Победа над итальянским колониализмом в значительной сте­пени была достигнута благодаря успеху центральной власти в деле объединения страны. Вместе с тем тлеющие очаги феодаль­ного сепаратизма порой превращались в огромные пожары, уг рожавшие достигнутому единству. В 1898 г. против верховной власти выступили феодалы Тыграя, недовольные тем обстоя­тельством, что по договору 1896 г. часть их владений за линией рек Мэрэб—Бэлеса—Муна осталась под контролем Италии.

Мятеж тыграйцев был прежде всего на руку западноевро­пейским колониальным державам, не заинтересованным в суще­ствовании единой и сильной Эфиопии. Разжигание феодальных междоусобиц оставалось одним из главных средств западной дипломатии в этой части Африканского континента. Италия бы­стро откликнулась на ситуацию в Тыграе, поддерживая Мэнгэшу оружием и деньгами.

Быстрота, с которой императорской армии удалось справить­ся с мятежными феодалами, лишний раз свидетельствовала о крепости центральной власти. Бесперспективность выступления против Аддис-Абебы хорошо представляли себе остальные пра­вители страны, в частности ныгус Годжама Тэкле Хайманот, от­казавшийся от предложения Мэнгэши о совместном выступлении против Менелика. В середине февраля 1899 г. тыграйская армия прекратила сопротивление, а ее командующий, правитель Тыг­рая рас Мэнгэша — в который уже раз — явился в распо­ложение императора с камнем на шее в знак полного подчи­нения.

Укрепление внутриполитического положения страны и лик­видация на время угрозы внешней опасности позволили Мене-лику целенаправленно осуществить ряд мер по укреплению эфиопской государственности.

В области экономики большое внимание правящие круги страны уделяли созданию благоприятных условий для торговли. Ее развитию способствовал интерес к коммерческим операциям: со стороны самого императора, поощрявшего любого предпри­нимателя, готового внести вклад в экономическое развитие стра­ны. «Чтобы поддержать и развить торговлю,— отмечал Кохановский,— Менелик ссужает охотно бедных европейцев деньга­ми. По примеру императора знатные абиссинцы тоже раздают ссуды индусам, грекам, армянам, получая прибыль в торговых предприятиях до 24% с капитала» [89, с. 14]. Вследствие сла­бости национальной торговой общины Менелик в большинстве случаев сам выступал в роли посредника в торговых операциях с европейцами, получая доход со многих торговых сделок.

Важное значение для будущего развития страны имели из­менения в поземельных отношениях. С характером император­ской политики в области межнациональных отношений связан ряд указов, относящихся к 1903—1904 гг., в соответствии с которыми [120] восстанавливались права оромо на земли, экспропри­ированные у них в период территориальной экспансии Шоа. По­будительным мотивом этого шага была отнюдь не скорбь импе­ратора «видеть молодежь галла, лишенную земель их отцов», как об этом пишет Гэбрэ Сылласе [81, т. 1, с. 359]. В условиях создания многонационального государства эфиопский монарх стремился расширить национальную основу своей власти, асси­милируя в состав феодальной верхушки иноэтническую знать и сплачивая вокруг трона всех феодалов страны.

Если возвращение оромо некогда принадлежавших им зе­мель не выходило за рамки традиционной практики, отражая лишь государственную мудрость императора Менелика в вопро­сах внутренней политики, то «Декрет о купле и продаже земли» от 1907 г. означал радикальные перемены в традиционной си­стеме землевладения. В соответствии с этим декретом отдель­ные лица, в первую очередь светские и духовные феодалы, по­лучали право владеть, покупать и продавать земельные участки в пределах Аддис-Абебы. Таким образом, впервые в истории Эфиопии земля переставала быть священной собственностью эфиопского монарха, а становилась предметом купли-продажи, что привело к сосредоточению огромных земельных площадей в частных руках. Инициатором проведения этой реформы была прежде всего тесно связанная с императорским троном феодаль­ная верхушка, опасавшаяся ущемления своего положения после смерти Менелика [329, с. 30]. По мнению эфиопского историка Ляписо Дилебо, «декрет Менелика о купле и продаже земли отражал возросшую политическую силу шоанских феодалов, которые объединились для защиты своих классовых и местниче­ских интересов...» [329, с. 31].

В известной степени с неопределенностью путей развития страны после ухода с политической арены императора Менели­ка, здоровье которого постоянно ухудшалось после перенесенно­го в 1906 г. апоплексического удара, связаны изменения в тра­диционной системе государственного управления. 25 октября 1907 г. был обнародован декрет о создании впервые в истории Эфиопии кабинета министров, в состав которого вошли девять министерских постов: юстиции, обороны, внутренних дел, тор­говли и иностранных дел, финансов, сельского хозяйства, обще­ственных работ, управления дворцовыми делами, канцелярии императора. Хотя, по словам Гэбрэ Сылласе, в основе этого шага лежало желание императора «ввести в Эфиопии европей­скую систему управления» [81, т. 2, с. 527], и это в значитель­ной степени согласуется с осуществлявшимся в стране процес­сом модернизации, не менее важной причиной было желание шоанской правящей верхушки обезопасить свое привилегиро­ванное положение в стране, обеспечив через кабинет министров преемственность государственной власти. Не случайно, что сре­ди назначенных императором министров не было ни одного нешоанца. [121]

Продолжавшаяся на протяжении многих десятилетий борьба за политическую гегемонию в стране завершилась с воцарением Менелика на императорский престол победой Шоа. С тех пор государственная политика эфиопского государства проводилась неизменно в интересах шоанских феодалов, составивших свое­образную элиту класса феодалов страны в целом. Ощутившие при Менелике вкус власти шоанские феодалы проводили госу­дарственную политику, направленную на закрепление своего господствующего положения в настоящем и будущем. Своеоб­разное отражение этой ситуации можно найти у Гэбрэ Хыйуот Байкэданя. «С давних времен и по сей день,— сетует он,— для шоанцев тыграец или годжамец и плохой человек — одно и то же. Они были бы не прочь править ими так, как того достоин плохой народ — держа их в рабстве... Действительно, до сих пор все важные должности при дворе, особенно же министер­ские посты, находятся исключительно в руках шоанцев» [87, с. 11].

В июле 1908 г. в совете министров был создан пост премьер-министра, который занял военный министр фитаурари Хабтэ-Гийоргис. Заботой о сохранении в стране внутриполитической стабильности было продиктовано решение создать регентский совет, предназначенный для оказания помощи преемнику Мене­лика в управлении государством и сохранении прежнего внут­ри- и внешнеполитического курса страны.

Наряду с введением реформы государственного управления были осуществлены изменения в системе судопроизводства. По-указу императора территория всей страны была разделена на шесть районов, в каждом из которых закон представляли 12 су­дей. Они не подчинялись местным правителям. Введение новой судебной системы означало шаг вперед в централизации судеб­ных органов Эфиопии, поскольку лишало местную администра­цию части традиционных прерогатив [81, т. 2, с. 531].

Все упомянутые новшества явились составной частью процес­са модернизации Эфиопии, начало которого относится к первым годам XX в. Правящая верхушка страны хорошо осознавала, что усиление эфиопского государства в условиях сохранявшейся угрозы со стороны империалистических держав в значительной степени зависело от способности как можно скорее воспринять и реализовать достижение европейской экономической, техниче­ской и государственной мысли.

Как и в деле централизации страны, процесс модернизации Эфиопии во многом осуществлялся «сверху», отражая личный интерес императора Менелика и его единомышленников. В сво­ем развитии этот небезболезненный процесс наталкивался на оппозицию феодально-консервативных кругов, прежде всего ду­ховенства, и предрассудки среди населения, в целом обуслов­ленные самим характером аграрно-феодального общества, ис­пытывающего страх перед всяким новшеством.

Модернизация охватывала многие стороны внутриполитической [122] жизни страны. В 1905 г. в качестве филиала Националь­ного банка Египта был создан Банк Абиссинии, к услугам которого неоднократно прибегал император в своих торговых операциях. В стране была создана собственная почтовая служба, получили развитие телефонная и телеграфная системы. Их внедрение способствовало улучшению руководства страной со сто­роны императора и контроля над местной администрацией.

В императорские планы по модернизации страны входило сооружение многочисленных дорог и мостов, улучшение инфраструктуры страны в целом. Реализации этих планов препятст­вовало глубоко укоренившееся в психологии христианского на­селения пренебрежительное отношение к ручному труду. Наряду с использованием на строительных работах выходцев из других стран — индийцев, греков и армян Менелик предпринял ряд шагов, направленных на искоренение традиционных предрас­судков в отношении к ремеслам. В изданном в 1908 г. императорском указе, в частности, говорилось: «Пренебрежение к тру­ду есть результат невежества... своими оскорблениями вы лишаете мою страну людей, которые умеют сделать плуг, и земля... станет бесплодной и бесполезной. Человек, уличенный в ос­корблении другого из-за рода его занятий, будет приговорен к тюремному заключению на год» [80, с. 193]. Издание подобно­го указа свидетельствовало об определенном изменении тради­ционных представлений среди прогрессивной, хотя еще и весьма малочисленной, части эфиопского общества.

В 90-е годы прошлого столетия в Эфиопии значительно возросла прослойка европейцев, прибывших в страну «на ловлю счастья и чинов». Скорее всего правящие круги Эфиопии, прежде всего сам император Менелик, не могли не осознавать, что своеобразная политика «открытых дверей» способствует экономическому закабалению страны европейскими державами, подданные которых являлись проводниками их влияния в Эфио­пии. Но в стране не было собственных национальных кадров, способных осуществить начавшуюся модернизацию. Как ни парадоксально, даже та небольшая группка молодых эфиопов, которая получила образование за границей, не получила возможности применить свои знания на родине. Консервативное эфиопское общество с трудом воспринимало молодых интелли­гентов, мировоззрение которых столь сильно отличалось от при­вычных представлений и которые, вернувшись из-за рубежа, оказались чужаками в своей родной стране.

К этому периоду относится и становление в стране медицинской службы, начало которой было положено русскими врачами из состава отряда Красного Креста. Первый эфиопский госпи­таль, открытый в 1909 г., как раз помещался в старом здании русской лечебницы.

Таким образом, в последовавшие за окончанием войны с Италией полтора десятилетия во внутренней жизни Эфиопии был предпринят ряд шагов, направленных на модернизацию [123] страны. Оценивая многообразие новшеств, предпринятых в этот период, легко впасть в крайность и утверждать, что они изме­нили облик феодального государства, внесли существенный вклад в его социально-экономическое развитие. Осуществлен­ный «сверху» процесс модернизации Эфиопии носил достаточно поверхностный характер, не затрагивая глубинных основ бытия традиционного эфиопского общества. Прошло еще слишком ма­ло времени, чтобы посеянные семена принесли плоды. Пока же можно говорить о том, что модернизация делала первые робкие шаги, ограничиваясь главным образом столицей страны, а то и просто пределами императорского дворца (подробнее см. [246, с. 255—263]).

Первое десятилетие XX в. исследователи часто характеризу­ют как апогей процесса политической централизации Эфиопии. При Менелике, как никогда за многие последние десятилетия, возрос авторитет центральной власти, которая контролировала «каждую отрасль управления страной, даже самую незначитель­ную» [343, с. 214]. Период правления императора Менелика явился триумфом идеи централизации, провозглашенной в сере­дине прошлого столетия Теодросом и поддержанной Йоханнысом. Еще недавно разрозненная, раздираемая феодальными междоусобицами страна превращалась в единый политический организм. Отмечая внутриполитическую стабильность Эфиопии, один из европейских путешественников писал: «От Гильдессы на востоке и Уомбэры на западе имя Менелика означало безопас­ность, и правители провинций с почтением вставали, демонстри­руя свое уважение при виде печати императора» (цит. по [343, с. 279]).

Становление эфиопского централизованного государства на рубеже XIX—XX вв. имело и некоторые отрицательные сторо­ны. Оно привело к значительному укреплению крепостнических отношений, что консервировало господство феодального способа производства. Феодальная монархия в условиях того времени в обширной стране, обретшей политическое единство, давала наи­большие возможности господствующему классу феодалов удер­живать свою власть над народом.

В этот период свое развитие получили многие тенденции по­литического и экономического устройства эфиопского государст­ва, получившие завершение в последующие десятилетия, в пе­риод правления императора Хайле Селассие I, такие, как по­ощрение иностранного капитала, широкая система концессий, начало создания наемной армии, начало бюрократизации госу­дарственного аппарата. В целом централизованная Эфиопия при Менелике явилась важным этапом на пути становления эфиопского абсолютизма. [124]