Выбор некапиталистического пути развития стал водоразде­лом социально-политического размежевания, охватившим са­мые широкие слои населения, в том числе и Временный воен­ный административный совет (ВВАС), взявший на себя коллективное руководство государством и превратившийся в орга­низационный центр эфиопской революции. Именно ВВАС, олицетворявший высшую государственную власть, выступил глав­ным орудием осуществления и защиты ее интересов. С каждым годом роль ВВАС неуклонно возрастала, а его функции ста­новились все более сложными и многообразными. Преодолевая сопротивление левацких и правых сил в стране и укрепляя соб­ственные революционно-демократические основы, ВВАС обна­родовал к сентябрю 1987 г. около 350 законов, направленных на уничтожение феодальной системы и учреждение нового об­щества. Последним декретом ВВАС явилось постановление о [301] самороспуске в связи с созданием Народной Демократической Республики Эфиопии (НДРЭ) и ее органов в сентябре 1987 г.

В условиях острой борьбы с реакцией и идейной незрелостью и шатаний общественных сил, принявших участие в нарастав­ших по восходящей линии революционных событиях от фев­раля до сентября 1974 г., судьбы революции во многом зави­сели от деловых качеств членов ВВАС и кадров формировав­шейся государственной надстройки, их политической сознатель­ности, преданности социально-освободительным идеалам и уров­ня социальной нетерпимости к феодальным и буржуазным ус­тоям. ВВАС, состоявший из 120 человек,— «это не кучка каких-то амбициозных офицеров, которые совершили переворот, что­бы также захватить власть... это группа людей, сформировавшаяся в конкретных условиях Эфиопии... и взявшая на себя ответственность за революцию» [124, 1976, № 8, с. 69].

Для послесентябрьского развития ВВАС характерно упро­чение революционно-демократических сил во главе с его пред­седателем Менгисту Хайле Мариамом. Им противостояли бур­жуазно-реформистские и мелкобуржуазно-националистические группировки, пытавшиеся не раз захватить власть, воспрепятст­вовать движению революции, основные контуры которого опре­делены Менгисту Хайле Мариамом и его сторонниками.

Разногласия в ВВАС касались не только принципиальных вопросов перехода (и развития) страны на путь социалистиче­ской ориентации, но и самих методов осуществления тех или иных принятых решений (например, относительно эритрейской проблемы, проведения Национальной революционной кампании развития). На первых порах ВВАС раздирали даже межэтни­ческие противоречия. Трения в ВВАС возникали иногда и в ре­зультате еще сохранявшегося от прошлых времен соперничест­ва между офицерами — выпускниками военной академии в Ха­рэре и военного колледжа в Гэнэте (Холета). Конфликты в ВВАС нередко вспыхивали из-за недисциплинированности или личностных предубеждений, расхождений во мнении между от­дельными его членами.

В послесентябрьские годы против революционно-демократи­ческого ядра в ВВАС выступали тайно или открыто его предсе­датели генералы Аман Микаэль Андом (1974 г.) и Тэфэри Банти (1974—1977 гг.), руководитель политического и международ­ного отдела ВВАС майор Сисай Хабте, генеральный секретарь ВВАС капитан Алемайеху Хайле, глава административного от­дела ВВАС капитан Могэс Уольдэ Микаэль, подполковники Хыруй Хайле Сылласе и Асрат Дэста, вице-председатель ВВАС подполковник Атнафу Абате и другие [212, с. 14; 205, с. 8; 116, 1977, № 7, с. 5; 138, 05.02.1977; 355, с. 135—136, 138—144]. От­ступники сурово карались. Наказаниям подвергались и те, кто пытался использовать свое положение для личного обогащения (подполковник Дэмыссе Дерессу, полковник Абатэ Мэрша, лей­тенант Дэста Таддэсэ и др.). В столкновениях в ВВАС погибло [302] немало преданных революции людей (например, один из ру­ководителей ВВАС, подполковник Даныэль Асфау) [406, с. 62— 63; 355, с. 143; 119, 05.02.1977]. Они умирали также от рук экстремистов и бывших правителей, лишенных власти, и их наймитов. В целом, как предполагается, в первые три года пос­ле низложения Хайле Селассие были убиты или отстранены от работы 20—30 членов ВВАС [355, с. 136].

ВВАС после прихода к власти неожиданно столкнулся с оп­позицией некоторых воинских частей в военно-воздушных силах и инженерном корпусе, потребовавших незамедлительного об­разования гражданского правительства, передачи ему управле­ния страной и ухода армии в казармы. Те же лозунги выдви­нули часть студенчества, интеллигенции и профсоюзы. ВВАС неоднократно разъяснял, что в сложившихся условиях выпол­нение этого требования означало бы, по существу, возврат к старому. «У нас в стране,— писала в 1974 г. „Эфиопиэн ге­ральд",— живут близорукие люди, выступающие за немедлен­ное возвращение к гражданскому правительству... Сейчас (оно) является бессмыслицей при очевидном и полном отсутствии со­циальной и экономической справедливости» [138, 13.10.1974]. Советская исследовательница И. Ф. Кистанова, верно оцени­вая негативные стороны подобной позиции в эфиопском общест­ве, подчеркивала, что, «хотя в пропагандистском плане такое требование имело очевидную привлекательность, в действи­тельности оно было на руку реакции, так как гражданское пра­вительство не сумело бы удержать власть и легко могло стать добычей контрреволюции» [196, с. 109—110]. Лишь в 1987 г., когда упрочились перемены в Эфиопии, произошел окончатель­ный и полный переход к гражданскому правительству.

Очень сложными после низложения Хайле Селассие оказались отношения ВВАС с профсоюзами, которые требовали не­замедлительного перехода к гражданскому правлению и отме­ны запрета на забастовки, демонстрации и собрания, введенно­го военными в день прихода к власти для воспрепятствования контрреволюционным феодально-монархическим акциям.

СЕЛУ уже 16 сентября на заседании Генерального совета приняло ряд резолюций, настаивая на установлении «народ­ного правительства», введении гражданских свобод, в том чис­ле права на создание политических партий, принятии новой кон­ституции, уничтожающей монархию как форму государствен­ного устройства. СЕЛУ пригрозило, что в случае невыполнения этих требований будет объявлена всеобщая забастовка. В сос­тав «народного правительства» конфедерация предложила вклю­чить представителей профсоюзов, комитетов, созданных в раз­личных провинциях в Февральском (1974 г.) антиправительст­венном движении, вооруженных сил, Ассоциации учителей Эфио­пии, Ассоциации университетских преподавателей, Форума уни­верситетских преподавателей, Ассоциации гражданских служа­щих, Союза эфиопских студентов, Ассоциации предпринимателей [303] Эфиопии и Благотворительной ассоциации эфиопских жен­щин. Если принять во внимание социально-политическую при­роду этих организаций, становится понятным мнение Марины и Дэвида Оттауэй о том, что правительство, планируемое СЕЛУ, в наименьшей степени представляло эфиопский парод и что оно отражало интересы элитарных профессиональных групп [355, с. 104]. ВВАС вновь повторил СЕЛУ свою вполне обоснованную позицию в отношении ухода армии в казармы и перехода к гражданскому правлению, а также обвинил профсоюзных ру­ководителей в тесных связях с императорским режимом, неза­конном обогащении, коррупции и саботаже революционной по­литики [138, 25.09.1974]. Убедившись в невозможности вклю­чить СЕЛУ в процесс глубоких преобразований, ВВАС распус­тил в декабре 1975 г. Конфедерацию и приступил к форми­рованию новых профсоюзов. Этот акт, в свою очередь, вызвал волну усиленной критики военных со стороны левацких кругов. Отказываясь реально оценить положение в стране, ревност­ные приверженцы идеи немедленной передачи власти граждан­ским лицам организовывали многочисленные акты саботажа, выпускали тысячи листовок, осуждавших военных за якобы узурпацию власти, распускали злобные слухи, порочившие ре­волюцию и направленные на дестабилизацию положения в стра­не. Они прибегали даже к террористическим актам, устроив ряд взрывов в Аддис-Абебе.

Это было на руку сторонникам свергнутого режима, несколь­ко растерявшимся в первое время после низложения Хайле Селассие. Монархисты попытались наладить сопротивление как в самой столице, так и в сельской местности. Но повсеместного выступления у них не получилось, ибо крестьяне в массе своей не поддержали их. «Бывшие» тоже клеветали на новую власть, используя при этом еще сохранившиеся каналы связи с импе­риалистическими державами. Применяли они и лозунг «Граж­данское правительство — немедленно, армия — в казармы!».

3 октября 1974 г. ВВАС строго предупредил всех тех, «кто говорит о передаче власти народу уже сейчас (и тем самым) явно преследует свои корыстные, эгоистические цели» [110, йекатит 30, 1967] и кто стремился свергнуть революционную власть [138, 03.10.1974]. Их ожидали самые суровые меры на­казания. Запрещалось распространение клеветнических слухов. Несколько позже, обосновывая свою точку зрения в отношении сформирования гражданского правительства, ВВАС заявил, что для этого «необходима большая подготовительная работа: во-первых, воспитание сознания масс и, во-вторых, создание обще­национальной политической партии», а также предстоит пол­ностью уничтожить господство феодалов, бюрократической бур­жуазии, иностранного капитала и империализма [110, гынбот 5/1967]

ВВАС вовсе не отвергал участия гражданских лиц в уп­равлении страной. Тем более, что военные, не имевшие в большинстве [304] своем опыта государственного руководства, нуждались в помощи специалистов как в области экономики, так и полити­ки. Вот почему они привлекали тех из них, кто принял сторону революции. Несомненно, учитывались также настроения части общественности, продолжавшей настаивать на восстановлении гражданской формы правления. Нельзя упускать из виду и подлинные намерения революционной демократии в ВВАС, сос­тоявшие в желании создать широкий фронт поддержки прогрес­сивным преобразованиям, показать массам искренность целей движения военных, а также передать власть народу по осущест­влении задач, выдвинутых реальной обстановкой.

Примером попытки ВВАС продемонстрировать стремление к взаимодействию со всеми участниками революционного про­цесса и снять с себя незаслуженные обвинения в узурпации-власти является создание в сентябре 1974 г. Консультативной группы из 50 человек, представляющих различные государст­венные учреждения, общественные организации и население всех 14 провинций. В ее задачи входили выработка внутриполитиче­ского курса государства, подготовка проекта конституции, соответствующего философии выдвинутого еще летом 1974 г. лозун­га «Эфиопия — прежде всего», и составление рекомендаций по осуществлению политических, экономических и социальных ре­форм [138, 24.09.1974]. Это мероприятие ВВАС следует рас­сматривать как один из первых шагов по образованию новой эфиопской государственности. Однако поиски в то время форм сотрудничества с гражданскими не всегда увенчивались успе­хом, что и произошло с Консультативной группой, когда в июле 1976 г. она прекратила свое существование.

Большую помощь военным в формировании внутренней и внешней поли­тики стало оказывать созданное по инициативе ВВАС специальное бюро, со­стоявшее из гражданских экспертов. В 1979 г. ВВАС вообще упразднил соси ное правительство и образовал совет министров, проявив тем самым свое стремление к демилитаризации власти.

Стремясь поднять уровень управления страной, претворить в жизнь принимаемые решения и создать в госаппарате прослой­ку преданных революции людей, ВВАС направил в администра­тивные органы на ответственные должности около 350 военно­служащих, приступил к постепенной реорганизации правитель­ственных учреждений, системы управления хозяйством и власти на местах. По призыву военных на государственную службу по­ступило до 30 тыс. новых служащих. Одновременно ВВАС уво­лил с государственной службы чиновников, запятнавших себя тесными связями с прежним режимом, безответственностью в от­ношении исполнения своих обязанностей и преступным подходом к нуждам народа. Различным наказаниям подвергались чинов­ники, допустившие пренебрежение к государственной службе и законам революции. Многие из «бывших» были арестованы, за­ключены, по решению специальных трибуналов, в тюрьму на длительные сроки или расстреляны. Осуждению подлежали все, [305] кто преступал установленный порядок, независимо от времени поступления на работу в административные и хозяйственные органы. Всего в начале 80-х годов находилось в тюрьмах 10— 40 тыс. противников эфиопской революции, включая членов императорской семьи, высших чиновников прежнего режима, ле­вых и правых экстремистов, псевдореволюционеров и т. д. [159, 12.09.1981].

Когда же позиции революционной власти окрепли, из тю­рем по указанию ВВАС начали выпускать людей, заключенных туда по политическим мотивам. В мае 1988 г. накануне юби­лейных торжеств по случаю 25-летия ОАЕ в Аддис-Абебе объ­явили об освобождении членов императорской семьи [122, 1988 № 23, с. 10].

ВВАС, однако, не останавливался перед применением са­мых решительных мер при возникновении непосредственной угрозы революции, будущему страны. Так, в ноябре 1974 г. по приказу ВВАС казнили почти 60 видных сановников импе­раторского режима. Это был один из самых драматических эпизодов эфиопской революции, когда в обстановке, создавшей­ся в связи с открытым неповиновением ВВАС генерала Амана Микаэля Андома и его попыткой захватить власть, прогрессив­ные военные прибегли к подобной акции с тем, чтобы обезгла­вить контрреволюцию [138, 24.11.1974].

Другим критическим моментом в революционном движении Эфиопии стали февральские события 1977 г., в ходе которых была разоблачена и обезврежена группа членов ВВАС, к ко­торой примкнул и тогдашний его председатель бригадный гене­рал Тэфэри Банти. Ее участники готовили государственный пе­реворот. С этой целью они имели даже контакты с некоторыми контрреволюционными организациями, и прежде всего с Эфиоп­ской народно-революционной партией (ЭНРП), образовавшей­ся, по-видимому, к середине 1975 г., прикрывавшей свои экстре­мистские устремления ссылками на марксистско-ленинские идеи, отказавшейся от сотрудничества с ВВАС, создавшей так назы­ваемую подпольную «Эфиопскую народно-революционную ар­мию» и объявившей террор против активистов и руководителей эфиопской революции.

4 февраля, на следующий день после разгрома заговорщи­ков, назначенный председателем ВВАС Менгисту Хайле Мариам, обращаясь к народным массам, сказал, что они получат оружие для защиты завоеваний революции против внутренней реакции и что «революция переходит к наступательным дейст­виям» [138, 05.02.1977]. Был выдвинут лозунг «Оружие и де­мократия — народным массам!». Революционная демократия, укрепив свои ряды и вооружив многих тружеников города и деревни, развернула активные операции по борьбе с террориз­мом ЭНРП. От рук ее боевиков, всецело поддержанных от­страненными от власти эксплуататорскими классами, в 1976— 1978 гг. погибли тысячи преданных делу революции людей. [306] 23 сентября 1976 г. ЭНРП предприняла попытку покушения на Менгисту Хайле Мариама.

В результате решительных мер ВВАС при участии самых широких слоев населения были обнаружены сотни тайников с оружием, раскрыты явки ЭНРП в городах, и особенно в Аддис-Абебе, арестованы многие ее члены. В ходе «красного террора», объявленного ВВАС в ответ на акции леваков и мо­нархистов всех мастей, погибло 5 тыс. контрреволюционеров [159, 23.04.1980; 152, 28.12.1982]. Начиная с февраля 1977 г. подрывная деятельность ЭНРП пошла на убыль, с ее террором и саботажем было временно покончено (см. [60, с. 28]). В фев­ральском номере журнала «Нью Африка» за 1988 г. приве­дены данные о том, что ЭНРП во второй половине 80-х годов возобновила подрывную деятельность в стране, обосновавшись в районе Гондэра и Годжама.

В ходе борьбы с ЭНРП к 1980 г. было покончено с экстре­мизмом отколовшейся от нее группировки, назвавшейся «Эфиоп­ской коммунистической партией» (ЭКП).

В то же время революция нанесла сильный удар по Эфиоп­скому демократическому союзу (ЭДС, называемому также Эфиопский народно-демократический союз), созданному в Лон­доне в 1974 г. членами императорской семьи и высокопоставлен­ными деятелями свергнутого режима, бежавшими за границу. ЭДС, возглавлявшийся бывшим начальником императорского генерального штаба генерал-лейтенантом Иясу Мэнгэша, преж­ним генерал-губернатором Тыграя расой Мэнгэша Сыюмом и генерал-лейтенантом Нэга Тэгэнье, возник спустя несколько-месяцев после свержения Хайле Селассие. Штаб-квартира сою­за разместилась в Судане. Боевые действия он развернул в Годжаме, Бэгемдыре, Тыграе, Шоа, Эритрее и Уолло. После серии крупных поражений от революционных войск в 1978— 1979 гг. активность ЭДС пошла на убыль. В начале 80-х годов ЭДС предпринимала лишь отдельные, разрозненные подрывные акции. В декабре 1983 г. в Аддис-Абебе были арестованы 18 членов ЭДС, которые занимались сбором секретных сведений, предоставляли их в распоряжение западных держав, распро­страняли клеветнические слухи и антиправительственные лис­товки [123, 06.02.1984; 117, 05.02.1984]. Основным районом его действия во второй половине 80-х годов, видимо, стала провин­ция Уолло; наметились контакты ЭДС с сепаратистской орга­низацией в Тыграе.

Начиная с 1981 г. США, стремясь сколотить широкую оп­позицию в Эфиопии революционной власти, ежегодно предо­ставляют ЭДС по каналам ЦРУ 500 тыс. долл. К середине 80-х годов поддержка Вашингтоном этой организации еще бо­лее усилилась. В июле 1986 г. в США состоялась встреча эмис­сара ЭДС и ряда американских государственных деятелей, в том числе тогдашнего министра обороны К. Уайнбергера. Ве­роятнее всего, на ней обсуждались планы «совместных действий» [307] против прогрессивного режима в Эфиопии (см. [123 08.09.1986]).

Во второй половине 80-х годов власти неожиданно для себя столкнулись с новым очагом сопротивления, представленного «Народно-демократическим альянсом Эфиопии». У истоков этой организации преимущественно стояли (теперь уже бывшие) ру­ководители революционной Эфиопии, которые бежали за грани­цу из-за, как они заявляют, несогласия с линией Менгисту Хай­ле Мариама. Альянс провозгласил приверженность основным целям эфиопской революции, но без применения тех, по его мне­нию, ошибочных методов и избранных подходов, какие свой­ственны и определены ее нынешним лидером. Вот образец обвинений, выдвинутых бывшим министром иностранных дел Гошу Вольде, отказавшимся в Нью-Йорке в октябре 1986 г. возвращаться к себе на родину и участвовавшим в создании альянса. По свидетельству газеты «Дейли телеграф» от 29 октября 1986 г., Гошу Вольде заявил, что правительство страны «скатывается к авторитаризму и абсолютной диктатуре с не­избежными проявлениями нетерпимости и репрессий». Сам Мен­гисту Хайле Мариам обвиняется нередко в том, что якобы «утратил понимание экономических и политических реальностей Эфиопии и стремится к утверждению режима личной власти» [142, 20.06.1986]. Альянс рассчитывает, по-видимому, на под­держку тех в стране, кто имеет сходные взгляды, тщательно скрываемые, разумеется. Но как бы там ни было, нельзя игно­рировать при оценке современного положения в Эфиопии на­строений, какие может породить деятельность альянса.

С осени 1974 г. угроза революционным завоеваниям исходила не только от ЭНРП, ЭКП, ЭДС и разрозненных вылазок воору­женных отрядов, сформированных помещиками, от оппозиции в рядах самого ВВАС, правительства и в армейских частях. Против эфиопской революции выступили сепаратистские орга­низации, многие из которых возникли уже в послесентябрьское время. Пользуясь поддержкой мирового империализма и не­скольких арабских стран, они развернули интенсивные боевые действия, направленные на раскол Эфиопии. Поднятая ими во второй половине 70-х годов вооруженная борьба была беспре­цедентной. Эфиопская революция оказалась тогда в осажден­ном кольце: со всех сторон наступали на нее враждебные силы, тем более что сепаратисты вступали в контакты с организация­ми типа ЭНРП и ЭДС, организовывали даже совместные опе­рации с ними, хотя это не исключало кровавых междоусобиц.

Особо опасная ситуация для революции сложилась в Эрит­рее, где к ранее действовавшим ФОЭ и НФОЭ добавились еще созданный в 1976 г. крайне реакционный Фронт освобождения Эритреи — Народно-освободительные силы (ФОЭ—НОС) и об­разовавшийся в 1979 г. Временный революционный комитет Народно-освободительных сил (ВРК—НОС).

Воспользовавшись прекращением огня с осени 1974 г., объявленного [308] ВВАС, эритрейские сепаратисты усилили вооруженную борьбу. В результате к середине 1978 г. от их рук погибли свы­ше 13 тыс. военнослужащих правительственных войск и более .33 тыс. гражданских лиц. Не менее 200 тыс. мирных жителей, не выдержав ужасов подрывных действий сепаратистов, поки­нули провинцию [158, с. 25]. Общий ущерб, нанесенный эритрейскими сепаратистами в то время, исчислялся почти в 2,5'млрд. бырров [180, с. 105].

После падения монархии «действия эритрейских сепаратис­тов, по существу, сомкнулись с контрреволюционными действия­ми монархических кругов, многочисленных врагов прогрессивной власти. Противопоставив собственные интересы интересам по­давляющего большинства населения и настаивая на обособлении Эритреи, сепаратистская верхушка наносила уже прямой вред революции...» [124, 1978, № 6, с. 79]. Отстаивая принцип тер­риториальной целостности и единства страны и право ее народов на самоопределение в форме региональной автономии, ВВАС еще в мае 1976 г. предложил эритрейским «освободительным» фронтам программу из 9 пунктов мирного решения проблемы Эритреи, доставшейся в наследие от прошлого режима [57, с. 29—31]. Те отказались пойти на переговоры на основе раз­работанного ВВАС документа и, даже наоборот, посчитав его появление за слабость позиций революционной Аддис-Абебы, развернули широкое наступление против эфиопской армии, за­хватив значительную часть территории провинции, в том числе семь крупных городов, а также блокировав Асмэру, Асэб, Массауа и Барэнту. Возникла реальная возможность раскола Эфио­пии, а в конечном счете поражения революции. В этих условиях ВВАС направил в Эритрею крупные воинские подразделения, которые сломили тогда сопротивление сепаратистов, но полностью ликвидировать их движение властям не удалось.

ВВАС, стремясь во что бы то ни стало прекратить боевые действия эритрейских сепаратистов, пытался опереться в про­винции на здоровые силы, на трудящихся. После упразднения в сентябре 1987 г. ВВАС ту же самую линию проводят госу­дарственные органы НДРЭ.

Не всегда, однако, предпринимаемые меры были удачны. Так случилось, например, с «красным маршем» тысяч крестьян и горожан из центральных районов в Эритрею для поддержания единства страны, прекращения крово­пролития и подъема патриотических настроений среди населения. Революцион­ные власти не раз объявляли амнистию боевикам эритрейских «фронтов», предлагая им добровольно сдаться. Важной вехой в стабилизации положения в Эритрее, ликвидации ущерба, причиненного сепаратистами, и осуществлении в провинции революционных преобразований явилось общенациональное сове­щание в Асмэре, созванное ВВАС и завершившееся 1 января 1982 г. приня­тием Асмэрского манифеста. Он положил начало осуществлению широкомас­штабной кампании по развитию Эритреи, получившей название «Красная звезда». На восстановление хозяйства и улучшение условий жизни населе­ния уже затрачено более 275 млн. бырров; в школах обучается свыше 140 тыс. детей; введено в строй 15 крупных заводов, разрушенных сепаратистами; около 73% взрослых горожан провинции научились читать и писать [138, [309] 29.11.1983; 147, 20.03.1984]. Среди населения пропагандируется идея Эфио­пии как общего дома, в котором трудящиеся сообща делят и радости и пе­чаль [138, 03.05.1983].

ВВАС, однако, неоднократно отказывался от переговоров, предлагавшихся НФОЭ и ФОЭ. Ту же самую позицию заняли РПЭ и правительство НДРЭ. Дело в том, что выдвигавшиеся этими организациями предварительные условия, по мнению Ад­дис-Абебы, ущемляли суверенитет Эфиопии, подрывали ее внут­реннюю стабильность (например, проведение референдума в Эритрее о будущем ее государственном устройстве под наблю­дением международной комиссии; проведение переговоров при посредничестве ООН, Лиги арабских стран, Огранизации Ис­ламская конференция и ОАЕ). Некоторые сепаратистские орга­низации Эритреи, маневрируя, выдвигают то одно требование, то другое, не давая властям даже времени на рассмотрение сделанных предложений, как было, например, в августе 1986 г. в вопросе прекращения огня в связи с нашествием саранчи.

Ряд руководителей эритрейских сепаратистов имеют постоян­ные контакты с эфиопским правительством. Особенно следует упомянуть НФОЭ, который участил политические сношения с Аддис-Абебой в середине 80-х годов. В марте 1986 г. НФОЭ и возникший совсем недавно ФОЭ — Объединенные организации высказались против отделения Эритреи от Эфиопии, но потре­бовали предоставления населению этой провинции права на самоуправление в рамках эфиопского государства. К такому мнению они склонились, вероятно, не только в результате пред­принятой тогда Суданом посреднической деятельности, но и вследствие тяжелых потерь, понесенных сепаратистами в ходе осуществления революционной властью с августа 1985 г. воен­ной кампании «Красное море». Но уже год спустя НФОЭ, став­ший в ходе ожесточенных междоусобиц основной военно-поли­тической силой сепаратистов в Эритрее, вновь заявил об отде­лении этой провинции и образовании самостоятельного госу­дарства. Осенью 1987 г.— весной 1988 г. он столь интенсивно развернул боевые действия, что  значительная часть Эритреи, в том числе чуть ли не все крупные города (кроме Асмэры„ Кэрэна, Асэба, Массауа), оказалась под его контролем.

Активизация вооруженной борьбы произошла, несмотря на то что парламент Эфиопии (Национальное шэнго), приняв в сентябре 1987 г. конституцию НДРЭ (см. ниже), провозгласил принцип региональной автономии также и для Эритреи и при­нял соответствующее обращение к населению провинции и се­паратистским организациям. Ситуация в Эритрее настолько осложнилась, что власти 14 мая 1988 г. ввели военное положе­ние в этой провинции, а также в Тыграе, где обстановка за­метно обострилась. Это явилось результатом совместных вы­ступлений НФОЭ и Национального фронта освобождения Тыграя (НФОТ) [110, 04.05.1988, 25.04.1988; 159, 07.04.1988; 138, 08.05.1988; 116, 1987, № 49, с. 13]. От правительства потребовались [310] большие усилия, чтобы восстановить свой контроль над захваченными сепаратистами районами в Эритрее и Тыграе. Эти усилия предпринимались и в начале 1989 г.

В войсках НФОЭ — 30—40 тыс. человек, НФОТ—10 тыс. Они хорошо вооружены. У сепаратистов Эритреи имеются даже танки, бронетранспортеры, артиллерия и пр. Штаб-квартира НФОЭ находится в Орота — лабиринте уз­ких ущелий в засушливом горном районе Северной Эритреи. По сообщению газеты «Араб ньюс», издающейся в Джидде, от 21 ноября 1987 г. НФОЭ обра­зовал парламент в изгнании, потребовавший провести плебисцит в Эритрее и отвергший еще раз предложенную по конституции НДРЭ региональную авто­номию. В газете «Индепендент» от 6 апреля 1988 г. отмечалось, что в случае даже обретения Эритреей независимости не исключается ее политический рас­кол по лингвистическому и религиозному признаку.

НФОТ возник еще в 1970 г. под именем «Национальная ор­ганизация Тыграя», выступив со временем с идеей создания «Великого христианского Тыграя» из всех населенных тыграи районов Эфиопии. К концу 80-х годов НФОТ под влиянием НФОЭ ужесточил свою позицию, выдвинув лозунг освобожде­ния всех народностей Эфиопии [110, 04.05.1988]. Его руковод­ство полагает, что в условиях повсеместного подъема сепарати­стского движения лечге добиться своих целей. А этнополитическая ситуация в Эфиопии очень сложная, острая. Нельзя не упомянуть также об образованном в 1975 г. «Фронте освобожде­ния афаров», в котором объединились сторонники данакильского султана Али Мираха Анфере, тесно связанного с Хайле Селассие и рассчитывавшего после его низложения добиться отде­ления от Эфиопии земель афаров для сохранения собственной власти и феодально-племенных порядков; «Фронте освобожде­ния оромо», развернувшем в  70-е годы широкие наступатель­ные действия против революционной армии в целях образова­ния самостоятельной «Оромии» на территории, где проживают оромо, и прочих «фронтах», сформировавшихся на этношовинистической и этнопартикулярной основе. В результате их дея­тельности серьезной угрозе подверглось территориальное единство Эфиопии, но власти не отступили, провозгласив и в конституции 1987 г. принцип унитаризма эфиопского государст­ва. Несмотря на прилагавшиеся усилия, властям в Аддис-Абебе так и не удалось покончить с этими сепаратистскими органи­зациями, за исключением, пожалуй, «Фронта освобождения афаров». Идея самостоятельного государства охватывала не только элитарные круги того или иного народа, но и массы.

Тяжелое военно-политическое и экономическое положение, в каком оказалась революционная Эфиопия в результате ак­тивизации к середине 1977 г. различных «освободительных фронтов», левацких ЭНРП и ЭКП, реакционно-монархического ЭДС и выступлений вооруженных отрядов отдельных крупных помещиков, использовал правящий режим Сомали, совершив летом 1977 г. агрессию с целью захвата эфиопских земель на юго-востоке. Власти Сомали непосредственно опирались в Эфиопии [311] на поддержку «Фронта освобождения Западного Сомали» и «Фронта освобождения сомалийцев-аббо», содержавшихся за их же счет. Они имели контакты также с другими сепаратист­скими организациями в Эфиопии, подталкивая их на усиление наступательных операций против эфиопской армии.

Заручившись согласием Вашингтона, Лондона, Парижа, Бон­на, Рима, шахского Ирана, садатовского Египта и Саудовской Аравии на поставки оружия и предоставление финансовых средств, режим Сиада Барре в Сомали бросил 23 июля на осу­ществление своих планов почти двадцатитысячную армию. К этой акции в Могадишо, согласно заявлению эфиопского правительства, готовились еще с середины 1975 г. [355, с. 163]. В короткий срок, не встречая сколько-нибудь серьезного сопро­тивления со стороны малочисленных эфиопских подразделений (основная часть которых была занята подавлением различных сепаратистских и контрреволюционных организаций в других районах страны), вторгшимся частям удалось захватить около 20% территории Эфиопии.

Оккупанты стремились для реализации своих целей сыграть на этнических противоречиях оромо-амхара, вызвав у первых подъем этношовинистических, зтнопартикулярных настроений [355, с. 164]. Но в целом они просчитались: массы оромо не перешли на сторону врага. Зато, как указывалось в правитель­ственной брошюре «Военные в эфиопской революции»; «ЭДС, ЭНРП, сесеционисты и консерваторы хотели сдать Эфиопию Сиаду Барре... Эти предатели помогали армии агрессора, дей­ствуя как информаторы и показывая врагу местоположение эфиопских военных лагерей. Эти группы распространяли в эфиопских войсках мысль о том, что война, в которой они сра­жаются,— несправедливая и что сомалийская армия вправе на­пасть на Эфиопию» [61, с. 33]. Ситуация в стране осложнялась также из-за нехватки топлива, сырья, продовольствия, была парализована работа многих  предприятий, коммуникации с портами были нарушены.

Положение Эфиопии еще более ухудшилось, когда в ответ на закрытие в конце весны 1977 г. по инициативе ВВАС американских учреждений (кроме посольства) в городах страны, выдворение военной миссии США и денонсацию соглашений 1953 г. Вашингтон отказал Аддис-Абебе в предоставлении ору­жия, ослабив тем самым ее боевой потенциал. Госдепартамент предлагал, од­нако, Судану и Египту военную помощь в обмен на их обещание послать в Сомали свои  войска [116, 1978, № 31, с. 16]. США, Франция и Англия предприняли даже попытку прямого военного нажима на Эфиопию, организо­вав в начале апреля 1978 г. в Красном море и в северо-западной части Ин­дийского океана совместные военно-морские маневры [123, 05.04.1978].

Но революция выстояла. На призыв ВВАС о всеобщей мо­билизации от 20 августа 1977 г., когда военно-политическая си­туация в стране складывалась далеко не в пользу революцион­ных сил, откликнулись тысячи и тысячи простых людей, труже­ников, честных представителей интеллигенции и государственных [312] служащих. Они пополняли ряды армии и народной милиции, к формированию которой в Аддис-Абебе приступили еще в 1976 г., а в 1977 г. усилили ее военную подготовку. Важное значение имели комитеты защиты революции, организованные на местах. В сплочении населения большую роль сыграло соз­данное 29 августа 1977 г. Национальное революционное опера­тивное командование. В столице и других городах трудящиеся, вооружившись, участвовали в подавлении контрреволюционно­го подполья, представленного прежде всего ЭНРП и ЭКП (см. [227, с. 27]). Происходила консолидация народных масс вокруг ВВАС. Помощь пришла из стран социалистического содружест­ва, прежде всего из СССР, Кубы, ГДР [226, с. 128].

К середине марта 1978 г. эфиопская армия и народная ми­лиция при поддержке кубинских воинов-интернационалистов разгромили войска Сомали, освободив полностью страну от захватчиков. Да к тому же в результате военного успеха Эфио­пии в Могадишо был распущен «Фронт освобождения сома­лийцев — аббо», а «Фронт освобождения Западного Сомали» оказался не в состоянии проводить крупные операции. Однако это еще не означало, что он отказался от осуществления тер­рористических акций, тем более что под видом его боевиков до 1986 г. проникали в Эфиопию подразделения регулярной сомалийской армии. К этому времени «фронт», желая проде­монстрировать свою якобы самостоятельность по отношению к Могадишо, выступил даже с идеей создания «независимой рес­публики Огаден». Приграничные стычки между подразделе­ниями Эфиопии и Сомали происходили и в 1986 и в 1987 гг. И не всегда бесспорно правы были в Аддис-Абебе.

Разгром войск агрессора в 1978 г., сотрудничавших с ним «фронтов» и поражения, нанесенные сепаратистам в Эритрее, Тыграе и других районах, дали возможность говорить о ста­билизации к 1980 г. внутриполитического положения в Эфио­пии [21, с. 19]. Страна прорвала вражеское кольцо осады, но в ее пределах не все было спокойно. Многие конфликты были подавлены, а не устранены полностью и окончательно. Их ла­тентное состояние грозило новыми вспышками обострения ситуации. Так оно порой и случалось.