Из множества трактовок культуры в мировой и оте­чественной литературе цели нашего анализа в первом приближении соответствует понимание культуры как социальной памяти общества — особого социального механизма, воспроизводящего эталоны поведения, проверенные опытом истории и соответствующие по­требностям дальнейшего развития общества. Обобщая многие точки зрения, Я. Щепаньский пишет: «Сущест­вуют определенные идеи, передаваемые из поколения в поколение. С этими идеями связаны системы ценно­стей. Они, в свою очередь, определяют поведение и деятельность индивидов и групп, их способы мышле­ния и восприятия. Весь этот комплекс называется культурой»^[106].

В отечественной науке представление о культуре как социальной памяти общества было разработано рос­сийским социологом Ю. А. Левадой. Его главная идея состояла в трактовке культуры как особого рода языка (ценностей, знаний, норм, требований, санкций), ос­воение которого связывает новые поколения людей со всей предшествующей историей, позволяет новым по­колениям овладевать опытом прошлых поколений и приумножать его. В связи с этим большое значение придается таким категориям, как «образец», «институ- ционализация образцов поведения», соответствующие институты, порождающие определенный образ мышле­ния и определенные образцы поведения^[107].

Однако концепция культуры как социальной памя­ти, акцентируя роль культуры в обеспечении связи времен, преемственности поколений, не фиксирует культурного развития общества — обновления его цен­ностей и норм, на базе освобождения от одних ценно­стей и замены их другими, вытеснения устаревших ценностей новыми. Процесс обогащения и развития социальной памяти — неотъемлемый элемент общего воспроизводства культуры, который идет через посто­янную переоценку ценностей.

Процессы сохранения и обновления культуры про­исходят противоречиво и порой дисфункционально. На одних этапах наблюдается уничтожение прежней куль­туры и ее носителей (как это случилось в отечествен­ной истории в 1917 г.), разрыв связи поколений и по­пытка начать с нуля, полная и далеко не всегда оправ­данная переоценка ценностей. На других этапах (например, в переходный период) наблюдается замед­ленное обновление ценностей и норм, которые отвеча­ли бы требованиям времени и новым потребностям общества, доминирование устаревших социальных сте­реотипов. Однако названные этапы имеют внутреннюю взаимосвязь. Разрыв связи времен и поколений, унич­тожение культурных традиций и их носителей, во- первых, нарушает естественный процесс обновления (воспроизводства) культуры: во-вторых, искусственные заменители уничтоженных ценностей и традиций не могут развиваться естественным путем, консервируют те или иные элементы культуры (в частности, эконо­мической) на протяжении жизни многих поколений. В конечном итоге изменение общественных отношений (возвращение экономики в лоно мироюго хозяйства в ходе процессов ее реструктурирования) требует уже не обновления, а радикального изменения культурных ценностей, что неизмеримо труднее и длительнее.

Так, негативное отношение к проявлению различ­ных форм конкуренции и предпринимательства свело на нет все типы активного экономического поведения и породило целый ряд ценностей и норм уравнитель­ного характера. Это обусловило пассивное экономиче­ское поведение — без творчества, без перспективы, без максимальной самореализации в избранном деле. За 70 лет выработалось определенное понимание норматив­но-общезначимого, определенный образ мышления, отчужденный от экономической самостоятельности, основанный не на знаниях, а на вере во всесилие вла­стных структур. Изменить его — дело жизни не одного поколения. Необходимость регулирования экономиче­ского поведения и положена в основу понимания фе­номена экономической культуры российскими социо­логами-экономистами Т. И. Заславской и Р. В. Рывки- ной. Они рассматривают экономическую культуру как «совокупность социальных ценностей и норм, являющихся регуляторами экономического поведения и выполняющих роль социальной памяти экономического развития: спо­собствующих (или мешающих) трансляции, отбору и обновлению ценностей, норм и потребностей, функ­ционирующих в сфере экономию! и ориентирующих ее субъектов на те или иные формы экономической ак­тивности»^[108].

Попробуем проанализировать это исходное (и пока что единственное в нашей литературе) определение экономической культуры с позиций нашего собствен­ного опыта изучения культуры общественного произ­водства и культуры труда¹. Авторы рассматривают эко­номическую культуру как некое образование (совокуп­ность социальных ценностей и норм), которое имеется в наличии и призвано регулировать те или иные про­цессы. Таким образом, содержание экономической культуры в виде совокупности ценностей и норм вво­дится в рамки существующего экономического устрой­ства общества и отражает это устройство. При этом упускаются из виду как моменты исторической преем­ственности этих ценностей (связь времен). Так и мо­менты их обновления в процессе постоянного воспро­изводства культуры. Таким образом, вычленяя эконо­мическую культуру как статический феномен и абст­рагируясь от процесса ее развития, авторы впадают в логическое противоречие между первой и второй час­тями своего определения. Если экономическая культу­ра выступает только как совокупность социальных ценностей и норм, то она не может выполнять роль регулятора, которая ей приписывается далее, и способ­ствовать отбору и обновлению ценностей и норм, функционирующих в сфере экономики.

Разумеется, для анализа того или иного предмета необходимо мысленное вычленение его из бесконеч­ного многообразия связей и отношений. Однако это лишь момент познания. Образование понятий поэтому предполагает воспроизводство всех связей и отноше­ний и выявление среди них существенных — определе­ние сущности, которая проявляется в живом взаимо­действии и развитии. Что же касается данного опреде­ления, то оно охватывает совокупность ценностей и норм как результат человеческой деятельности. Ни сама деятельность, ни человек, ее осуществляющий, ни, следовательно, взаимодействие между людьми, в культуру, согласно данной формулировке, не включа­ются. Представленная как совокупность готовых форм и результатов — ценностей и нормативов, культура фактически понимается в качестве функционального образования той или иной социально-экономической системы, выполняющего по отношению к последней стабилизирующую роль. Получается, что развитие куль­туры хотя и признается авторами рассматриваемого определения, но лишь как привнесенное в нее извне. Самой же культуре присущи в данной трактовке лишь функционирование в рамках той или иной качествен­ной определенности, характерными чертами которого выступают устойчивость и статичность.

Классические определения культуры^[109], основу кото­рых составляет творческая деятельность человека и, следовательно, сам человек как субъект этой деятель­ности, нацеливают нас на понимание этого явления в единстве его процессуального развития и его результа­тов. Сфера культуры выступает при таком подходе как сфера развития личности, что, разумеется, не исключа­ет предметных форм ее бытия. С одной стороны, твор­ческая деятельность всегда носит предметный, преоб­разующий характер. С другой стороны, объективиро­ванные результаты творческой деятельности сами есть не что иное, как опредмеченная, воплощенная в этих результатах деятельность прошлых поколений, которая обретает то или иное социокультурное значение, лишь будучи включена в живую ткань общественных взаимо­связей — в процесс реальной человеческой деятельно­сти. Вне этого процесса, т. е. вне развития, взятые сами по себе, результаты человеческой деятельности предстают лишь как функциональные формы, не рас­крывающие исторического содержания культуры. Да и сам человек с его индивидуальными способностями, талантами, умениями — тоже продукт, результат чело­веческой общественной деятельности.

Исходя из классического понимания культуры как двуединого процесса сохранения и воспроизводства культурных ценностей и используя «рациональное зер­но» в определении Т. И. Заславской и Р. В. Рыбкиной, мы определяем (в контексте нашего анализа) экономи­ческую культуру как способ взаимодействия экономиче­ского сознания (как отражения экономических отноше­ний и познания функционирования и развития эконо­мических законов) и экономического мышления (как от­ражения включенности в экономическую деятель­ность), регулирующий участие индивидов и социальных групп в экономической деятельности и степень их само­реализации в тех или иных типах экономического поведе­ния. Это означает формирование прошлым экономиче­ским опытом определенного состояния экономиче­ского сознания (и экономического мышления как фор­мы его проявления) общества, социального слоя, соци­альной группы, воплощающих это состояние в опреде­ленной экономической деятельности (экономическом поведении).

Чем совершеннее способ этого взаимодействия, тем эффективнее экономическая деятельность; чем рацио­нальнее экономическое поведение, тем выше уровень экономической культуры. Таким образом, именно спо­соб взаимосвязи экономического сознания и экономи­ческого мышления выступает естественным регулято­ром экономического поведения. Вспомним, что кос­ное, пассивное, неразвитое экономическое сознание, не испытывающее в течение длительного времени по­требности изменяться, обусловило противоречивое, эмоциональное (а не рациональное) экономическое мышление, совмещающее внешнее следование полити­ке экономических реформ со сложившимися социаль­ными стереотипами. Вследствие этого и экономическое поведение, и экономическая деятельность приобретают скорее эмоциональный, нежели рациональный харак­тер и осуществляются порой в состоянии психологиче­ского стресса. Подобное экономическое мышление, в свою очередь, не способно существенно обогащать со-

7 Зак 2739 Ю,

циальной практикой экономическое сознание. Негиб­кий, отягощенный социальными стереотипами, «непо­воротливый» способ взаимодействия экономического сознания и экономического мышления в советской экономике пока что не порождает особых иллюзий от­носительно высокого уровня экономической культуры. Регулятивное воздействие столь несовершенного спо­соба взаимосвязи и взаимного проникновения друг в друга экономического сознания и экономического мышления на экономическое поведение, экономиче­скую деятельность в целом невелико и слабо обуслов­ливает вариативность и гибкость этого поведения.

Каковы же основные особенности экономической культуры как механизма, регулирующего в конечном итоге экономическое поведение?

Во-первых, экономическая культура включает в себя только те ценности, потребности, предпочтения, которые возникают из нужд экономики и оказывают на нее значимое (положительное или отрицательное) влияние. Это и те социальные нормы, которые, возни­кая в обществе, обретают в экономической сфере свое специфическое значение (например, общая норма со­циальной справедливости как социального равенства для всех воплотилась в экономической сфере в уравни­тельный принцип оплаты по труду). Это и те социаль­ные нормы, которые возникают из внутренних потреб­ностей экономики. Так, экономика экстенсивного раз­вития предполагает естественным планирование от достигнутого, «план любой ценой», «выводиловку», «уравниловку» и др.

Во-вторых, особенность экономической культу­ры определяется теми каналами, через которые она регулирует взаимосвязь (взаимодействие) экономиче­ского сознания и экономического мышления. Это, ве­роятно, и пластичность социальных стереотипов, и минимум шаблонов, затрудняющих эту связь и делаю­щих ее консервативной, и многое другое. Чем содержа­тельнее и активнее экономическое сознание, тем ра­циональнее и последовательнее, изобретательнее и эв- ристичнее экономическое мышление, тем свободнее и профессиональнее экономическое поведение.

В-третьих, особенность экономической культуры видится в том, что в качестве регулятора связи эконо­мического сознания и экономического мышления она в значительно большей степени, чем любая другая, ориентирована на управление экономическим поведе­нием людей. Действительно, регулятивные ценности и нормы экономической культуры имеют организацион­ную направленность — активизировать массы на те или иные действия, активизировать их экономическое по­ведение. Так, все серьезные повороты в политике со­провождались выдвижением соответствующих лозунгов экономического характера. Лозунг как момент культу­ры, направленный на то, чтобы выработать у людей социально-экономические стереотипы, тем сильнее мотивирует людей на решение выдвинутых задач, чем противоречивее и эмоциональнее их экономическое мышление, сформированное на вере в символы. Таки­ми были лозунги «Учиться коммунизму» (в начале ре­волюции); «Учиться торговать» (в период НЭПа); «Техника в период реконструкции решает все» (на эта­пе индустриализации); «Чтобы работать по-новому, нужно начать думать по-новому» (в годы перестройки); «Приватизация» (в переходный период). Можно ска­зать, что экономическая культура ориентирована на управление экономическим поведением в той мере, в какой сформированы прошлым опытом экономиче­ского развития экономическое сознание и экономиче­ский образ мышления индивида, группы, общества.

Рассмотрение экономической культуры как способа взаимодействия между экономическим сознанием и экономическим мышлением предполагает суждения о регулятивных возможностях, заложенных в этом спосо­бе. Речь идет о возможностях регулирования взаимо­связи с целью сделать ее наиболее гибкой и чувстви­тельной как в плане детерминации положительного экономического мышления, так и в плане насыщения экономического сознания реальным содержанием практики. Данные процессы осуществления прямой и обратной связи между рассматриваемыми явлениями в значительной мере зависят от полноты выполнения функций экономической культуры.

В первую очередь экономическая культура, как и культура в целом, выполняет роль социальной памяти, но не всей социальной памяти общества, а лишь того ее сегмента, который связан с историей экономических отношений. Мы можем говорить о трансляционной функции. Это передача из прошлого в настоящее, из настоящего в будущее социально-экономических цен­ностей, норм, потребностей, предпочтений, мотивов поведения. Из прошлого в современность транслиру­ются нормы и ценности, составляющие содержание экономического сознания и экономического мышления как формы его проявления и экономического поведе­ния как способа их взаимодействия.

Мы можем говорить о селекционной функции куль­туры, связанной с отбором из унаследованных ценно­стей и норм тех, которые необходимы (полезны) для решения задач последующих этапов развития общества. Экономическая культура отбирает (выбраковывает, со­храняет, накапливает) те ценности и нормы, которые необходимы для развития гибкого экономического по­ведения субъектов развития экономики. Однако идео­логические установки могут модифицировать этот есте­ственный процесс и даже приостановить его введением идеологических рамок и нормативов.

Мы можем говорить об инновационной функции экономической культуры, которая проявляется в об­новлении социальных ценностей и норм путем выра­ботки новых и заимствования прогрессивных ценно­стей из других культур. Полнота и качество выполне­ния этих функций определяет регулятивные возможно­сти экономической культуры.

Так, трансляционная функция проявляется через та­кие характеристики, как степень автономности, сте­пень декларативности и степень дирекгивности компо­нентов культуры. Прежде всего это степень авто­номности (или зависимости от других видов культу­ры), которая свидетельствует о том, в какой мере на экономическую культуру влияют идеологическая, науч­ная, нравственная, художественная культуры; какова сила и характер этого влияния; в какой мере оно спо­собствует (или препятствует) развитию экономической

культуры.

Степень декларативности (конструктивности) компонентов культуры говорит о соотношении в ней ценностей и норм, которые только провозглашаются, но не реализуются на практике. Декларативность (якобы выполнение функций) свидетельствует о том, развивается ли экономическая культура естественно- историческим образом или находится в режиме внеш­ней регуляции, управления извне.

Степень директивности (демократичности) ха­рактеризует зависимость экономической культуры от неких «надсистем», обладающих правом директировать (хотя степень этой зависимости может быть разной). Этот момент отражает специфические черты опреде­ленных культур прежде всего в системах с тоталитар­ным режимом власти, когда самоуправление отступает на второй план.

Селекционная функция экономической культуры проявляется через степень разнообразия (однообразия), интегрированности (дезинтегрированности), коллекти­визма (индивидуализма). Степень разнообразия (однообразия) характеризуется количеством образцов поведения, представляющих различные типы экономи­ческих отношений (например, основанных на государ­ственной, кооперативной, личной и других формах собственности, на использовании внутренних и внеш­них рынков, на управлении «сверху» и самоуправле­нии, на хозрасчетных и административных рычагах управления и др.). Степень разнообразия экономиче­ской культуры тем больше, чем шире диапазон таких отношений, а также чем существеннее различия между ними. Разнообразие рассматривается как свидетельство развитости и жизнеспособности экономической куль­туры: чем больше это разнообразие, тем богаче культу­ра, тем более она способна к саморазвитию. Не слу­чайно итальянский экономист, президент Римского клуба А. Печчеи включает культурное разнообразие в число условий выживания человечества: «Подобно то­му, как биологический плюрализм и дифференциация способствуют стойкости природных систем, культурное и политическое разнообразие обогащает человеческую систему»^[110] Основа этого явления — богатство структу­ры — сопровождается богатством внутренних связей, а следовательно, повышает регулятивные возможности культуры.

Степень интегрированности (дезинтегриро­ванности) проявляется в согласованности (или несогла­сованности) экономических норм и ценностей, стерео­типов экономического поведения разных социальных групп. Согласование рассматриваемых компонентов повышает регулятивные потенции экономической культуры, позволяет стабилизировать ее состояние на том или ином этапе развития. Вместе с тем интегриро- ванность не исключает разнообразия. Проблема состо­ит в том, как сделать экономическую культуру интег­рированной при одновременном усилении ее разнооб­разия.

Что касается степени коллективизма (индиви­дуализма), то для поддержания стабильности социаль­ной системы, ценности и нормы всеобщего характера должны органично увязываться с ценностями группо­вого и индивидуального уровней. Если же ориентация экономических субъектов на ценности и нормы всеоб­щего характера слабы или отсутствуют, то стабильность нарушается, общественные отношения становятся не­устойчивыми, экономика — малоуправляемой. Можно предположить, что в ситуации, когда над групповые ценности не являются реальными ориентирами пове­дения, совершенствование внутригрупповых связей не может стимулировать развития общества и его эконо­мики. Следовательно, регулятивные свойства культуры в данном аспекте во многом зависят от ориентации людей на экономические ценности более высокого плана, нежели ценности отдельных групп и слоев.

Инновационная функция экономической культуры проявляется через такие характеристики, как степень инновационности (консерватизма); масштабы заимст­вования образцов новых технологий, форм организа­ции экономических и управленческих отношений, мо­делей группового поведения на рынке товаров, труда и услуг; ценность экономической активности населения для властных структур; ценность экономической ак­тивности для самого населения.

Степень инновационности (консерватизма) проявляется через соотношение в экономической куль­туре новых ценностей, норм, образцов поведения (по сравнению с теми, которые устарели и не отражают ак­туальных потребностей общества). Регулятивные свой­ства культуры тем сильнее, чем динамичнее идет про­цесс ее обновления, и наоборот, консервация устарев­ших ценностей, норм, стимулов поведения свидетель­ствует о слабости ее регулятивных потенций и отрица­тельно влияет на общественное развитие.

Одна из важнейших характеристик полноты прояв­ления инновационной функции — степень рацио­нальности — соотношение норм, основанных на вполне осознанных целях и ценностях, и таких, кото­рые основаны на привычке, укоренившихся традициях, обычаях, характерных для того или иного типа общест­венного устройства. Понятие «традиционное действие», находящееся, по М. Веберу, «на границе» того, что может быть названо «осмысленно» ориентированным, решительно противопоставляется им рациональному действию, определяемому рациональным осознанием его целей, средств и взаимосвязи между ними в каждом отдельном случае^[111]. Развитие экономической культуры в отечественном производстве повысило рациональность действий, но проблема соотношений рациональности и традиционализма продолжает оставаться актуальной.

Специфику проявления инновационной функции характеризуют масштабы заимствования. Оно может происходить в процессе миграции или диффузии культурных инноваций из одной культуры в другую или путем прямого заимствования. Для отечественной эко­номики термины «диффузия» и «миграция» не адекват­ны существу происходящих процессов, так как в ней доминируют не столько естественно-исторические, сколько управляемые процессы. Здесь наиболее адек­ватным понятием является «заимствование».

Основным социальным противоречием, за­трудняющим выполнение инновационной функции экономической культуры, является противоречие меж­ду приверженностью к существующим нормам (как со­циально-экономическим стандартам, образцам эконо­мического поведения) и осознанием необходимости инновационной деятельности. Норма хранит сущест­вующее, а инновационная деятельность его изменяет. И то и другое происходит одновременно: только в их подвижном взаимодействии, постоянном смещении равновесия между ними в ту или иную сторону воз­можно сосуществование функционирования и разви­тия.

В управляемой экономике выполнению инноваци­онной функции культуры (а конкретно — введению того или иного новшества) может противостоять адми­нистративное ограничение. Понятно, что борьба с та­ким ограничением может быть затяжной и изнуритель­ной для новаторов и, в конце концов, зависит от воле­вого решения. И совсем другое дело, если источник консерватизма уходит в традиции экономического по­ведения. В этом случае конкретного и разового реше­ния недостаточно, быстрые сдвиги маловероятны. Тре­буется эволюционное развитие как общей, так и эко­номической культуры. Недооценка традиционных дей­ствий может обходиться очень дорого. Об этом свиде­тельствуют, например, уроки создания крупного инду­стриального комплекса на юге Таджикистана, где рас­чет на быстрое включение в общественное производст­во женщин из сел не оправдался, ибо обычай прочно удерживал их в семье.

Итак, баланс — приверженность социально-эконо­мическим нормам и осознание необходимости эконо­мических инноваций — в зависимости от способа взаи­модействия экономического сознания и экономиче­ского мышления может сдвигаться в ту или иную сто­рону. Если преобладает приверженность, это грозит за­стоем в социально-экономической мысли и соответст­венно в экономической деятельности. Он может выра­жаться в идеализации прошлого, его противопоставле­нии настоящему. Но в то же время устойчивость сис­темы является важным фактором отсеивания нежизне­способных инноваций, их испытания на перспектив­ность. Поэтому было бы неверно создавать культ но­визны, как и недооценивать позитивное значение уже существующего, признанного.

Доминирование в отечественной экономике управ­ляемых процессов (в ущерб естественно-историческим) создало уникальную ситуацию, когда инновация зачас­тую внедрялась только административным решением без учета как социокультурных, так и социоэкономиче- ских факторов. Это порождало сугубо специфические особенности реализации инновационной функции в отечественной экономике. Прежде всего она ставилась в зависимость от уровня экономического сознания и экономического мышления представителей властных структур, управляющих экономикой, и от носителей консервативных стереотипов на местах. В массовых масштабах имели место методы: «кусочного внедре­ния», когда под видом освоения новшества принимался лишь один из его элементов, «вечного эксперимента», когда экономические нововведения проходили предва­рительную апробацию на отдельных объектах и этим дело кончалось, «отчетного внедрения», когда имело место принципиальное расхождение между номиналь­ным освоением и фактическим использованием новше­ства; «параллельного внедрения», когда новшество со­существует со старым. Например, во время крупно­масштабного эксперимента 1984—1985 годов в пяти от­раслях резко ограничивалось число директивных пока­зателей, но ряд отмененных показателей фактически оставался и действовал по-старому.

Итак, каковы же причины сдвига баланса — при­верженность к старому либо осознание нововведений — в сторону приверженности? Во-первых, это доми­нирование управления экономикой. Во-вторых, это малоэффективный способ взаимосвязи косного эконо­мического сознания и противоречивого, эмоциональ­ного экономического мышления, не обладающий регу­лятивным воздействием на мотивацию достижений, в которых видится риск и непредвиденные трудности. В-третьих, это далеко не всегда оправданная уста­новка — «проще купить за границей», в которой прояв­лялось и проявляется неверие в отечественную тех­нику.

Так, 1960-е годы характеризовались технической по­литикой, нацеленной на копирование зарубежных об­разцов машин и оказавшейся (по мнению экспертов) стратегически недальновидной. Между тем в отечест­венных ЭВМ (семейства «Минск», «Урал» и др.), со­ставлявших основу парка машин в 60-е и начале 70-х годов, были реализованы многие передовые по тем временам идеи; на их разработке выросли кадры отече­ственных конструкторов ЭВМ, способные и дальше творчески развивать отечественные линии машин с учетом особенностей производства и стиля использова­ния техники. В 60-е годы советские конструкторы за счет использования более продуманных и эффективных алгоритмов при относительно скромных параметрах элементной базы решали те же задачи, что и американ­ские ученые. Этот опыт, обогащенный принципиально новыми идеями и решениями, следовало бы, как счи­тают эксперты, положить в основу создания отечест­венных ЭВМ нового поколения. Следует также учиты­вать, что быстрые темпы обновления мирового парка ЭВМ, взаимоувязанность системных и технологических вопросов делают метод копирования зарубежных про­тотипов бесперспективным и вызывают настоятельную необходимость пересмотра концепции развития вычис­лительной техники, преодоления консервативных сте­реотипов, формирования нового качества научно- технического мышления^[112].

Таким образом, можно сделать вывод, что степень инновационности отечественной экономической куль­туры и масштабы внедрения новшеств чрезвычайно низки. Эта низкая инноваиионность имеет две формы проявления: институциональную и лично­стную. Первая проявляется в монополизме ведомств на достижения науки и техники, слабой ориентации экономических организаций (производственных, снаб­женческих, торговых и др.) на внедрение передовых методов работы, на усвоение прогрессивного мирового опыта, в соответствующей переквалификации персона­ла. Вторая, личностная форма находит свое выражение в масштабах инновационного поведения (как экономи­ческого компонента) субъектов экономики, развитости их установок на разработку и внедрение новшеств. В этом случае низкая инновационность экономики отра­жает неразвитость ценностей, регулирующих преобра­зовательную деятельность в сфере экономики: ценно­сти творчества, успеха, риска, нетривиальных достиже­ний. Стимулы, способные питать такие ценности, ока­зались ослабленными (если не отсутствующими). Ос­новная масса управленческих и инженерно-техни­ческих работников оказалась не ориентированной на внедрение технологических, а тем более социально- экономических новшеств¹.

Можно заключить, что административное управле­ние экономикой (при деформированном действии ос­новных социально-экономических законов, в частности закона конкуренции), несформированность косного, неразвитого экономического сознания как способности использовать законы в целях общественного развития, противоречивость и эмоциональность экономического мышления, подчиненного практике тотального управ­ления, — все это затрудняло полноценную реализацию основных функций экономической культуры — транс­ляционной (где преобладали зависимость от идеологии и политики, декларативность, директивность), селек­ционной (где господствовало культурное однообразие), инновационной (которая практически была сведена на нет). Разрешение выявленных противоречий во многом зависит от того, насколько полно будет задействован механизм функционирования экономической культуры.

КРАТКОЕ СОДЕРЖАНИЕ

1. Обобщая многие точки зрения, польский социо­лог Я. Щепаньский писал: «Существуют определенные идеи, передаваемые из поколения в поколение. С эти­ми идеями связаны системы ценностей, они в свою очередь определяют поведение и деятельность индиви­дов и групп, их способы, мышления и восприятия. Весь этот комплекс называется культурой».

2. Из множества трактовок культуры, имеющихся в мировой и отечественной литературе, цели нашего анализа более всего соответствует понимание культуры российским социологом Ю.А. Левадой как социальной памяти общества — особого социального механизма, воспроизводящего эталоны поведения, проверенные опытом истории и соответствующие потребностям дальнейшего развития общества. Этот механизм обес­печивает связь между современными образцами дея­тельности и поведения людей (во всех сферах общест­ва, включая экономику) и их образцами, сложившими­ся на более ранних стадиях развития общества.

4.Экономическая культура трактуется как «про­екция» общей культуры на сферу социально-экономи­ческих отношений, т.е. отношений индивидов, групп, классов, занимающих разное положение в системе производства, распределения, обмена и потребления общественного продукта. Исходя из данной концеп­ции, российские социологи-экономисты Т.И. Заслав­ская и Р.В. Рывкина определяют экономическую куль­туру как совокупность социальных ценностей и норм, являющихся регуляторами экономического поведения и выполняющих роль социальной памяти экономиче­ского развития.

5.Концентрация внимания на экондмической куль­туре как социальном механизме, воспроизводящем эта­лоны экономического поведения, позволяет определить экономическую культуру как способ взаимодействия экономического сознания общества и экономического мышления индивидов и социальных групп, регули­рующий участие индивидов и социальных групп в эко­номической деятельности и степень их самореализа­ции в тех или иных типах экономического поведе­ния.

6.Основные особенности экономической культуры как механизма, регулирующего экономическое поведе­ние индивидов и групп, состоят в следующем. Во-пер­вых, экономическая культура включает в себя социаль­ные нормы и ценности общественного масштаба, обре­тающие в экономической сфере свое специфическое значение, и социальные нормы, возникающие из внут­ренних потребностей экономики, во-вторых, экономи­ческая культура определяется каналами, через которые она регулирует взаимодействие экономического созна­ния общества и экономического мышления индивидов и групп; в их число входят экономические интересы, социальные стереотипы, социальные ожидания и ори­ентации и др. В-третьих, экономическая культура ори­ентирована на управление экономическим поведением социальных субъектов (индивиды, социальные группы, трудовые коллективы).

7.В качестве социального механизма экономическая культура регулирует экономическое поведение через посредство выполнения трансляционной, селекцион­ной и инновационной функций.

Трансляционная функция экономической культу­ры — это передача из прошлого в настоящее, из настоя­щего в будущее ценностей, норм, мотивов поведения.

Селекционная функция экономической культуры — это отбор из унаследованных ценностей и норм тех, которые необходимы для решения задач развития об­щества.

Инновационная функция экономической культу­ры — это обновление социальных ценностей и норм путем выработки новых и заимствования прогрессив­ных ценностей из других культур.

Чем более развиты и более полно осуществляются названные функции в процессе регулирования эконо­мического поведения социального субъекта, тем ус­пешнее проявляет себя экономическая культура как социальный механизм данного процесса.

8.Основным социальным противоречием, затруд­няющим выполнение инновационной функции эконо­мической культуры, является противоречие между при­верженностью индивидов и групп к существующим со­циальным стандартам и образцам поведения и осозна­нием необходимости инновационной деятельности. Норма сохраняет существующее положение вещей, а инновационная деятельность это положение изменяет: только в их подвижном взаимодействии, постоянном смещении равновесия между ними в ту или иную сто­рону возможно осуществление инновационной функ­ции экономической культуры.

КОНТРОЛЬНЫЕ ВОПРОСЫ

1. Охарактеризуйте представление о культуре как социальной па­мяти общества.

2. Сформулируйте традиционное определение категории «куль­тура».

3. Соотнесите категории «культура» и «экономическая культура».

4. Каковы основания вычленения феномена экономической куль­туры из сферы культуры в целом?

5. Каковы особенности экономической культуры как способа взаимодействия экономического сознания и экономического мышле­ния?

6. Через какие характеристики проявляется трансляционная функ ция экономической культуры в обществе?

7. Через какие характеристики проявляется селекционная функция экономической культуры в обществе?

8. Через какие характеристики проявляется инновационная функ­ция экономической культуры в обществе?

9. Порассуждайте, с какой полнотой реализуются трансляционная, селекционная, инновационная функция экономической культуры в разных типах обществ.

Глава 10