Материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления пользователям Интернета и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав.
© 2018 - 2024
вечного вопроса об отличии поэзии от прозы. – и сложно, и просто. Сложно - соотношение их исторически изменчиво. И просто – поскольку базовые признаки - функционального различия.
Поэзия – это то, что предназначено, во-первых, для запоминания, во-вторых, – для воспроизведения.
проза - во-первых, для чтения, а во-вторых, – для усваивания.
Вообще «мысленное» чтение стихов – феномен относительно недавний (одно-два столетия) и локальный. Не только географически (Европа с Россией и Новый Свет), но и социально.
«Мысленное» чтение стихов – как и «мысленное» чтение нот – долго было уделом одних профессиональных литераторов.
Возобладание практики «мысленного» чтения стихов, - одним из проявлений прозаизации европейской литературы.
Прозаизация – процесс превращения прозы из «низкого», «неблагородного» жанра в равноправный с поэзией, а затем – и в более престижный. Это происходило везде, где имело место «восстание масс», эмансипация третьего сословия.
Доступ «среднего человека» к благам, которыми ранее обладали лишь высшие классы, почти везде приводит к расцвету прозы. И – к отходу поэзии на вторые роли. Поэзия – искусство для немногих, искусство недемократическое - отметил еще Густав Шпет (1924).
периоды доминирования поэзии бывали не менее длительными, чем прозы. Последний такой период охватывал почти все Средневековье и начало Нового Времени. Более тысячелетия проза рассматривалась как значительно более низкий род словесности – и даже научные трактаты порой писались стихами.
Только после Рабле и Сервантеса происходит постепенное «выравнивание» между прозой и поэзией.
А уже после романтизма – последнего значительного европейского поэтического течения – проза начинает все настойчивее задавать тон. Прозаизируются жанры, которые еще недавно записывались стихами. Эпос уступает место роману (гегель роман - «современного буржуазного эпоса»).
Прозаизируется драма. От Пушкина и Грибоедова – к Островский, Сухово-Кобылин, Толстой, Чехов...
Прозаизируется и сама поэзия: прозаические обороты проникают в стих. в начале ХХ века - разрушают традиционную метрику, - доминированию верлибра в форме неритмизованного безрифменного стиха в современной европейской и американской поэзии.
Прозаизация – не прямолинейный процесс. - несколько «малых» циклов, – одним из таких периодов контрнаступления поэзии и стали 2000-е.
3.
От монолога к полилогу
Поэзия деромантизируется.
С уходом Бродского, как заметил Григорий Дашевский, «романтическая эпоха» в современной поэзии закончилась.
На место романтическому пафосу – и иронии – в 2000-е -внимание к внешнему миру, дистанция между автором и его лирическим я.
поэтов-«романтиков» - были; Дмитрий Воденников, Санджар Янышев и Александр Кабанов когда начинали, затем -
деромантизация, - верлибрические стихорассказы; авторская речь уступает место сказу, зыбкая игра метафор – точным деталям повседневности
Поворот от романтики к эпике (Кабанова), социальных мотивов; силлаботоника - дольнику.
Известный тезис М. Бахтина о том, что лирика, в отличие от прозы, всегда монологична - серьезно оспорен.
Лирика – даже не диалогична – а полилогична, -
Я поэта расщепляется на десяток самостоятельных я, каждое из которых лирически равноправно другому. Какое из них принадлежит самому поэту? «Я любил Дебюсси и Вагнера»? Или «Я никого не губил, даже зверя»? (Кенжеев).Вероятно – все одновременно.
Поэтическое высказывание не исчезает, не обращается в прозу, но приобретает стереоскопичность.
Иногда целое лирическое стихотворение пишется от лица другого.
Например, у Владимира Зуева:
Зѐма, пехай за гаражи...
Так, покурим... да чѐ ты, на?!
Нет курехи? ну, на, держи,
опа... опа... у нас одна...
Ну, покурим на всех одну,
ты куда так скакал, олень?!
На учебу?! Ну, ты загнул...
Ты, в натуре, не порти день...
Описание заурядного «гоп-стопа» оказывается современным развитием темы «поэт и чернь». Только «поэт» теперь безмолвствует...
Вот – в финале – в рюкзаке обысканного «поэта» обнаружен томик Фета: Афанасий поэтом был?
Типа Круга?! Силен чувак!
Я не сразу, прости, вкурил,
что ты наш... Ну, бывает так...
Не в обиду, удачи, зѐм!
Если чѐ, приходи, зови!
На районе ж одном живем!
Мы ж, в натуре, одной крови!
В лирику проникает «речь от лица маски», прежде существовавшая за ее пределами. В сатирической поэзии, например. Или в бардовской песне – у Галича, Высоцкого, Щербакова...
Прозаизации подверглась и сама поэтическая форма. Даже в тех немногих примерах, которые приводились выше, можно заметить крайнюю скупость эпитетов, «бедность» рифм. И – что еще более важно – процесс ломки традиционного размера.
Выбор – писать или не писать верлибром – перестал быть идеологическим маркером литературной группе, каким он был в 1970-е,
Возникает тип поэта, органически – а не только ради демонстрации своего диапазона – мыслящего и «в рифму», и без нее.
Небольшой подсчет – соотношение количества силлаботоники и верлибра в 8 российских журналах. Подборки всего – 41 в 2202 и 50 2012гг.
– с «чистой» силлаботоникой, - 23 - 20
– с «чистым» верлибром. 10 - 15
– «смешанная», 8 - 15
авторов, родившихся в 1930-е, девять из десяти – силлаботонических родившихся в 1940-е,и 1950-е,и в 1960-е 5/5
970-х годов рождения – 3 - 9 (в т.ч. 7 «смешанных»)
в 1980-1990-е, - 2 - 7 (5 - «чисто-верлибрическими»).
Подведем предварительные итоги. Поэзия 2000-х развивалась во многом под знаком «вызова» прозы. Ответом стало движение поэзии от романтизма – к эпичности и сказовости и от силлаботоники – к верлибру. Как всегда, наиболее интересное возникло не на крайних точках, а в промежутке. Между романтическим я и эпической безличностью – через включение в лирическое высказывание «чужой речи». Между силлаботоникой и верлибром – через развитие гетероморфного стиха.
Все это – именно с точки зрения соотношения поэзии и прозы – позволяет выделить 2000-е как ключевое для развития поэзии десятилетие.
4. Поэзия – проза – поэзия...
Идея цикличности обновления русской поэзии, - в статье Олега Клинга «Три волны авангарда»:
1 -на конец XVII - начало XVIII веков –Симеоном Полоцким и Феофаном Прокоповичем, Тредиаковского, Ломоносова, Сумарокова.
2 - начало XIX в. предшественники: Карамзин, Жуковский, Батюшков, Вяземский; вершители: Пушкин и Грибоедов и множество имен – от Дельвига и Баратынского до Тютчева и Лермонтова.
3 - началу XX в. предтечи – русские символисты, Брюсов, Андрей Белый; пик ее – футуризм, авангард.
отрезки, обновления русской поэзии под влиянием прозы:
1.
1730-е годы, – влияние прозы было опосредованным: большой цикл прозаизации только начинался. - реформы
к 1730-м относится и первая форма организации поэтической жизни – кружок любителей поэзии.
В 1740-е накал поэтической жизни спадает. Ни заметных теоретических работ, ни новаций в стихосложении - заметно усиление позиций прозы – пока только ораторской
2.
Второе «десятилетие поэзии» - пик – 1820-е годы. Повышается уровень поэзии, новая форма ее бытования. Кружок (салон) уступает место журналу (альманаху); Стихотворство становится профессиональным занятием. -
под непосредственным воздействием со стороны прозы. От французских романов уже нельзя было просто так отмахнуться, Все десятилетие в пушкинском кругу (Вяземский, Баратынский, Бестужев) обсуждается проблема «метафизического языка»: «ясного точного языка прозы – т. е. языка мыслей», Пушкин особо отмечал его в поэзии: в «метафизических станцах» Вяземского, в «поэтической метафизике» Баратынского.
В те же 1820-е создается «Евгений Онегин» – совершенно новый опыт внесения в поэзию прозы. И названный, соответственно, романом.
На 1830-е - создание всех главных прозаических произведений Пушкина, Гоголя, Лермонтова.
О «метафизическом языке» Пушкин в последний раз пишет в 1830-м; планы его развития сменяются мыслями о будущей прозаизации поэзии:
«Думаю, со временем мы обратимся к белому стиху». А в 1836-м он публикует в своем «Современнике» статью Розена «О рифме», предрекавшую закат рифмованной поэзии.
3.
к началу ХХ века,
1910-е - повышается общий уровень стихотворства; приходят новые яркие имена (Ахматова, Мандельштам, Маяковский, Пастернак, Цветаева...). Обновляется стиль и у поэтов старшего поколения: Кузмина, Ходасевича, Волошина, Блока, Хлебникова. Появляются новые формы организации поэтической жизни. - журналы оттесняются поэтическими группами.. Почти все выступали с манифестами – еще одно «ноу-хау» того десятилетия.
Причина этой «группоцентричности» видится, опять же, в особенностях цикла прозаизации.
Ослабление цензурных запретов в середине 1900-х дает резкий толчок развитию прозы. Проза лучше печатается, продается, читается (а также оплачивается).
появление первой плеяды поэтов-прозаиков (Бунина, Сологуба, Брюсова, Белого),
поэтического языка, - обновление – за счет решительного введения прозы в ткань поэзии.
В самой поэтической теории в 1910-е происходит фундаментальный поворот в сторону синтеза прозаических элементов.
Введенное Белым в 1910-м понятие ритма (в отличие от жесткого метра) зафиксировало переход от пения, или скандирования, стиха (как это предполагалось по теории Тредиаковского) – к его смысловой декламации.
1920-е, - наступление прозы. Как писал Тынянов (1924): «Три года назад проза решительно приказала поэзии очистить помещение. Место поэтов, отступавших в некоторой панике, сполна заняли прозаики. При этом поэты необычайно редели, а число прозаиков росло»
Конечно, и поэзия 1920-х была не бедна.– Хармс, Заболоцкий, Вагинов;– Багрицкий, ранний Тихонов... Однако все основные новации - в предыдущем десятилетии.
На место поэтических групп приходят группы, состоящие и из поэтов, и из прозаиков – или только из прозаиков. Активно осваиваются и поэтические достижения 1910-х - что приводит к расцвету «орнаментальной прозы». В самой же поэзии десятилетия усиливается ощущение исчерпанности.
Дальше - еще более радикальная прозаизация стиха и выход в свободный стих (путь, отчасти проделанный Мандельштамом).
СОВРЕМЕННАЯ ПОЭЗИЯ: ТЕНДЕНЦИИ НАЧАЛА XXI ВЕКА
попытка уловить движение поэзии на промежутке, знаменательно вобравшем рубеж веков.
что же к концу этого периода осталось из того, что всего громче заявляло о себе в его начале. Верней – чего не осталось.
- Давно умолкли, перестали писать
Александр Еременко и Лев Рубинштейн.
- «герметизировался» и утратил связь с читателем
Алексей Парщиков.
- Умерла непредсказуемая Нина Искренко.
- в глубоком творческом кризисе Тимур Кибиров.
- пишет без особых прорывов, Иван Жданов.
- ушли «в телевизор» и на эстраду
Игорь Иртеньев и Дмитрий Пригов.
Один Сергей Гандлевский –едва ли не лучший в поколении – по-прежнему печатает свои два стихотворения в год и держит уровень.
О причинах столь краткого «горения» -
- переход в иную возрастную категорию,
- банальное «испытание славой»,
- причины личного свойства.
- эффект андеграунда, при выходе из которого – то есть из малого круга близких по духу и всепонимающих друзей – стихотворец испытывает нечто вроде «кессонной болезни».
Но самое главное, - локальной природе тех поэтических задач, которые определили путь этого достаточно яркого поколения.
Поэзия, - инструмент эстетического освоения действительности. И плоды ее, помимо таланта, во многом определяются выбором угла зрения, под которым эта действительность принимается к рассмотрению.
Практически в любой момент времени «отображаемая жизнь» может быть трактована очень широко, от краеугольных и вечных аспектов бытия до, скажем, узкосоциальных казусов.
Но и сама действительность почти всегда активна, выпячивая и навязывая ту или иную сторону свою как наиболее очевидную, вопиющую, «актуальную».
Поэтическая задача, которая выпала по преимуществу на «поколение 70-х», заключалась в эстетическом противостоянии живой личности мертвечине окончательно выхолостившегося советского режима. Кстати, именно потому, быть может, что победить эту скуку смертную легче и сподручней игрой, провокацией, иронией (даже и не без толики цинизма) – и то, и другое, и третье мы находим в избытке в запомнившихся стихах той поры.
Поэты, пошедшие этим путем, – победили. Редкий случай: сама та действительность оказалась отменена. Но вместе с тем сделалось невозможным продолжать поэтическое движение по прежней колее.
Пример – Тимур Кибиров, чьи ранние стихи построены на потоке аллюзий и прямых цитат из советского масскульта, на обыгрывании множества примет быта той эпохи, окрашенных иронией, но главное – неподдельным и очень мощным лирическим чувством с примесью ностальгии по ушедшим детству и юности.
I. Эклога
Мой друг, мой нежный друг, в пунцовом георгине
могучий шмель гудит, зарывшись с головой.
Но крупный дождь грибной так легок на помине,
так сладок для ботвы, для кожи золотой.
Уж огурцы в цвету, мой нежный друг. Взгляни же
и, ангел мой, пойми – нам некуда идти.
Прошедший дождь проник сквозь шиферную крышу
и томик намочил Эжена де Кюсти.
Чей перевод, скажи? Гандлевского, наверно.
Анакреонтов лад, горацианский строй.
И огурцы в цвету, и звон цикады мерный,
кузнечика точней и лиры золотой.
«О доблести, о подвигах, о славе…»
О доблести, о подвигах, о славе
КПСС на горестной земле,
о Лигачеве иль об Окуджаве,
о тополе, лепечущем во мгле.
O тополе в окне моем, о теле,
тепле твоем, о тополе в окне,
о том, что мы едва не с колыбели,
и в гроб сходя, и непонятно мне.
О чем еще? О бурных днях Афгана,
о Шиллере, о Рильке, о любви,
о тополе, о шутках Петросяна,
о люберах, о Спасе на крови.
О чем еще? О Левке Рубинштейне,
о Нэнси Рейган, о чужих морях,
о юности, о выпитом портвейне,
да, о портвейне! О пивных ларьках,
исчезнувших, как исчезает память,
как все, клубясь, идет в небытие.
O тополе. О БАМе. О Программе
КПСС. О тополе в окне.
……………….
наши лица – в упор я не вижу.
Ты замерзла, наверно, укройся.
Едет лифт. Он все ближе и ближе.
Нет, никто не придет, ты не бойся.
Дай зажгу я настольную лампу.
Видишь, вышли из сумрака-мрака
стул с одеждой твоею, эстампы
на стене и портрет Пастернака.
Проблема этой по-своему замечательной поэзии, - в том, что главная ее прелесть – в узнавании реалий, малознакомых уже следующему поколению читателей, а для тех, кто лет на двадцать моложе, требующих развернутого комментария.
Представляется мне, что сам Кибиров уже к середине 90-х почувствовал уязвимое место своей поэтики и сделал попытку нащупать иной путь, написав ряд превосходных чисто лирических стихотворений. Но затем продолжил поиск в направлении иронично-брутальных стихов, честно сказать, не вызывающих серьезного интереса.
Выход на свет Божий «всего и вся» – из андеграунда, из дальних ящиков письменных столов, из-за границы, к середине 90-х завершился.
На 2-3 г. в поэзии воцарилось редкостное многообразие, смешения не только творческих направлений и манер, и целых поколений (Лиаозово).
Я думаю, в этот небольшой промежуток вряд ли кто мог бы сказать, что именно определяет лицо современной русской поэзии – Чаще всего звучало многозначительное слово «постмодернизм», под которым, впрочем, каждый понимал, что хотел, а на деле, пожалуй, как раз вот это самое блаженное отсутствие определенности,
когда в одном ряду оказываются и Лев Рубинштейн со своими философическими карточками, и Сергей Стратановский с его метафизическим трагизмом, и Лев Лосев с квазифилологией, и лирический пересмешник Кибиров, и «барачный» Игорь Холин...
Эксперимент, эпатаж (от поведенческого, на уровне блеяния на сцене, до злоупотребления вчера еще «непечатной» лексикой), всякого рода «авангард» эпигонский (нач.века) и просто авангард: попытка расшатывания старой и поиска новой формы, – в это время оказались в особой цене.
Что совсем неудивительно, если учесть, что дистиллированная, бесполая и безликая в своей массе позднесоветская поэтическая продукция у всех еще оставалась на памяти.
Но это все не очень долго длилось. Запас «новых» старых стихов был предъявлен. Эмигранты напечатаны. Ряд ярких поэтов «70-х», во второй половине 90-х отошел в тень.
Что же касается новых форм... упрек, что журнал стал реже, печатать экспериментальные, авангардистские тексты, – состоялся даже «литературный суд»,
У журнала принцип «отразить в лучших образцах все многообразие современной русской поэзии».
«Образцов» - немного. все - на редкость однообразными.
Явление, - не в том, что нынешнее поколение экспериментаторов и авангардистов выдохлось или оказалось не столь талантливым.
Мне - сама «стратегия» авангарда – уже исчерпана и ушла в прошлое. Как в свое время романтизм, «натуральная школа», символизм и т. п.
мысль о завершении «эпохи авангарда» как раз и связана с Генрихом Сапгиром. Возможно, переломным моментом стала его смерть – уход последнего крупного мастера этого направления.
И само его творчество - апеллируя к авангарду, в сущности, наметил пути выхода из него, продекларировав главенство «выражаемого», натуры – над приемом.
Но - десятилетия экспериментов, поисков, расшатывания и «прослушивания» словаря пропали без следа. Сделанная «прививка» послужила и освежению русского стиха, и обновлению поэтического зрения.
Хотя в основной своей массе современный русский стих, остается традиционно силлаботоническим, это уже не тот «летучий», естественно звучащий стих Пушкина, кот. и беззастенчиво эксплуатировали последующие поколения стихотворцев.
«Гладкость» перестала быть достоинством.
У разных по возрасту и творческому темпераменту поэтов можно заметить сходные перемены:
- утяжеление,
- прозаизацию стиха,
- нарочитую сбивку метра.
В поэтический обиход активно входит и акцентный стих.
резко возрос интерес к «тяжеловесной», как бы еще не вполне гармонизированной поэзии XVIII века: к Ломоносову, Тредиаковскому, находящим продолжателей и подражателей среди молодых поэтов.
Один из наиболее ярких примеров реализации чуть ли не всех упомянутых тенденций разом – творчество Олеси Николаевой:
Дата: 2019-03-05, просмотров: 264.