Это стремительное развитие может показаться бес­прецедентным скачком к окончательному господству человека над природой, к жизни, полной изобилия. Однако распространение достижений научно-технической куль-

236

туры уже вызывает серьезные опасения. Утверждают, что наша культура движется в принципиально неверном на­правлении и придет к замедлению человеческого разви­тия.

Стоит отметить, что наиболее суровая критика научно-технической культуры исходит от антропологов и этно­графов. Они наблюдают, как малые культуры во всем мире теряют свою индивидуальность, традиции и разнообразие и становятся частью безжизненной, бесцветной и усред­ненной массовой культуры. По их мнению, нами завла­дела иррациональная вера в прогресс. Единая мировая экономика, в которой господствует жестокая конкурен­ция, превращает нас в винтики своей громадной машины; таким образом, нас затягивает водоворот все более без­жалостного культурного империализма.

Повсеместное проникновение стирающего различия культурного империализма можно увидеть на примере всеобщего поклонения продуктивности и эффективности, связанного с концепцией роста, когда от рабочих и капи­тала ждут постоянного увеличения производительности. Растет мощность машин, внедряется автоматика, происхо­дит слияние компаний, производство становится много­национальным, государства и блоки государств конкури­руют из-за рынков, мировая экономика представляет собой почти самоуправляющуюся гигантскую глобальную органи­зацию, производящую из природных ресурсов все больше предметов потребления для большего числа людей. Это гигантский конвейер для всех нас — рабочих и работода­телей, производителей и потребителей, капиталистов и социалистов, учителей и учащихся, политиков и избира­телей, для всех, превратившихся в подобие бесконечно марширующих муравьев.

Стоит задуматься над тем, что до XV века народы в рамках своих локальных культур вели сравнительно изолированный и независимый образ жизни и что до нынешнего века культурное наследие передавалось от по­коления к поколению, в основном устным путем, и мы увидим, насколько абсолютен и разителен контраст с сов­ременностью, когда регулирующие наше поведение цен­ности и нормы, кажется, неотвратимо скользят в сторону массового единообразия. Таким образом, с одной стороны, с помощью накопленного излишка мы обретаем большую свободу маневра и новые поведенческие альтернативы, с другой же стороны, возрастающее однообразие толкает нас ко все более стереотипному поведению, и это про-

237

тиворечие может в конце концов разрушить основы на­шего существования. Мы стали жертвами собственного ложного представления о человеке и сейчас, по существу, безоружны перед возможным массовым кризисом само­сознания. Еще труднее понять самих себя, когда вокруг стираются отличительные черты народов, обществ и ин­дивидов, уступая место однородной безликой массовой культуре, что особенно пагубно для народов, недавно осво­бодившихся от колониализма.

Эти народы, около двадцати поколений которых нахо­дилось под гнетом колониализма, испытали его длитель­ное и пагубное отрицательное влияние на эволюционное развитие. Освободившиеся государства прежде всего сочли своим общим великим делом решительную и напряженную борьбу за национальное самоопределение. Теперь же происходит беспощадное столкновение ценностей в силу того, что научно-техническая культура с ее нивелирующим усредняющим влиянием проникает в страны Азии, Африки и Латинской Америки, по-видимому, быстрее, чем эти страны обретают национальное самосознание. Рост и изли­шек становятся первоочередными целями в вакууме голода и неразвитости, оставшемся в наследство от колониализма, национальные же интересы и цели отступают на задний план.

Научно-техническая культура подобна лавине, несущей человеческому роду дезорганизацию и смятение. Мы чувствуем себя в полном замешательстве и все время задаемся вопросом о том, что же произойдет с нами дальше. Религиозные учения часто предвещали конец света, но никогда прежде мысль о надвигающейся гибели не владела так прочно и настойчиво нашими умами, как это происходит сейчас.

Противоречия нарастают

Достигнув неба, мы одновременно стучимся во врата ада. И если перед нами иногда и открываются грандиоз­ные возможности, то это происходит именно сейчас. Уро­вень нашей информированности сейчас выше, чем когда-либо, и продолжает расти. Покоряя космос, мы осва­иваем новые заманчивые пути. Если наше научно-техническое племя может спокойно планировать разме­щение в космосе автоматических производственных линий на солнечной энергии, значит, мы по крайней мере не страдаем от недостатка знаний. В чем же тогда проблема?

238

Мы боимся, не зная причины нашего страха. Может быть, мы боимся того, что в конечном счете не полностью контролируем технику и науку, используемые нами для упрочения жизни. В конце концов наука и техника не развиваются сами по себе, они просто орудия в руках людей. Так достаточно ли мы мудры и квалифицированны, чтобы пользоваться этими орудиями? Возможно, сильней­ший страх мы испытываем перед угрозой, которую пред­ставляем сами для себя. В этом нет ничего удивитель­ного. В конце концов мы не знаем в точности, чего мы хотим. Мы должны нести ответственность за эволюцион­ный процесс, но в действительности мы еще далеко не достигли необходимой для этого степени зрелости. Мы настолько разобщены и замкнуты в отдельные народы и государства, что не можем сообща почувствовать подо­бающую ответственность.

Итак, гибель человека таится в нем самом. Мы не можем утверждать, что наука и техника являются причи­ной нашего непонимания своего места в природе. Винова­ты только мы сами, и, пока мы не поймем пашу роль лидеров эволюции и границы нашего поведения, дикту­емые этой ролью, человеку будет грозить скорое вымира­ние. Это вымирание можно рассматривать как естествен­ное явление, вызванное чрезмерной специализацией вида в ходе биологической эволюции.

Вывод о том, что чрезмерная специализация ведет к вымиранию вида, стал сейчас почти что общим местом, и, хотя менее специализированные группы тоже могут оказаться в катастрофическом положении, все же именно сверхспециализированные виды особенно подвергаются риску. Чрезмерная специализация в природе означает привязанность к одной узкой экологической нише с обыч­но одним-единственным источником энергии и с опреде­ленным типом окружающей среды. Когда исчезает этот источник энергии или изменяется среда, вид вымирает. С этой точки зрения человеческий вид предельно универ­сален. Мы используем гораздо более широкий набор ис­точников энергии и живем в более разнообразных усло­виях, чем любой другой вид. Тем не менее наши энерге­тические ресурсы уже не столь велики по сравнению с темпами их эксплуатации. И даже если нашей экологи­ческой нишей является весь мир, она становится узкой при нашей способности загрязнять и опустошать ее. Кроме того, в силу присущей нам особой интеллектуальной специализации мы изобрели средства массового уничто-

239

жения, которые яляются по меньшей мере столь же большой угрозой существованию, как и любой из преж­них видов специализации. Наше нынешнее движение к самоистреблению, таким образом, представляет собой вполне естественное явление, соответствующее законам биологической эволюции.

Естественное, но не неизбежное. Разница между спе­циализацией других существ и специализацией людей в том, что другие существа не имеют представления о своей эволюции. Люди — это первые существа, осознавшие свою эволюцию, и, если наш вид вымрет, с нами исчезнет надежда на дальнейшее развитие разума. Это сравнение между осознающим свое развитие человеком и бессозна­тельными другими существами грубо и упрощенно, по­скольку оно приписывает нам понимание и осознание на­шего эволюционного развития, чего на самом деле нет. Сравнение сделано главным образом для того, чтобы по­казать, как могло бы обстоять дело и как оно должно обстоять, если мы хотим свернуть с разрушительного курса нашего поведения.

В действительности научно-техническая культура ка­тится вперед без ясного представления людей о том, что они-то и есть причина и авангард великого процесса изменения. Поскольку мы не осознаем и не понимаем, что живем в соответствии с законами эволюции, мы постоянно оказываемся в конфликтах друг с другом и приближаем час нашей гибели своей ненасытностью. Не только третья мировая война или ядерное оружие угро­жают нашему существованию. Семена разрушения произ­растают в нас самих. Не поняв законов эволюции, мы не смогли и диагностировать, что смертельной опухолью природы является сам постоянно вожделеющий человек.

Поэтому человек научно-технической культуры будет жить в мире все более глубоких противоречий и конфлик­тов, пока он не поймет, что в их недрах лежат его собственные необузданные стремления.

Современные противоречия можно легко поделить на пять категорий:

— между различными классами общества,

— между соседними государствами,

— между научно-техническими государствами,

— между развитыми и развивающимися странами,

— между человечеством и природой.

Не описывая и не анализируя каждый из этих кон­фликтов в отдельности, я рассмотрю общее их обострение.

240

В ходе дальнейшего развития научно-технической куль­туры все они, по-видимому, сохраняются, а самые рас­пространенные из них, очевидно, усиливаются. С эволю­ционной точки зрения человеческое поведение имеет, вероятно, две тенденции развития. Во-первых, эволюция, по всей видимости, неизбежно перенесет центр тяжести с классовых конфликтов и пограничных споров на гло­бальные столкновения, связанные с отношениями между человеком и природой. Во-вторых, представляется очевид­ным, что человек в интересах упрочения жизни дол­жен научиться регулировать широко распространенные конфликты, общие для всего человечества. Эти две пове­денческие тенденции связаны между собой. Но хотя обу­чение контролю за возрастающими конфликтами и являет­ся для человека единственной дорогой надежды, насилие и вооружение все еще играют важнейшую роль в направ­ленном на обеспечение безопасности поведения всех государств. С эволюционной точки зрения война между Ираком и Ираном или разногласия по вопросу о разме­щении ракет в Европе — просто недопустимая потеря времени перед лицом реальной общей проблемы приспо­собления основных функций человека к природе. В этой связи я не могу не подчеркнуть ответственности, лежащей на Соединенных Штатах и Советском Союзе. Эти две сверхдержавы уже в течение десятилетий соревнуются в гонке ядерных вооружений. Пусть дело и не дошло до третьей мировой войны, но такие играющие решающую роль в сегодняшнем научно-техническом развитии держа­вы, как США и СССР, могли бы осознавать более глубоко совместную ответственность; ведь если бы понимание эво­люции этими странами стало примером и заняло свое место в общей информации человечества, угроза третьей мировой войны вскоре рассеялась бы. Стал бы ясен истин­ный долг этих стран — устранение конфликта между человеком и природой.

Проблема нашего выживания будет обостряться, так как основное направление развития культурной эволюции в корне неверно: все большее число людей использует все большее количество природных ресурсов в условиях все возрастающей сложности социальной системы. Моло­дежь мира уже почувствовала приближение катастрофы. Соответственно 70-е годы были десятилетием глобального пробуждения человеческой солидарности: никогда прежде общие проблемы человечества не занимали такого места в исследованиях, в литературе, на конференциях, как в

241

этот период. Наверное, наибольшее внимание привлекли к себе предостережения Римского клуба. Уже в 1972 году в докладе, озаглавленном «Пределы роста», содержалась модель мирового развития, предупреждавшая, что на­правление, в котором мы движемся, ведет к гибели. С тех пор мы дискутировали и писали относительно демогра­фического взрыва и возможности связанной с ним ка­тастрофы, о падении промышленного производства, нуле­вом росте, загрязнении природных ресурсов, таких, как вода, почва, растительность и воздух, истощении нево-зобновимых природных богатств, таких, как нефть, уголь и руды. Характерным для всех этих дискуссий было, одна­ко, отсутствие ясного, заслуживающего доверия общего взгляда на действительные закономерности в структуре глобальных изменений. Разные эксперты, естественно, выдвигали различные гипотезы и совершенно по-разному оценивали тенденции глобального развития; соответствен­но, общий взгляд на будущее человечества остается все еще смутным.

Показательно, что отсутствие общего представления породило страх и неуверенность, находящие выход в «дви­жениях одного лозунга»: движении за мир, считающем прекращение войн жизненно важной заботой человечества; антиядерном движении, выступающем против использо­вания ядерной энергии и ядерного оружия; движении тех, кто видит наибольшую угрозу в технике вообще; экологи­ческих движениях, считающих увеличивающуюся эксплуа­тацию природы прямой дорогой к упадку, вырождению и в конечном счете гибели человека; движении, высту­пающем в поддержку международной экономической по­мощи, сторонники которого полагают, что решающим фак­тором для будущего человечества является возможно более быстрое устранение разрыва между развитыми и развивающимися странами.

Все эти «движения одного лозунга» привлекают наше внимание к той или иной угрожающей тенденции в чело­веческом поведении. Все они апеллируют к испытываемым нами чувствам беспокойства и неуверенности. Однако по­ведение людей в целом и его направленность не могут быть изменены с помощью таких движений, так как в силу нашей врожденной склонности к соперничеству они пред­ставляются далекими от реальности. Пробуждение гло­бального сознания в 70-е годы не побудило государства предпринять действия, необходимые для разрешения взаимных проблем, и по мере обострения этих проблем

242

нации все больше замыкались в себе и полагались на силу оружия. Продолжаемая научно-техническими державами гонка вооружений не может не вызывать отчаяние перед лицом ее иррациональности в существующих условиях. А отчаяние питает собой насилие и терроризм, так как это — естественная взрывная реакция в поведении мо­лодых людей в той обстановке, когда мир кажется им безнадежным и когда лидеры великих держав на словах и на деле продолжают соревноваться в вооружении и стремлении к власти.

Итак, человечество стоит перед последним испытанием своего разума. Вопрос в том, станут ли нам наконец ясны основы нашего существования и нашей жизни?

И в безнадежности эволюция дарит нам надежду: ге­нетически в нас запрограммирована способность научать­ся, постигать, понимать. Поскольку до сих пор это удава­лось нам на протяжении нашей поведенческой истории, не осознаем ли мы и на этот раз совместную видовую и эволюционную ответственность и не научимся ли огра­ничивать наши основные функции с тем, чтобы приспосо­бить их к великому процессу, происходящему в природе?

Я закончу свое описание стадий культурного разви­тия человечества, повторив мысль о том, что научно-техни­ческая культура сохранится и продолжится как мировая культура, если человек как индивид и как вид научится самопознанию. Выше я ссылался на Моно и суммировал идею, лежащую в основе моей книги, следующим обра­зом: наш логический аппарат не подведет нас, коль скоро наша центральная нервная система рассчитана на истин­ное, естественное восприятие мира. По мере того как логи­ческий аппарат предсказывает последствия нашего пове­дения, наша центральная нервная система реагирует и требует защитных действий. Мы соответственно стремимся обеспечить безопасность и видоизменяем наше поведение.

Говорил я уже и о том, как мы должны меняться, приспосабливая наши основные функции к великому при­родному процессу. В этом суть моей книги и ключ к ее пониманию. Это же станет и ключом к контролю за конфликтами.

Эти идеи могут показаться чрезмерно упрощенными. Может возникнуть вопрос: действительно ли это все, что необходимо сделать?

Ответ таков: да, это все. Однако приспобление наших основных функций на практике потребует от человека научно-технической культуры значительных усилий. Он

243

должен полностью переориентировать все свое поведение, поскольку сейчас каждая из его основных функций при­обрела неестественный антибиологический характер. По­этому разрушительным стало не только все человеческое поведение в целом, но и каждая из его функций в отдель­ности. Только основываясь на естественно-биологическом представлении о человеке, возможно привести наши основ­ные функции в состояние гармонии с природой.

Достигнутые сегодня темпы увеличения численности населения неестественны и недопустимы. Если сохранится существующий уровень воспроизводства, при котором на­селение удваивается каждые 40 лет, приблизительно к 2100 году на Земле будет 36 миллиардов человек, что будет означать и биологическую, и культурную катастрофу.

Энергетическая база для нынешнего производства про­дуктов питания ненадежна и невечна. Из общего коли­чества энергии, используемого в настоящее время в ми­ровой экономике, три четверти получается за счет не-вознобновимых природных ресурсов, которые будут ис­черпаны в течение жизни нескольких поколений. Мы еще не разрешили проблему неограниченных источников энергии.

Средства обеспечения безопасности от конфликтов внутри человеческого вида и между человеком и приро­дой явно недостаточны. Поскольку ядерное оружие ста­новится доступным все большему числу стран и измене­ния в среде обитания, вызываемые ростом производства во всем мире, не контролируются, становится ясно, что человек беспомощен в своих попытках защититься от самого себя.

Возможно ли, чтобы из этого разрушительного пове­дения родилось новое биологическое представление о че­ловеке? Мы предполагаем, что десять тысяч лет назад отступление ледника и скудость охотничьих ресурсов заставили человека перейти к производящему хозяйству. Если осознание деструктивности нашего курса сможет привести нас к правильному пониманию человека, мы обретем новую основу поведения и возьмем на себя от­ветственность за судьбу нашего вида и за нашу эволю­цию.

В третьей части книги я изложу свои размышления относительно путей преобразования, по которым мы пойдем.

Ill