Старообрядческий раскол появился во второй половине ХVII в. Поводом к его образованию послужило исправление богослужебных книг и обрядов при патриархе Никоне. Наиболее характерную черту этого раскола, можно сказать саму его сущность, составляет обрядоверие, т.е. смешение обряда с догматом, усвоение обряду и букве богослужебных книг значения богодухновенности. Старообрядчество состоит в признании только тех обрядов, которые, по воззрениям расколоучителей, употреблялись почти во всей Православной Церкви до патриарха Никона.

По учению раскольников, патриарх Никон исказил богослужебные книги и обряды, которые существовали в Русской Церкви со времен князя Владимира. Приверженцы старины не принимали обрядов и книг, исправленных при патриархе Никоне, Противники «новых» книг и обрядов не хотели иметь общение о Церковью за то, что она приняла эти книги и обряды. Церковь произнесла над виновными свой суд и самовольно отделившихся от нее отлучила.

Таким образом, возникло особое, отдельное от Церкви и враждующее с ней общество, т.е. возник церковный раскол.

История появления русского раскола свидетельствует о слабом понимании основ христианского вероучения. Старообрядцы цель благочестия видят в исполнении всего того, что существовало до патриарха Никона; куда относятся, к примеру, точное положение поклонов, двойное «аллилуйя», строгое содержание прежних даже житейских обычаев, которым придается религиозное значение, например, что в церковь можно ходить только в известном одеянии. Таким образом, старообрядчество представляет собой как бы застывшую жизнь ХVII столетия.

ПРИЧИНЫ ПОЯВЛЕНИЯ РАСКОЛА

Причины появления раскола лежали в особенности религиозной жизни русского народа, зародившись еще в глубокой древности, они постепенно крепли и развивались.

Во время принятия христианства русский народ по своему культурному и духовному развитию находился, так сказать, в младенческом состоянии. Поэтому в течение весьма длительного времени глубокие истины христианского вероучения оставались непонятными сознанию русского человека. Внимание его было обращено на внешнюю сторону религии - на церковное богослужение, на обряды и церковные уставы.

Монгольское иго, остановив начавшееся образование русского народа, оказало пагубное влияние на его характер и нравы. Распространенною добродетелью было строительство и благоукрашение храмов Божиих, снабжение их церковной утварью. Этот внешний подвиг по крайней мере расценивался как лучшее средство богоугождения, в нем видели «душеполезный путь, возводящий к Богу». Тяготение к внешнему благочестию при отсутствии просветительно-религиозного развития привело к той односторонности, что церковную внешность - чины, уставы, обряды и прочее - стали отождествлять с догматическим верованием. Стоглавый собор замечал, что «учиться негде; прежде в Москве и Новгороде грамотных было гораздо больше, бывали чтецы и певцы, и добротописцы славные...» О развитии богословского образования трудно было думать Измельчавшая мысль, естественно, должна была останавливаться только на внешности и смотреть на неё как на существо веры.

Одностороннее направление русского благочестия стало замечаться очень рано и проявляться в горячих опорах о таких предметах, которые не имели не только догматического значения, но и в обрядовой стороне не могли занимать видного места.

КНИЖНЫЕ ИСПРАВЛЕНИЯ В I^ой ПОЛОВИНЕ XVII в.

В начале ХVII столетия книжном исправлением занимался преподобный Дионисий, архимандрит Сергиевой Лавры, с помощниками старцем Арсением и священником Иоанном Наседкой. В Требнике - в водосвятной молитве «Сам и ныне Владыка, освяти воду сию Духом Твоим Святым», они исключили шедшее затем слово и «огнем», с которым был связан обряд погружения в воду во время освящения ее в день Богоявления зажженных свечей. Справщики также исключили две молитвы перед Литургией, которыми священник сам себе давал разрешение от грехов и прочее. Регент Сергиевой Лавры Лонгин сделал донос, что Дионисий с товарищами имя Святой Троицы велел в «книгах марать» и Духа Святого «не исповедует, яко огнь есть», а в народ пустил молву, что явились «небывалые еретики». В Кремле стали собираться толпы народа, пред которыми архимандрит Дионисий должен был класть поклоны, а народ ругался и грязью бросался в мнимого еретика.

Определением собора преподобный Дионисий и Иоанн Наседка были запрещены в священстве, а старец Арсений заключен в монастырь с отлучением от Святого Причащения.

Но со вступлением на патриарший престол Филарета, которого рукополагал Иерусалимский патриарх Феофан, положение справщиков изменилось. Они пожаловались восточному патриарху на несправедливое обвинение и по новом пересмотре дела в 1619 г. были оправданы. Но и после оправдания вопрос о слове «огнем» казался настолько важным, что патриарх Филарет не решился тогда же исключить это слово, а перед отъездом патриарха Феофана просил его посоветоваться с прочими патриархами.

В 1625 г. получена была грамота от патриархов Александрийского и Иерусалимского, в которой слово «и огнем» велено было изъять из употребления. Тогда патриарх Филарет издал указ, предписывающий изъять это слово во всех требниках. При последующих патриархах Иоасафе I (1534-1640) и Иосифе (1642-1652) замечалось в богослужебных книгах «многое некое разгласие» и ощущалась нужда в исправлении. Исправления производились при них на тех же самых основаниях, как и при патриархе Филарете, т.е. только с использованием (для сличения и исправления) старинных славянских рукописей, без сличения их с греческими.

В Требнике патриарха Иоасафа снова был восстановлен чин освящения воды в день Богоявления после Литургии, отмененный уставом патриарха Филарета. В «Номоканоне», изданном в 1639 г., было в первый раз утверждено седмипросфорие с тем именно значением каждой просфоры, как и теперь у старообрядцев.

Издатели книг при патриархе Иосифе начали печатать: «Аллилуия, аллилуия, слава Тебе Боже», а в прежних изданиях при чтении «аллилуия'' обыкновенно печаталось «аллилуия» трижды, что одинаково благоприятствовало трегубой и сугубой «аллилуия». Последней книгой, напечатанной при патриархе Иосифе, была «Кормчая». В предисловии к ней в самых резких словах выражалось сознание книжной неисправности. «Воззри, аще неленостен еси, обрящеши ли где праве списанную без всякого порока в церквах святых книгу?... Но вем, яко неудобь обрести возможеши».

В половине ХVII века начинается по разным причинам ряд посещений Москвы восточными святителями, и все замечали в Русской Церкви разности в обрядах с Греческой Церковью и обращали особое внимание на двуперстное сложение. Для обозрения существующих греков чинов и обрядов был отправлен на Восток старец Арсений Суханов. С Востока он привез два своих сочинения: «Статейный список» (вроде дневника) и «Прение с греками о вере». В последнем сочинении Арсений описывает прение с греками о сложении перстов, в котором, по его описанию, он оставался якобы победителем. Но из самого содержания «Прения» видно, что на Востоке не только не было в употреблении двухперстного сложения, но даже ничего и не знали о существовании его. Еще более: афонские монахи, подозревая в нем ересь, сожгли книги московской печати, изданные при патриархе Иосифе, в которых было напечатано о двуперстии. Книги эти принес на Афон и держал у себя в скиту какой-то старец, родом серб, крестившийся двуперстно.

При таком положении дел в 1652 г. скончался патриарх Иосиф. Таким образом, все попытки к исправлению книг в течение более, чем столетнего периода успехом не увенчались, ибо исправления производились по славянским спискам. Совет преподобного Максима Грека был забыт: о сличении книг с греческими подлинниками и не думали.