Наиболее остро в настоящее время стоит проблема соотношения решений Европейского Суда по правам человека с решениями Конституционного Суда РФ. Связано это с тем, что и положения ЕКПЧ и Конституция РФ закрепляют ставший универсальным и общепризнанным

^В СЗ РФ.2014. N 21. Ст. 2764

^В Зорькин В.Д. Россия и Страсбург. Проблемы реализации Конвенции о правах человека.

URL: http://www.rg.ru/2015/10/21/zorkin.html

как на международном уровне, так и в национальных правовых системах многих государств перечень прав и свобод. Тем не менее при принятии решения о нарушении того или иного права, интерпретация его содержания Европейским Судом и Конституционным Судом РФ зачастую существенно расходится. Это приводит к конфликтам конституционной и европейской судебных практик, которые проявляются в коллизиях между решениями Конституционного Суда РФ и Европейского Суда по правам человека.

Так, в результате принятых решений Конституционного Суда РФ и Европейского Суда по правам человека по делу Константина Маркина²³⁶ возник конфликт толкований между Конституционным Судом Российской Федерации и Европейским Судом по правам человека по вопросу о дискриминации по гендерному признаку, поскольку в соответствии с российским законодательством мужчины-военнослужащие не имеют права на отпуск по уходу за ребенком до достижения им трех лет, в то время как женщинам-военнослужащим такой отпуск предоставляется. При этом Конституционный Суд РФ констатировал отсутствие дискриминации и соответствие российского законодательства Конституции РФ, а Европейский Суд по правам человека занял противоположную позицию и усмотрел нарушение принципа равноправия. Данное дело привело к тому, что в научных кругах обострилась дискуссия о соотношении решений Конституционного Суда РФ и Европейского Суда по правам человека, а

⁵² Определение Конституционного Суда РФ от 15 января 2009 г. N 187-О-О «Об отказе в принятии к рассмотрению жалоб гражданина Маркина Константина Александровича на нарушение его конституционных прав положениями статей 13 и 15 Федерального закона «О государственных пособиях гражданам, имеющим детей", статей 10 и 11 Федерального закона «О статусе военнослужащих", статьи 32 Положения о порядке прохождения военной службы и пунктов 35 и 44 Положения о назначении и выплате государственных пособий гражданам, имеющим детей»; Постановление ЕСПЧ от 22.03.2012 «Дело «Константин Маркин (Konstantin Markin) против Российской Федерации» (жалоба N 30078/06) По делу обжалуется отказ национальных властей в предоставлении трехлетнего отпуска по уходу за ребенком. По делу нарушены требования статьи 14 во взаимосвязи со статьей 8 Конвенции о защите прав человека и основных свобод //Бюллетень Европейского Суда по правам человека", 2012, N 6

также начинается противопоставление и даже «столкновение» Конституции РФ и Европейской конвенции.

Позиции Европейского Суда по правам человека и Конституционного Суда РФ разошлись и в делах о так называемой «гей-пропаганде». В 2010 г. в Европейском суде рассматривалась жалоба Н.А.Алексеева против России о запретах проведения публичных мероприятий сексуальных меньшинств²³⁷. ЕСПЧ в данном деле признал нарушение статьи 11 Конвенции о защите прав человека и основных свобод (право на свободу мирных собраний), статьи 13 (право на эффективное средство правовой защиты) и 14 (запрет дискриминации). Гражданин Н.А.Алексеев неоднократно обращался и в Конституционный Суд РФ. В 2014 г. Конституционным Судом РФ был принято решение по жалобе граждан Н.А. Алексеева, Я.Н. Евтушенко и Д.А. Исакова о соответствии Конституции РФ статьи 6.21 КоАП Российской Федерации, в которой была установлена административная ответственность за пропаганду нетрадиционных сексуальных отношений среди несовершеннолетних²³⁸. В данном деле Конституционным Судом РФ была выражена позиция относительно того места, которое занимают решения ЕСПЧ в механизме правового регулирования Российской Федерации. Конституционный Суд РФ отметил, что Европейский Суд по правам человека является субсидиарным по своему характеру межгосударственным судебным органом по разрешению конкретных дел и к его компетенции не

относится осуществление нормоконтроля, т.е. проверка внутригосударственного законодательства на предмет его соответствия

²³⁷ Постановление ЕСПЧ от 21 октября 2010 г. «Дело «Алексеев (Alekseyev) против Российской Федерации»// СПС КонсультантПлюс

^и Постановление Конституционного Суда РФ от 23 сентября 2014 г. N 24-П «По делу о проверке конституционности части 1 статьи 6.21 Кодекса Российской Федерации об административных правонарушениях в связи с жалобой граждан Н.А. Алексеева, Я.Н. Евтушенко и Д.А. Исакова»// СЗ РФ.2014. N 40 (Часть III) Ст. 5489

Конвенции о защите прав человека и основных свобод. С учетом этого и исходя из принципов верховенства, высшей юридической силы и прямого действия Конституции Российской Федерации, закрепленных ею в качестве

основ конституционного строя Российской Федерации. Если Конституционный Суд РФ осуществляет проверку конституционности норм, примененных в конкретном деле, то Европейский Суд по правам человека устанавливает наличие нарушения прав и свобод, получивших закрепление в Конвенции о защите прав человека и основных свобод. Таким образом, решения этих органов не имеют ни инстанционной, ни содержательной взаимозависимости. В случае же возможных расхождений в позициях Конституционного Суда Российской Федерации и Европейского Суда по

правам человека необходимо обращение к соответствующим процессуальным механизмам преодоления такого рода коллизий.

Примером расхождения с положениями Конституции Российской Федерации является решение Европейского Суда по правам человека от 4 июля 2013 года по делу «Анчугов и Гладков против России». В данном постановлении было признано нарушением статьи 3 «Право на свободные выборы» Протокола N 1 к Конвенции о защите прав человека и основных свобод наличие в российском законодательстве ограничения избирательного права лиц, осужденных по приговору суда. Очевидно, что такое решение Европейского Суда по правам человека прямо противоречит статье 32 (часть

В Конституции Российской Федерации, согласно которой не имеют права избирать и быть избранными граждане, содержащиеся в местах лишения свободы по приговору суда. Как указал Конституционный Суд РФ, согласие Российской Федерации на исполнение такого постановления означало бы нарушение ею статей 15 (часть 1), 32 (часть 3) и 79 Конституции Российской Федерации либо - в силу ее статьи 135 - необходимость принятия новой Конституции Российской Федерации, притом что присоединение к Конвенции о защите прав человека и основных свобод и участие в ней России как правового демократического государства, в котором человек, его

права и свободы являются высшей ценностью, обусловлено самим принятием, соблюдением и действием Конституции Российской Федерации²³⁹.

Вместе с тем, приведенные примеры свидетельствуют не о противоречиях между Конвенцией и российской Конституцией. Речь идет лишь о различной интерпретации судами положений, закрепляющих права и свободы. Однако основной смысл этой проблемы, по мнению В.Д.Зорькина, заключается в необходимости одновременного решения двух не всегда легко сочетаемых задач: гармонизации российской правовой системы с общеевропейским правовым пространством, с одной стороны, и защиты собственной конституционной идентичности - с другой²⁴⁰.

Отступление от интерпретаций Конвенции о защите прав человека и основных свобод, даваемых в постановлениях Европейского Суда по правам человека, имеют место и в практике европейских государств²⁴¹. Так, в ряде

^В Постановление Конституционного Суда РФ от 14.07.2015 N 21-П «По делу о проверке конституционности положений статьи 1 Федерального закона «О ратификации Конвенции о защите прав человека и основных свобод и Протоколов к ней», пунктов 1 и 2 статьи 32 Федерального закона «О международных договорах Российской Федерации», частей первой и четвертой статьи 11, пункта 4 части четвертой статьи 392 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации, частей 1 и 4 статьи 13, пункта 4 части 3 статьи 311 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации, частей 1 и 4 статьи 15, пункта 4 части 1 статьи 350 Кодекса административного судопроизводства Российской Федерации и пункта 2 части четвертой статьи 413 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации в связи с запросом группы депутатов Государственной Думы»// СЗ РФ. 2015. N 30. Ст. 4658

^В В.Д. Зорькин. Там же.

^В Зарубежный опыт рассматривается на основе Постановления Конституционного Суда РФ от 14 июля 2015 г. N 21-П «По делу о проверке конституционности положений статьи

7. Федерального закона «О ратификации Конвенции о защите прав человека и основных свобод и Протоколов к ней", пунктов 1 и 2 статьи 32 Федерального закона «О международных договорах Российской Федерации», частей первой и четвертой статьи 11, пункта 4 части четвертой статьи 392 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации, частей 1 и 4 статьи 13, пункта 4 части 3 статьи 311 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации, частей 1 и 4 статьи 15, пункта 4 части 1 статьи 350 Кодекса административного судопроизводства Российской Федерации и пункта 2 части четвертой статьи 413 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации в связи с запросом группы депутатов Государственной Думы»// СЗ РФ.2015. N

§ Ст. 4658

дел, рассмотренных Федеральным Конституционным Судом ФРГ, была выработана правовая позиция об «ограниченной правовой силе постановлений Европейского Суда по правам человека». Как полагает Конституционный Суд ФРГ, решения Европейского Суда по правам человека не всегда обязательны для исполнения судами ФРГ, но и не должны полностью оставаться ими без внимания; национальной юстиции следует учитывать эти решения надлежащим образом и осторожно приспосабливать их к внутреннему законодательству. Практика Европейского Суда по правам человека служит лишь ориентиром для толкования при определении содержания и сферы действия основных прав и принципов Основного Закона ФРГ.

Аналогичный подход выработан и в Конституционном Суде Италии.

Конституционный Суд Австрии (постановление от 14 октября 1987 года по делу N B267/86), также пришел к выводу о невозможности применения конвенционных положений в истолковании Европейского Суда по правам человека, противоречащем нормам национального конституционного права.

Верховный Суд Соединенного Королевства Великобритании и Северной Ирландии в решении от 16 октября 2013 года ([2013] UKSC 63) в деле об избирательных правах заключенных отметил неприемлемость для британской правовой системы выводов и толкования Конвенции о защите прав человека и основных свобод в постановлении Европейского Суда по правам человека от 6 октября 2005 года по делу «Херст (Hirst) против Соединенного Королевства (N 2)». Согласно его правовой позиции решения Европейского Суда по правам человека не подлежат безусловному применению, они лишь «принимаются во внимание»; следование же этим решениям признается возможным лишь в том случае, если они не

противоречат основополагающим материальным и процессуальным нормам национального права.

и результате, именно Великобритания инициировала принятие Протокола N 15, закрепляющего в преамбуле Европейской конвенции принципы субсидиарности европейской правозащитной системы и возможность усмотрения государств при реализации Конвенции²⁴².

Причина указанных конфликтов зачастую кроется в том, что практика ЕСПЧ не всегда учитывает социокультурный, этический контекст в стране-ответчике, который важен при анализе содержания нарушенных прав. Представления о справедливости, существующие в данном обществе, несмотря на процессы глобализации, могут существенно различаться, не сводятся к неким универсалиям. Это в особенности касается представлений о семье, браке, о гендерных отличиях, религиозных предпочтениях, о воспитании детей (именно по данным категориям дел возникает больше всего противоречий). Отсюда и те проблемы, которые обнаруживаются при попытках ЕСПЧ распространить фактическую юрисдикцию своих интерпретаций Конвенции на страны и регионы, в которых массовые традиционные моральные предпочтения далеки от предлагаемых ЕСПЧ толкований Конвенции²⁴³.