После трагической гибели императора Теодроса II, положив­шей конец первому этапу централизации Эфиопии, страна очу­тилась как бы на историческом перепутье.

Анализируя ситуацию, сложившуюся в Эфиопии после смер­ти Теодроса, современники достаточно пессимистически оцени­вали будущее страны. При всей своей противоречивости личность этого императора настолько возвышалась над окружением, что, казалось, в стране не найдется другого политического деятеля, способного хотя бы частично реализовать его программу по пре­образованию Эфиопии. Называя Теодроса «последним шансом» для Эфиопии, У. Плоуден отмечал, что «если уж он не сумел достичь улучшений, то неудачу потерпит любой другой» [37, с. 269]. Не скрывавший своих сомнений в мрачном будущем страны Г. Дафтон считал лишь вопросом времени взаимное ис­требление эфиопами друг друга, «если какая-нибудь иностран­ная держава не возьмет на себя управление страной» [96, с. 145]. Дань пессимизму отдал и хорошо знакомый с обстанов­кой в Эфиопии В. Мюнципгер, английский вице-консул в Массауа: «Английская экспедиция в Абиссинию возвратилась до­мой, и страна вернулась к своему прежнему состоянию, разве что с тем исключением, что одним великим человеком стало меньше, а несколькими мятежниками больше... Теодрос был единственным представителем и защитником уникальной в сво­ем роде христианской Абиссинии, единственной личностью в стране, кто пытался претворить идеалы в жизнь... он приучил народ к мысли, что у него есть родина и есть император» (цит. по [384, с. 269—270]). С критикой Нэпира выступил известный исследователь Нила А. Мурхед, который считал, что тому нуж­но было оставить в Эфиопии военный гарнизон с целью предо­твратить в стране неминуемое кровопролитие.

В какой-то степени последовавшие события в Эфиопии под­твердили точку зрения европейских обозревателей о неизбежном [64] обострении междоусобных тенденций. Другое дело, что за ка­жущимся возвращением к временам феодальных схваток за власть они не увидели восстановления и укрепления идеи о необходимости консолидации Эфиопии. В новых исторических ус­ловиях борьба велась не за право занять номинальный престол гондэрских императоров, а за право активно возглавить про­цесс воссоздания сильного государства с авторитетным и могу­щественным монархом во главе.

Основных претендентов на императорскую корону было три: правитель Ласты и Амхары уаг-шум Гобэзе, правитель Тыграя дэджазмач Каса и правитель Шоа ныгус Менелик. За этими по­литическими деятелями стояли самые мощные в стране армии, которые и должны были решить спор.

Наиболее слабым из трех претендентов считался правитель Шоа. Его армия значительно уступала в тот период армиям со­перников-северян в оснащении огнестрельным оружием, и Ме­нелик, хотя формально и провозгласил себя новым императором Эфиопии, не предпринял никаких шагов, чтобы закрепить за со­бой этот титул (подробнее см. [246, с. 96]).

Как и во времена Теодроса, ареной схватки за верховную власть в Эфиопии стал север страны. В то время как Каса медлил и терял время, Гобэзе действовал энергично и целенаправленно. Ко времени описываемых событий ему было около 30 лет, но это был уже опытный и известный в стране воин. Принадлежность к правящей фамилии Ласты, прослеживающей свою отдаленную связь с Соломоновой династией, позволила ему заручиться поддержкой многих феодалов Севера. Особое внимание Гобэзе уделял получению помощи со стороны духо­венства. Это свидетельствовало о том, что он извлек необходи­мый урок из печального опыта Теодроса. В частности, первым его шагом в покинутой англичанами Мэкдэле стало выполнение предсмертной просьбы умершего там в заключении абуны Сэламы захоронить его останки в церкви св. Гэбрыэля в Гондэре. Кроме того, претендент на престол вернул духовенству всю цер­ковную собственность, конфискованную Теодросом, и сделал щедрые пожертвования церквам Гондэра, пострадавшим за свою оппозицию прежнему режиму [308, с. 24].

Упрочив свои позиции, правитель Ласты короновался под именем Тэкле Гийоргис II. Точная дата его восшествия на пре­стол неизвестна, но, поскольку он находился у власти три года и три месяца, зная дату его свержения, можно предположить, что коронация произошла в апреле 1868 г., почти сразу же пос­ле падения Мэкдэлы. Возможно, что в этот радостный для нового эфиопского монарха день лишь одно обстоятельство огорчало его. В соответствии с традицией правом осуществлять обряд помазания на престол обладал лишь абуна, а поскольку со смертью Сэламы церковь лишилась своего главы, торопливый Гобэзе решил возникшую проблему, обратившись к ычэге. Этот шаг не принес ему популярности в глазах населения страны, а [65] оппозиционно настроенная часть феодалов посчитала его узур­патором.

Казалось бы, правитель Тыграя Каса имел самые весомые в, тех обстоятельствах основания, чтобы самому стать императо­ром: ведь именно ему англичане оставили оружие и боеприпа­сы. Видимо, в 1868 г. он еще не считал себя готовым к борьбе с основным соперником. Об этом, в частности, свидетельствует одно из заявлений Касы французскому миссионеру: «Я правлю только Тыграем, это ¹/₃ эфиопского царства. Я не уверен, что вся моя армия не разбежится, когда на меня нападет соперник Гобэзе» [343, с. 33]. Звездный час Тыграя еще не наступил, и правитель области приближал его, наращивая боевую мощь своей армии. Помня о той высокой боеспособности, которой об­ладал благодаря своей дисциплине английский экспедиционный корпус (урок, прошедший мимо других феодалов), в 1869 г. Каса пригласил к себе на службу Дж. Киркхэма, бывшего адъютанта генерала Ч. Гордона. В его задачу входило не только обучение тыграйской армии обращению с подаренным оружием, но и насаждение в феодальном воинстве некоторых элементов; военной стратегии и тактики.

О серьезности намерений правителя Тыграя в борьбе за пре­стол свидетельствовали его усилия, направленные на получение от александрийского патриарха нового абуны. В случае успеха Каса собирался короноваться в полном соответствии с древними обычаями, не давая недругам повода обвинять его в узурпатор­стве. В целях усиления политической гегемонии Тыграя было решено перенести место пребывания главы эфиопской церкви из Гондэра в древний религиозный центр Эфиопии Аксум, рас­положенный во владениях Касы.

Три года правления Тэкле Гийоргиса II были, в сущности, живым рецидивом «времен князей» с их внутриполитической не­стабильностью. В истории Эфиопии этот период можно охарак­теризовать как отступление от крепнувшей со времени Теодроса тенденции к созданию централизованного государства. Хотя новому императору и удалось, используя свою 60-тысячную ар­мию, подчинить ряд областей страны, среди них такую значи­тельную, как Годжам, оппозиция со стороны Тыграя и Шоа ста­вила под сомнение его шансы на укрепление контроля над всей Эфиопией. Чтобы удержаться у власти, Тэкле Гийоргису нужно было располагать более мощными экономическими и людскими ресурсами, чем имела Ласта, небольшая и малонасе­ленная область.

В условиях укрепления позиций правителя Тыграя император сделал попытку заручиться поддержкой ныгуса Шоа. Хотя по заключенному между ними в 1879 г. соглашению Тэкле Гийор­гису не удалось привлечь под свои знамена шоанскую армию, все же ему удалось нейтрализовать на время одного из своих основных соперников. Со своей стороны, обезопасив себя от нападения императорской армии, феодальная верхушка Шоа получила [66] возможность беспрепятственно раздвигать пределы об­ласти за счет соседних территорий, населенных оромо.

Безусловно, все действия императора были направлены на решение проблемы Тыграя, откуда исходила самая серьезная уг­роза центральной власти. Попытка урегулировать отношения путем компромисса ни к чему не привела. Напоминая правите­лю Тыграя о родственных узах (сестра Касы была замужем за Тэкле Гийоргисом), император писал ему: «Ты и я — одно це­лое, и наши отношения связаны цепью любви. Ты знаешь, что все, чем я владею, это и твое тоже, моя власть — это и твоя власть...» [77, с. 95]. За признание себя законным императором Тэкле Гийоргис готов был признать права Касы на весь Тыграй и даже освободить его от уплаты налогов в императорскую каз­ну. Фактически тем самым признавалось право Тыграя на пол­ную самостоятельность. Отказ тыграйца прийти к соглашению на условиях, которые при Теодросе считались бы верхом распо­ложенности монарха, ставили на повестку дня решение пробле­мы военным путем.

В июне 1871 г. началось вторжение императорских войск в Тыграй. Исход борьбы решился в двух сражениях, показавших неоспоримое превосходство меньшего по численности, но пре­восходящего по вооружению и боевой выучке тыграйского вой­ска, усвоившего уже некоторые элементы европейского военно­го опыта, например, умение вести непрерывный огонь по насту­пающему противнику. Первое сражение произошло 21 июня при Май-Зулави, когда 12-тысячная армия Тыграя нанесла пораже­ние 60-тысячной императорской армии. 11 июля близ Адуа со­стоялась решающая битва, завершившаяся полным разгромом армии Тэкле Гийоргиса. В хронике о жизни и деятельности Йоханныса IV эти события описываются следующим образом: «Видя, что число тыграйцев невелико, император приказал своей коннице окружить их подобно плотному забору, чтобы никто не мог ускользнуть... Сыны Тыграя и воины Касы сказали друг другу: „Разве не сказано, что после того, как мужчина вырос, он уже не может вернуться в лоно матери, мужчина должен ос­таваться мужчиной". Сказав так, они обнажили сабли и стали убивать всех, кто попадался им на пути. Некоторые из них на­ступали вперед, некоторые — в левую сторону, часть — вправо, некоторые — назад. Так началась великая битва, которая про­должалась с утра до девятого часа. Грохот от пушек звучал по­добно грому в сезон дождей. Потом император Тэкле Гийоргис упал со своего коня. Воин, по имени Лидж Абрэха, увидел его и с мечом в руке бросился к нему. Он схватил его за руку и подвел к своему господину дэджазмачу Касе. Дэджазмач Каса приказал заковать пленника в золотые цепи, поскольку он был царем. Увидев его падающим с лошади, его армия решила, что он погиб, потому что все воины, сражавшиеся от него слева и справа, спереди и сзади,— примерно 576 уважаемых членов его клана, кормящиеся с царского стола,— были уничтожены огнем [67] пушек... Когда стало известно, что император Тэкле Гийоргис пленен, вся его армия разбежалась...» [77, с. 114—115].

Таким образом, долго молчавшие английские пушки и муш­кеты решили судьбы эфиопской короны. Подчеркивая это об­стоятельство, эфиопский историк отмечает, что «с 12 орудиями и 800 мушкетами битва против недисциплинированного войска,, вооруженного кремниевыми ружьями и копьями, закончилась легкой победой» [308, с. 33].

В исторической литературе по Эфиопии, как правило, недол­гому периоду правления Тэкле Гийоргиса уделено немного ме­ста. Некоторые историки, рассматривая историческое развитие страны этого периода под углом процесса централизации, опре­деляют это время как междуцарствие. Другие, в частности ан­гличане А. Джонс и Э. Монро, вовсе не упоминают о нем. Слишком невыразительна фигура императора Тэкле Гийоргиса на фоне процессов, развернувшихся в Эфиопии в период консо­лидации страны под властью единого правителя. Внутриполи­тическая нестабильность, являвшаяся характерной чертой вре­мени его правления, лишний раз показала, что путь преодоле­ния социально-экономической отсталости страны лежит через: объединение всех ее частей в единое национальное государство.