доказывания

Вероятность

На основе типовых версий на первоначальном этапе расследования определяется направление производства предварительного расследования. На первых этапах расследования, когда наблюдается дефицит доказательственной информации, субъект доказывания не может пренебрегать даже самой малой вероятностью, поскольку именно она в конечном итоге может оказаться решающей. «Вероятность – мера знания о фактах. Факты же существуют независимо от того, считаем ли мы их очень вероятными или маловероятными. Уровень знания, соответствие или несоответствие наших представлений действительности зависит от того, в какой степени исследованы объективные обстоятельства. Поэтому необходимо исследование и тех версий, которые кажутся маловероятными. Но чтобы проверять версии, их надо иметь, их надо выдвигать, строить». [253]

Практически все процессуальные решения, кроме обвинительного заключения, на стадии предварительного расследования принимаются на основе суждений, носящих характер предположения, суждения носящего вероятностный характер.

Понятие вероятности является одним из фундаментальных понятий современной науки. Современные физика и биология, экономика и космология, лингвистика и кибернетика многим обязаны идее вероятности. Не случайно видный русский статистик В. И. Романовский, отмечая всеобъемлющий характер вероятностно-статистических представлений, говорил о «статистическом мировоззрении», а отец кибернетики Н. Винер употреблял существительное «Вселенная» не иначе как с эпитетом «вероятностная». Несмотря на известную метафоричность этих выражений, нельзя все же не признать того факта, что теоретико-вероятностные представления действительно являются существенным моментом современной научной картины мира.

Проблемой вероятности ученые, в особенности философы, интересуются уже достаточно давно. Ещё Аристотель интересовался ею. В «Риторике» он дал анализ некоторых вероятностных умозаключений и попытался определить понятие вероятности. Согласно Аристотелю, «вероятно то, что случается в большей части, и не просто то, что случается, как определяют некоторые, но и то, что может случиться и иначе; оно так относится к тому, по отношению к чему оно вероятно, как общее к частному»[254].

В данном определении Аристотель попытался связать вероятность с категориями необходимости, случайности, возможности, общего и частного. За Аристотелем последовала целая плеяда мыслителей, с разных позиций обсуждавших проблему вероятности.

Вплоть до начала ХХ века в науке господствовала теория, согласно которой вероятность понималась как характеристика наших знаний о тех или иных явлениях окружающего мира.

Классики теории вероятности, Я. Бернулли и П. Лаплас связывали вероятность с умозаключениями, производимыми в условиях неполной информации о предмете. Позднее вероятность стали связывать со свойствами реальных процессов. Гносеологическое понятие вероятности означает «осознанную нами степень соответствия нашего знания реальности»[255].

Наиболее строгие определения вероятности даются в рамках математической теории вероятностей. Здесь под вероятностью понимается «числовая характеристика степени возможности появления какого-либо определенного события в тех или иных определенных, могущих повторяться неограниченное число раз условиях»[256].

Основные понятия математической теории вероятностей – случайное событие и его вероятность (а также случайная величина). Событие называется случайным при данных условиях, если при осуществлении этих условий оно может как произойти, так и не произойти. Теория вероятностей изучает лишь случайные события, имеющие определенную вероятность. Наличие у случайного события определенной вероятности р  появления при данных условиях проявляется в том, что при большом числе испытаний частота появлений событий (равна отношению m / n , где n – общее число испытаний, а m – число появления события в этих испытаниях) оказывается близкой к р[257]. Так, например, имеется определенная вероятность (0,515) того, что новорожденный ребенок будет мальчик. 

Круг случайных событий, имеющих вероятность, весьма широк, так что результаты теории вероятностей находят приложение в самых разных отраслях научных знаний. Что касается доказывания, то здесь применение математической теории вероятностей весьма затруднено. Вероятность – это всегда мера возможности, и в процессе доказывания по уголовному делу она играет огромную роль, поскольку вероятностные представления обладают «колоссальной эвристической силой»[258]. Однако, в уголовно-процессуальном доказывании процесс познания явлений происходит в ретроспективе. Следователь или лицо, производящее дознание, чаще всего сталкиваются с уже совершенным преступлением, со следами преступления. Из содержания ст.ст.61, 62, 67 УПК РФ следует, что следователь или лицо, производящее дознание, не могут принимать участия в расследовании, если они были очевидцами преступления. Поэтому применение математических отношений для выяснения вероятности происхождения того или иного варианта событий в расследовании преступлений не представляется возможным.

В науке криминологии, в отличие от уголовно-процессуального доказывания, используются математические методы получения выводного знания. Так, при определении криминологической характеристики преступления, за основу её используются статистические данные об отдельных её элементах. Полученные в результате криминологических исследований данные приводятся в совокупность либо с математическими величинами (например, 65% изнасилований совершаются ранее знакомыми людьми), либо в сочетании со словами «как правило», «обычно» и другими.

Различие вероятности в доказывании и вероятности в криминологии заключается, прежде всего, в том, что криминологией изучаются уже расследованные, раскрытые преступления, а вероятность в доказывании обусловлена недостаточностью информации о совершенном преступлении.

Как писал профессор М. С. Строгович, «в уголовно-процессуальном доказывании, где познание носит преимущественно ретроспективный характер, понятие вероятности находит применение в его гносеологическом значении. Вероятность в судебном доказывании связывается с недостаточностью фактических данных, обосновывающих истинность выводов о наличии подлежащих доказыванию обстоятельств дела»[259].

Вероятность получения доказательств в том или ином варианте произошедшего преступления обусловлена наличием и постоянным существованием связей, носящих либо случайный, либо необходимый характер.

«Случай (от греч. – tyche) – это наступление непредвиденного, не предполагаемого события, и особенно его непредусмотренное заранее совпадение с другим событием. То, что часто изображается как случай, вообще говоря, есть цепь непознанных или недостаточно хорошо познанных причин и следствий»[260].

Необходимость здесь же оценивается как философская категория, выражающая объективные связи материального мира. «Реально или физически необходимым считается такое явление, которое неизбежно должно наступить, если имеются в наличии определенные условия, или должно произойти, если последует нечто»[261].

Таким образом, можно прийти к выводу, что случайное противоположно необходимому и является его отрицанием. Тем не менее, одно не исключает другого: «признание противоположности случайного и необходимого не означает, что в своем проявлении случайное лишено необходимости. ...Мир случайных явлений отнюдь не является царством беззакония, в этом мире действуют свои, так называемые вероятностные законы»[262].

Ф. Энгельс по этому поводу писал: «Обычный человеческий рассудок, а с ним и большинство естествоиспытателей, рассматривает необходимость и случайность как определения, раз и навсегда исключающие друг друга. Какая-нибудь вещь, какое-нибудь отношение, какой-нибудь процесс либо случайны, либо необходимы, но не могут быть и тем и другим. Таким образом, то и другое существует в природе бок о бок; природа содержит в себе всякого рода предметы и процессы, из которых одни случайны, другие необходимы, причем все дело в том, чтобы не смешивать между собой эти два сорта»[263].

Противоположную Энгельсу позицию занимает детерминизм. Согласно этому воззрению, в природе господствует лишь простая непосредственная необходимость. Случайность не объясняется здесь из необходимости, скорее, наоборот, необходимость низводится до порождения голой случайности.

Ф. Энгельс неоднократно в своих работах слово «случай» берет в кавычки или пишет о «мнимости случая». Любое явление или процесс, если рассматривать их детально, представляют собой единство необходимого и случайного. Случайность есть форма проявления и дополнения необходимости, по мнению Ф. Энгельса[264].

 В данном определении существенной, помимо указания на связь необходимого и случайного, представляется также идея разнопорядковости, неравноценности, соподчиненности необходимого и случайного.

Случайное не просто сосуществует с необходимым – оно подчиняется необходимому, дополняет, конкретизирует необходимое, обусловливает форму его проявления.

Философский словарь объясняет взаимосвязь необходимого и случайного немного по-другому, тем что «каждое живое существо, наделенное сознанием, в принципе обладает возможностью вмешиваться в причинную связь и изменять или управлять событиями в соответствии с целью, и поскольку намерения другого человека в принципе являются непознаваемыми, то результаты целеполагающей спонтанности другого действуют на человека как случаи, которые порождены им, хотя мыслима и такая позиция, с точки зрения которой, не имеется никаких случайностей»[265]. То есть здесь признается жизнеспособной идея детерминизма о существовании простой непосредственной необходимости.

Что касается доказывания, то здесь складывается такая ситуация, когда связь между фактами может быть либо случайной, либо необходимой. В то же время, «если происхождение каждого из них в отдельности можно объяснить случайностью, то допустить случайное совпадение всех ... фактов сразу невозможно. И, очевидно, потому, что каждый из них происходил в определенное время, и в определенном месте, в определенных условиях, под воздействием конкретных причин. Значит, чтобы допустить случайное совпадение всех промежуточных фактов, нужно допустить возможность случайного совпадения всего комплекса связей, которыми эти факты связаны между собой и с другими обстоятельствами. Комплекс этот бывает весьма сложен даже при наличии двух-трех фактов, а с появлением каждого нового вероятность случайного их совпадения чрезвычайно быстро приближается к нулю»[266].

Итак, как отмечено выше, на первоначальном этапе расследования возникает ситуация, когда любое указание на вероятность того или иного варианта произошедшего события связано с недостатком информации об этом событии у познающего субъекта.

Внутри этого общего направления усматриваются иные подходы к пониманию вероятности в доказывании.

При производстве различных следственных и процессуальных действий субъект доказывания сталкивается с информацией о следах произошедшего события. Однако следы – «это ещё не доказательства, ибо в своем первозданном виде они не могут быть использованы для аргументации промежуточных выводов»[267].

Обнаружив эти следы, познающий субъект должен выяснить, какова истинная причина их происхождения.

Так, при выявлении причинно-следственных связей с непосредственным выяснением как причин, так и следствий, влияние на данный процесс оказывают не только недостаток знаний субъекта доказывания об исследуемом объекте, но и сама природа изучаемого объекта, обусловливающая объективную возможность различий в развитии явлений и процессов.

Для характеристики природы вероятности в доказывании следует разграничивать объективный и субъективный аспект знания о совершенном преступлении.

Так как наука уголовно-процессуального доказывания является наукой материалистической, то и рассматривать вопросы вероятности в уголовно-процессуальном знании необходимо именно с этих позиций.

Знание здесь следует рассматривать как субъективный образ объективной действительности. Поэтому необходимо различать форму и содержание знания о преступлении. Если форма характеризует способ отражения преступного деяния как объекта знания, то содержание характеризует те обстоятельства, которые входят в предмет доказывания по делу и получили отражение в знании.

Если говорить о субъективности содержания вероятности, то необходимо обратить внимание на теорию Э. Бореля: вероятности для него «имеют отношение лишь к данному лицу и в большей степени зависят от его психологических и физиологических особенностей и даже от его состояния в данный момент. Выводы, которые при этом получены, не могут быть обязательны не только для других людей, но и для того же лица, но в другое время»[268]. Э. Борель заявляет, что эти вероятности «не существуют отвлеченно, а только по отношению к некоторому человеческому мозгу»[269]. Соответственно, вероятность знания о преступлении носит, прежде всего, субъективный характер. Однако субъективность вероятности указывает лишь на субъективность оценки знаний, оценки, которая производится человеком, и в результате которой субъект оценки приходит к выводу о вероятности оцениваемого знания. 

Однако нас больше интересует вопрос об объективности содержания вероятностного знания о преступлении.

Различие объективного и необъективного, применительно к знаниям о преступлении, заключается не только в том, что они описывают, а в том, как они это описывают: адекватно или неадекватно, тождественно сущности или нетождественно. Объективность вероятностных знаний о преступлении означает соответствие субъективной модели преступления фактам объективной действительности. Необъективность вероятностных знаний обусловливается как их неполнотой, так и субъективизмом их оценки, ошибочности исходных данных для таких знаний. На выявление, опровержение и устранение элементов субъективизма и ошибочности в знании направлены все те требования, предъявляемые к процессу доказывания, которые установлены уголовно-процессуальным законодательством.

В содержании знания о преступлении в процессе доказывания могут быть даже случаи, когда ошибочные сведения становятся основой для необъективных выводов. «Вероятность тогда, очевидно, также ошибочна, и это является особенно тягостным, если ошибочная вероятность оказывается равной единице, то есть совпадает с достоверностью»[270]. Хотя возможность возникновения такой ситуации ничтожно мала, тем не менее не исключается. «Во многих руководствах по теории вероятностей описан реальный факт: в Монте-Карло выигрыш выпал на одно и то же число подряд 29 раз. Вероятность сказочно ничтожна! И все же так было»[271]. Доказывание в любом случае – это совсем не та сфера деятельности, где допускается и поощряется подобного рода стечение обстоятельств. Разумеется, ошибочные сведения могут появляться при расследовании довольно часто: они могут содержаться в ложных показаниях подозреваемого, обвиняемого, в некоторых случаях в показаниях недобросовестных свидетелей (или даже добросовестных, если те заблуждаются), ошибочном заключении эксперта и т.д. В этом случае, с практической точки зрения, единственное рекомендуемое каждому субъекту доказывания решение, это сделать все возможное, чтобы не обмануться и не быть обманутым. Хотя практика свидетельствует, что случаи обратного, к сожалению, встречаются. Так, по известному делу Чикатило несколько человек были привлечены к уголовной ответственности и подвергнуты наказанию за преступления, которые ими не совершались. Более того, подобная ситуация может быть создана искусственно в целях введения следствия в заблуждение путем умышленного создания системы ложных доказательств. Распознать такую вероятность иногда невозможно, но чем более полными сведениями будет располагать субъект доказывания и чем шире будет круг источников их получения, тем меньше возможностей останется для создания описываемой ситуации.  

Итак, вопросы вероятности в доказывании сводятся, прежде всего, к тому, что отражает вероятность, каково содержание этого понятия.

Вероятность в доказывании обусловлена обрывочностью, неполнотой знания субъекта доказывания об интересующих его обстоятельствах расследования. В дальнейшем мы будем различать вероятность в доказывании как таковую и вероятностные знания.

Вероятность в доказывании – это характеристика неполного, недостаточного знания. Соответственно вероятностные знания – это знания, характеризующиеся недостаточной полнотой и недостаточной обоснованностью.

Специфичность процесса доказывания предопределяет в качестве средства достижения достоверности в уголовном процессе вероятностные знания. Посредством использования вероятностных знаний могут быть определены не только направления расследования, круг поиска доказательств, основания для принятия процессуальных решений, но и получены основания для достоверного установления обстоятельства предмета доказывания.