«Чайник кипит. Телек гудит...» Тимур Кибиров.

Поэзия эта вступила и в совершенно особые отношения со временем, которое не то сжалось, не то раздвинулось, но сделалось вдруг единым, нерасчлененным. - поэты все чаще стали чувствовать себя, вторя позднему Бродскому, живущими сразу во всех временах – едва ли не современниками, чуть ли не очевидцами сразу и античности, и Пушкина, и сталинской империи, и сегодняшнего дня.

Именно эти два поколения – «остатки» поколения «новой волны» (на ту пору – 50-летние) и «живучие», но и активно эволюционирующие «старики» (за 60) – определили лицо и уровень поэзии конца 90-х.

Следующая поэтическая генерация «сорокалетних» удивительным образом пропала.

Могу назвать только одно имя действительно значительного и яркого, хотя и неоднозначного, - Веру Павлову. - небывалый в русской поэзии пронзительный образ женского восприятия мира.

Практически все названные поэты, определившие общий облик поэзии 90-х, - плодотворно работать.

 И все-таки складывается впечатление, что это хотя и замечательные достижения, но по преимуществу – поэзии ХХ века. Не в том смысле, что устарели, а в том, что первые же годы нового столетия привнесли в нее – или хотя бы наметили – другие черты. Причем только отчасти связанные с приходом новых поэтических поколений.

На их долю новых поколениях – 20-30-л. – выпало испытание, какого русская поэзия не знала с конца, быть может, еще позапрошлого, XIX века: чуть ли не поголовное исчезновение читателя.

пишущих у нас теперь больше, чем читающих.

Но отсутствие сколь-нибудь массового квалифицированного читателя легко сбивает ориентиры. - слишком многие из них полагают себя и правда поэтами и питают в этой связи надежды которым, увы, вряд ли суждено оправдаться.

В сущности, они оказались жертвами собственных двойных стандартов: о качестве своих творений судят по критериям самопальных сборников, а о значимости своих занятий – по тому месту, какое занимают в культурной иерархии Мандельштам-Пастернак-Ахматова-Бродский, в крайнем случае – какое занимали в ней не так уж давно кумиры поэтического бума.

Итогом – небывалое никогда прежде распространение поэтической любительщины

Проблема - размывается различие между дилетантом и мастером, любительщиной и профессиональной работой.

Новое поколение поэтов появилось, заявило о себе, а к сегодняшнему дню оказалось уже и вполне зрелым. Самое показательное, что поэты эти практически ни в чем не похожи в пристрастиях на своих непосредственных предшественников.

 Эти поэты серьезнее и знают, что искусство – не совсем игра. При всем том они очень разные.

Тут и опыты с архаикой (Максим Амелин),

филологичные эксперименты со словом (Санджар Янышев),

 экспрессионистские экспедиции за смыслом жизни:

Что касается рыбной ловли,

Своими удочками, похожими на оглобли,

Мы умудрялись вытаскивать на этот свет

Таких рыб, которым названья нет... Дмитрий Тонконогов,

Инструментарий этих авторов весьма обширен: от силлабики XVIII века до сюрреализма, от обэриутства до того же постакмеизма в его «нео»-изводе.

Новая поэзия XXI века не задается вопросом о «возможности поэзии» и идет дальше. - брать ноты, немыслимые у предшественников.

В палитру, где традиционно, на протяжении чуть ли не целого столетия, преобладали трагические тона разлада, все ощутимей примешиваются более гармоничные тона той пушкинско-фетовской линии, что противополагает «вдохновенье, звуки сладкие и молитвы» – «битвам».

В советские времена, - магистраль пролегала сильно «севернее», в области бурь и вьюг: истинный поэт несравнимо чаще противостоял дисгармонии окружающего мира, чем обнаруживал гармонию в нем (исключений - поздний Пастернак).

Драматизм нашего бытия вряд ли пошел на убыль, но поиск соответствий человека с миром – такое же средство противодействия разладу. эта составляющая поэзии, русской литературной традиции нового времени менее свойственная. В не столь далекие годы умение увидеть себя в согласии с творением нечасто проскальзывало у серьезных мастеров. А самый гармонический - Александр Кушнер, именно поэтому выглядел в глазах многих почти что белой вороной.

Местность по-прежнему полна бомжей и буераков, и все ж –

Чудесны сами по себе –