В последние годы правления Менелика внутриполитическая обстановка в стране заметно обострилась. Ухудшавшееся с 1906 г. здоровье монарха ставило на повестку дня вопрос о его возможном преемнике, а в более широком смысле — о путях дальнейшего развития эфиопского государства. Неизбежные перемены тревожили как различные феодальные группировки, так и дипломатию западноевропейских держав, проводивших активную политику по отношению к Эфиопии. Проблема пре­столонаследия осложнялась еще и тем, что в 1906 г. умер бли­жайший соратник и единомышленник императора рас Мэконнын, считавшийся наиболее вероятным преемником Мене­лика.

Отсутствие прямых потомков по мужской линии у Менелика значительно повышали шансы его внука Лиджа Иясу. Однако эта кандидатура вызывала немалые сомнения со стороны части феодалов, опасавшихся укрепления на политической арене стра­ны отца Лиджа Иясу, одного из крупнейших правителей стра­ны, раса Микаэля, оромо по национальности. Не случайно сде­лавший свой выбор на Лидже Иясу еще в 1907 г. Менелик в те­чение целого года воздерживался от провозглашения его сво­им официальным преемником.

В июне 1908 г. император впервые с определенностью выска­зался о своем желании видеть во главе государства своего вну­ка [343, с. 231]. Несмотря на заявление императора, обстановка в стране по вопросу о престолонаследии оставалась напряжен­ной. Лишившиеся в результате коронации Менелика политической гегемонии феодалы Тыграя и других северных областей не хотели терять свой шанс на восстановление утраченных позиций. Во главе группировки североэфиопских феодалов стояла импе­ратрица Таиту, которая, действуя от имени быстро дряхлеющего мужа, все больше прибирала к своим рукам управление госу­дарством. В планы императрицы входило провозглашение им­ператором своего племянника раса Гуксу Уоле, губернатора Бэгемдыра, либо императрицей Зоудиту, дочь Менелика от пер­вого брака. В любом из этих случаев Таиту планировала сохра­нить за собой реальную власть в стране.

Усиливавшиеся позиции североэфиопской группировки фео­далов ускорили процесс сплочения между шоанской и южно­эфиопской знатью. Возможные последствия победы группировки Таиту шоанские феодалы стали ощущать на себе еще задолго до решения противоборства — все больше шоанцев смещалось с административных постов и заменялось уроженцами Севера.

О решимости шоанско-оромской группировки обеспечить вое хождение на престол Лиджа Иясу свидетельствует заявление военного министра Хабтэ Гийоргиса: «Лидж Иясу признан на­следником эфиопского престола. Галла Уолло и амхара договорились следовать желанию государя в принятии и поддержке [125] Лиджа Иясу. Соглашения между знатью достаточно для сохра­нения нынешней династии на троне...» (цит. по [343, с. 237]).

Неопределенность внутриполитического положения сказыва­лась прежде всего на государственных делах. В обстановке ожидания перемен местные правители избегали проявлять ини­циативу в делах, оживала провинциальная знать, ощутив ос­лабление контроля из центра.

Консолидация сил, поддерживавших Лиджа Иясу, явилась важной предпосылкой успеха шоанско-оромской группировки в борьбе с феодалами Севера. В марте 1910 г., заручившись у абуны освобождением от клятвы верности императрице, отря­ды шоанских феодалов окружили императорский дворец и об­винили Таиту в злоупотреблении властью [343, с. 244—245]. Не имея в столице союзников-северян и не получив поддержки ог представителей европейских держав, находившихся в Аддис-Абебе, императрица была вынуждена принять условия шоанцев и ограничить в будущем свою деятельность лишь заботой о больном супруге.

Таким образом, борьба за власть завершилась победой сто­ронников укрепления эфиопской государственности под эгидой Шоа. На практике это означало, что в управлении государством оставались люди, назначенные еще Менеликом. Это гарантиро­вало сохранение за Шоа привилегированного положения.

Последующие месяцы были ознаменованы дальнейшим уси­лением позиций шоанско-оромских феодалов. После несколь­ких вооруженных столкновений с войсками Шоа сдался рас Уоле, лидер тыграйской оппозиции, что обеспечило правитель­ству контроль над Тыграем. Постепенно власть в стране все больше сосредоточивалась в руках самого Лиджа Иясу, регента раса Тэсэммы и кабинета министров. Поскольку до смерти ко­ронованного монарха традиция запрещала возводить на престол его преемника, Лидж Иясу официально считался наследником престола, и его личная печать имела на себе не надпись «Импе­ратор Иясу», а «Иясу, сын Менелика, царя царей Эфиопии» [343, с. 251].

Царствование Лиджа Иясу (1913—1916) представляет собой один из самых сложных и малоизученных периодов в истории Эфиопии нового времени. Противоречив и портрет нового эфи­опского монарха, созданный на страницах исторических иссле­дований как в самой Эфиопии, так и за ее пределами. Офици­альная эфиопская историография периода правления Хайле Селассие приложила немалые усилия для искажения личности и деятельности Лиджа Иясу с тем, чтобы оправдать законность свержения его с императорского престола. В целом той же точ­ки зрения придерживаются и западные историки.

Наиболее интересными работами, в которых содержится анализ особенностей правления Лиджа Иясу, представляются исследования Ю. М. Кобищанова и В. С. Ягья [203; 260]. На основе большого фактического материала, включая и архивные [126] документы, авторы дают самостоятельную оценку личности Лиджа Иясу, во многом отличающуюся от общепринятой.

Встав у кормила государственной власти в сложный полити­ческий период, когда накануне первой мировой войны в Эфио­пии усилилось вмешательство западноевропейских империали­стических держав, 17-летний император избрал политический курс, во многом отличный от политики своего предшественника Менелика. Характерными чертами этого курса были установле­ние военно-политических связей с мусульманами вне и внутри Эфиопии, отход от традиционного союза со странами Антанты и ориентация на страны Тройственного союза, стремление по­дорвать политическую гегемонию шоанских феодалов. Проведе­ние подобной политики неизбежно должно было привести импе­ратора к конфликту с мощными противниками, справедливо ус­матривавшими в его действиях угрозу собственным интересам.

По мере активизации политики Лиджа Иясу в стране нара­стала оппозиция его режиму. Огромную роль в разжигании антиимператорских настроений сыграла английская пропаганда среди христианского населения, которая умело фальсифициро­вала многочисленные заявления Лиджа Иясу о своей якобы приверженности исламу. Объективно интересы шоанской вер­хушки, эфиопского духовенства и Антанты совпадали, и не слу­чайно между ними были установлены контакты с целью сверже­ния Лиджа Иясу.

После первой неудачной попытки государственного перево­рота 30 августа 1916 г. последовала более удачная — 27 сентяб­ря того же года, когда, воспользовавшись отсутствием импера­тора, шоанская оппозиция ввела в Аддис-Абебу верные войска и объявила о низложении Лиджа Иясу. Стремясь продемонстри­ровать желание вернуться к прежнему политическому курсу, антиимператорская группа провозгласила императрицей страны дочь Менелика Зоудиту, а регентом и престолонаследником — лидера шоанской оппозиции Тэфэри Мэконнына (подробнее см.. [259, с. 18—26]).

Оценивая короткий период правления Лиджа Иясу, необхо­димо отметить, что с точки зрения интересов централизации и укрепления эфиопской государственности его политика объек­тивно представляла собой шаг назад. В обстановке противо­борства про- и антиимператорских группировок в стране среди отдельных правителей областей множились сепаратистские на­строения, усиливалось неподчинение центральной власти. Но­вому руководству страны предстояла сложная задача укрепле­ния верховной власти в стране и обеспечения ее политической независимости в условиях вмешательства в ее внутренние дела западных держав. [127]

Глава 5