Сам ВВАС в ходе острой борьбы с правыми и левоэкстремистскими идейно-политическими течениями постепенно при­обрел четкую организационную структуру, окончательно офор­мившуюся в феврале 1977 г. после подавления очередной по­пытки контрреволюционного переворота. Он превратился в. ведущую и руководящую силу формирования новой государст­венной системы.

ВВАС до самороспуска в сентябре 1987 г. был высшим за­конодательным органом страны. Его директивы и постановле­ния были обязательны для всех государственных учреждений и непременны к исполнению гражданами Эфиопии. Если в пер­вое время после прихода к власти ВВАС принял на себя в известной мере, вследствие сложившейся обстановки, некото­рые исполнительные функции, то позднее, в октябре 1976 г., произошло разграничение власти между ВВАС и правительст­вом. Через свои органы (съезд, Центральный комитет, Постоян­ный комитет ЦК, различные отделы) ВВАС, стараясь преодо­леть несовершенство доставшейся в наследство административ­ной структуры, не раз предпринимал шаги по реорганизации государственного управления страной. Примерами здесь могут служить изменения в административно-территориальном управ­лении страной, перестройка работы старых и организация но­вых министерств и ведомств, а также значительное (хотя и да­леко не завершившееся) обновление персонала государственных учреждений, численность которого к середине 80-х годов, достигла 120 тыс. человек. Нельзя не обратить при этом вни­мание на предупреждение журнала «Мэскэрэм», сославшегося на опыт Ганы при Кваме Нкруме и Египта после смерти Насера, о том, что раздутый государственный аппарат без стро­гого политического контроля со стороны правящей партии мо­жет представлять собой серьезную опасность для избранного прогрессивного социально-экономического курса страны и угро­зу перехода ее на путь капитализма [153, 1983, т. 3,  № 12, с. 13]. [324]

Вопрос о правящей партии обсуждался в военно-революцион­ных кругах почти сразу же после низложения Хайле Селассие. В официальных документах ВВАС и правительства не раз ука­зывалось на необходимость создания политической партии для успешного выполнения задач революции. В руководящих кру­гах страны постепенно сложилось мнение о целесообразности введения однопартийной системы как наиболее точно соответ­ствующей политическим реальностям и экономическим импера­тивам Эфиопии. В Аддис-Абебе пришли к убеждению и отно­сительно того, что идеологической платформой создаваемой партии должен стать марксизм-ленинизм (см. [123, 28.01.1981]).

Развернувшееся партийное строительство наложило замет­ный отпечаток на все аспекты жизнедеятельности эфиопского государства, сопровождалось подъемом политического самосоз­нания трудящихся, распространением социалистических идей, а также острой борьбой различных общественных сил.

Еще в декабре 1975 г. неофициальному политическому бюро, возникшему по инициативе ВВАС с привлечением гражданских радикалов во главе с возвратившимся из-за границы известным радикалом Хайле Фида, поручалось осуществить меры по формированию правящей прогрессивной партии [355, с. 115—117]. Эта попытка окончилась неудачей, хотя само политическое бюро явилось прообразом уже упоминавшегося ВБОМ.

ВБОМ, как известно, вменялось в обязанность также занять­ся партийным строительством. Но в нем разгорелась острая борь­ба за влияние и утверждение собственных позиций между сто­ронниками различных политических течений, сложившихся к тому времени в Эфиопии. Они были представлены пятью неофи­циально действовавшими политическими партиями или группи­ровками, первое время поддерживавшими в целом революцию. Это — Всеэфиопское социалистическое движение (МЕИСОН), члены которого — часть студенчества, чиновничества и бывшей эмиграции — назывались нередко по имени своего лидера Хай­ле Фида «фидаистами»; Революционное пламя (Абъетауи сэдэд), состоявшая из военнослужащих, в том числе большинст­ва членов ВВАС, и имевшая связи с высокопоставленными чи­новниками; Пролетарская лига (Воз адэр), созданная из чис­ла представителей профсоюзов, интеллигенции и армии и воз­главлявшаяся одним из самых последовательных сторонников ВВАС Сэнай Ликке (погиб 3 февраля 1977 г. в ходе подавле­ния антиправительственного заговора); Марксистско-ленинская революционная организация (МАЛЕРИД), включавшая студен­тов и творческую интеллигенцию и выступавшая одно время как отколовшаяся часть МЕИСОН или даже как молодежное кры­ло «фидаистской» партии; Революционная борьба угнетенных Эфиопии (ИЧАТ), выражавшая интересы крестьянства, мелких торговцев, ремесленников и национальных меньшинств и в меньшей степени походившая на партию. «Эти организации,— пишут советские исследователи Е. Денисов и В. Шараев,— выступали [325] с позиций, близких к марксизму, пропагандировали идеи научного социализма, работали среди трудящихся, осо­бенно в городе. Но в силу мелкобуржуазного социального сос­тава для них были характерны непоследовательность и коле­бания, порой забегание вперед при выдвижении политических лозунгов и определении этапов развития революции» [189, с. 10].

Между ними были значительные расхождения по ряду ак­туальных вопросов развития Эфиопии. Только Воз адэр и Абъетауи сэдэд вполне искренне и сознательно признавали необхо­димость военно-революционной власти [355, с. 188]. Да и со­трудничество некоторых из них с ВВАС осуществлялось скорее по стратегическим и тактическим соображениям с тайным умыс­лом последующего управления страной. Вот почему, например, МЕИСОН квалифицировал свои отношения с ВВАС как поли­тику «критической поддержки» [148, ноябрь 1977, с. 30], от которой «фидаисты» отказались, когда в середине 1977 г. их планы на главенство в революционном движении провалились, и перешли в лагерь оппозиции.

Для достижения тщательно скрывавшихся целей МЕИСОН, временно соглашаясь на пребывание военных у власти, старал­ся повсюду на государственной службе поставить своих членов, установить политический контроль над профсоюзами, министер­ствами, кэбэле и даже пытался использовать отряды самообо­роны для упрочения собственных позиций. «Меисоновцы» пре­обладали среди преподавателей и выпускников школы «Йека-тит-66», что давало МЕИСОН возможность расширять влияние на массы. Подобным устремлениям фидаистов противодейство­вал Абъетауи сэдэд, позиция которого во многом совпадала с целями ВВАС. В отличие от МЕИСОН и Абъетауи сэдэд, стро­ивших свою деятельность на межэтнической основе, ИЧАТ, прикрываясь псевдореволюционной фразеологией, на деле при­держивалась узконационалистического подхода в решении проб­лем Эфиопии, старалась посеять рознь между оромо и другими народами страны, отстаивала принцип этнополитического обо­собления рабочих в послесентябрьском движении и т. п.

Идеологические расхождения между МЕИСОН, Абъетауи сэдэд, ИЧАТ, Воз адэр и МАЛЕРИД, тщательно скрывавшиеся на первых порах, давали о себе знать все с нараставшей силой, негативно сказывались на тенденциях общественной жизни, а также обрекли на неудачу попытки создать авангардную пар­тию трудящихся на основе объединения этих пяти организаций. Оно произошло в феврале 1977 г. при посредстве ВБОМ и по­лучило название Союз марксистско-ленинских организаций Эфиопии (СМЛОЭ). Несколько позднее была опубликована Про­грамма совместных действий, в которой участники Союза обя­зались твердо следовать Программе НДР, взаимодействовать с ВВАС и устранить в будущем имеющиеся между ними про­тиворечия. ВВАС, одобряя образование СМЛОЭ и поощряя «пятерку» «к сотрудничеству, к идеологическому единству», полагал, [326] «что формально декретировать слияние этих групп, про­возгласить „сверху" создание пролетарской партии было бы ошибкой» [227, с. 115]. Однако СМЛОЭ просуществовал не­долго. Разногласия между его участниками обострились, все больше в деятельности некоторых из них преобладали гегемонистские, мелкобуржуазно-националистические действия.

Первым нарушил достигнутую договоренность МЕИСОН, открытый раз­рыв которого с ВВАС и СМЛОЭ «нанес ощутимый урон делу революции, при­вел к определенной дезорганизации прогрессивных сил страны, к образованию вакуума в государственном аппарате, чем немедленно воспользовались реак­ционные элементы, заинтересованные в дестабилизации режима» [219, с. 11]. Отступничество «фидаистов» было осуждено, а их партия исключена из СМЛОЭ. Казалось, Союз вышел из сложившейся ситуации, еще более укре­пив свои ряды.

Однако вскоре СМЛОЭ вывел из своих рядов ИЧАТ, которая продол­жала придерживаться узконационалистических взглядов и превратилась, по существу, в представителя интересов МЕИСОН и в его агента в СМЛОЭ [189, с. 19]. К этому времени выяснилось также, что ИЧАТ развернула актив­ную работу среди оромо, широко пропагандируя идею образования независи­мой «Оромии». ИЧАТ сотрудничала с «Фронтом освобождения оромо», при­знав программу последнего. Показательно, что после запрета ИЧАТ ее ру­ководители присоединились к отрядам «Фронта освобождения оромо», а ли­дер ИЧАТ Баро Тумса стал главой этого фронта. «Некоторые члены ИЧАТ,— говорил Менгисту Хайле Мариам,— открыто встали на сторону реакционного режима Сомали и начали сражаться против революции» [49, с. 47]. От них не отстали и «меисоновцы».

Оставшиеся в Союзе организации опубликовали в августе 1978 г. два до­кумента — «Совместное заявление о переходном периоде» и «Программа дей­ствий в переходный период»,— которые характеризовали текущий момент в жизни Эфиопии как очень сложный и требующий активизации усилий по созданию авангардной партии трудящихся. Был выдвинут лозунг «От союза к слиянию».

Однако вскоре в СМЛОЭ возник новый кризис, связанный с обструк­ционистской деятельностью руководства Воз адэр. Оно пыталось навязать свою волю другим участникам Союза и увеличивало число своих членов за счет явно анархистских и контрреволюционных элементов. По его инициативе немало приверженцев Воз адэр проникло в ряды Абъегауи сэдэд, разлагаю­ще действуя на эту организацию. После того как произошла смена руковод­ства Воэ адэр, ситуация в Союзе несколько улучшилась, но противоречия полностью не были устранены. Даже в Абъетауи сэдэд не все обстояло благо­получно: в этой организации отчетливо проявился фракционизм. Некоторые ее члены пытались противопоставить свои личные интересы целям всей ор­ганизации [49, с. 48]. Стало ясно, что, «несмотря на позитивный вклад в ре­волюцию, Союз служил также платформой для определенных мелкобуржуаз­ных оппортунистов» [138, 14.09.1979].

В дэрге пришли к выводу о невозможности построить аван­гардную партию на принципах, которыми руководствовались в СМЛОЭ и ВБОМ. Возможно, сказалась также нетерпимость части дэрга к инакомыслию в революционной среде. В феврале 1979 г. обе эти организации были распущены. С этого времени наметился принципиально новый подход к формированию аван­гардной партии. Речь шла о создании единого организационного центра из числа подлинных революционеров, находящихся как в СМЛОЭ, так и вне его рядов. V съезд ВВАС, состоявшийся в июле 1979 г., признал верным такой путь, подчеркнув вместе [327] с тем свою решимость создать рабочую партию на основе цент­рализма. Это указание ВВАС было серьезным ударом по сто­ронникам децентрализованной партийной структуры.

Роль руководящего центра партийного строительства и рас­пространения марксизма-ленинизма отводилась Комиссии по организации Партии трудящихся Эфиопии. Официально ее об­разование датируется 18 декабря 1979 г., когда было обнародо­вано соответствующее постановление ВВАС, в котором опре­делялись цели и задачи КОПТЭ, ее уставные положения и сфе­ры деятельности [70, с. 41—57]. КОПТЭ объявлялась единст­венной политической организацией, ответственной за сплочение эфиопских марксистов в строго централизованную авангардную партию. Одновременно запрещалось создание новых и функцио­нирование уже существовавших политических организаций и групп, а также провозглашалась противозаконность любых по­пыток противодействовать работе КОПТЭ. «КОПТЭ...— как пи­сал Дю Буа в журнале „Африкэн коммьюнист",— еще не аван­гардная партия… Она должна быть охарактеризована как пере­ходная политическая организация, прототип будущей авангард­ной партии» [300, с. 65]. Создание КОПТЭ как промежуточного этапа па пути образования партии трудящихся обусловлено ис­торической обстановкой в Эфиопии (см. [70, с. 25, 29]).

С декабрьского решения о КОПТЭ начался подготовитель­ный период в ее функционировании. Он завершился I съездом КОПТЭ в июне 1980 г. На нем были одобрены устав, инструк­ции и положения, регулирующие деятельность КОПТЭ, избраны руководящие органы КОПТЭ (Центральный Комитет, Исполком ЦК, различные отделы) и утверждена центральная партийная печать (газета «Сэрто адэр» и журнал «Мэскэрэм»). Органи­зационной основой КОПТЭ был признан принцип демократи­ческого централизма, а идеологической — теория марксизма-ле­нинизма. Такой подход к партийному строительству — важный фактор движения по пути социального прогресса.

За годы существования КОПТЭ состоялись два ее съезда, восемь пленумов ЦК КОПТЭ и одно его внеочередное заседа­ние. Еженедельно собирался Исполком ЦК КОПТЭ.

После завершения I съезда КОПТЭ в Эфиопии активно приступили к созданию отделений КОПТЭ на местах, к сплоче­нию революционеров, к подбору и подготовке кадров, приему в члены и кандидаты в члены КОПТЭ, к идейно-политической учебе трудящихся. В 1980—1983 гг. краткосрочные идеологи­ческие и политические курсы при школе «Йекатит-66» закончи­ли почти 3 тыс. человек. В стране было организовано свыше 6,5 тыс. курсов по изучению научного социализма, Программы НДР и целей КОПТЭ. Отделения КОПТЭ открылись в около 50 стратегически важных пунктах страны. Возникли почти 450 местных организаций КОПТЭ, в том числе в армии—162 [41, с. 65—66].

Определенная часть революционного актива тем не менее не [328] имела достаточно твердых идейных убеждений, отстаивала пар­тийные позиции в большей степени, руководствуясь интуицией, а не глубокими марксистско-ленинскими знаниями. Так, поли­тическая и идеологическая незрелость многих эфиопских рево­люционеров, непонимание ими целого ряда марксистско-ленин­ских положений отрицательно сказались на поиске правильных путей решения национального вопроса [182, с. 28]. Известные перегибы и ошибочные действия, обусловленные внеклассовым подходом, механическим применением отдельных концепций марксизма-ленинизма к конкретным условиям Эфиопии и, ра­зумеется, отсутствием авангардной партии трудящихся, допуска­лись также в отношении других аспектов внутренней политики страны. В ходе партийного строительства КОПТЭ при непо­средственной поддержке ВВАС стремилась преодолеть подоб­ные негативные подходы к решению государственных проблем, строго наказывая тех, кто порочил своими действиями цели эфиопской революции. Неоднократно КОПТЭ проводились «чистки», вплоть до вывода отдельных членов из состава ЦК. Были также случаи самовыхода из КОПТЭ.

В КОПТЭ постоянно укреплялось пролетарское ядро. К кон­цу 1982 г. рабочих в ее рядах насчитывалось 21,7% (ср. в нояб­ре 1981 г.— 2,9%), крестьян — 3,3% (1,2%) и военнослужащих, представителей интеллигенции и чиновников — 75% (95,9%) [41, с. 65]. Интересен в этом отношении социальный состав участников II съезда КОПТЭ (январь 1983 г.), который завер­шал так называемый организационный период деятельности Ко­миссии и одновременно знаменовал начало заключительного, завершающего этапа — этапа непосредственного строительства авангардной партии трудящихся и подготовки к ее учредитель­ному съезду. Среди почти 1600 делегатов было 25% рабочих, 15,5% крестьян, 60,5% представителей военнослужащих, ин­теллигенции и других слоев населения, причем 1200 из них имели специальное политическое образование [250, с. 133].

Уже после II съезда КОПТЭ были определены название бу­дущей партии — Рабочая партия Эфиопии (РПЭ) и эмблема — золотая звезда с красным серпом и молотом, обсуждены проек­ты Программы и Устава РПЭ, сделаны до 300 замечаний и пожеланий к ним. Одновременно осуществлялся строгий прием в партию членов КОПТЭ. К осени 1984 г. в стране прошли пер­вичные, районные, областные и провинциальные партийные кон­ференции. Делегаты на них избирались, а не назначались, как это делалось при проведении съездов КОПТЭ. На конференциях были сформированы местные партийные организации и пар­тийные комитеты.

Учредительный съезд, собравший 1742 делегата из всех 14 провинций страны и свыше 70 представительных делегаций раз­ных стран, коммунистических партий, национально-освободи­тельных движений и международных организаций, состоялся 6—10 сентября 1984 г., накануне 10-летнего юбилея эфиопской [329] революции. На нем провозгласили образование РПЭ, за кото­рой было закреплено центральное положение в формирующейся политической системе страны, приняли Программу РПЭ, опре­делившую ближайшие и конечные цели, утвердили Устав РПЭ, избрали руководящие партийные органы (ЦК—136 членов и 64 кандидата в члены, Политбюро—11 членов и 6 кандидатов в члены, 8 секретарей ЦК, 28 членов Ревизионной комиссии и 21 член Центральной комиссии партийного контроля) и одобри­ли 10-летний план (1984—1993) экономического и социального развития Эфиопии [32; 26]. С отчетным докладом ЦК КОПТЭ выступил Менгисту Хайле Мариам, которого единогласно в за­ключительный день работы партийного форума избрали гене­ральным секретарем ЦК РПЭ.

Отныне основным документом эфиопской революции, заме­нившим программу НДР и содержащим главные направления развития Эфиопии, стала Программа РПЭ [29]. Она включает органически взаимосвязанные друг с другом задачи, которые в силу ряда причин не были решены на предшествующих эта­пах революции, и перспективные цели, достижение которых должно, по замыслам революционной демократии, обеспечить переход к социализму [123, 08.09.1984; 138, 07, 11.09.1984; 253, с. 49; 228, с. 31—37].

Идеологической основой РПЭ провозглашалось марксистско-ленинское учение. На нее возлагалась ответственность за рас­пространение идей научного социализма, в связи с чем пред­усматривались активизация и совершенствование пропагандист­ской и агитационной работы в стране. Было предусмотрено преобразовать политическую школу «Йекатит-66» в Институт общественных наук при ЦК РПЭ.

В области государственного строительства на первый план выдвигалось создание народно-демократической республики, что стало одним из важнейших направлений деятельности партии в последующие несколько лет [110, пагуме 2, 1976; 123, 08.09.1984]. На съезде отмечалось, что новое государственное устройство должно обеспечить социальную справедливость, законность, участие широких масс в управлении, равенство всех граждан независимо от пола, вероисповедания или националь­ной принадлежности. Программой РПЭ предусмотрено предо­ставить различным народам региональную автономию и тем са­мым решить национальный вопрос.

В социальной области Программа РПЭ, исходя из необхо­димости подъема материального и культурного уровня жизни трудящихся, предусматривает воспитание молодежи в духе марксизма-ленинизма, полную ликвидацию неграмотности, от­крытие новых школ и вузов, приведение школьного и высшего образования в соответствие с хозяйственными потребностями страны, развитие здравоохранения, увеличение, в частности, за десять лет числа медпунктов до 35 тыс. (ср.: в 1984 г.— 4,5 тыс.) и крупных госпиталей до 360 (в 1984 г.— 130). [330]

Принятый на съезде 10-летний план конкретизировал процесс хозяйственного строительства. В нем указывалось на необходи­мость сбалансированного развития всех районов страны. В со­ответствии с плановыми приоритетами ускоренное развитие сельского хозяйства, достигаемое за счет производственной коо­перации 53% сельского населения и до 50% всей обрабатывае­мой земли, должно самообеспечить страну продовольствием и сырьем для местной промышленности, а также предоставить то­варную продукцию в необходимом количестве на экспорт для получения валюты [123, 08.09.1984; 127, 07.07.1984; 110, пагу­ме 2, 3, 1976]. Предусмотрено увеличение к концу планового десятилетия в общенациональном производстве доли промыш­ленности с 16,6 до 24,4%. Это произойдет за счет увеличения выпуска продукции на уже имеющихся предприятиях и расшире­ния 52 из них, а также в результате строительства 164 новых заводов и фабрик [26, с. 235—267; 138, 07.09.1984]. Упор в промышленном развитии делается на создание фундамента тя­желой промышленности и подъем легкой индустрии, которая должна обеспечить потребности населения в соответствующих товарах. Ожидается повышение национального дохода на душу населения с 282 до 397 бырров [113, 15.09.1984]. Среднегодовые, темпы роста ВВП планируются в 6,9%, в том числе сельског» хозяйства — 4,3% и промышленности—10,8% [110, пагуме 3» 1976].

Нельзя не обратить внимания на то, что развитию транспор­та придается не только экономическое, но и большое социаль­но-политическое значение. Отчасти именно с созданием новых и реконструкцией старых автомагистралей, строительством же­лезной дороги Аддис-Абеба — Асэб, усовершенствованием дейст­вующей линии Аддис-Абеба — Джибути и расширением авиа­транспорта связывается политико- и экономико-территориальная консолидация Эфиопии.

Развитию транспорта отводится также заметная роль в уве­личении экспорта, объем которого к концу десятилетия должен быть доведен до 1270 млн. долл. (в 1984 г.— 488 млн. долл.) [393, с. 6]. При этом отмечалась растущая зависимость внеш­ней торговли Эфиопии от колебаний цен на вывозимую сельско­хозяйственную продукцию на мировом капиталистическом рынке.

На съезде специально подчеркивалось, что углубление со­циально-экономических преобразований в Эфиопии будет осу­ществляться одновременно с расширением сотрудничества с СССР, всеми странами социалистического содружества и уси­лением антиимпериалистической, антинеоколониальной борьбы.

Укрепление дружественных отношений с Советским Союзом, другими социалистическими государствами, как отмечается в Программе РПЭ, составляет основное направление внешнепо­литической деятельности Эфиопии. В ней указывается также, что страна на международной арене исходит из принципов уважения [331] суверенитета и территориальной целостности других стран, невмешательства в их внутренние дела, взаимовыгодно­го, равноправного сотрудничества со всеми государствами, от­каза от применения силы при разрешении спорных вопросов.

В материалах съезда, однако, не удалось избежать некото­рого смешения понятий, характеризующих уже построенное со­циалистическое общество и формирующееся общество социали­стической ориентации. Это отражает известное забегание руко­водства вперед, желание его быстрее достигнуть обновления эфиопского общества. Сама жизнь вскоре после съезда внесла коррективы в принятые планы.

В последний день работы учредительного съезда, 10 сентяб­ря, ВВАС опубликовал декрет, в котором законодательно за­креплялась руководящая роль РПЭ во всех сферах жизни страны, в том числе и в деятельности самого ВВАС. В нем объяв­лялось также о том, что КОПТЭ, выполнив историческую мис­сию, прекращает свое существование, а ее решения, документы и имущество наследуются РПЭ [110, мэскэрэм 2, 1977]. В спе­циальном заявлении по поводу этого постановления ВВАС указал, что будет исполнять высшие государственные функции до создания в стране народно-демократической республики.

Итоги съезда в целом показали прочность эфиопской рево­люции, ее высокий социально-освободительный, антиимпериали­стический потенциал, крупные достижения на пути прогрессив­ного развития и в то же самое время сложность и актуаль­ность многих стоящих перед страной проблем, противоречивость происходящих процессов, ошибочность некоторых установок.