Декабрьское восстание 1960 г. получило открытую поддерж­ку лишь со стороны студенчества, насчитывавшего к началу 60-х годов около 1 тыс. человек (спустя 15 лет их было уже почти в десять раз больше). Учащиеся аддис-абебских кол­леджей, услышав о перевороте, вышли на улицы, скандируя: «Наша цель — свобода, равенство, братство!», «Мы с новым правительством!» и другие лозунги аналогичного характера. Это был первый крупный политический шаг студентов, который знаменовал собой, во-первых, начало их активной антиимпера­торской деятельности и, во-вторых, повышение роли студенчест­ва в общественной жизни страны.

Массовым демонстрациям студентов в декабрьские дни 1960 г. предшествовали зарождение контактов с офицерами, направление по указанию императора на военную службу мно­гих выпускников и учащихся колледжей, а также жаркие дис­куссии в студенческой среде о политических и экономических проблемах страны, о международных делах. Подъему студен­ческой активности способствовало дискуссионное общество, созданное в Университетском колледже в 1956 г. [141, 1957, [272] 272 т. 1, № 3, с. 103]. Заметное влияние на них оказали студенты-африканцы, прибывавшие в Аддис-Абебу на учебу по пригла­шению правительства. Несмотря на контроль со стороны влас­тей, учащаяся молодежь стремилась к студенческому самоуп­равлению, к увеличению своей роли в общественной жизни, к организованному движению.

Студенческий совет Университетского колледжа, действуя от имени всех студентов страны, присоединился к Координацион­ному секретариату Международной студенческой конференции со штаб-квартирой в Лейдене. В 1959 г. он начал издавать собственную газету «Кампус стар», выпуск которой вскоре был запрещен. Публиковавшаяся под наблюднием декана факуль­тета изящных искусств газета «Вьюс эпд ньюс», несмотря на ее официальный характер, заметно оживляла студенческую жизнь, повышала самосознание учащихся. Ими было проведено не­сколько кратковременных забастовок. Одна из них предшест­вовала открытию в 1960 г. в Аддис-Абебе международного се­минара по изучению Восточной, Западной и Центральной Аф­рики.

11 декабря 1960 г., т. е. за два дня до начала выступления Совета революции, конференция представителей студентов раз­личных колледжей приняла решение о создании в ближайшее время Национального союза студентов Эфиопии. А незадолго до этого Хайле Селассие, обеспокоенный ростом бунтарского духа среди учащихся высших учебных заведений, потребовал от них «дисциплины, дисциплины и еще раз дисциплины» в со­ответствии с абсолютистско-монархическими идеалами [311, с. 369]. Своеобразным ответом на императорский призыв яви­лась поддержка студентами декабрьского переворота.

Уже после жестокой расправы с его участниками не без под­держки студентов в Аддис-Абебе распространялся памфлет по случаю дня рождения Хайле Селассие, подписанный именем «нового правительства Эфиопии». В нем осуждался импера­тор за якобы предательство в годы итало-эфиопской войны. «Йоханныс,— отмечалось в памфлете,— пал смертью храбрых в битве при Мэтэме, Теодрос застрелился в Мэкдэле, не желая сдаться англичанам, Менелик одержал великую победу при Адуа, а Вы ... просто бежали из-под Май-Чоу» [311, с. 214; см. также 271, с. 59].

На распространении вольнолюбивых идей среди студенчест­ва позитивно сказалось открытие в 1961 г. университета в Ад­дис-Абебе, объединившего все колледжи страны, а в 1967 г.— в Асмэре. Это сплачивало студентов, усиливало у них стремле­ние к организованным формам борьбы.

Заметной вехой в студенческом движении явились события 1965—1966 гг., когда студенты, потрясенные массовой гибелью крестьян Северной Эфиопии из-за голода в связи с засухой (только в Тыграе умерло более 250 тыс. человек [265, с. 81]), провели ряд антиправительственных манифестаций в Аддис-[273]Абебе. Выдвинутый тогда лозунг «Землю тем, кто ее обраба­тывает!» «служил в качестве объединяющего фактора для всех эфиопских борцов и демократов» [153, 1980, спецвыпуск, с. 9].

Весной 1969 г. после многодневного студенческого бунта, в ходе которого участники выдвинули наряду с экономическими политические требования (отставка министра просвещения и изящных искусств, изгнание американского «корпуса мира») и призвали крестьян, рабочих и солдат к восстанию, власти при­знали, что существование режима находится под угрозой [318, с. 171]. Не раз студенческие волнения, в которых нередко при­нимали участие учащиеся школ, парализовывали жизнь в го­родах, и особенно в Аддис-Абебе.

В годы, непосредственно предшествовавшие революции 1974 г., студенты провели несколько мощных антиправитель­ственных выступлений, которые накалили обстановку в стране.

Желая сбить волну студенческих протестов, власти исполь­зовали грубую военную силу, полицию, такие методы, как за­крытие университета, интернирование студентов, высылку их в сельскую местность в особые лагеря для перевоспитания и даже убийство лидеров учащейся молодежи. Иногда они шли ей на уступки. В 1972 г. в качестве превентивной меры полиция отправила в трудовые лагеря сроком до трех месяцев свыше 1 тыс. студентов, а больше половины всего контингента уча­щихся университета были отчислены [149, 1972, № 45, с. 31]. В 1968 г. власти закрыли студенческую газету и распустили Национальный союз студентов Эфиопии, на создание которого они несколько лет тому назад дали согласие. В сентябре 1969 г., надеясь предотвратить разрастание конфликта со студентами, правительство по их требованию уволило в отставку министра просвещения и изящных искусств и амнистировало ранее осуж­денных учащихся. В январе 1970 г. при усмирении учащихся было убито 10 человек и 100 ранено [309, с. 250]. Год спустя правительство, отказавшись от репрессивных мер в отношении студентов, выступавших против резкого роста цен на товары первой необходимости и повышения проездной платы в город­ском транспорте, объявило о сдерживании цен.

В предреволюционные годы студенты выступали с критикой коррупции в правящих сферах, бездеятельности высокопостав­ленных чиновников, процветавшего взяточничества в государст­венной администрации, этноконфессиональной дискриминации, отсталости страны, ограниченности реформ, предлагавшихся режимом, настаивали на глубоких социальных, экономических и политических переменах в обществе (например, осуществле­ние радикальной аграрной реформы, реализация права наро­дов на самоопределение, предоставление гражданских свобод и др.), обвиняли Хайле Селассие за тяжелое экономическое по­ложение страны и анахронизм ее политической системы [345, с. 359], а также распространяли листовки, в которых народным массам разъяснялись причины их страданий, нищеты и бесправия. [274] В их поле зрения находились и актуальные международ­ные проблемы: многие студенческие демонстрации были против грязной войны США во Вьетнаме, расистских режимов на юге Африки, агрессивных акций США и других империалистиче­ских держав во многих афро-азиатских и латиноамериканских странах, многочисленных заграничных поездок императора, крупных расходов на всевозможные приемы зарубежных визи­теров, втягивания Эфиопии в орбиту американской политики, слишком умеренных шагов правительства во внешней поли­тике.

На формирование взглядов студентов и других обществен­ных слоев большое влияние оказали успехи мирового социализ­ма, переход на путь социалистической ориентации ряда аф­риканских и азиатских государств, знакомство с жизнью Со­ветского Союза, социалистического содружества.

В студенческой среде сложилось несколько нелегальных групп и кружков. Часть из них занимала левоэкстремистские позиции, другая — представляла умеренно-либеральные взгля­ды и выступала за эволюционное капиталистическое развитие страны при сохранении монархии с ограниченными правами, третьи — отстаивали путь быстрого капиталистического строи­тельства, четвертые — исходили из необходимости коренной ломки существующих общественных слоев в соответствии с марксистско-ленинским учением и т. д. Революционно-демо­кратические подходы к решению сложных проблем Эфио­пии выдвигала, например, группа «Крокодилы» (более позднее название «Движение 2 миязия»). Она призывала к радикаль­ной аграрной реформе, национализации промышленности, вве­дению директивного планирования, ликвидации этноконфессио­нальной дискриминации и т. д.

В сознании некоторой части студенчества, старшеклассни­ков, творческой интеллигенции и государственных служащих «золотой век» страны рисовался как возвращение к временам царствования Теодроса и Менелика II. Оба они непомерно воз­величивались и противопоставлялись Хайле Селассие, при котором, как полагали эти критики здравствовавшего монарха, страна пришла в упадок.

Идеологический разброд ослаблял студенческое движение; еще худшая ситуация возникла, когда между сторонниками различных воззрений происходили ожесточенные столкновения. Несмотря на идеологические расхождения, студенчество было единодушно в том, что существовавший режим прогнил до основания, от него необходимо избавиться, он сдерживает прогресс Эфиопии.

Широкое распространение среди студентов получило мнение об их особой, исключительной роли в революционном про­цессе. Они полагали, что являются единственной общественной группой, способной взять на себя ответственность за судьбы родины, за ее прогрессивное будущее. Университетская газета [275] «Страгл» 1 марта 1967 г. убеждала своих читателей в том, что от студентов, и только от них, зависит будущее страны и что студент «идет во главе марша». Такая позиция была по­рождена особыми социально-политическими условиями стра­ны и мелкобуржуазной по преимуществу природой обществен­ного бытия и миропонимания студентов.

Факт получения высшего образования, которое выделяло студентов из общей массы неграмотного населения, создавал у них иллюзию избранности и даже представление о предназ­наченности чуть ли не «свыше» вершить судьбами страны. Пре­тензии на лидерство, в том числе на роль авангарда пролета­риата, известное игнорирование значения трудящихся в клас­совой борьбе, рассмотрение их как пассивных статистов в ре­волюционном процессе [153, 1980, спецвыпуск, с. 9] — все это ограничивало общественно-политическое влияние студенческого движения и вместе с тем служило основой для противоречий между студенчеством и другими антиимператорскими силами.

В студенческой среде имелись значительные разногласия между теми, кто обучался за границей (около 2,5 тыс. человек в 1972 г.) и в самой Эфиопии. «Зарубежники», заметим попутно, «немало сделали, чтобы обратить внимание мировой общественности на эксплуататорский и деспотический характер прав­ления Хайле Селассие» [153, 1980, спецвыпуск, с. 9]. Завершив образование, выпускники местных и заграничных вузов сохраняли возникшие прежде меж­ду ними расхождения. Однако прав эфиопский ученый Абрахам Дэмоз, когда в конце 60-х годов писал: «Безотносительно к месту получения образования (в западных ли странах, социалистических ли государствах или будь-то в местных вузах.— Авт.) члены группы молодых образованных эфиопов имеют очень сходные взгляды на текущее положение дел в Эфиопии... Члены этой группы... полагают, что изменения (сделанные при Хайле Селассие) были слишком медленными и незначительными. Они убеждены в том, что эконо­мическая и политическая власть сконцентрирована в руках горстки людей. Они сознают, что правительство — весьма некомпетентно, неэффективно и кор­румпировано. Они рассматривают правительство как анахроническую феодаль­ную монархию, где привилегированная и могущественная горстка властителей эксплуатирует и притесняет крестьянские массы и пролетариат» [264, с. 53].

Деятельность студентов, не принадлежавших к амхара, со­действовала росту этнополитического самосознания отдельных пародов страны. В частности, она способствовала политизации обществ взаимопомощи, создававшихся на этнорегиональной и конфессиональной основе: «Ассоциация самопомощи гураге», «Ассоциация самопомощи меча-тулама» и др. Нередко споры по национальному вопросу выливались в студенческие волне­ния на этнической основе. Предлагались различные варианты решения сложных этнических проблем. Одни отстаивали прин­ципы единого унитарного полиэтнического государства с предо­ставлением всем населявшим Эфиопию народам равных прав, другие — концепцию федеративного устройства, третьи — идею создания моноэтнических мини-государств и т. д.

В этих крайне полярных предложениях проявлялся извест­ный идейно-политический разброд в студенческой среде, ее не­однородность, в том числе по социальному, этническому, конфессиональному [276] и региональному происхождению, а также идеологические шатания, столь свойственные современным сред­ним слоям в развивающихся странах.