Неопределенность направленности на объект, который впоследствии становится отчетливым в зрительном поле, в феноменологии определяется как предсознание и пре-интенциональность. Здесь, вероятно, и находится точка наи­более тесного соприкосновения психоанализа, ориентиро­ванного на бессознательное, и феноменологии, ориенти­рованной на сознание. Исторически изучение сознания не было популярным ни в то время, когда Фрейд формулиро­вал свою теорию, ни когда основатели феноменологии ин­тересовались психоанализом. То же самое можно сказать и о гештальт-психологии на начальном ее этапе, несмотря на то, что и гештальт-психология и феноменология были ре­акциями на позитивизм и ассоционизм. Недостаток обоюд­ного интереса и контактов между всеми этими направле­ниями психологии обусловлен тем, что каждое из них было устремлено к достижению собственных целей.

Тем не менее с некоторым запозданием феноменологи также писали о бессознательном. Гуссерль утверждал, что бессознательное «есть не что иное, как феноменологиче­ское ничто, само собой являя состояние, находящееся на грани сознания»[23]. Один из основателей феноменологии — Мартин Хайдеггер[24] — в своей теории Dasein (бытие-в-мире) близко подошел к проблеме бессознательного. Он предло­жил модель двумерного бытия: первое измерение, которое себя не являет (онтологическое), тесно взаимосвязано со вторым, которое себя проявляет (онтик). Гуссель считает, что феноменология может выявить скрытое измерение бытия[25], что процессы бессознательного сокрыты в онтологи­ческом измерении Dasein. Кроме того, Хайдеггер убежден, что помимо феномена в феноменологическом смысле там больше «ничего нет».

Гуссерль не отрицает бессознательного, но считает, что первичному изучению подлежит феномен сознания. Для немецких феноменологов проблема сознания вообще об­ладала первостепенной значимостью. Возможно, поэто­му они слабо заинтересовались психоанализом с его пристальным вниманием к бессознательному. Однако были и исключения — известный Мориц Гейгер (Moritz Geiger) был первым феноменологом, кто опубликовал эссе на тему бессознательного[26], не опираясь на психоаналитические постулаты. Гейгер взывал к научному исследованию бессозна­тельного, его функций и места в психологии человека. Он предложил интересную теорию активного и неактивного переживания, сходную с представлениями о предсознательном и сознательном. Некоторые ученые пытались синтезировать феноменологию и психоанализ. Одним из них был Пол Шилдер (Paul Schilder)[27], который пытался постичь бессознательное, но добрался лишь до предсознания. Позднее попытки соотнести, сблизить два подхода пред­принимал феноменолог и психиатр Людвиг Бинсвангер (Ludwig Binswanger)[28].

Переживание абстрактного

Говоря об идеях бессознательного и предсознательного и их влиянии на опыт и переживания, я, обращаясь к примерам видения картин по Гейгеру, припоминаю собственные переживания в картинной галерее. Вот я смотрю на картину, которая меня захватывает, и почти сразу перехожу к другой, а оказываясь перед этой другой картиной, снова перевожу глаза на первую. Почему? Что в ней или во мне заставляет меня воз­вращаться к ней и смотреть с полной интенциональностью? Вот я сажусь и начинаю пристально и долго вглядываться в картину, рассматривая ранее не примеченные детали. Теперь во мне что-то успокоилось, разрешилось и завершилось. По­хоже, я испытала два типа переживаний. Во-первых, это ско­рее неактивное, чем активное переживание, следуя теории Гейгера, которая как нельзя лучше описывает происходящее. Неактивное переживание оставляет меня с беспокойством и с ощущением чего-то незавершенного. Наверное, я испыты­вала потребность завершить с полной интенциональностью переживание, относящееся к первой картине. Или, может, меня озадачили «детали» картины. Как бы то ни было, тут по-настоящему проявилась работа закона гештальта, стремле­ние к завершенности, к достижению целостности, в моем слу­чае — живой закон интенциональности. Я размышляю о про­исхождении всех этих переживаний: неужели они возникли из хайдеггеровских «скрытых измерений бытия», которые должна выявлять феноменология?

Мне кажется, что феноменологически-ориентирован­ная арт-терапия близко подошла к решению задачи, поставленной Хайдеггером перед феноменологией: выявить скрытые аспекты человеческого бытия как феномена, дос­тупного для осознания, включая манипулирование этим осознаваемым восприятием. Арт-терапия может двумя спо­собами достичь этой цели. Один способ — свободный про­цесс проективного самовыражения при помощи художест­венного материала, который клиент видит как многогран­ное, объективное, композиционное, структурированное зрительное поле выразительных и интерактивных компонентов. Другой способ выявления скрытых аспектов внут­реннего переживания — расширение сознания — акт интуи­тивного познания, ранее упоминавшийся, который следует за спонтанным рисованием форм в цвете. Здесь творческое самовыражение воспринимается как структурирование зрительного поля в стиле арт-гештальта[29].

Творцу и одновременно создателю собственных художе­ственных работ становятся очевидными новые аспекты собственного «я» и новые взаимосвязи между собственным творческим продуктом и личным экзистенциальным опы­том. Клиенты учатся более четко и ясно воспринимать ком­поненты зрительного поля как феномены и их взаимодей­ствие в целостном процессе творчества. Соотнося их со своими внутренними психологическими силами, клиенты применяют заново приобретенное искусство видения к фе­номенам собственного и чужого внутреннего и внешнего мира. По мере того как они раскрывают новые аспекты сво­его «я», во взаимодействии с другими появляется еще одно интересное обстоятельство: они трансцендируют свою эгоистичность и становятся частью мира, причем букваль­но в повседневной жизни. Они принимают ответствен­ность за свою художественную работу с самого начала и ак­тивно участвуют в мыслительном арт-ориентированном процессе преодоления затруднений, возникающих во взаи­модействии с другими людьми. В этом заключается вклад феноменологического подхода к арт-терапии: путь от пре-интенционального функционирования к полной интенциональности лежит через усилия художественной ра­боты и попытки организации творческого самовыражения.