Уже в 1928 г. началось форсирование коллективизации. Доля крестьянских дворов, состоящих в колхозах, увеличилась с 0,8% до 3,2%. Правда, 60% этих колхозов составляли еще не сельскохозяйственные артели, а ТОЗы (товарищества по обработке земли). Если в сельхозартели обобществлялись все средства производства, то в ТОЗе скот и инвентарь принадлежали индивидуальным владельцам, а обработка земли велась совместно. Однако и такой рост числа коллективизированных хозяйств опередил развитие материально-технической базы сельского хозяйства. Правда, уже в 1927 г. стали создаваться тракторные колонны, комплектовавшиеся импортной техникой, а в 1928 г. появились первые машинно-тракторные станции (МТС). МТС предоставляли крестьянам услуги по обработке земли тракторами. Трактор экономил массу времени и сил, но требовал ликвидации межей, а следовательно — объединения земли.

Однако в 1928 г. в сельском хозяйстве СССР было всего 27 тыс. тракторов, два комбайна, 700 грузовиков. В среднем на 5 колхозов приходился один трактор. В 1929 г. в целом по стране тракторами обрабатывался 1% пашни, в колхозах — 14%. Поэтому всерьез говорить об «агитации за колхозы с помощью новой техники» не приходится.

К апрелю 1929 г. половина крестьянских дворов участвовала в кооперативах, в том числе 25% состояли в производственных кооперативах различных типов, а остальные — в ссудных, сбыто-снабженческих и потребительских товариществах. По одобренному XVI партконференцией I пятилетнему плану предусматривалось довести членство в колхозах до 18%, в производственных кооперативах — до 50%, а в кооперативах всех типов — до 85%. Речь еще не шла о полном уничтожении мелкого крестьянского хозяйства. Сталин призывал «поддерживать индивидуальное бедняцко-середняцкое хозяйство», которое «играет и еще долго будет играть в ближайшем будущем преобладающую роль» в снабжении промышленности продовольствием и сырьем. Однако в ноябре 1929 г. в статье «Год великого перелома» Сталин неожиданно объявил, что в колхозном движении уже произошел решающий перелом.

На ноябрьском Пленуме ЦК 1929 г., взявшем курс на форсированное строительство социализма в городе и деревне, звучало немало тревожных голосов по поводу методов коллективизации. В письмах с мест сообщалось о появлении лозунга «Кто не идет в колхоз — тот враг Советской власти». Однако под давлением Сталина все возражения против насильственного проведения коллективизации были оставлены без внимания.

В декабре 1929 г. Сталин заявил, что развивать индустрию при сохранении мелкого крестьянского хозяйства невозможно: «Мелкокрестьянское хозяйство не только не осуществляет в своей массе ежегодно расширенного воспроизводства, оно редко имеет возможность осуществлять даже простое воспроизводство. Можно ли двигать дальше ускоренным темпом нашу социализированную индустрию, имея такую сельскохозяйственную базу, как мелкокрестьянское хозяйство, неспособное на расширенное воспроизводство? Нет, нельзя».

Слова Сталина не подтверждаются статистикой. Так, поголовье крупного рогатого скота в 1922–1926 гг. увеличилось на 52,6%, свиней — на 89%, овец — на 64%, лошадей — на 29%. Доля хозяйств, засевающих менее 2 дес., снизилась за те же годы с 46% до 33%, зато доля зажиточных хозяйств, имеющих по 6 и более десятин посева, возросла с 6,7% до 12,7%. Это — бесспорное свидетельство уверенного поступательного развития индивидуального крестьянского хозяйства.

После ноябрьского Пленума многие местные организации, особенно в зерновых районах Нижнего Поволжья, Дона, Северного Кавказа стали принимать обязательства завершить коллективизацию к весне 1930 г., т.е. за один-два месяца. Молотов, вопреки тому, что он говорил на XV съезде, потребовал полностью коллективизировать сельское хозяйство этих районов не позднее лета 1930 г. Он предлагал говорить уже не о пятилетке, а о годе коллективизации. На местах был выдвинут лозунг «бешеных темпов» коллективизации. Местные власти стремились как можно быстрее отчитаться об успешном выполнении полученных предписаний. Даже в Средней Азии, где еще не было завершено наделение дехкан землей и водой, появились призывы «догнать и перегнать» зерновые районы по темпам коллективизации.

10 декабря 1929 г. местные парторганизации в районах сплошной коллективизации получили директиву обобществить лошадей и крупный рогатый скот на 100%, свиней — на 80%, овец — на 60%. В ответ крестьяне стали резать скот. Животноводству был нанесен колоссальный, непоправимый ущерб.

Сокращение поголовья скота

Урон мог оказаться еще больше, если бы власти не установили в январе 1930 г. строгую ответственность за убой скота. Бедняки и середняки, а также колхозы и совхозы карались за это штрафом в размере десятикратной стоимости забитого животного. Кулаков же ожидали полная конфискация скота и привлечение к уголовной ответственности, вплоть до двухлетнего тюремного заключения, иногда с выселением.

Принятое 5 января 1930 г. Постановление ЦК «О темпе коллективизации и мерах помощи государства колхозному строительству» требовало завершить коллективизацию в Нижнем Поволжье, на Дону и Северном Кавказе к осени 1930 г., в крайнем случае — к весне 1931 г., а в остальных районах страны — на год позже.

Постановление требовало организации социалистического соревнования по созданию колхозов. Если раньше считалось, что основной формой колхоза станет артель, то в 1930 г. был взят курс на создание коммун, где не только средства производства, но все имущество находилось в коллективной собственности.

Темпы коллективизации резко возросли. Если к 1 октября 1929 г. (по официальным данным) в колхозах состояло 7,3% дворов, то к 1 февраля 1930 г. — 34,7%, а к 1 марта — 58,6%. Правда, многие из этих колхозов существовали лишь в отчетах.