Преследуемый улыбкой сфинкса, я начинаю третью часть своей книги, ибо сфинкс дал понять, что речь идет не менее чем о выживании нашего биологического вида.

Поиски ключа к проблеме нашего выживания заставля­ют меня вернуться к тому, с чего начиналась эта книга,— к конференции по системному анализу. Около 10 лет назад совместными усилиями капиталистических и социалистических стран был создан Международный институт прикладного системного анализа — МИПСА. Целью этого исследовательского центра, расположенного близ Вены, является изучение вопроса о том, как лучше использовать достижения науки и техники в интересах всего человечества.

В качестве члена совета МИПСА я принимал участие в семинаре по глобальному моделированию в октябре 1978 года и весь первый день лишь слушал выступления. Раз­норечивость докладов и выступлений породила у меня вопрос: почему динамическая глобальная объяснительная модель не может основываться на чисто биологической эволюционной концепции? И наоборот, не обречены ли на неполноту все глобальные модели, не включающие в число своих главных переменных изменяющегося челове­ка? На второй день семинара я начал набрасывать план книги, в основу которой легло бы выяснение этого вопроса. Я еще слабо представлял себе, куда это меня заведет.

Теперь, несколько лет спустя, я могу оглянуться на две предыдущие части книги, посвященные главным обра­зом поиску основания динамической глобальной модели. Биологическое эволюционное представление о человеке действительно открывает новые возможности для понима­ния всего нашего поведения. Однако теперь я вижу и еще более общую схему человеческого развития, включающую объяснение с помощью представления об основных функ­циях. По иронии судьбы эта схема сродни системному подходу, который послужил импульсом для написания этой книги, но пока явно в ней не использовался.

Системный анализ изучает системы, в которых все части влияют друг на друга. Если одна часть по той или иной причине изменяется, это влечет за собой изменения в других частях, порождающие в свою очередь дальней­шие изменения. Ни одна из частей не выбирает активно направления развития системы. Наоборот, все они просто

246

реагируют тем способом, который в них запрограммиро­ван. Из-за своего сходства с компьютером, в котором все части запрограммированы на определенные реакции, такие системы были названы «кибернетическими». Для того чтобы кибернетическая система могла функциониро­вать сколько-нибудь продолжительное время, она должна быть саморегулирующейся. Не обладающая таким качест­вом система быстро самоуничтожается, как это происхо­дит при цепной реакции в атомной бомбе. Следовательно, все системы, которые нам встречаются, саморегулирующи­еся.

Человек является частью двух саморегулирующихся кибернетических систем. Ранее было установлено, что мы являемся продуктом совместного действия биологической и культурной эволюции. Обе эти эволюции есть не что иное, как способы изменения двух кибернетических систем.

Биологическая эволюция представляет собой способ изменения огромной саморегулирующейся кибернети­ческой системы природы, охватывающей всю Землю. По­пулярный пример взаимозависимости внутри киберне­тической системы — это пример с чайкой, которая взма­хами своих крыльев влияет не только на все другие живые организмы, но и на погоду и на среду обитания. Биологическая система строится на двух источниках ин­формации: на законах природы и на генетической инфор­мации, содержащейся в индивидуальных живых орга­низмах; эта информация определяет роли, которые они играют в системе. Законы природы неизменны, генети­ческая же информация меняется на протяжении веков, в процессе биологической эволюции.

Культурная эволюция — это способ изменения второй саморегулирующейся кибернетической системы — куль­турной системы. В наше время человечество охвачено все усложняющейся сетью социальных, экономических и куль­турных связей. В древние времена на больших рассто­яниях эти связи были слабыми и осуществлялись медленно. В античную эпоху действия человека, скажем, в Европе мало влияли на происходящее в Китае или Африке, не говоря уже об Американском континенте или Австралии. С развитием научно-технической культуры эти связи не­уклонно укреплялись и в настоящее время стали такими прочными, что можно говорить о существовании единой культурной кибернетической системы. Сегодня человек не может «взмахнуть крыльями» без того, чтобы влияние это-

247

го действия не передалось через всю кибернетическую культурную систему, иногда со скоростью, приближаю­щейся к скорости света, всем остальным человеческим существам. Эта система также строится на двух источни­ках информации: на генетической информации, определя­ющей поведение человека как биологического вида, и культурной информации, включающей знания и умения, ценности, концептуальные схемы, легенды и мифы, тра­диционные представления и антагонизмы, накопленные нами на протяжении веков. Генетическая информация очень мало менялась в историческое время, культурная же информация менялась стремительно, следуя законам культурной эволюции.

Как биологическая, так и культурная кибернетические системы являются саморегулирующимися. Они не управ­ляются извне. Каждая часть в обеих системах, обладая свойством пассивной реакции, ведет себя естественным образом. Ни та, ни другая системы не являются планиру­емыми, и никакая из частей этих систем не планирует действия всей системы.

Человек принадлежит обеим системам, составляя их пассивный элемент. Наше развитие есть следствие саморе­гулирования этих систем. Благодаря саморегуляции био­логической системы наше развитие протекало в тесных рамках общих для нас основных функций. Благодаря са­морегуляции культурной системы оно шло в русле законов культурной эволюции и собственных наших поведенческих свойств, присущих нам как биологическому виду.

Направление нашего развития определялось, таким образом, свойствами, запрограммированными в этих ки­бернетических системах, и случайными обстоятельствами, с которыми эти системы сталкивались. Оно не выбиралось по свободной воле человека и не планировалось коллек­тивно человеческими обществами. Как бы мы ни ценили индивидуальную свободную волю, мы не можем отрицать того факта, что поведенческие изменения человеческого вида шли тем же путем, что и остальная биологическая эволюция. После того как в ходе эволюции мы стали разумными существами, мы были запрограммированы на стремление к повышению нашей жизнеспособности. Когда люди впервые стали выращивать растения и животных, они не ведали, что это является началом эпохи аграрной культуры, которая продлится 10 тыс. лет. Точно так же, когда появился паровой двигатель, никто не предвидел разви­тия научно-технической культуры в последующие 200 лет.

248