Исследование общества считается на уровне обыденного сознания менее сложным в сравнении с познанием природы. Тут, вроде бы всё ясно и понятно. На теоретическом уровне познание общественных явлений представляется настолько идеологизированном, что о нём не имеет смысла даже говорить. Познание общества как бы отдано на откуп идеологии. Однако идеология не наука. Сама по себе она ничего не познаёт, а лишь использует данные науки. В общественном сознании постепенно сложилось представление о сложности познания природы и простоте познания общества

В действительности дело обстоит как раз наоборот: общество гораздо более сложный объект исследования, чем природа. Общество не население, как обычно полагает обыденное сознание, население есть субъект, носитель общества, а не само общество. Население может измениться при миграциях, а общество ставаться неизменным. С другой стороны, население может оставаться неизменным, а общество радикально измениться. Что и показывает история многих лет независимости Украины. Общество, тем более, неуместно сводить к государству, чему немало поспособствовала пропаганда. Общество есть многосторонняя сеть социальных связей (отношений общения) между индивидами, малыми и большими социальными группами и представляющими их социальными институтами во всех областях общественной жизни в прошлом, настоящем и будущем. Общество – не совокупность физических тел индивидов, а совокупность связей между ними. Из данного понимания общества следует исходить при его познании. Некоторые особенности познания общества таковы:

1.Единство объекта и субъекта познания. В естествознании субъект отделён от объекта в пространстве, что имеет значение в обществознании, но ещё важнее их разнородность. Даже когда учёный-медик изучает в анатомической лаборатории тело человека, он изучает именно тело, а не душу. Нет никакого сходства между умом учёного и телом другого человека. Излишне говорить об отсутствии сходства между умом человека и элементарными частицами, растениями, планетами, горными хребтами и т.п. Исследователь не только «вне» объекта познания, он ещё и не такой, каков объект его исследования.

В социальном же познании субъект не отделён от объекта, он находится в том же пространстве, что и объект, даже если речь идёт о прошлом. Изучая историю, люди изучают самих себя, даже если это история другого народа. Изучая современность, они также изучают самих себя. В обоих случаях исследователь обязан «войти в образ», поскольку понимание другого человека требует взглянуть на мир его, а не своими глазами. Может ли в таких условиях исследователь общества остаться таким же беспристрастным, как исследователь, изучающим лягушку в разрезе или молекулярное соединение? Вопрос риторический, ответ ясен. Пристрастия людей существенно влияют и на процесс, и на результаты процесса познания. Подтверждением тому является модернизм – мировоззренческая позиция, согласно которой исследователь привносит в изучение прошлого современные ему понятия и ценности. Если, например, для крестьянина XIX века земля была кормилицей и символом реальной свободы, то для современного «нового» и «крутого» обладание землёй – показатель престижа в сообществе себе подобных. С такой установкой нельзя изучать историю России XIX века.

2.Примат общего над частным. В процессе научных исследований возникла, казалось бы схоластическая проблема, а именно, с чего начинать исследование: с частей и от познания частей двигаться к познанию целого, или познание следует начинать с целого, его свойств, и от них переходить к познанию частей? Эта проблема получила наименование герменевтического круга (герменевтика – философское учение о понимании). В межличностном общении и познании понимание имеет такое большое значение, которое трудно переоценить. В то же время оно весьма затруднено даже на межличностном уровне, что объясняется индивидуальностью людей. По этому поводу Ф.И.Тютчев писал: «Как сердцу высказать себя

Другому как понять тебя?

Поймёт ли он чем ты живёшь!

Мысль изречённая есть ложь!»

Ситуация герменевтического круга не надумана, в неё попадает всякий человек, желающий понять какое-либо явление. В том круге оказывается и тот, кто вознамерился понять смысл общественных явлений, тенденцию их возникновения, существования и исчезновения. Если, к примеру, меня интересует вопрос о том, почему кадровые войска царской армии проиграли гражданскую войну рабоче-крестьянской Красной армии в 1918-1921 г.г., с чего следует мне начинать исследование: с личностей белых и красных командиров, а также с личностей рядовых участников войны или с изучения общей политической ситуации в России в начале ХХ века? Это вопрос посложнее, предположим изучения работы часов, когда исследователь начинает изучать работу часов как некое целое, либо начинает с изучения предназначения каждой детали в отдельности.

С XIX в философии бытует мнение, пропагандируемое последователями И.Канта В.Виндельбандом и Г.Риккертом о том, что гуманитарные и общественные науки стремятся к индивидуализации – описанию отдельных людей и событий, а не к генерализации – поиску общих закономерностей, что имеет место в естественных науках. Его придерживался ранее Г.Гегель. Видимо, на основе его высказывания сформировался афоризм: история учит лишь тому, что она ничему не учит: «…опыт и история учат, что народы и правительства никогда ничему не научились из истории…каждая эпоха является настолько индивидуальным состоянием, что в эту эпоху необходимо и возможно принимать лишь такие решения, которые вытекают из самого этого состояния». Это мнение многократно повторялось в ХХ веке.

Вопреки мнению авторитетов, это мнение не представляется обоснованным. Во-первых, в общественных науках, например, в демографии имеется стремление к генерализации. Яснее всего оно выражено в экономической науке, которая открыла ряд законов объекта исследования. Что же касается истории и политологии, на материал которых главным образом опираются сторонники индивидуализации, то эти науки ещё не стали науками. История продолжает оставаться полем экзотики для дилетантов и политиканов, а политология пребывает перед власть предержащими в привычной ей позе «Чего изволите?». Политологи никогда не скажут, что чего-то не понимают, они способны объяснить всё, что бы ни произошло. Один из них дал в начале 90-х годов прошлого века три варианта будущего Украины. Один из них сводился к тому, что всё будет хорошо (политолог предвосхитил Верку Сердючку), второй вариант – что всё будет плохо и третий вариант – что ничего не изменится. Один из вариантов осуществился, и политолог гордо выпятил грудь – он предвидел! Во-вторых, в естественных науках не всё подчинено поиску общих закономерностей. Учёные изучают индивидуальное так же, как археолог изучает уникальный предмет быта древности. Существует понятие «эндемик» - растение или животное, обитающее только в данной местности и нигде больше. Действительное отличие гуманитарных наук от наук естественных состоит в разном уровне их развития, что объясняется ниже излагаемых третьей и четвёртой особенностями. А учиться у истории могут лишь те, кто способен учиться.

Движение мысли от единичного к общему оправдано лишь при изучении членов подлинной элиты общества: учёных, государственных деятелей, представителей искусства и др. Своим талантом они заслужили пристального исследования их индивидуальности, поскольку изучение целого общественной жизни не объяснит, почему Пушкин оказался гением литературы, а некий станционный смотритель казался заурядным обывателем. Премьер-министр России Столыпин был гениален в выборе пути дальнейшего развития России. Исследователю стоило бы напрячь усилия, чтобы понять, как этот человек пришёл к необходимости преодоления последствий крепостного права. Но при исследовании общества единственно верным оказывается движение мысли от общего к частному. Этот подход объясняется объективным фактом: связи между общественными явлениями сильнее связей между явлениями природы. Социальное познание – это, прежде всего, познание общества как жёсткой системы. Познание отдельных явлений возможно лишь в контексте познания целого – общества. Пчела не существует вне роя, птица вне стаи, муравей – вне семьи, а человек вне общества. Лишь индивидуализм западной культуры создал впечатление об атомарном индивиде. Миф о таком индивиде развеивается в годину тяжких испытаний: западное общество либо доказывает наличие в нём органической солидарности, либо исчезает с арены истории. Восточные же общества всегда демонстрируют приоритет общества над индивидом, что совсем не обязательно означает нарушение прав человека.

3. Роль органов чувств. В познании природы огромна роль органов чувств, известный спор сенсуалистов с рационалистами это подтверждает. Но немногие исследователи обращают внимание, да и то в рамках критики культа рационализма на то, что без показаний органов чувств познание природы невозможно или неэффективно. Для усиления органов чувств созданы приборы.

Ничего подобного нет в общественных науках. В них показания органов чувств играют крайне незначительную роль или вообще никакой роли не играют, как в исторической науке. Даже современнику не под силу воспринять органами чувств исследуемые им явления. Нельзя увидеть всю войну (в древности полководцы стремились занимать место на холмах, что бы видеть всю картину сражения), потрогать руками экономический кризис, понюхать демократию (разве что в переносном смысле, чего лучше не делать), попробовать на вкус право или патриотизм, услышать интерес и т.д. Социальное познание намного абстрактнее, рассудочнее познания естественнонаучного. К.Маркс писал, что экономисту сила абстракции призвана заменить микроскоп и химический реактив. Но более высокая степень абстракции – не достоинство, а недостаток. Абстрактное знание бедно и скудно по содержанию. Из очень малой роли органов чувств в социальном познании вытекает его опосредованность вторичным объектом познания – документом. Документ – это специально созданный человеком материальный объект для хранения и воспроизведения информации, причём это не обязательно письменный источник. Странно было видеть, как биологи изучают по документам растения и животных, астрономы – космические объекты, физики – плазму, геологи – месторождения полезных ископаемых и т.д. А в общественных науках такое состояние обычное дело. Однако составитель документа тоже не воспринимал своими органами чувств того, о чём он писал в грамоте, отчёте и т.п. ( не говоря уже о документах-фальшивках). Так образуется двойное искажение действительности: первое создаётся составителем документа, второе – пользователем данного документа. А ведь есть ещё комментаторская литература по поводу работы исследователя-обществоведа! Она представляет собой третье искажение действительности. Так следует ли рассчитывать на нахождение следов истины в таких работах?

4.Влияние ценностей и интересов на процесс и результаты познания. Недоступность материала естественных наук массе обывателей и идеологов государства защищает эти науки, как атмосфера защищает Землю от смертоносных излучений космических объектов. Хотя иногда учёные подвергаются давлению общества и сопротивляются ему. Они изгоняют вненаучные ценности из науки, когда же это не удаётся, их постигает тяжкая участь. Вспомним Д.Бруно, Галилея и других учёных. Печальна участь генетики и кибернетики в бывшем СССР. А вот материалы общественный наук доступны всем, используются знакомые слова, следовательно, каждый читатель способен дать оценку труду учёного-обществоведа. Таким же образом футбольные фаны дают ценные указания футболистам, как тем следует играть. Более того, читатель может даже посоветовать, как следует вести исследование и какие следует получить результаты. Тем в большей мере это характеризует власть предержащих. Нет числа всяким постановлениям, рекомендациям и указаниям о том, как надо изучать общество, писать романы, ставить фильмы и спектакли. Больше всего доставалось учёным-обществоведам. Общественные науки пропитаны идеологией государства от начала до конца. Их и науками-то назвать трудно.

Но не только ценности общества, а интересы отдельных социальных групп существенно влияют на процесс социального познания и его результаты. В XVII веке английский философ Т.Гоббс писал, что если бы геометрические аксиомы затрагивали интересы людей, они перестали бы быть аксиомами. Судьба некоторых философов – самого Т.Гоббса, Б.Спинозы подтверждают такое суждение. Когда носители тех или интересов усматривают в творчестве учёного или философа угрозу своему благополучию или мешают достичь поставленной цели, тут же начинается кампания по дискредитации автора «крамолы» и его труда. В области права обычно подвергаются анафеме те нормы, которые противоречат интересам какого-либо бонзы и его клана. Тут уж и конституция неправильна и порочны законы. Истинность выводов обществоведа не может быть установлена так же быстро, как истинность выводов естествоиспытателя. Проверка на истинность в будущем, а интерес в настоящем, Носитель интереса не замедлит воспользоваться преимуществами своего положения и задавит «еретика».

5.«Старение» социального знания.Законы и константы природы, будучи единожды познанными, становятся абсолютными истинами применительно к объекту исследования и условий его существования. Это означает их неизменность в течение всего времени, пока существуют данные физические условия. До сих пор не изменили своего значения закон Архимеда, теорема Пифагора, ускорение свободного падения, формула воды и т.д. Такие знания составляют сокровищницу человечества.

Иначе обстоит дело в общественных науках. Общество изменяется гораздо быстрее природы. Если, условно говоря, природа сделает один шаг в своём развитии, то общество за то же время сделает тысячи шагов. Столь быстрое изменение общества предопределяет такое же быстрое изменение знания о нём. Отсюда быстрое «старение» знания общественных дисциплин и необходимость постоянного его обновления. Прошлогодние данные экономической конъюнктуры ушли в историю экономики, данные социологических опросов устаревают уже через несколько месяцев, нормы права, пригодные вчера, сегодня требуют пересмотра, а об изменении исторических знаний и говорить не приходится. Восточная притча гласит о поручении султана историкам написать историю всего, что было. Историки написали так много, что приказал сократить написанное. После нескольких сокращений осталось одно: люди рождались, страдали и умирали. Всё остальное изменялось и казалось несущественным. Количественно историков, вряд ли, было больше, чем физиков, не говоря уже о разработанности методов их исследования, так в состоянии ли они справиться с необозримом массивом фактов? Не по этой ли причине до сих пор не написана настоящая всемирная история?