Руководство «Газпрома» – то есть российское правительство – судя по всему, не вполне осознает глубину описанных выше драматических изменений. Много лет реальность всех этих процессов попросту отрицалась, сегодня же реакция на них носит паллиативный, несистематический характер. Сейчас, в момент написания этой главы, «Газпром» мало‑помалу формирует новую защитную стратегию. Он пытается удержать спрос на прежнем уровне, выходя на новые рынки сбыта и сокращая объемы добычи.

Критичен для «Газпрома» европейский спрос, на который приходится вся прибыль компании. Вместо того чтобы извиниться перед европейскими потребителями за прекращение поставок в январе 2009 года, «Газпром» агрессивно настаивал на правомерности старых долгосрочных контрактов на условиях «бери или плати». Такое поведение – попытка переложить максимальную долю риска на потребителя – это прямой путь к потере покупателей. В феврале 2010 года «Газпром» наконец начал смягчать свою политику: позволил четырем своим крупнейшим европейским клиентам выкупить от 10 до 15 процентов оговоренного контрактом газа по более низким ценам спотового рынка{250}.

«Газпром» ограничил объем своих поставок за счет снижения закупок в Средней Азии и переноса разработки новых гигантских месторождений на более позднее время. В 2008 году компания заключила договоры на закупку 70–80 миллиардов кубометров среднеазиатского газа в год по цене, превышающей установившуюся сейчас на рынке. А в апреле 2009 года неожиданно и в одностороннем порядке остановил отбор газа из Туркменистана, что привело к взрыву газопровода на туркменской территории и приостановке поставок сырья в Россию. Когда Туркменистан восстановил газопровод, «Газпром» отказался забирать оговоренные объемы газа по контрактной цене, хотя и этот контракт заключался на условиях «бери или плати». У Туркменистана уже был в 1997–1998 годах печальный опыт, когда Россия полностью заблокировала экспорт туркменского газа на полтора года – пока он не построил альтернативный газопровод в Иран{251}. В декабре 2009 года Россия и Туркменистан договорились сократить поставки туркменского газа с 50 миллиардов кубометров (2009 год), из которых Россия получила только 12 миллиардов, до 30 миллиардов кубометров в 2010 году{252}.

Поскольку «Газпром» вынужден сокращать добычу на уже имеющихся месторождениях, такие дорогостоящие новые месторождения, как Штокмановское, ямальские или Ковыктинское в Восточной Сибири, оказались ненужными – да и неподъемными с точки зрения финансирования. «Газпром» действует рационально, спокойно и без излишнего драматизма: разработка новых месторождений была отложена на будущее.

В новой защитной стратегии «Газпрома» имеется одна нестыковка. Компания настаивает на строительстве двух газопроводов: «Северный поток», через Балтийское море в Германию, и «Южный поток», через Черное море и Балканы в Италию и Австрию. По замыслу они должны пойти в обход нынешних стран‑транзитеров, Украины, Белоруссии и Польши, но у «Южного потока» транзитных стран будет еще больше. Если вспомнить о многочисленных мерах принуждения, применявшихся «Газпромом» к покупателям, становится ясно, что проблема заключается не в какой‑то из конкретных стран, через которые проходит газопровод, а в самом «Газпроме», хотя он и отказывается это признать. Пропускная способность «Северного потока» составит 55 миллиардов кубометров, стоимость – не менее 15 миллиардов долларов. На «Южный поток» пропускной способностью 60 миллиардов кубометров в год будет потрачено около 28 миллиардов долларов. При этом подписанная 23 марта 2009 года Европейским союзом и Украиной декларация о модернизации газотранспортной системы Украины вполне могла бы решить проблему с транзитом газа через Украину, причем инвестиции в этот проект составили бы всего 3,5 миллиарда долларов, а мощности газопровода хватило бы с лихвой.

Структура инвестиций «Газпрома» тоже весьма своеобразна. Компания инвестирует больше в газопроводы, чем в разработку месторождений и добычу, кроме того, значительные средства вкладываются в приобретение активов, не имеющих отношения к газовой отрасли. В 2005 году свыше половины громадных инвестиций «Газпрома» было вложено в трубопроводы и лишь треть – в добычу и разработку месторождений. Однако руководство «Газпрома» все же мало‑помалу переходит к более трезвой политике. В 2007–2008 годах 43 процента капиталовложений пришлось на добычу и чуть больше трети – на транспортировку (рис. 7.5). При этом функционирующая трубопроводная сеть обслуживается из рук вон плохо, а все эти громадные инвестиции за период с 2000‑го по 2008 год увеличили протяженность всех российских газопроводов всего лишь на 8,6 процента{253}.

Рис. 7.5 Капиталовложения «Газпрома», 2003–2008 гг.

Источник: Gazprom Databook, June 2009, www.gazprom.ru (последний доступ: 28 ноября 2009 года).

У «Газпрома» нет никаких конкурентных преимуществ в области строительства газопроводов. Компаний, строящих газопроводы по ценам выше газпромовских, очень немного. По неофициальным данным, корпорации их строительство обходится в три раза дороже, чем любой другой компании. Когда «Газпром» проложил «Голубой поток», инвестиционный фонд Hermitage Capital Management подсчитал, что стоимость километра российской части газопровода на 119 процентов превышала стоимость километра того же газопровода с турецкой стороны{254}.

Транспортировку газа тоже нельзя считать сильной стороной компании: известно, что «Газпром» склонен привлекать к этому процессу сомнительных посредников, которые рано или поздно вынуждают его перекрывать подачу газа. В марте 2010 года «Газпром» сделал сенсационное заявление о намерении провести аудит среди всех посредников, участвующих в экспорте его продукции. Это выглядело покушением на привычные коррупционные схемы{255}.

В условиях снижения объемов экспорта газа в Европу Россия совершенно не нуждается в дополнительных газопроводных мощностях. С коммерческой точки зрения как «Северный», так и «Южный поток» – проекты бессмысленные. Политического выигрыша они тоже не дают, поскольку «Газпром» регулярно срывает поставки.

Исходя из всего этого, можно с большой долей уверенности утверждать, что спрос на газпромовскую продукцию со стороны европейских потребителей будет оставаться низким в течение многих лет. В конечном итоге дружески настроенным посредникам «Газпрома» – крупным европейским газовым компаниям – не останется ничего иного, кроме как пересмотреть условия долгосрочных контрактов с российским газовым гигантом. Постсоветские страны уже снизили свою многолетнюю зависимость от российских поставок, а два нынешних крупных потребителя, Украина и Белоруссия, в состоянии без труда радикально сократить потребление газа. Украина, чей показатель удельного энергопотребления превышает даже российский, может в среднесрочной перспективе вовсе отказаться от импорта газа из России, если ее энергоэффективность достигнет уровня Польши или Словакии. Продажи «Газпрома» на внутреннем рынке (их объем составляет около 270 миллиардов кубометров) тоже нельзя назвать обнадеживающими. Если в течение нескольких лет цены удвоятся, как прогнозируется сейчас, потребление газа в России резко сократится, поскольку потенциал энергосбережения у страны очень высок. Если же независимым производителям дадут возможность работать в приемлемых рыночных условиях, они обыграют «Газпром» по объемам как добычи, так и продаж. Все это будет благом для России – но не для «Газпрома».

Среднеазиатский газовый рынок переживает сейчас радикальную перестройку. Значительная часть газовых поставок из Средней Азии теперь, скорее всего, будет направляться в Китай, причем без какого бы то ни было посредничества со стороны России. Китай уже построил газопровод в Туркменистан. К 2013 году Пекин планирует закупить у Ашхабада 40 миллиардов кубометров природного газа, в то время как проект прокладки газопровода «Прикаспийский» по восточному побережью Каспийского моря из Туркменистана в Россию, анонсированный президентом Путиным в мае 2007 года, так и не сдвинулся с мертвой точки и, по всей видимости, никогда не будет реализован{256}.

В 2007 году «Газпром» вынудил компанию ТНК‑ВР отказаться от гигантского Ковыктинского газового месторождения, откуда было бы выгодно протянуть газопровод в Китай. Ковыкта осталась бесхозной, и едва ли кто‑нибудь в обозримом будущем возьмется за ее разработку. «Газпром» также намерен законсервировать проект строительства газопровода «Алтай» пропускной способностью 80 миллиардов кубометров из Западной Сибири в Китай – тот самый, о котором с такой помпой говорил президент Путин в 2006 году и который с самого начала производил впечатление утопического{257}. Единственный российский газ, продающийся Китаю, – СПГ, производимый компанией Sakhalin Energy. Вероятно, Туркменистан и Казахстан вытеснят Россию с китайского газового рынка.

Необходимо делать инвестиции в новые гигантские газовые месторождения, самые значительные из которых находятся на полуострове Ямал, либо предоставить бо льшую свободу независимым газодобытчикам – в противном случае уровень добычи «Газпрома» неминуемо начнет резко падать уже в 2011 году. Выработка компании в течение каких‑то пяти лет может снизиться на треть: пик добычи у четырех гигантских западносибирских месторождений, доминирующих в структуре добычи «Газпрома», уже позади, и объем добычи на них снижается. Впрочем, с учетом прогнозов о дальнейшем сокращении спроса на российский газ такая динамика уже не выглядит угрожающей – это не более чем адекватная корректировка структуры и объема поставок к меняющимся условиям.

Если «Газпром» не поменяет свои планы по строительству газопроводов и в 2010 году начнет прокладывать оба «потока» – «Северный»{258} и «Южный», то эти два проекта обещают стать чемпионами по бесполезности и нерентабельности. В обозримом будущем у России не хватит для них газа – куда дешевле было бы использовать существующие газопроводы, идущие через Украину. Их строительство не приведет к диверсификации, а лишь крепче привяжет Россию к устаревшей практике транспортировки газа по трубопроводам и к стагнирующему газовому рынку Европы – как раз тогда, когда диверсификация рынка стала насущной необходимостью. Реализация проекта «Северный поток», судя по всему, продвинулась уже слишком далеко, и остановить ее не представляется возможным, а вот строительство «Южного потока» можно было бы не начинать.

В результате снижения спроса, уровня добычи и цен, а также избыточного инвестирования «Газпром» станет менее крупной, менее эффективной и менее дорогой компанией. В течение пяти лет объем добываемого им газа может сократиться на 200 миллиардов кубометров, то есть примерно на одну треть. Сопоставимые потери ожидаются от сокращения продаж на внутреннем рынке и экспорта. Российское общество не сможет воспользоваться колоссальными богатствами, которые могла бы произвести газовая индустрия страны. Но в то же время все это означает, что «Газпром» больше не будет государством в государстве и Россия сможет стать более нормальной и открытой страной.