Во всех этих случаях типично, что индивид сначала маргинализируется, а уж потом задумывается. В принципе всегда была возможна и обратная очерёдность. Но до начала модерна этот вариант не был системно-значимым. А вот с началом модерна индивид попадает в маргинальное положении именно благодаря своей интеллектуальной активности, коль скоро это активность нового рода. "Новая наука", ведущая свою родословную от Роджера Бэкона, внесистемна в традиционном обществе и маргинализирует того, кто ею занимается. Этот персонаж вполне можно было бы назвать "новым интеллектуалом", поскольку его интеллектуальный продукт принципиально отличается от интеллектуального продукта предыдущей эпохи.

Внесистемность "новых нтеллектуалов" очень заметна, когда "новая наука" попадает в какое-то сообщество извне. Так было повсюду за пределами Европы, начиная с исторической России.42 "Наука", как сугубо европейское явление была поначалу в не-европейских обществах явлением чужеродным. Но так было и в самом европейско-христианском обществе. Появление"новой науки", а вместе с ней и "нового интеллектуала" или собственно интеллектуала произошло в "городе" (и надо бы сказать в монастыре)43, занимавшем тогда внешнее положение в отношении "большого общества" и отсюда начало свою экспансию.

Старое общество, новое общество и интеллектуалы

Как мы уже заметили, для маргинального индивида условия его собственного существования проблематичны. Теперь обратим внимание на то,что маргинальные массы представляют собой проблему для общества. Когда маргинальная масса становится слишком велика и угрожает системе, общество прежде всего пытается уничтожить маргиналов или удалить их как можно дальше.

Если это не удаётся сделать, могут быть предприняты попытки инкорпорирования маргиналов в систему. Иллюстрации таких попыток:стратегия колонизации в древнем Риме, очень похожая на неё стратегия гомстеда в Северной Америке, создание казачества в России. Во всех этих случаях маргинальное происхождение этих новых общественных образований обеспечивало им относительную свободу.

Возможен и обратный вариант. Можно считать, что рабы в рабовладельческом обществе были сословно-классовыми наследниками более свободных (в силу их внесистемности) маргиналов. То же самое происходило в случае позднего и попятного закрепощения крестьян в России (типологическая ценность этого случая для теории, кажется, до сих пор еще не оценена). Советское общество показало, кажется,уникальный пример фактически одномоментной маргинализации (выведения из системы) и инкорпорирования (возвращения в систему)- Гулаг.

Внесистемники могут возвращаться в систему поодиночке или коллективно. Внесистемники, допускаемые в систему, могут быть приобщены к существующим сословиям. Классический образец - дворянство из евреев или из разбойничьих атаманов. Эти случаи красочны и теоретически (типологически) очень многозначительны, хотя исторически, может быть, скорее курьезны, чем важны.

Теоретически возможно также оформление новых сословий. Хотя эта возможность, кажется, так никогда и нигде не осуществлялась в новое время,она важна сама по себе, поскольку именно её фактическая неосуществляемость многозначительна. Появление новых социальных образований в обществе знаменует вступление общества в непрерывный процесс социальных изменений, и тут же оказывается, что сам принцип "сословия" такому обществу не адекватен.

Включения индивида или группы в сословную структуру могли быть удачными или неудачными в традиционном обществе, но они стали попросту немыслимы в модерн-обществе. Во-первых, в условиях модерна возникновение внесистемных элементов стало непрерывным. Уже одно это делало задачу непрерывного восстановления традиционного общественного космоса попросту технически невыполнимой. Во-вторых, в условиях гражданского эгалитаризма изменилось и содержание статуса: он уже не мог больше выражаться в правах и обязанностях, поскольку они были у всех одни и те же. В-третьих, сократился цикл маргинализации и обратного инкорпорирования группы в систему, а сами такие"циклы" из эпизодического явления стали почти обязательным элементом системной общественной динамики. В связи с этим внесистемность любой группы стала очень относительной, условной, эфемерной. В-четвёртых, возросла роль добровольной внесистемности как сознательного выбора маргинализированных индивидов и групп. В-пятых, вполне системные группы стали стилизовать себя как внесистемные.

Итак, внесистемных интеллектуалов не удалось ни удалить(искоренить), ни инкорпорировать в старую систему. А их перемещение с периферии в центр означало не их инкорпорирование, а нечто гораздо более радикальное -вытеснение традиции модерном, то есть одной системы - другой. Это было не просто появление нового сословия, класса или статусной группы. Это было появление нового, а затем и доминирующего уклада в связи с переходом общества на новую ресурсную базу. Сосуществуя в центре старого общества с его старыми социально-групповыми компонепнтами, как пришедший с периферии и самоопределившийся статусный агломерат, интеллектуалы в то же время оказались новым обществом (укладом) и в этом качестве разворачивали собственную тенденцию к социальному расслоению, к разделению на центр и периферию и к появлению нового поколения и нового типа маргинальных интеллектуалов.

Это имело два важных последствия. Во-первых, это означало начавшуюся маргинализацию классов и сословий старого общества - дворянства,крестьянства, священства. Во-вторых, это привело к появлению интеллектуалов,маргинальных по отношению к интеллектуалам же. Оказавшись в сходном положении,эти поздне-производные маргиналы предлагают обществу всё новые и новые интеллектуальные продукты. Крайний пример - революционная идеология. Сюда же относятся разные общественные проекты - национализм, анархизм, коммунизм, фашизм, экологизм.44 Ещё позднее - особые жизненные практики, наследующие монастырским практикам в традиционно-религиозных обществах. Или, например,независимый эссеизм, декларированный Адорно как индивидуальная практика45, но уже до того оформившийся (по Знанецкому) в стандартную социальную роль (точнее,один из вариантов этой роли) "публичного интеллектуала".

В этом контексте нельзя забывать так называемую мелкую буржуазию. У неё много признаков маргинальности. Но сперва она представляет собой маргинализированный сегмент других классов. Сперва - ремесленников и крестьянства. Позднее городского пролетариата и обывателя. И, наконец,появляется собственно маргинализированная буржуазия. Интеллектуальный продукт всех этих маргиналий оказывается вполне особенным.