Итак, если культура собирательства и охоты является древнейшей, имеющей долгую историю, исходной челове­ческой культурой, возникает вопрос: почему же человек от­казался от нее?

К пятнадцатому тысячелетию до нашей эры человек до­стиг той стадии развития, когда с точки зрения разнооб­разия форм своего поведения он намного превосходил жи­вотных. Однако его положение вовсе не было прочным. На­против, по имеющимся данным, в течение долгого времени человечество как биологический вид не прогрессировало. Жизни кочевого племени постоянно угрожали i-олод, ги­бель от руки врага и детоубийство, а человек — собиратель и охотник, казалось, исчерпал все возможные варианты по­ведения. Наш биологический вид столкнулся с ситуацией, когда количество добываемой пищи непрерывно сокра­щалось.

Человек разрешил эту проблему, перестроив свое пове­дение. Существо, жившее в нахлебниках у природы, прев­ратилось в земледельца, управляющего природой. Это было, бесспорно, настоящим переворотом в культурной эволю­ции. До того как человек научился выращивать продоволь­ственные культуры, его шансы на успех в эволюции были весьма неопределенны. После освоения навыков ведения сельского хозяйства успех следовал за успехом.

125

Культурная эволюция изучена недостаточно для того, чтобы полностью понять процессы, лежащие в основе из­менений поведения, позволившие в определенный момент перейти от сбора пищи к ее выращиванию. Объяснение пы­тались найти, во-первых, в результатах этих изменений, например росте популяции охотников и собирателей, а во-вторых, в изменениях окружающей среды, в частности климата.

Думается, исследователи причин «аграрной револю­ции» в последнее время слишком большую роль отводили давлению численности населения. Например, Марк Натан Коэн в книге «Продовольственный кризис в доисториче­ский период» утверждает, что этот переход был вызван исключительно воздействием усиления популяционного пресса. Согласно большинству статистических оценок, об­щая численность собирателей и охотников равнялась 5— 6 млн.

Коэн же называет цифру 15 млн. и заключает, что со­биратели и охотники были вынуждены осваивать такие спо­собы пропитания, которые позволяли бы на той же терри­тории прокормиться большему числу людей.

Не будем подвергать сомнению это рассуждение, ука­жем лишь, что несбалансированное соотношение числа едо­ков и количества пищи всегда составляло проблему. Ее обострение и привело к продовольственному кризису.

Как полагает Коэн, продовольственный кризис начался около 10 тыс. лет назад, когда Земля оказалась перепол­нена собирателями и охотниками. Свободного простран­ства для существования еще большего их числа не осталось, и возникла необходимость ослабления популяционного пресса с помощью перехода к сельскому хозяйству.

Неясно, однако, как могло кочевое племя, состоящее из 40 человек, замечать различия в давлении популяционного пресса, связанные с изменением ежегодного прироста на­селения с 0,001% до 0,003%. Если популяционный пресс был уже настолько ощутим, что необходимо было уничто­жать детей, а кроме того, существовала постоянная угроза голода, трудно представить себе, как это небольшое увели­чение прироста могло стать достаточным стимулом для перехода к сельскому хозяйству. Кажется более вероят­ным, что в конечном счете сама биологическая и культур­ная эволюция человека достигла той степени зрелости, ко­гда человечество как вид обрело способность к освоению новых форм поведения (возможно, под влиянием внешних факторов) и постепенно перешло к сельскому хозяйству.

126

Я полагаю, что перемены, происходившие в то время в окружающей среде, могли также побудить человека изме­нить свое поведение. Заканчивался последний ледниковый период, ледяной покров смещался к северу, и климатиче­ские сдвиги вызвали на огромных территориях изменения флоры и фауны. Очевидно также, что человек научился бо­лее эффективно добывать пищу, одомашнивая животных и полнее используя природные богатства. Таким образом, уже в те далекие времена человечество начало подрубать сук, на котором сидит.

Но в результате всего этого его поведение изменилось. Увеличение количества пищи создало излишки, а они в свою очередь стали предпосылкой большей свободы действий человека и новых жизненных возможностей. Так сложи­лись условия для продолжения культурной эволюции.

АГРАРНАЯ КУЛЬТУРА

Некогда существовало двуногое млекопитающее, жив­шее небольшими кочующими группами и добывавшее пищу собирательством и охотой. Прошло 10 тыс. лет; млекопитающее это все шире расселялось и в конце кон­цов завоевало Землю.

Эти 10 тыс. лет во многом покрыты тайной, и у нас нет целостной картины происшедших за это время гран­диозных изменений. Принятое ныне представление о че­ловеке не может быть в равной степени отнесено и к нашему пещерному предку, и к Гёте. Мы пока не распо­лагаем такой теорией исторического процесса, таким по­ниманием истории, которое объясняло бы, каким образом свершились эти изменения.

При нашем комплексном социобиологическом под­ходе центральным пунктом исторической схемы являет­ся аграрная культура — период, включающий в себя пе­щерного человека и Гёте, собирание семян дикой пше­ницы и изобретение парового двигателя. Именно на стадии аграрной культуры человек конкретно и зримо изменился. Каким же образом это произошло?

Борьба за выживание столь же естественна для чело­века, как и для всех живых организмов, но люди — су­щества с развитым мозгом — сумели использовать в этой борьбе такой фактор, как растущее качество жизни. Им удавалось находить новые пути повышения своих шансов на выживание; совершенствование умственных способ­ностей приводило к постоянному накоплению поведен­ческих изменений, которые и вызвали существенные перемены в жизни человеческого рода.

Человек всегда стремился к информационному разви­тию и совершенствованию своего поведения: изменения стали видоспецифичной поведенческой характеристикой человека. Мышление, обучение, понимание — вот те силы, которые вели человека через величайшие преобразования

128

аграрной эпохи. Таким образом, источник изменений, ка­жущийся прямо-таки волшебным,— в самом человеке. Мы сами изменяли мир через укрепление своих позиций в борьбе за выживание и все возрастающее качество жизни. Великая перемена, о которой идет речь,— это просто-напросто успех человечества как биологического вида.

Однако не следует думать, что наше развитие и пре­успеяние шли неуклонно и равномерно. В биологической эволюции изменения осуществляются как бы на ощупь; это же характерно и для изменений в поведении, проис­ходящих в процессе культурной эволюции. Когда пы­таешься в целом представить историю поведения челове­ка, она кажется беспорядочной и почти хаотичной. Вол­нообразные изменения в поведении в ходе культурной эволюции напоминают взлеты и падения наций в исто­рии: пики стремительного расцвета и быстрые спады че­редуются с длительными периодами застоя.

Трудности в понимании культурной эволюции — эво­люции поведения человека — отражают не только слож­ность данной проблемы, но и наше неумение правильно подойти к ней. Литература, посвященная культурной эво­люции, очень скудна. Интерес к этой проблематике про­являли главным образом антропологи, но оказалось, что с позиций современной науки трудно составить общую картину изменений в поведении пещерного человека.

Предлагаемое в данной книге объяснение культурной эволюции базируется на биологических знаниях. Вначале мы исследовали взаимоотношения биологической и куль­турной эволюции, обратившись к трудам эволюционистов-теоретиков, и убедились, что восходящая и поддерживаю­щая жизнь эволюция открывает человеку все новые воз­можности, которые ведут к увеличению числа изменений в его поведении. Было дано определение культурной эво­люции как процесса ускорения таких изменений. Наме­тить путь к установлению контроля над этим процессом — такова в конечном счете цель данной книги.

Описание культурной эволюции как ускоряющегося процесса изменений, в основе которого лежат биологиче­ские закономерности, думается, отвечало бы нашему тео­ретическому представлению о глубокой перестройке по­ведения человека. Вторая часть книги посвящена анализу того, как в действительности осуществлялся этот процесс:

— культура собирательства и охоты — длительная на­чальная стадия, протекавшая почти без изменений;

129 5-730

— аграрная культура — промежуточная стадия, про­
должавшаяся 10 тыс. лет и характеризующаяся низкими
темпами развития;

— научно-техническая культура — короткая современ­
ная стадия лихорадочного роста.

Изменения в поведении мыслящего существа, рас­сматриваемые под углом зрения основных функций жи­вых организмов, выстраиваются в единую логическую схему. На протяжении длительного периода собиратель­ства и охоты жизнь человека жестко регулировалась че­тырьмя основными функциями. Их давление было столь велико, что у человека оставалось крайне мало возмож­ностей изменить свое поведение в целях лучшей адапта­ции к условиям жизни. Хотя внешне человек казался за­конченным продуктом биологической эволюции, его ин­формационное развитие было еще недостаточным, но изменения в поведении не могли произойти раньше, чем было обеспечено удовлетворение основных функций.

Это объясняет, почему основные функции останутся в поле-нашегб'зрения и при рассмотрении аграрной куль­туры. Чтобы постичь эволюцию поведения человека, сле­дует, кроме всего прочего, выявить и изучить факторы, обусловливающие перемены или постоянство.

Меня интересуют прежде всего те изменения в по­ведении, которые повышали шансы в борьбе за выжи­вание. Необходимо выявить специфику этих изменений в период аграрной культуры и условия их возникновения. Только тогда, на мой взгляд, можно будет понять ме­ханизм осуществления упомянутой выше грандиозной перемены, а также найти ключ к управлению ускоряю­щимся процессом дальнейших изменений. Процесс этот не отличается единообразием и не охватывает весь че­ловеческий род: на Земле до сих пор существуют пле­мена собирателей и охотников, а большинство людей все еще живет в условиях аграрной культуры. Таким образом, в восприимчивости к поведенческим изменениям имеются большие различия. Их выявление и анализ, вероятно, по­могут людям установить более разумные отношения с природой. Поскольку эволюция ведет к расширению сво­боды выбора, должен быть реальным шанс на то, что человек как авангард эволюции станет более умеренным и воздержанным.

Аграрная культура охватывает всю эпоху, когда осно­вой материального производства было земледелие и ско­товодство. Сельское хозяйство зародилось примерно за

130

8 тыс. лет до нашей эры, а настоящее промышленное производство началось где-то после 1750 года нашей эры. Таким образом, золотой век европейского абсолютизма, одним из символов которого был знаменитый Версаль­ский двор, является частью аграрной культуры. Для боль­шей ясности мы позволим себе разделить эту эпоху на четыре этапа:

— период небольших госу- 8000 г. до н. з.— 3500 г.
дарств                              до н. э.

— период древних империй 3500 г. до н. э.— 600 г. до

н. э.

— период античных госу-  600 г. до и. э.— 500 г. и. э.
дарств

— период    европейского  500 г. н. э.— 1750 г. и. э.
господства

Формирование государств — одна из наиболее на­глядных и устойчивых особенностей истории поведения человека, и наряду с появлением письменности ее часто называют начальной вехой становления цивилизации.

На протяжении аграрной эпохи характер государст­венного устройства менялся в зависимости от условий, которые складывались в рамках первых трех из указан­ных выше этапов. Попытаемся разобраться, какая связь существует между изменениями в поведении и, допустим, различными типами политической власти и почему период европейского господства явился естественной переходной стадией к современной научно-технической культуре.