Оказавшись у разбитого корыта, обновленцы лихорадочно ищут способ избежать полного провала своей авантюры. В Высшем Церков­ном Совете возобновляются грызня и распри, стихшие на короткое время перед созывом лжесобора. Протопресвитер В.Красницкий выхо­дит из Высшего Церковного Совета. Вслед за этим Высший Церков­ный Совет увольняет на покой своего председателя Антонина, который в знак протеста снимает с себя подаренный ему раскольниками сан митрополита и впредь именует себя скромнее - епископом.

В начале августа в Москве состоялось совещание обновленческих лжеепископов и уполномоченных Высшего Церковного Совета, на ко­тором Высший Церковный Совет был упразднен, а вместо него обра­зован Синод, составленный для придания ему видимости законности в основном из епископов старого поставления. Председателем Синода был избран лжемитрополит Евдоким, но подлинным вожаком раскола стал Александр Введенский, успевший обзавестись архиепископским саном, несмотря на то, что был женат.

Часть обновленцев, не желая приносить покаяния в содеянном, стремилась, однако, к воссоединению с Православной Церковью. От­ражая настроения этих кругов, Евдокимовский Синод издал в конце августа послание, целью которого было подготовить почву для перего­воров с Патриархом. «Общественное мнение и религиозная совесть ве­рующих на бывшего Патриарха Тихона возложили две вины, - гово­рится в нем, - одну - в непризнании им нового государственного строя и Советской власти, вторую – в приведении в полное расстройство всех церковных дел. В первой своей вине бывший Патриарх Тихон откры­то, перед всем миром, покаялся..., но вторая вина еще по-прежнему лежит на бывшем Патриархе».

Несмотря на оскорбительный тон Послания, Патриарх ради спасе­ния заблудших, ради церковного мира был готов к переговорам с об­новленцами. В этом его поддерживал Временный Патриарший Синод. Архиепископы Серафим (Александров), Тихон (Оболенский), Иларион (Троицкий) открыли переговоры с лжемитрополитом Евдокимом об условиях восстановления церковного единства.

Решительным противником таких переговоров был бывший ректор Московской духовной академии архиепископ Волоколамский Феодор (Поздеевский), настоятель Данилова монастыря. Строгий монах, зна­ток Типикона и канонов, человек бескомпромиссной твердости, он объединил вокруг себя тех архипастырей и церковных деятелей, кото­рые предостерегали Патриарха от малейших уступок раскольникам. Частыми посетителями настоятельских покоев Данилова монастыря были митрополит Серафим (Чичагов), архиепископ Гурий (Степа­нов), архиепископ Серафим (Самойлович), епископ Пахомий (Кед­ров). Патриарх в шутку называл Даниловский монастырь «конспира­тивным Синодом».

В конце сентября 1923 года в Донском монастыре состоялось сове­щание 27 православных архиереев для обсуждения результатов перего­воров с лжемитрополитом Евдокимом о преодолении раскола. Архи­епископ Феодор не явился на совещание, но в нем участвовало много его сторонников и единомышленников.

Архиепископ Тверской Серафим (Александр) доложил собратиям о ходе переговоров. «Все наше разделение, - сказал он, - основано на не­довольстве некоторых иерархов и православных мирян личностью Пат­риарха Тихона». Архиепископ Серафим довел до сведения епископов предложение Евдокима открыть общий Собор из тихоновцев и обнов­ленцев под председательством Патриарха Тихона, на котором Патриарх должен сам отказаться от возглавления Русской Церкви, после чего Собор отменит постановле­ние о лишении его сана и уволит на покой в сущем сане.

Когда Святейшему впервые до­ложили об этом проекте, он ска­зал: «Надоел я вам, братцы, возь­мите метелку и гоните меня». На Совещании в Донском монастыре архиепископ Тихон Уральский вы­сказался за принятие предложен­ных условий. Против компромис­сной линии возражали митрополит Казанский Кирилл, архиепископ Екатеринбургский Григорий (Яцковский). Закрытым голосованием проект соглашения с Евдокимовским Синодом был отвергнут.

Весной 1924 года с Патриар­хом Тихом вел переговоры о вос­соединении коновод «живой церкви», отделившийся от обновленческо­го Синода лжепротопресвитер В.Красницкий. Благодаря твердой пози­ции, занятой тогда митрополитами Кириллом, Петром (Полянским), временным управляющим Петроградской епархии епископом Вене­диктом, переговоры эти были прерваны и окончились ничем.

Ареной самой ожесточенной борьбы обновленчества с Православ­ной Церковью стал очаг раскола – Петроград. В 1923 году из 123 пет­роградских храмов 113 были захвачены раскольниками. Самой боль­шой из православных церквей, которую удалось отстоять, был Спасо-Преображенский собор на Литейном, где настоятелем служил протои­ерей Сергей Тихомиров. Храмы, отнятые обновленцами, стояли полу­пустыми, а православным негде было собираться для молитвы, некому было совершать для них требы. В городе осталась горсть священников и ни одного православного архиерея.

23 сентября 1923 года в Москве по просьбе делегации православной петроградской паствы состоялась хиротония во епископа Лужского Мануила (Лемешевского). При наречении святой Тихон сказал ставленни­ку: «Посылаю тебя на страдания, ибо кресты и скорби ждут тебя на но­вом поприще твоем, но мужайся и верни мне епархию». По приезде в Петроград епископ Мануил совершил богослужение в маленькой церк­вушке святых бессеребренников Косьмы и Дамиана и зачитал обращение Патриарха к петроградской пастве. Сердца смятенных, запу­ганных людей – пастырей и мирян – воспрянули. Деморализованные священники, подчинившиеся об­новленческому Высшему церковно­му управлению, стали приносить покаяние и возвращаться под Первосвятительский омофор. В октяб­ре 1923 года в отступничестве пред епископом Мануилом покая­лась братия Александро-Невской Лавры. Церкви, в которых служил епископ Мануил, всегда были пе­реполнены молящимися. Люди стояли в притворе, на паперти, на улице за оградой. Богослужения продолжались по 3-4 часа, а потом еще часами архипастырь благо­словлял народ.

Проповеди его были немного­словны, безыскусны. Говорил он, по воспоминаниям современников, кратко, отрывисто, часто повторял одно и то же. Неустанно призывал паству к терпению, молитвенному бдению, к верности Христу. «Дайте пост уму, - призывал он, - бросьте хоть на время увеселения, кинема­тографы, театры, пока наша Мать-Церковь так страдает».

Благодаря его пастырской и исповеднической ревности к декабрю 1923 года из 113 обновленческих храмов 85 вернулись в Православие.

Обновленцы, перед угрозой полного краха, вновь прибегли к ин­тригам против православных, обвиняя их в политической нелояльности. В конце концов они добиваются своего. 3 февраля 1924 года, в день иконы Божией Матери «Отрада и утешение», епископ Мануил был арес­тован и в октябре приговорен к трехлетней ссылке в Соловецкий лагерь. Несколько ранее, в конце 1923 года, арестован был и ближайший помощник Патриарха архиепископ Верейский Иларион (Троицкий), которого заменил в Патриаршем Синоде архиепископ Крутицкий Петр (Дроздов), епископ Самарский Анатолий (Грисюк), епископ Балахнинский Филипп (Гумилевский), епископ Лука (Войно-Ясенецкий) и другие архипастыри. Лишены были свободы и вернувшиеся из обновленческого раскола епископ Артемий (Ильинский), Софроний (Старков). Большинство архиереев ссылали в Соловецкий лагерь осо­бого назначения. Самым страшным местом на Соловках была штрафная командировка, расположенная в основанном схииеромонахом Ии­сусом Голгофско-Распятском скиту на Анзерском острове.

Вопрос 31