Духовная культура Эфиопии, формирующаяся под влиянием внутренних процессов и достижений мировой цивилизации, пре­терпела значительные изменения со времени освобождения от ига фашистской Италии. Она значительно обогатилась, стала разнообразнее в своих эстетико-философских основах, усложни­лось ее идеологическое содержание. В 40—80-е годы отчетливо проявилась коренная черта эфиопской культуры — единство в многообразии. Показательно в этом отношении мнение эфиопско­го ученого Алему Ышэте: «В Эфиопии была постоянная тенден­ция к физическому, культурному, лингвистическому и религиоз­ному единству, т. е. единству в многообразии. Однако... мы все еще обнаруживаем в стране различные культуры среди север­ных семитоязычных народов или южных и восточных кушитских, омотических и нило-сахарских (этнолингвистических) групп населения» [268, с. 14—15].

Совершенно правы те, кто утверждает, что, несмотря на имеющиеся различия, взаимное влияние культур народов, исто­рически оказавшихся в границах эфиопского государства, при­вело к образованию специфической эфиопской цивилизации [176, с. 5; 334, с. 27].

Общеэфиопская культура впитывает духовные ценности всех многочисленных народов страны, но ведущую роль в ее станов­лении длительное время играла культура амхара [222, с. 199]. Тем более, что амхарский язык выполнял (и поныне выполняет) роль средства межнационального общения. Как государствен­ный язык, он способствовал этнокультурному взаимодействию. Заметно участие в этом процессе эфиопской церкви. Права М. В. Райт, утверждая, что «в течение длительного времени церковь оказывала значительное влияние на различные сторо­ны духовной культуры Эфиопии, подчас сдерживая ее разви­тие. Было бы неправильно преувеличивать это влияние, но нельзя его и недооценивать» [222, с. 199].

В 1941—1974 гг. культурное строительство осуществлялось в рамках феодально-абсолютистского строя и подчинялось зада­чам прославления императора, упрочения трона, потребностям абсолютной монархии и придания респектабельности режиму. [368] Вот почему были столь медленны темпы роста школьного и высшего образования (подробнее см. выше), так несовершенны учебные программы, очень ограничен допуск детей из неиму­щих слоев в учебные заведения и широко распространено цер­ковное и миссионерское обучение. Вполне понятны, следова­тельно, и причины фактической неудачи весьма робких попыток властей устранить массовую неграмотность в стране: так, Быхерауи Фидэл сэрауит — организация, занимавшаяся распро­странением грамотности среди населения, со времени своего создания в июле 1962 и по сентябрь 1970 г. научила читать, писать и элементарному счету в Аддис-Абебе всего лишь около 20 тыс. человек [110, тыккымт 26, 1963].

Серьезные препятствия на пути получения образования соз­давал английский язык — чуждый для широких масс,— который после освободительной войны с Италией (1935—1941) стал, по существу, вторым официальным языком Эфиопии и на котором велись занятия не только в высшей и средней школе, но даже одно время в начальных классах. В неамхарских районах труд­ности возникали с изучением амхарского языка, не родного для их жителей. Ведь только в Эритрее уроки в начальных классах отчасти давались на тигринья, да и в миссионерских школах на первых порах использовались местные языки, причем миссионе­ры применяли иногда латинский алфавит для письма на оро-мо, сахо, кунама и нескольких других местных языках [310, с. 27—31; 362, с. 639; 345, с. 188]. Надо отметить, что по мере нарастания этнополитической напряженности в стране и в це­лях идеологического воздействия на массы соседних с Эфио­пией государств императорский режим пошел на организацию радиопередач на языках афар, оромо, сомали и др. [110, сэне 13, 1967; йекатит 2, 1959].

Преимущественно на амхарском языке издавалась пресса, составлявшая существенный элемент эфиопской культуры. Наи­большей популярностью пользовались газеты «Аддис зэмэн» и «Йиетиопия дымц», имевшие в 1970 г. тираж соответственно в 20 тыс. и 10 тыс. экземпляров. Круг их читателей, однако, был намного шире этого количества: соответственно около 100 тыс. и 50 тыс. человек [318, с. 101]. На английском языке публико­валась ежедневная газета «Эфиопиэн геральд» (8 тыс. экзем­пляров, около 25 тыс. читателей), а на французском — «Аддис суар» (3 тыс. экземпляров, около 9 тыс. читателей). Печата­лись также несколько еженедельников и ежемесячных журна­лов па амхарском и европейских языках. Выходила газета «аль-Алем» на арабском языке (5 тыс. экземпляров). Помимо Ад­дис-Абебы газетно-журнальная продукция выпускалась только в Асмэре, где издавались 3 ежедневные газеты на амхарском, арабском, итальянском языках и на тигриньи, а также 2 еже­недельника.

В годы царствования Хайле Селассие в газетах и журналах публиковались преимущественно верноподданнические материалы, [369] возвеличивавшие монарха, его деятельность и превозносив­шие любые акции правительства. В них широко появлялась так­же зарубежная информация, поставляемая главным образом западными агентствами. Немало печаталось статей религиоз­ного содержания, а также заметок с поучениями в области мо­рали и ведения домашнего хозяйства. Много места занимала коммерческая информация и хроника судебных дел. Лишь в очень редких случаях сообщалось о внутриполитических или социальных конфликтах, при этом они рассматривались как со­бытия, наносящие ущерб политике императора, который по­стоянно в заботах о «благе народа». Изредка, особенно в годы, непосредственно предшествовавшие революции, в печать проса­чивались сведения общедемократического, критического содер­жания. Внутреннюю информацию газеты и журналы получали либо от национального агентства Эфиопиэн Ньюс Эйдженси (ЭНА), созданного в начале 60-х годов, либо от собственных репортеров.

В ряде газет и журналов, прежде всего в «Аддис зэмэн»,. «Иезареиту Итиопия» и «Мэнэн», помещались небольшие ху­дожественные произведения эфиопских писателей и поэтов. Это положительно влияло на развитие литературы Эфиопии, ибо публикация в стране книг была сопряжена с крупными личными расходами литераторов. В эфиопской печати не раз указыва­лось на необходимость создания литературы для народа, кото­рая изображала бы борьбу страны за свободу и воодушевляла: бы его на трудовые свершения [118, тыр 14, 1950].

Эфиопская литература — единственно развитая литература на местных языках в Африке южнее Сахары. К середине 70-х годов в ней прочно утвердился реалистический метод. Это было связано с приходом в литературу в 60-е годы целой плеяды талантливых прозаиков, драматургов и поэтов — выходцев из разночинной среды. Произведения таких эфиопских писателей, как Таддэле Гэбрэ Хыйуот (роман «Кто ты эфиоп?»), Аббе Губенья (роман «Я не хочу родиться», пьеса «Патрис Лумумба» и др.), Хаддис Алемайеху (роман «Любовь до гроба»), Бырхану Зэрихун (новелла «Два письма слез» и др.), Таддэсэ Либэн (книги рассказов «Мэскэрэм» и «Другим путем»), Мэнгысту Гэдаму (новелла «Кого я ниже»), Мэнгысту Лемма (комедия «Неравный брак», сборник стихов «Разговор отцов», пьеса «По­хищение невесты» и др.), активно содействовали формированию общественного мнения, раскрывая социально острые и актуаль­ные стороны жизни дореволюционного эфиопского общества.

Реалистические начала в эфиопской литературе 60-х — нача­ла 70-х годов пришли на смену религиозно-мистическим, про­светительским, сентиментальным и морализующим тенденциям, доминировавшим до того. Крупные писатели 40—50-х годов — Кэббэдэ Микаэль, Гырмачеу Тэкле Хавариат, Ындалькачоу Мэконнын, Уольдэ Гийоргис Уольдэ Иоханныс и др. Это были преимущественно представители господствующего класса, занимавшие [370] к тому же высокие должности в империи. В своих произведениях они исходили, как правило, из принципа упроче­ния абсолютистско-монархического строя. Вместе с тем и в них содержались критические высказывания по поводу отдельных сторон жизни страны (например, невежества священников). Твор­чество наиболее талантливых прозаиков тех лет, как справед­ливо пишет М. Л. Вольпе, «стало основанием, на котором пи­сатели послереволюционного поколения возводят сегодня зда­ние новой литературы» [176, с. 184].

Развитие эфиопской литературы сдерживалось абсолютной монархией. Императорская цензура строго следила за выпус­каемыми изданиями, не раз запрещая выход тех или иных книг либо изымая из продажи уже опубликованные произведения. Судьба многих романов Аббе Губенья — тому яркий пример (см. [162]).

Эфиопская литература создавалась, как правило, на амхарском языке. На нем писали и литераторы-неамхара: Бека Нэмо, Таддэсэ Либэн (оба — оромо), Сэид Абагаз (араб) и др. Вы­ходили из печати редкие произведения на языках неамхарских народов, населявших Эфиопию, и прежде всего на тигринья. Лримечателыю в этой связи предположение английского уче­ного У. X. Уайтли о том, что в условиях императорского режима использование тигринья в качестве языка местной литературы и публицистики носило временный характер [295, с. 551]. С середины 60-х годов в Аддис-Абебе или в западных странах были опубликованы произведения эфиопских прозаиков и поэтов, пишущих на английском языке. В отличие от других аф­риканских государств эта литература не получила сколько-нибудь широкого распространения, не говоря уже о невысоких, как правило, художественных достоинствах. Нельзя не привести здесь слова Мэнгысту Леммы об отношениях к англоязычному творчеству эфиопов. «Я,— говорил он,— не намерен писать по-английски. Ибо, будучи эфиопским писателем, я проникнут чувством высокой ответственности в первую очередь перед своим собственным народом. Европа и Америка в состоянии сами обеспечивать себя литературой на своих языках. Если же они хоть в малой степени интересуются нашей литературой, пусть изучают наш язык и переводят амхарские книги, как это делают русские» [111, 1969, № 2, с. 34—35].

Характеристика взглядов эфиопских литераторов в дорево­люционное время была бы неполной, если не упомянуть об их высокой оценке русской классики. Им удивительно близки были образы русской словесности XIX — начала XX в. «Эта литера­тура,— подчеркивал в 1972 г. один из эфиопских писателей,— нам понятнее, чем какая-либо другая литература мира. Пробле­мы России XIX в. как бы проецируются на современное эфиопское общество. В наших учреждениях можно встретить людей, которые очень напоминают Акакия Акакиевича и многих других персонажей русской литературы» [111, 1972, № 7, с. 39]. [371]

Разумеется, в феодально-абсолютистской Эфиопии имелись весьма ограниченные возможности для знакомства с достиже­ниями культуры Советского Союза. Не способствовал этому и местный профессиональный театр, который вплоть до револю­ции не поставил ни одной пьесы русских и советских драма­тургов.

В двух столичных профессиональных театрах и одном само­деятельном при университете шли преимущественно пьесы морализаторского содержания, но иногда на сцену проникала классика (например, шекспировские «Отелло» и «Макбет») и оригинальные произведения эфиопских литераторов Кэббэдэ Микаэля, Мэнгысту Леммы и др. Плодотворно трудился в об­ласти театрального искусства крупный драматург Цэггайе Гэбрэ Мэдхын. Его пьесы «Теодрос», «Терновый венец», «Петрос в час выбора», а также переведенные им трагедии Шекспира с успехом шли в Аддис-Абебе. На сцене выступали также музы­кально-танцевальные ансамбли, исполнявшие в том числе танцы различных народов Эфиопии. Однако в целом эфиопский театр в дореволюционное время служил интересам абсолютной монар­хии и был доступен узкому кругу образованной элиты и аристо­кратии.

Одним из научных и культурных центров страны стала На­циональная библиотека, открытая еще в 1943 г. и насчитывав­шая к 1974 г. до миллиона томов. Библиотека Института эфиопистики, открытого в 1962 г. при Аддис-Абебском университете, со временем превратилась в крупнейшее книгохранилище мира научной литературы по эфиопским исследованиям. Широкую из­вестность приобрели многие эфиопские ученые — книговеды, ис­торики, лингвисты, географы.

К середине 70-х годов мировое признание получили работы эфиопских художников Афэуорка Тэкле, Алле Фэллегэ Сэлама и Гэбрэ Крыстос Дзета. Их произведения не раз выставлялись в Москве, Лондоне, Париже, Мадриде и других центрах изобра­зительного искусства. Заметным явлением стало творчество Йигэзу Бысрата, Гэбрэ Мариама Вагайе, Уольдэ Мэсфына Аеру и др.

Выдающееся место среди художников Эфиопии занимает Афэуорк Тэкле, которого по праву признают основателем новой школы в современной живописи Эфиопии [116, 1966, № 49, с. 30]. Его творческое кредо сформулировано в следующих сло­вах: «Первостепенная задача африканского художника — ис­пользовать национальное и мировое культурное наследие так, чтобы суметь при этом создать нечто новое и действительно ценное» [116, 1966, № 49, с. 30]. Большую популярность при­несли ему витражи «Судьбы Африки», полотна «Цветок мэскаля», «Мать-Эфиопия» и др.

С победой эфиопской революции творчество Афэуорка Тэкле обогатилось, приобрело глубокий революционный смысл. Им созданы с 1974 г. значительные произведения искусства: панно [372] «Новая Эфиопия», триптих «Единство», завоевавший золотую медаль на выставке африканского искусства в Алжире, панна «Победа Эфиопии в 1977—1979 гг.», портреты защитников стра­ны, эмблема для Общенациональной кампании экономического и культурного развития и централизованного планирования и др.

Афэуорк Тэкле — один из многих творческих работников, ко­торые встали на сторону революции, а не бежали за границу. «Для меня, — говорил художник,— не стоял вопрос: уезжать или нет? Эфиопия — моя родина. Без нее я не могу существовать, и как художник в том числе. Не скрою, вначале было нелегко... Революция дала мне много как художнику...» [167, с. 39]. В 1983 г. этот выдающийся эфиопский живописец был избран почетным членом Академии художеств СССР.

После революции в изобразительном искусстве Эфиопии по­явилось немало новых имен (например, Таддэсэ Мэсфын и Ышэту Тырунэх, создавшие такие картины, как «Рабочие», «Чистиль­щик обуви», «Нищий», «Жертвы голода» и др.). Расцвело также искусство политического плаката, до того неизвестное в стране. Получило развитие монументальное искусство: в 1984 г. в сто­лице открыт величественный памятник «Наша борьба». Труд живописцев, скульпторов и архитекторов отныне служит инте­ресам широких масс. Показательно в этом отношении высказы­вание Афэуорка Тэкле по поводу созданного им панно «Новая Эфиопия»: «Я сделал эту картину так, чтобы образ новой Эфио­пии был понятен каждому — даже неграмотному крестьянину... Искусство ... должно воспитывать людей, пробуждать в них на­дежду, учить жизни» [122, 1979, № 45, с. 30]. Подобный же подход к своему творчеству стал свойствен всей эфиопской ху­дожественной интеллигенции, признавшей революцию. Она стре­мится доступными, доходчивыми средствами передать жизнеут­верждающий пафос послесентябрьских событий, преобразова­тельную деятельность народных масс, их небывалый общест­венный энтузиазм, а также показать борьбу трудящихся за со­циальную справедливость и прогресс.

Творческие работники активно включились в культурное строительство, развернувшееся в условиях социалистической ориентации. В его основе — курс на сплошную ликвидацию неграмотности, реорганизацию школьного дела и вузовской сис­темы, максимально приближаемых к потребностям местной эко­номики, осуществление глубоких культурных преобразований, направленных на духовное освобождение от феодально-абсолю­тистских пут и «культурного империализма». РПЭ на общена­циональном конгрессе профессиональных и творческих объеди­нений работников просвещения, здравоохранения, журналистов, писателей и художников в феврале 1986 г. призвала, в частнос­ти, к мобилизации созидательного потенциала их труда [123, 19.02.1986].

Для современного этапа культурного развития Эфиопии ха­рактерны массовость, стремление к всеохватности, отход от [373] создания духовных ценностей исключительно в интересах эли­тарных кругов, а также подъем творчества самих народных масс, из гущи которых поднимаются молодые таланты. Рево­люционный порыв коснулся всех сфер культуры. В ней про­изошли существенные изменения. В свою очередь, культурные преобразования содействовали дальнейшей активизации масс, углублению их классового самосознания.

Огромное революционизирующее воздействие на различные слои населения оказывали и продолжают оказывать политиче­ские песни, сложенные (притом часто неизвестными авторами) в ходе решительной борьбы со старым обществом и исполняе­мые по радио, телевидению, на митингах, собраниях и демон­страциях. Вот названия некоторых из них: «Народы Эфиопии объединяйтесь!», «К. Маркс и В. И. Ленин», «Классовая борь­ба», «Скажи „Нет"!». Выдающееся значение имел перевод на амхарский язык «Интернационала». Появился новый государ­ственный гимн Эфиопии, написанный композитором Даныэлем Иоханнысом на слова Ассэфа Гэбрэ Мариама. Его основное содержание отражает курс Эфиопии на социализм. Револю­ционные песни служат важным инструментом агитации и обра­зования. Распространены также песни любовного и морализи­рующего содержания. В 1979 г. в Аддис-Абебе издан сборник революционных песен на амхарском, оромо, тигринья, афар и других языках Эфиопии [397].

В становлении нового мировоззрения, новой культуры зна­чительна роль кино, получившего развитие, по существу, только в связи с революцией. Особенно прогрессирует кинодокумента­листика, остро обличающая прошлое, раскрывающая героику настоящего и повествующая о будущем. Широко известны до­кументальные фильмы «Борьба — победа — борьба», «Жатва трех тысяч лет», «Три тысячи второй год», и «Эфиопия — века и годы» (последний снят совместно с советскими кинематографистами). На экранах более 40 эфиопских кинотеатров все чаще демонстрируются советские фильмы и ленты других со­циалистических стран. Для руководства киноделом в стране образован специальный центр в системе министерства куль­туры и спорта, созданного впервые в Эфиопии лишь в 1977 г.

В задачи этого министерства входит организация и разви­тие культурной жизни страны, управление Национальной биб­лиотекой, сбор и охрана архивов, памятников древности, исто­рических реликвий, изучение эфиопских языков и развитие пись­менности на них, а также приобщение масс к искусству. Оно регулярно проводит литературные и другие творческие кон­курсы среди населения, цель которых — выявить таланты, под­нять культуру масс. По его инициативе при общественных ор­ганизациях и на предприятиях созданы постоянные клубы и кружки любителей литературы и искусства.

Министерство немало уже сделало, в частности, для про­гресса эфиопского театра, распространив свое влияние и контроль [374] не только на профессиональные коллективы, но и на мно­гие самодеятельные драмкружки, сотнями возникшие в кэбэле, крестьянских ассоциациях и на крупных предприятиях. На профессиональной сцене осуществлены такие постановки, как «Грамота за шесть месяцев», «В огне битвы», «Политика и политики», «Послание рабочих», гоголевский «Ревизор», «Матуш­ка Кураж» Б. Брехта, «Герои революции», «Ищите женщину», «Возрождение» и др. Все пьесы, принадлежащие перу эфиоп­ских авторов, содержат антифеодальные, социально-освободи­тельные мотивы. Их сценическое воплощение стало знамена­тельным событием революционного театрального искусства.

Оно способствует развитию общественного самосознания тру­дящихся, разъяснению политики властей, укреплению единства страны. В своей идейно-эстетической позиции эфиопские ре­жиссеры, драматурги и актеры исходят из того, что, как заявил один из них, «театр может с успехом помочь эфиопам лучше понять самих себя, сложную историю Эфиопии, более полно раскрыть на сцене богатые культурные традиции нашего на­рода» [167, с. 44—45].

При Национальном театре открыты двухгодичные курсы ак­терского мастерства. Но в профессиональных труппах еще не­мало артистов, не имеющих специальной подготовки. Театры пополняются в значительной степени за счет талантливой мо­лодежи, выдвинувшейся в минувшее десятилетие на любитель­ской сцене.

Для происходящих изменений в Эфиопии показательно, что многие пьесы, особенно в самодеятельных коллективах, идут на местных языках [268, с. 26]. Это — еще одно свидетельство использования языков неамхарского населения, ставшее воз­можным в результате революции. Они применяются также в школах, при подготовке и издании учебников, газет и журна­лов, художественной и общественно-политической литературы. Расширилось вещание на них по радио, из Аддис-Абебы пере­дачи ведутся теперь на оромо, тигринья, арабском, сомали и афар, местные радиостанции в Асмэре составляют программы на тигринья и тигре, а в Харэре — на оромо и сомали. Пред­усмотрено открыть средневолновые станции в Дэссе для ве­щания на афар, Джимме — на оромо и Сидамо — на хадия и оромо.

Главное в положении местных языков состоит отныне в из­менении их статуса: они признаны в революционной Эфио­пии равноправными с амхарским. Отражением этого стала, в частности, реогранизация Академии амхарского языка, основан­ной еще в 1973 г., в Академию эфиопских языков. В ее задачи входит научное изучение многочисленных языков страны, соз­дание для 15 из них алфавита, модернизация амхарского силлабария, подготовка «Большого словаря амхарского языка» и «Амхарского словаря терминов марксистско-ленинского уче­ния», разработка неологизмов амхарского языка и широкие литературоведческие [375] исследования [268, с. 40—41]. Еще выпущены несколько пробных терминологических словников на амхарском языке [117, 30.06.1980; 126, 27.12.1983].

С 1974 г., когда в результате революции был отменен госу­дарственный статус амхарского языка и узаконивалось равен­ство всех языков Эфиопии, сфера его применения намного уве­личилась — и не только за счет некоторого вытеснения англий­ского языка из деловой и общественной жизни, но и вследствие приобщения к амаринья новых слоев неамхарского населения, воочию увидевшего перемены к лучшему, в том числе в об­ласти ликвидации этнолингвистической дискриминации. Роль амхарского языка в эфиопском обществе заметно возросла в годы революции. Расширились его функции главным образом вследствие того, что этот язык стал своеобразным проводником новой, жизнеутверждающей идеологии, языком общественного переустройства. Усилилось его значение как языка эфиопской литературы, которая в последнее десятилетие активизировала свое воздействие на все стороны жизни страны. По конститу­ции 1987 г. амхарский язык признан официальным государст­венным языком.

За годы революции несравнимо выросло поэтическое твор­чество. И это не случайно, ибо посредством красочного поэти­ческого слова, умелого стихосложения увеличивалась доступ­ность и доходчивость понимания массами художественного изо­бражения действительности. Поэзия быстрее чем проза, тре­бующая большего времени для творчества, откликается на самые злободневные темы.

Она отмечена ярким гражданским пафосом, хотя порой и несовершенна с точки зрения эстетически зрелых форм, худо­жественной выразительности. Борьба за новую жизнь образно показана в стихотворениях Ассэфа Гэбрэ Мариама, Аду Тоера, Абэрра Лемма, Тэсфайе Гэссэсэ и др.

В 1984 г. в Аддис-Абебе издана антология эфиопской поэзии. В сборник включены стихотворения 17 поэтов, пишущих на амхарском языке. В нем представлены произведения как из­вестных мастеров (Мэнгысту Лемма, Цэггайе Гэбрэ Мэдхын, Ассэфа Гэбрэ Мариам, Аяльнэх Мулату, Абэрра Лемма, Сэйфу Мэтафэрия), так и поэтической молодежи (Амха Асбэ, Асрат Мамтоу, Дэбэбэ Сэйфу, Тыюмэ Лисан Хайлю и др. ).

Наряду с поэтами крупных успехов достигли эфиопские про­заики: Бэалю Гырма (роман «Зов красной звезды», переведен на русский язык), Бырхану Зэрихун (историческая трилогия «Волна»), Аббе Губенья (повесть «Вызов брошен», на англий­ском языке, переведен на русский язык [162]) и др. Заслужи­вает внимания сборник рассказов начинающего писателя Мэсфына Хабтэ Мариама «Картины в кофейне и другие истории». Они были хорошо встречены критикой, отметившей, в частнос­ти, зарождение в эфиопской литературе нового жанра расска­за—эссе [138, 29.08.1984]. [376]

Для литераторов страны свойственна преемственность лите­ратурного развития. Произведения, созданные в послесентябрь-ское время, следует рассматривать как продолжение прогрес­сивных тенденций амхарской литературы, сложившихся в доре­волюционные годы. Разумеется, перемены в стране не могли не сказаться на идейно-художественном уровне эфиопской литера­туры, на углубление ее качественных характеристик. Интересен вывод М. Л. Вольпе о том, что «изображение общественной сти­хии, революционного вала по стилистике своей порой напоми­нает некоторые советские романы, посвященные гражданской войне, такие, как „Железный поток" Серафимовича, „Россия, кровью умытая" Веселого» [177, с. 187].

Не случайно поэтому то огромное внимание, с каким эфиоп­ские писатели, да и не только литераторы, относятся сейчас к советской художественной прозе, поэзии и драматургии. Вот почему на книжном рынке большим спросом пользуются про­изведения наших авторов, переведенные на амхарский и анг­лийский языки.

Увеличилось также число эфиопов, изучающих русский язык. Были открыты в разных городах филиалы курсов русского язы­ка, действующих в Аддис-Абебе при советской постоянной вы­ставке. Сюда приходит немало тех, кто стремится читать труды В. И. Ленина в подлиннике. Совершенствованию в русском язы­ке в значительной мере способствует богатая библиотека этого культурного центра СССР, насчитывающая около 36 тыс. то­мов, да еще 10 тыс. книг в ее филиалах, организованных в различных учреждениях, на предприятиях и в клубах страны [117, 27.06.1982]. Разнообразная культурная деятельность на выставке содействует углублению знаний жителей страны о Советском Союзе.

Важным завоеванием является стремление значительной части населения к изучению трудов классиков марксизма-лени­низма, истории КПСС. Для удовлетворения спроса на общест­венно-политическую и художественную литературу увеличены тиражи издающихся книг, открыты сотни книжных магазинов в разных городах, приобретаются за рубежом марксистско-ле­нинские работы, опубликованные на амхарском, английском языках или языке оригинала. В целях расширения переводче­ской деятельности с 1982 г. была начата подготовка в столич­ном университете специалистов по русскому, немецкому, анг­лийскому и некоторым другим иностранным языкам [123, 23.01.1982].

С созданием в 1977 г. государственной комиссии по высшему образованию улучшилась деятельность Аддис-Абебского и Асмэрского университетов. Оживилась научная работа в иссле­довательских центрах, многие из которых сложились при этих учебных заведениях (институты эфиопистики, развития, педа­гогический). Появились новые научные учреждения: институт лингвистических исследований, институт леса и лесного хозяйства [377] и др. Организован национальный комитет по охране па­мятников старины.

Крупное достижение эфиопской науки — выпуск в 1988 г. Атласа Эфиопии. Расширился фронт исторических и этнографи­ческих исследований. Силами эфиопских ученых проведено не­сколько важных научных конференций: в январе 1982 г. в Массауа состоялся симпозиум по истории и культуре Эфиопии, в ко­тором приняло участие 1205 человек; в ноябре того же года в Аддис-Абебе — международный симпозиум на тему «История и этнография Эфиопии»; в 1984 г. в столице страны — VIII Меж­дународный конгресс по эфиопским исследованиям, в 1985 г. в Аддис-Абебе — военно-теоретическая конференция, посвященная 40-й годовщине разгрома фашизма во второй мировой войне и др. Значительным событием явилось создание в 1978 г. госу­дарственной комиссии по науке и технике.

В конце 1986 г. в Аддис-Абебе состоялся Международный семинар по проблемам терминологии. В целях координации этой лингвистической работы в странах Африки был учрежден Межафриканский терминологический центр, базирующийся в столице Эфиопии.

Заметным событием в общественной и культурной жизни страны, и особенно в Кэфе, стала книжная ярмарка, устроен­ная весной 1986 г. советским внешнеторговым объединением «Международная книга» и эфиопским издательством «Кураз».

В стране ежегодно открываются различные художественные выставки (например, выставка детского рисунка «Я и моя стра­на»), экспозиции фотомастерства, проводятся кинофестивали, организуются фольклорные выступления любительских и про­фессиональных трупп. Очень популярна в 1985 г. была выстав­ка работ эфиопских изобретателей и юных техников «Техниче­ское творчество в Эфиопии». Заметным явлением в культурной жизни страны стали семинары и дискуссии с участием профес­сиональных писателей и любителей литературы. В 1976 г. в Аддис-Абебе создан Центр по исследованию и охране культур­ного наследия.

Культурное строительство в Эфиопии становится неотъемле­мой частью радикального развития. [378]

СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ

Произведения классиков марксизма-ленинизма[1], материалы КПСС

1. Маркс К. Письмо к Людвигу Кугельману.— Т. 23.

2. Маркс К. и Энгельс Ф. Немецкая идеология.— Т. 3.

3. Энгельс Ф. К жилищному вопросу.— Т. 18.

4. Энгельс Ф. К «Крестьянской войне».— Т. 21.

5. Энгельс Ф. О разложении феодализма и возникновении национальных государств.— Т. 21.

6 Энгельс Ф. Происхождение семьи, частной собственности и государст­ва.—Т. 21.

7. Ленин В. И. К характеристике экономического романтизма.— Т. 2.

8. Ленин В. И. Что делать? — Т. 6.

9. Ленин В. И. Признаки банкротства.— Т. 6.

10. Ленин В. И.— Задачи революционной молодежи.— Т. 7.

11. Ленин В. И. Предисловие к брошюре «Докладная записка директора департамента полиции Лопухина».— Т. 9.

12. Ленин В. И. Землеустройство и деревенская беднота.— Т. 24.

13. Ленин В. И. Крах II Интернационала.— Т. 26.

14. Ленин В. И. Империализм и социализм в Италии (заметка).— Т. 27.

15. Ленин В. И. Тетради по империализму.— Т. 28.

16. Ленин В. И. Письмо Глебову (В. А. Носкову).—Т. 33.

17. Материалы XXVII съезда Коммунистической партии Советского Союза. М._; 1986.

Архивные материалы

18. Архив внешней политики России.

Фонд Политархив, дела 142, 143, 146, 147, 148, 2000, 2002, 2008.

Фонд Канцелярия, дела 1(1898 г.), 1(1899 г.), 1(1900 г.),

19. Центральный государственный военно-исторический архив.

Фонд 400, дело 135.

Фонд 401, дела 9, 10, 56.

Фонд 452, дела 27, 28, 30, 32, 33.