В 2005-2006 дискуссию о “новейшей русской поэзией” - “Двадцатый или двадцать первый?” Вопросительная интонация того названия теперь меняется на утвердительную, хотя это не означает, что все вопросы сняты и все претензии приняты.

Это означает, что выражение “прошлый век” утратило двусмысленность.

Уверенность пришла не сразу: боялись числа с множеством нулей, ожидали коллапса компьютерной системы (сегодняшняя метафора конца света, наступление которого уже много веков приурочивают к концу века). Боялись и надеялись - на мгновенное обновление. Его тоже не случилось.

Пока ничего особенного не обрели, но что-то есть, в том числе и в поэзии. - с 2005 года ежегодно присуждается премия “Поэт”.

Сергей Чупринин в 2010 - “внешним аудитом”. Он пригласил - членов жюри - именами претендентов на премию в ближайшие годы.

Основной тезис,- среди тех, кто пишет и публикует стихи, в возрасте моложе пятидесяти имен нет, есть колебания стиля.

пограничными примерами. - Максим Амелин, - создал свой стиль новатора-архаиста, но в нем и захлебнулся.

колебание стиля в отсутствие заметных имен - это естественное состояние поэзии

 - в ситуации постмодернистской “смены всех”,

- как крайность наиболее важной и конструктивной в ХХ веке идеи - применительно и к поэзии, и к поэтике. - поняты исключительно как явления языка.

“поэтика как общая лингвистика” (Б. Кроче),

поэтика,которая была объявлена “лингвистической”(В. Шкловский),

поэзия - функцией языка (Р. Якобсон).

Поэзия не опровергала такого рода заключений - напротив, им соответствовала и их порождала.

И не только поэзия. Экспансия языка захватила всю гуманитарную сферу: лингвистической стала философия, а кризис культуры был осознан к концу века как языковое событие - крушение языковых парадигм, текстуальность истории, смерть автора, утрата означающим означаемого... Языковая составляющая была семиотической доминантой прошлого столетия.

Этому порядку вещей итог подвел Иосиф Бродский - в Нобелевской речи: “Поэт, повторяю, есть средство существования языка”. И финальная фраза: “Человек, находящийся в подобной зависимости от языка, я полагаю, и называется поэтом”.

Раньше полагали, что язык есть средство существования поэзии. мысль, - язык есть единственная цель поэзии. продолжили за него, - только в языке поэт ищет новизны и приходит в отчаяние, не обретая ее.

В нашей поэзии “конец века” ознаменовался россыпью слов-манифестов, и все они были по преимуществу лингвистического происхождения: концептуализм, метаметафора, полистилистика и, наконец, мифологема, определившая и состояние поэзии, и направление ее обновления - Вавилон.

Реального многоязычия не было, но совершались колебания стиля, отхлынувшего к окраинам языка и быта, - в формах непосредственного говорения, невычлененных и невычленимых из потока речи, устремленных к рэпу как к своему пределу (здесь появились свои талантливые умельцы - Анна Русс и др.).

Будь премия “Поэт” учреждена в 90-е, ее первым лауреатом должен - Дмитрий Пригов. Он не был хорошим поэтом, он не был плохим поэтом. Он не был поэтом, о чем и писал, чем и был интересен.

Вакансия поэта предназначалась тому, кто был готов освободить ее от всего поэтического, произвести очищение. Это было знаком усталости от поэзии и утраты поэтического слуха не как индивидуального события, но как общего для состояния культуры. Слух и вкус объявили более не существующими. А Пригова - поэтом.

На его примере отрабатывали механизм успеха. -неизбежно превращаясь в Петросяна от поэзии. Но из удачного проекта трудно выйти. Пригова, что называется, вынесли. А проектная инерция все еще столь сильна, что почтенные академические сообщества собираются на приговские толковища, - устремляется вслед литературной моде, неизбежно попадая в позавчерашний день.

Был Пригов поэтом или нет, но он был знаковой фигурой для ситуации постмодерна 90-х, в отношении которой предстояло определиться всем тем, кого впоследствии возведут в звание Поэта. Их стратегии были различными до противоположности - изнутри, ввиду, вопреки... Изнутри ситуации в качестве Поэта возникло единственное имя - Тимур Кибиров.

С Приговым он составил пару, вписанную в один из основополагающих поэтических мифов: Мосх и Бион. Только Пригов-Бион не умирал, а инсценировал смерть поэзии. Кибиров-Мосх пел не “на смерть поэта”, а лирически дистанцировался от смерти поэзии - “сквозь прощальные слезы”.

Для каждого из них ситуация, первоначально игровая, карнавальная, оказалась исполненной личного драматизма. - Пригова она поглотила, Кибирову отказала в возможности преодоления, выхода из нее, - Лирика оборачивается полуграфоманской неудачей, успех приходит - по инерции - вслед комикованию и писанию разного рода абракадабр.

Когда начали искать Поэта, - находили в отдалении от современности, бегущим от успеха на проверенные вершины

- культуры (А. Кушнер),

- духа (И. Лиснянская, О. Николаева).

Два наиболее остро современных поэта - Олег Чухонцев и Сергей Гандлевский - известны своим немногословием. Это внешнее проявление внутреннего состояния поэзии.

Ощущение немоты - свидетельство присутствия автора.

- начиналась современная ситуация - с позднего Бродского, все более снижающего градус лиризма, говорящего отстраненно и безлично.

- позднего Слуцкого, выговорившегося на рубеже безмолвия, в котором он провел последние годы.

Впрочем, о современной поэзии было бы неверно сказать, что она в целом поражена немотой. Напротив, она чрезвычайно болтлива.