Закон об энергосбережении и о повышении энергетической эффективности был принят 23 ноября 2009 года. Среди предусмотренных документом первоначальных мер – постепенное ограничение использования ламп накаливания и полное изъятие их из употребления к 2014 году; оснащение жилого фонда счетчиками расхода воды, электроэнергии и тепла к 2011 году и введение к 2011 году обязательного указания уровня энергопотребления в маркировке бытовых приборов.

Закон предусматривает обязательное регулярное (не реже одного раза в пять лет) проведение энергетических обследований на всех принадлежащих государству и управляемых государством предприятиях, а также у всех крупнейших энергопроизводителей и энергопотребителей. Первое энергетическое обследование запланировано на конец 2012 года, результатом этой акции должен стать беспрецедентно полный массив данных об энергетическом балансе в масштабах всей страны. Еще одно нововведение, предусмотренное Законом, – переход с системы одногодичных энергосервисных договоров на долгосрочные: договоры, заключаемые на один год, не обусловливают заинтересованности муниципальных отопительных и водоочистных предприятий в повышении энергосбережения.

Закон обязывает организации, получающие государственное финансирование, составлять планы мер по энергосбережению и повышению энергоэффективности, а также определяет порядок контроля за выполнением этого требования и принуждения к его выполнению.

Кроме того, в Законе оговорена финансовая поддержка образовательных программ по повышению энергоэффективности и энергосбережению, кампаний по формированию общественного мнения в этой области, региональных и муниципальных программ, а также субсидирование энергоэффективных технологий.

• Разрабатываемая в данный момент Государственная программа энергосбережения и повышения энергетической эффективности России на период до 2020 года{221} определит федеральную политику и меры по снижению энергоемкости ВВП на этот период.

Политический аспект

Заслуга того, что с 2008 года активизировалась деятельность в области энергосбережения, в значительной степени принадлежит президенту Медведеву, который объявил энергоэффективность базовым элементом курса на модернизацию, являющегося, в свою очередь, несущей осью его президентства. На заседании Государственного совета в июле 2009 года он сказал: «Это направление должно быть системообразующим, вокруг него должны концентрироваться другие направления. Или, если сказать иначе, энергоэффективность должна пронизывать и все остальные приоритеты технологической модернизации… Что бы мы ни взяли, повсюду у нас очень серьезное отставание… Этому отставанию способствовали не только наши трудности [19]90‑х годов или даже более раннего периода, но и наше мышление, потому что мы никогда не экономили на энергии… Мы – действительно самая крупная энергетическая страна. Но это не значит, что мы должны жечь наши энергозапасы без всякого ума»{222}. Необходима, конечно, поправка на традиционный для российского контекста разрыв между словами и делами, однако тот факт, что президент поставил энергосбережение во главу угла, нельзя не счесть знаменательным.

В этом направлении были предприняты и некоторые другие шаги. К примеру, энергоэффективность стала одной из пяти приоритетных задач недавно созданной Комиссии по модернизации и технологическому развитию экономики России. Медведев, судя по всему, использует эту структуру, чтобы продемонстрировать политическую независимость. Ее заседания широко освещаются средствами массовой информации, в бюджете ей выделено 10 миллиардов рублей{223}.

На первом заседании, посвященном энергоэффективности, комиссия утвердила шесть проектов, касающихся установки приборов для учета и регулирования энергопотребления; замены существующих осветительных систем устройствами, основанными на более эффективных технологиях; запуска пилотных проектов модернизации некоторых городских районов и небольших городов; увеличения эффективности потребления энергии бюджетными организациями – в частности, медицинскими учреждениями и школами; перехода к новым технологиям теплоснабжения; создания проектов использования альтернативных и возобновляемых источников энергии.

И все же, несмотря на новые законодательные инициативы и повышенное внимание президента к этому вопросу, нынешняя государственная политика в области энергоэффективности не в состоянии стать инструментом решения актуальных проблем в этой сфере. На социальном уровне очевидно, что население исключительно плохо осознает значение энергосбережения и недостаточно осведомлено о способах экономии энергии. Информация о методах эффективного использования потребительских товаров необычайно скудна, а советский подход к энергопотреблению (дешевизна электроэнергии – само собой разумеющаяся данность, коммунальные услуги – общественные блага) по‑прежнему далеко не изжит. Менеджерскому слою в промышленности тоже предстоит еще многому научиться, чтобы усвоить конструктивный подход к этой проблеме.

На концептуальном уровне появление все новых и новых стратегий и иных документов мешает действовать осознанно и адресно и заниматься долгосрочным планированием. Закон об энергоэффективности, Энергетическая стратегия на период до 2030 года, Государственная программа энергосбережения и повышения энергетической эффективности России на период до 2020 года, Концепция долгосрочного социально‑экономического развития на период до 2020 года, Генеральная схема размещения объектов электроэнергетики – вот неполный список документов, имеющих отношение к энергоэффективности. Многие из них противоречат друг другу. Такие документы появились в России еще 15 с лишним лет назад – но они не привели к особым результатам.

На бюрократическом уровне перед Медведевым встает несколько препятствий. Во‑первых, его программы сфокусированы на желаемых результатах и практически не затрагивают средства их достижения, препоручая реальные действия бюрократической машине, низкая эффективность и слабость которой давно стали притчей во языцех. К сфере энергоэффективности это применимо вдвойне: Министерство энергетики по‑прежнему функционирует как «отраслевое», то есть видит свое основное назначение в лоббировании интересов отрасли. Применительно к рассматриваемым проблемам самым прогрессивным государственным органом представляется на настоящий момент Министерство экономического развития, однако, для того чтобы возглавить действия в этом направлении, ему недостает институционального влияния и правовых полномочий{224}. Ситуация осложняется еще и тем, что вопросы энергосбережения относятся к компетенции как минимум троих заместителей премьер‑министра.

Отметим также, что медведевская программа – образец нерыночного подхода к стимулированию энергоэффективности в частном секторе. Вместо того чтобы поощрять внедрение энергосберегающих технологий в бизнесе, российское правительство предпринимает инициативы, демонстрирующие склонность к волевому вмешательству в экономический процесс. Вопреки содержанию и духу своей февральской речи 2010 года, Медведев предложил возложить ответственность за контроль над внедрением энергосберегающих технологий на силовые структуры: «Пусть милиция и ФСБ докладывают – это отличный источник информации»{225}. Едва ли такой подход принесет желаемые плоды.

При этом нежелание властей заменить политику принуждения политикой стимулирования может свидетельствовать об осознании властями монополизации российской экономики, в особенности ее энергетического сектора. А монополии и олигополии в области электроэнергии, нефте– и газодобычи не только сопротивляются повышению их энергоэффективности, но и нередко сводят на нет создаваемые регуляторами экономические стимулы.

И наконец, с повышением энергоэффективности неизбежно связаны социальные, экономические и политические затраты. Более всего этот тезис применим к механизмам формирования цен на бытовой газ. Вопреки распространенному представлению о том, что российские власти игнорируют общественное мнение, принимая решение об очередном повышении цен на газ, должностные лица, по всей видимости, все же учитывают возможные социальные последствия. Такой вывод можно сделать, вспомнив как нежелание правительства существенно поднимать цены перед выборами 2007–2008 годов, так и серьезное смягчение ожидаемого ценового скачка во время экономического кризиса.