Итальянский философ Джанни Ваттимо (1936) выделяет количественный рост и распространение СМИ как особенно важные факторы при переходе к постсовременности.

Взрывообразный рост медийной сферы (эфирного и кабельного телевидения) подорвал веру общества Нового времени в истину и реальность. Экспансия СМИ заставила их расстаться с привычкой рассматривать все события с одной точки зрения.

Среди мыслителей Нового времени распространено мнение, что «массовая культура» сбивает простых людей в стадо и кормит их пропагандистской похлебкой, в которой агитация перемешана с примитивными развлечениями.

Ваттимо напротив, указывает, что благодаря экспансии СМИ доступ к ним получили самые разные группы, регионы и страны, поэтому для всей этой аудитории не может быть одной реальности и одних перспектив, они неизбежно придерживаются разных взглядов на проблемы и события.

Меньшинства всех видов распространяют многообразные взгляды, что неизбежно приводит к коллапсу единой для всех «правды». Это, по его мнению, и является условием свободы, а вера в реальность и связанные с ней методы убеждения («нужно поступать именно так, потому что это правильно») утратили свою убедительность.

На волнах эфира на первый план выходят и привлекают всеобщее внимание различия (в сексуальной ориентации, религиях, культурах, этнических ценностях, политических и эстетических предпочтениях). Разнообразие знаков потрясает человека, он сбит с толку и ни в чем не уверен. В результате возникают условия постсовременности с их чувством освобождения, ощущением «изменчивости, дезориентации и игры».

Многообразие знаков парадоксальным образом подрывает способность знаков что-либо значить, при этом люди не разбираются в их смыслах, но свободны от необходимости искать истину.

Постмодернизм Марка Постера

Американец Марк Постер (1941-2012) долгое время изучал творчество Ж. Бодрийяра, переводил его работы и развивал его идеи. Ему принадлежит идея о том, что граница между постсовременностью и предшествующим состоянием общества определяется тем, что М. Постер называет «модусами информации».

Развитие информации привело к фундаментальным изменениям, и он совершает попытку понять роль тех технических инноваций, которые принесла с собой постсовременность.

М. Постер утверждает, что распространение информационных технологий и электронного способа обмена информацией оказало глубокое воздействие на наш образ жизни, на то, что мы думаем о самих себе, на нашу «сеть социальных связей». Он предложил свою модель изменений в обществе, основанную на различных типах (модусах) «обмена символами», которая включает три этапа:

· Этап, когда общение осуществлялось устно, лицом к лицу. Это соответствовало устойчивым, неизменным социальным связям, когда личность была тесно связана с определенной группой, и знаки соответствовали реалиям устоявшегося образа жизни; обмен символами сводился к явному выражению того, что и так было известно и одобрялось сообществом.

· Этап письменного общения, когда знаки представляли определенные концепции, а индивид вел себя в таком обществе рационально и ответственно.

· Этап электронного обмена сообщениями, когда знаки только симулируют, подделывают действительность и теряют свой репрезентирующий характер. Личность в таком обществе «децентрализована, диспергирована, размножена и непрерывно изменяется», вовлечена в «непрерывный процесс одновременного становления многих идентичностей», поэтому знак, вместо того чтобы означать определенную вещь, относится к «потоку означаемых», и это становится характерной чертой эпохи.

На современном, третьем этапе человек, не доверяя более тому, что за знаками скрывается какая-то «реальность», ощутил, что его Я становится неспособным отличать правду от вымысла. Однако, М Постер, вслед за Ж.Бодрийяром и Д. Ваттимо, считает, что в этой ситуации человек чувствует себя более свободным, поскольку появление массы знаков, которые не значат ничего, освобождает человека от тирании «правды».

М. Постер заинтересован новыми технологиями, особенно Интернетом. С его точки зрения, «сетяне» (netizeri) обретают возможность путешествовать, как они сами того пожелают, и существовать в мире, где нет принуждения. Их положение обеспечивает им большую свободу, чем гражданам, чьи права и обязанности устанавливает национальное государство и западная система ценностей, которая навязывается сейчас всему миру.

Таким образом, в понимании М. Постера, глобализация подрывает национальное государство, а Интернет обещает еще большую свободу – свободу от гражданства, от тирании национального государства.

Механизмы развития постсовременного общества в понимании Жана-Франсуа Лиотара

Французский философ Жан-Франсуа Лиотар (1924-1998) подробно рассматривает процесс развития постсовременного общества, который привел к размыванию понятия об истине.

Ж-Ф. Лиотар ставит в центр внимания тенденции развития информации, поскольку именно эти изменения, по его мнению, и привели к характерным для постсовременности сомнениям в том, можно ли вообще отличить истину от лжи.

Автор начинает анализ ситуации с изменения роли информации и знания в современном обществе. По его мнению, знание и информация претерпели глубокие взаимосвязанные изменения в двух направлениях:

1. Производство знаний ограничивается ситуациями, когда заранее известно, что они востребованы и эффективны (перформативны). В этом отношении любая информация приобретает черты компьютерной, она становится частью системы, в которой происходит оптимизация связи «входа» и «выхода», другими словами, ее «эффективности». Возникает петля обратной связи: чтобы повысить эффективность системы, нужна информация, а критерии эффективности предполагают отбор той информации, которая повышает эту эффективность.

2. Информация все чаще и чаще становится товаром, поскольку в информационной сфере все чаще работают рыночные механизмы, которые помогают оценить степень ее перформативности.

Два названные фактора приводят к возникновению ситуации постсовременности. Первый фактор (стремление к перформативности) вызывает снижение уровня или отмирание всех видов знания, которые оказываются невостребованными и неэффективными. Например, философия не отвечает критерию перформативности, тогда как изучение финансов, наоборот, соответствуют этому критерию. Растет уровень знаний и проводятся исследования только в тех сферах, которые имеют прагматическую направленность, оказываются более востребованными.

Возникновение «нового знания», ранее сосредоточенное в университетах с их поиском истины, смещается в исследовательские центры, принадлежащие частным корпорациям и создающие информацию для достижения практических целей. При этом исследовательский персонал университетов перемещается в такие центры и обратно, а значит, система высшего образования изменяется, приспосабливаясь к тем же перформативным критериям.

На университеты постоянно оказывается давление, чтобы их программы были «теснее связаны с реальными потребностями», «соответствовали требованиям жизни», чтобы при подготовке студентов им прививали соответствующие «навыки», давали им такие знания, которые облегчают смену профессии и превращают их в более эффективно и производительно работающих служащих.

Ж-Ф. Лиотар считает, что эти критерии могут использоваться по отношению к образованию в целом: мотивами его получения должны стать слова «как я могу повысить свои возможности зарабатывать?», «как образование повлияет на мою конкурентоспособность?». Такая постановка вопроса должна изменить отношение не только к обучению в университете и школе, но и саму концепцию образования.

Использование перформативных критериев позволит рассматривать образование не как период жизни, а как процесс, охватывающий всю жизнь, поскольку именно такой подход диктуется требованиями карьеры и работы.

«Знание не будет больше передаваться en bloc [как единое целое], один раз и на всю жизнь, скорее оно будет сервироваться, как стол в ресторане, в соответствии с меню, причем будет рассчитано на уже зрелых людей, которые имеют работу или хотели бы работать, и целью его будет совершенствование их умений и повышение их шансов на продвижение по службе».

Использование критериев эффективности и товарности ведет к иному пониманию истины, она должна определяться через понятие полезности. Истинность перестала быть непререкаемой, университеты не заняты ее поиском, ее стали интерпретировать в духе практических потребностей институтов общества.

Таким образом, возникает определяющая черта постмодернизма: место «истины» занимает «множество истин», и нет никакого общепринятого способа выбора среди элементов этого множества. Отныне истина – вопрос выбора.

Падает роль традиционных университетов, ранее обладавших правом определять, что считать правдой, и уменьшается роль интеллектуалов. В постсовременности интеллектуалы должны отстаивать ту правду, которая соответствует интересам их сообщества. Требование утилитарности превращает интеллектуалов в заурядных «технарей».

Такая общественная идеология неизбежно отражается на сфере образования. Сегодня, по мнению Ж-Ф. Лиотара, «никто не ждет, что из школы выйдут более достойные граждане, из нее выходят лишь более квалифицированные люди, которые работают более производительно; единственно, что дает образование, – шанс получать большую зарплату».

Новые критерии эффективности знания изменяют наше представление об «образованном человеке». До определенного времени образованным считался человек, который усвоил определенный объем знаний. Но вместе с процессом компьютеризации важнее стало не удерживать в голове эти знания, а уметь обращаться к соответствующим базам данных. На смену традиционным знаниям приходят беглое владение клавиатурой и навыки поиска информации.

По мнению Ж-Ф. Лиотара, появление банков данных – это «похоронный колокол для Учителя», поскольку «учитель не может соревноваться с банком данных в том, что касается передачи накопленного знания», и его шансы эффективно и изобретательно использовать такой банк действительно ниже, чем у команды специалистов, а в экономике потребность в таких командах все возрастает (поэтому и студентов все чаше обучают таким «навыкам», как «работа в коллективе», «лидерство», «принятие решений»).

По мнению Ф Уэбстера, Ж-Ф. Лиотар исходит из других предпосылок, но делает выводы, очень сходные с заключениями Ж. Бодрийяра, Д. Ваттимо и М. Постера.