Поможем в ✍️ написании учебной работы

Имя

Поможем с курсовой, контрольной, дипломной, рефератом, отчетом по практике, научно-исследовательской и любой другой работой

Выберите тип работыЧасть дипломаДипломная работаКурсовая работаКонтрольная работаРешение задачРефератНаучно - исследовательская работаОтчет по практикеОтветы на билетыТест/экзамен onlineМонографияЭссеДокладКомпьютерный набор текстаКомпьютерный чертежРецензияПереводРепетиторБизнес-планКонспектыПроверка качестваЭкзамен на сайтеАспирантский рефератМагистерская работаНаучная статьяНаучный трудТехническая редакция текстаЧертеж от рукиДиаграммы, таблицыПрезентация к защитеТезисный планРечь к дипломуДоработка заказа клиентаОтзыв на дипломПубликация статьи в ВАКПубликация статьи в ScopusДипломная работа MBAПовышение оригинальностиКопирайтингДругое

Нажимая кнопку "Продолжить", я принимаю политику конфиденциальности

Вводные замечания

Изучение приставочных глаголов как производных слов пред­полагает учет синтагматических отношений мотивирующей основы и префикса, обусловливая необходимость определить роль производя­щей базы и форманта в процессе словообразования.

Рассматривая особенности сочетаемости аффиксов с произво­дящими (мотивирующими) основами, В.В. Виноградов отмечал «при­вязанность» аффикса «к строго определенному ... корневому элемен­ту», а также зависимость правил сочетаемости данных морфем «от фономорфологических и лексико-семантических условий» [Виногра­дов 1952: 129]. Некоторыми учеными подчеркивается, что именно со­держательные признаки словообразующих элементов, а не формаль­ные (фонетические) ограничения играют преобладающую роль в рег­ламентации сочетаемости морфем [Кадькалова 1994: 77].

Начиная с работ Г.О. Винокура, который считал, что аффикс вносит в значение производящей основы «ту или иную модифика­цию» [Винокур 1959: 425], традиционно функция приставки видится в том, что она преобразует одни лексически цельные значения в дру­гие [Манучарян 1975: 15], вносит лексическое значение [Цейтлин 1996: 84]. Т.П. Засухина, характеризуя пространственную семантику приставок, подчеркивает, что они вносят дополнительную сему: «В

234

глаголы движения-перемещения приставки вносят дополнительную сему направления..., а в глаголы действия, приобщения или отчужде­ния объекта, положения в пространстве и др. они привносят общее значение направления (ориентации в пространстве) и конкретное представление о характере действия» [Засухина 1992: 15]. Рассматри­вая соотношение производящего и производного глаголов, Морис И. Левин выделяет несемантический перфективный глагол с префиксом и семантический перфективный глагол с префиксом; под первым ав­тор понимает «глагол, в котором прибавление префикса к простой ос­нове просто перфективирует эту основу», под вторым - «тот, в кото­ром префикс не только перфективирует основу, но и одновременно изменяет значение глагола» [Levin 1972: 455]

В некоторых работах выделяются разные типы изменения се­мантики производящего слова в процессе префиксации. По мнению А.В. Исаченко, приставки могут быть квалификаторами или модифи­каторами глагольного значения. Приставки-квалификаторы сущест­венно изменяют значение глагола, характеризуют действие «с внеш­ней стороны, т.е. прибавляют к исходному значению глагола ... еще дополнительные, уточняющие оттенки значения» [Исаченко 1960: 223]. Приставки-модификаторы характеризуют «внутренний» признак и незначительно затрагивают семантику глагола, обозначая, напри­мер, фазу какого-либо действия [там же].

Рассматривая проблемы формирования глагольного вида в рус­ском языке в сопоставлении с литовским и польским, Б. Вимер каса­ется вопроса соотношения производящего и производного слов. Ис­пользуя понятие «функциональных операций», предложенное Ф. Ле-маном, и метод толкования, применяемый прежде всего в работах

235

Ю.Д. Апресяна, исследователь описывает три основных функцио­нальных операции, которые характеризуют изменения семантики производящего слова в процессе префиксации: модификация (добав­ление, устранение, замена какого-нибудь элемента в толковании про­изводной единицы), (ре)фокусация (перемещение акцента между хотя бы двумя компонентами значения), контурация (устранение свойст­венной производящей единице диффузности) [Вимер 2001: 46-48].

Используя «ситуативно-событийно-пропозициональный» под­ход к анализу семантики глагола, Н.Б. Лебедева описывает пропози­циональный сценарий, который «диктует» для глагола вторичный префикс, определяет тот фрагмент содержания, стоящего за глаголь­ной единицей, который представлен вторичным префиксом: «Вто­ричные префиксы служат дополнительным средством семантического обогащения глагола, они изменяют его внутреннюю структуру на де­нотативно-пропозициональном уровне за счет включения в нее допол­нительных пропозиций, модифицируя или квалифицируя значение мо­тивирующего глагола» [Лебедева 1999:22].

Определяющая роль в структуре производного слова отводится префиксу в работах, посвященных структурно-семантическому опи­санию глагольных приставок в русском языке. Е.Р. Добрушина и Д. Пайар рассматривают приставочные глаголы, опираясь на теорети­ческое положение о том, что «значение любого приставочного глаго­ла может быть представлено как закономерный результат сложения и взаимодействия значений приставки, глагольной основы и других элементов ближайшего контекста» [Добрушина, Меллина, Пайар 2001: 11]. Использование понятия формальной схемы, которую имеет не только глагольная основа, но и приставка и которая рассматрива-

236

ется как релятор, позволяет авторам утверждать: «Глагол и приставка в рамках приставочного глагола не занимают равноправные, незави­симые позиции, а вступают во взаимодействие, в котором централь­ное место отведено приставке». Доказательством такого вывода слу­жит следующее наблюдение авторов: глагольная основа может запол­нять место элемента формальной схемы приставки, тогда как при­ставка никогда не занимает позицию элемента глагольной основы [там же: 29].

Определяя роль приставки и производящего глагола в формиро­вании семантики производного образования, Л.А. Янда считает, что «приставка составляет костяк значения приставочного глагола» [Янда 1997: 60].

М.А. Кронгауз, изучая семантику префикса, приходит к выводу о том, что префикс выступает как самостоятельная с семантической точки зрения единица, поскольку именно она формирует значение глагола, предложения и текста в целом. Кроме того, семантическую самостоятельность префикса доказывает наличие в языке префик­сальных глаголов с несуществующими корнями. Смысл таких пре­фиксальных глаголов создается префиксом, а не основой. М.А. Крон­гауз пишет, что «основы семантически пустые "наполняются" опре­деленным значением, втягиваясь в приставочную модель». Таким об­разом, соединяясь с семантически пустой основой префикс «не взаи­модействует с ней, а задает ее значение, навязывая ей определенные семантические признаки» [Кронгауз 1999: 19].

При всем различии целей, задач исследований аффикс в рас­смотренных работах определяется как фактор, вызывающий измене­ния семантики производящего слова.

237

В научной литературе представлена и иная точка зрения на функции основы и аффикса. Она была высказана еще в работах Н.В. Крушевского, подчеркивавшего значимость производящей осно­вы: «Относительно такого слова, как перенести, можно сказать, что оно имеет два центра: главный - нести и второстепенный пере-, ос­новное значение сообщается частью нести, его оттенок - частью пе­ ре-. Это зависит ... от присутствия простого глагола нести с постоян­ным значением в целой серии глаголов: внести, занести, обнести...; ...от присутствия названного предлога с постоянным значением и в другой серии глаголов: перенести, перевезти, переложить...» [Кру-шевский 19986: 152].

Близкое к этому понимание взамодействия основы и префикса высказал Дж. Галлант, который полагает, что набор значений при­ставки особым образом взаимодействует с комбинацией признаков глагола, как бы накладываясь на нее и высвечивая то, что потенци­ально уже заложено в самом глаголе [Gallant 1979: 54]. При этом ис­следователь подчеркивает, что приставка, присоединяясь к глаголу, не добавляет значение, а конкретизирует признаки, которые уже со­держатся в глагольной основе [там же: 7].

Эта особенность префиксов проявляется и в двупрефиксальных глаголах. О.Ю. Крючкова на большом фактическом материале убеди­тельно показала, что префиксация редупликационного типа «не изменя­ет значения первичнопроизводного глагола, а лишь эксплицирует ком­муникативно значимый семантический вариант» [Крючкова 2000: 58].

В работах лингвистов высказывается точка зрения, согласно ко­торой значение приставки взаимодействует не с лексемой в целом, а с одним из лексико-семантических вариантов производящей основы

238

[Черепанов 1997: 86]. При этом глагольное слово рассматривается как внутренняя синтагма, представляющая собой «сочетание двух компо­нентов с неравноправной направленностью отношений между ними, где один член является детерминирующим, а другой - детерминируе­мым» [там же: 87]. В ходе анализа языкового материала с использова­нием ономасиологического подхода автор приходит к выводу, что в производных глаголах и основа, и приставка могут выполнять как функцию ономасиологического базиса, так и признаковую функцию.

Особенности взаимодействия приставки и основы, формирую­щих семантику производного глагола, определила Э.П. Сенаторова, подчеркнув при этом значимость контекста и указав, что приставка может «проявлять», «усиливать одно из возможных контекстуальных вариантных значений, нейтрализуя второе, не соответствующее ее семантике» [Сенаторова 1972: 102].

Роль словообразовательных аффиксов в истории языка ГЛ. Ни­колаев определяет в связи с особенностями мышления человека: «словообразование применялось в условиях распада древнего синкре­тизма для закрепления выделяющихся значений в непроизводных словах» [Николаев 1998: 101].

Объяснительную силу при выявлении функций производящей основы и форманта в структуре производного слова имеет разрабаты­ваемый СП. Лопушанской и ее учениками подход к исследованию семантики производящих и производных слов, который базируется на разграничении двух типов семантических изменений в смысловой структуре слов - семантической модуляции и семантической дерива­ции - и на сопоставлении смысловой структуры производящего и производных слов.

239

На примере древнерусских глаголов мышления установлено, что взаимодействие производящего глагола и многозначного префикса состоит в нейтрализации или актуализации интегральных и диффе­ренциальных сем, префикс при этом по-разному реализует свое ас-пектуальное значение [Егина 1996].

Разграничение двух типов семантических изменений в смысло­вой структуре производящего глагола позволило нам выделить моду-ляционно-маркирующую и деривационно-маркирующую функции глагольных приставок [Шептухина 2000; 20016].

В докторской диссертации О.А. Горбань [2004] показано, что в процессе морфемного словообразования, обусловленного модуляци­онными семантическими изменениями производящего глагола, при­ставки взаимодействуют с пространственными либо временными признаками в смысловой структуре производящего, реализуя свои пространственные либо временные и аспектуальные значения. В про­цессе морфемного словообразования, обусловленного деривацион­ными семантическими изменениями производящего глагола, префик­сы, как правило, не реализуют свои пространственные значения; а функции их заключаются в маркировании новой категориально-лек­сической семы, новых интегральных и/или дифференциальных сем.

В данной главе рассматриваются семантическая и смысловая структуры префиксальных образований, имеющих в современном русском языке связанные основы. В соответствии с принятыми в на­шем исследовании принципами анализа языкового материала и с це­лью установить тенденции формирования глаголов со связанными основами смысловые структуры приставочных производных рассмат­риваются с учетом семантических изменений (семантической моду-

240

ляции и семантической деривации) производящего слова. При этом учитывается также семантика приставок.

В результате сопоставления семантических и смысловых струк­тур анализируемых глаголов выявляются их сильные и слабые ком­поненты, которые в разной степени обеспечивают реализацию кате­гориально-лексической семы. Сильные компоненты обнаруживают устойчивость в семантической и смысловой структуре глагольного слова. Слабые компоненты при функционировании глагола в тексте могли переосмысливаться в процессе семантической модуляции, ре­зультаты которой находили отражение в смысловых структурах рас­сматриваемых глаголов.

4.2. Реконструкция семантической и смысловой структуры глаголов со связанными основами

4.2.0. В данном разделе типовые префиксальные образования анализируются в соответствии с их принадлежностью к одной из трех выявленных нами разновидностей глаголов со связанными основами. Производные глаголы рассматриваются как в прямом, так и перенос­ном значениях, что позволяет определить характер отношений между производящими и производными.

Реконструкции семантической и смысловой структур производ­ных в сопоставлении с производящими глаголами систематизированы в таблицах, отражающих признаки, наличие которых подтверждается фактическим материалом. (Если какая-либо интегральная сема ней­трализована, то соответствующая ячейка таблицы остается пустой.) Случаи несоответствия значений однокоренных производящих и про-

241

изводных образований в таблицах не фиксируются, они комментиру­ются при описании материала.

4.2.1. Глаголы первой разновидности анализируются на приме­ре префиксальных образований от типовых бесприставочных *ШІ,

*deti, *xytiti.

4.2.1.1. В современном русском языке глаголы обуть, разуть обозначают противоположно направленные действия: обуть - «на­деть кому-л. обувь» [СРЯ II: 573], разуть - «снять с кого-л. обувь» [СРЯ III: 634]. В древнерусском языке группа глаголов, образованных

от *ий, представлена префиксальными образованиями овути (14 сло­воупотреблений), иэдти (7 ел. уп.), рл^ути (2 ел. уп.).

Префиксальные образования овути, и^ути, рл^ути обнаружива­ют семантическую общность, поскольку содержат в качестве катего­риально-лексической сему 'помещение объекта', которая реализуется в общих для рассматриваемых образований интегральных семах, од­нако дифференциальные признаки обнаруживают не только общ­ность, но и различия (см. Таблицу 8).

Так, субъект действия у всех трех глаголов характеризуется как одушевленный, конкретный, активный, поскольку действия, назван­ные рассматриваемыми глаголами, совершает человек: нсокрлтъ же, вид^въ и [разбойника] ^имою оумирлющд, и wy^fe и, ювоу <и>, и пищоу длвт» емоу и СЗпоусти (Пч к. XIV, 28); моиси оуво нд горъ-

СЛЪ1ШИ(т). НЄ ПрИБЛИЖАИСА СДЪ\ И%уИ САПОГЪ! w(t) НОГу ТВОЄЮ. М*БСТ0

во на нем же стоиши сто е(с) (ГБ XIV, 67 в); wht» же pe^Y тъуери

СВ0ЄИ Х0УЄШИ ЛИ %А ВоЛОДИМерА WHO ЖЄ рЄ^У НЄ X<5YW pO^yTH pOBHYHYA

но ГАрополкл xoyk) (JIJI1377,23 об.).

242

Таблица 8

Реконструкция семантической и смысловой структур

приставочных производных от *uti

с категориально-лексической семой 'помещение объекта'

 

Семантическая структура		Смысловая структура
ИС	ДП	окути	иэдти	рд^ї/ти
характер субъекта	одушевленность неодушевленность конкретность абстрактность активность пассивность	+ + +	+ + +	+ + +
характер помещаемого (извлекаемого) объекта	одушевленность неодушевленность конкретность абстрактность активность пассивность	+ + +	+ + +
характер обуваемого (разуваемого) объекта	одушевленность неодушевленность конкретность абстрактность активность пассивность	+ + +	+ + +	+ + +
пространственная ориентированность помещения объекта	внутрь изнутри наружу (моду­ляционный)	+	+	+

Интегральная сема 'характер помещаемого (извлекаемого) объ­екта' у глаголов овути, и*;\ти реализуется в дифференциальных при­знаках «неодушевленность», «конкретность», «пассивность»; эта ИС эксплицируется в контексте сочетанием рассматриваемых производ­ных с существительным  ногл, например: но^ его ОБоувенн въ

МОЛЪИНЪ ОБрЛ^Ъ САПОГЪ! ^ЛЛТОМЬ ремеНЬеЛЛЬ ВЪ^ВА^ЛНЪ! (ЖАЮ, С

64 об.); слмъ же споувъ но^Ь свои и оумтлвт» лице СВОК. НЛУЛТЪ

243

молитисга (СкБГ XII, 116); н%\{н слпогь ногу твоєю (Пал 1406, 164г). У глагола рд^ги данная ИС не выражена.

Интегральная сема 'характер обуваемого (разуваемого) объекта' конкретизируется дифференциальными признаками «одушевлен­ность», «конкретность», «пассивность» и выражена в контексте от­дельной лексемой: по се(м). въ^ложи(т) на нь. аилллвъ. и пр'впогашеть и погасъмь. и ОБоукть и въ погр^БАЛьи'ыга сднддлига. сир^гк(у). плєсньца (УСт ХН/ХШ, 273 об.); и пришедъ и'Ькъ! днь. ллъггса. видії

НЄК0КГ0 ЩЖЛ НЄ^НАКМЛ. ГОТОВА НА ПОСЛуЖЄНИК. ИЖЄ И % у И . И рИ^Ъ!

прига (Пр 1383, 1456—в); who же pe^Y не x^0YW роцутн роБНУНУл но ІДрополкд xoyk) (JIJI 1377, 23 об. (980)). Глагол рд^ути используется для описания ритуального действия во время свадьбы, когда новобрач­ная должна была снять сапог с ноги супруга в знак своей покорности.

Различия между производными глаголами состоят в реализации интегральной семы 'пространственная ориентированность помещения объекта': в глаголе овути актуализируется дифференциальный при­знак «внутрь», а в глаголах и^ути, рд^у*™ актуализируется дифферен­циальный признак «изнутри наружу». Эти значимые различия марки­руются приставками.

В структуре глагола приставка об- реализует свое древнее ло­кальное значение «вокруг», отмечаемое исследователями [Алексеева 1978; Нефедьев 1994: 74; Потебня 1977: 276]. У глагола овути диффе­ренциальный признак, характеризующий направление действия, под­черкивается и контекстуально: глагол окути сочетается с уточнителя­ми, называющими тип обуви и выраженными конструкцией «вт* + Вин.»: а ОБ^венъ в сапогъ/ урепАнъ! (ЖАК), С 30 об.);

244

ОБоувенъ! въ санъдалша (ЕвОстр 1056-1057); и в сапогъг желъ^нъ!. съ гвоздьми остръ! овоувенъ бъ|(с) (Пр 1383, 129в); да стреви(л\) оуво треву потщлныа. и опръ'снокъ! с горуицллли гадущє. И въ уреслл препогаслни въ овувь овъвенн (ГБ XIV, 66а). На наш взгляд, конст­рукция «въ + Вин.» актуализирует направленность действия внутрь, в пределы некоего пространства, а глагольные формы сохраняют при­знак направленности действия вокруг, характеризуя способ создания такого пространства. В аналогичной синтаксической конструкции реализуют свои значения и другие глаголы с приставкой о-/ов-, харак­теризующие процесс одевания: Въ одъ^жю од'квъ са (Изб 1076, 264); оволоуашетн и въ мантию (ЖФП XII, 37 г).

В лингвистической литературе дискуссионным является вопрос о словообразовательной самостоятельности приставок о- и об- в со­временном русском языке. Различные точки зрения по этому вопросу подробно изложены в: Волохина, Попова [1993: 101-104]; Кронгауз [1998: 131-148]. В древнерусском языке приставки о-/ов- могут счи­таться фонетическими вариантами.

У глагола и^ути дифференциальный признак «изнутри наружу», характеризующий направление действия, актуализируется значением приставки и средствами контекста. Г.И. Белозерцев отмечает у при­ставок и*;- и въ1- выделительное значение, устанавливая два близких семантических типа глаголов с этой приставкой: глаголы, выражаю­щие действие, направленное изнутри какой-то среды наружу, и глаго­лы, обозначающие извлечение одного предмета из другого [Белозер­цев 1966: 69]. Б.Я. Шарифуллин считает, что в структуре словообра­зовательного значения приставки из-, а также приставок вы-, воз-,

245

«содержится компонент "экзоцентричности" (удаления от исходной точки положения объекта в сторону ей противоположную)» [Шарифул-лин 1982: 16].

Можно предположить, что пространственное направление дей­ствия изнутри наружу выражается в глаголе и^/ти префиксом и*;-, а семантика удаления может уточняться средствами контекста. Исход­ная точка может быть названа существительным нога в форме Род. дв. ч. с предлогом отъ, например: моиси оуво на горъ* слъ1ши(т). не

ПрИВЛИЖАИСА СДЪ*. Иф{И СЛПОГЫ w(t) НОГу ТВОеЮ. AVfcCTO БО НА НЄМ ЖЄ

стонши сто е(с) (ГБ XIV, 67 в). Указание на исходную точку может осуществляться употреблением существительного НОГА в Род. дв. ч. без предлога: не преступли съ*мо но ищоуи овущю [в др. сп. онущи] ногу твоею (Пал 1406, 120в). Значение форм Род. без предлога отме­чалось В.И. Борковским, который определял такую конструкцию как «родительный удалительный» [Борковский 1949]. Значение удаления может быть выражено и в конструкции «съ + Род. дв. ч.»: и^уи сдпогь съ ногу свокю (Исх. III. 5 по сп. XIV в. - Срезн. I: 1082). В древнерус­ских памятниках письменности предлог съ, употребляясь с форма­ми Род., обозначал направление действия от какого-нибудь места [Срезн. III: 636].

Глаголы раэдти, иэдти, реализуя значение «снять обувь», стано­вятся синонимами, о чем свидетельствует употребление рассматри­ваемых приставочных образований в идентичных контекстах: ср. не XOYK» ро^ути poBHYHYA (ЛЛ 1377, 23 об.); н^утн poehyhya не \ov\[ (Псков. I л. 6488). По-видимому, пространственное значение префик­са рл^- (ро^;-) «направление действия в разные стороны» [Самохвало-

246

ва 1953: 17] противоречило семантике производящей основы.

Развитие в качестве доминанты абстрактно-пространственных представлений человека о мире нашло опосредованное отражение в формировании у приставки раз- значения «аннулировать результаты действия, названного мотивирующим глаголом» [Русская грамматика 1980, I: ; Волохина, Попова 1993: 90], что способствовало вытесне­нию глагола и^і/ти и закреплению значения «снять обувь» за глаго­лом разуть. Однако в некоторых славянских языках образование с префиксом из- сохранилось, например, сербск. изути, словенск. izuti. Значение «надеть обувь» в большинстве славянских языков выражено глаголом с префиксом об-, однако в украинском наряду с обути су­ществует приставочное образование взути.

Анализ приставочных глаголов ов\ти, и*;ути, рлг;\/ти позволяет предположить, что представленные в таблице признаки отражают реализацию того, что было свойственно концептуальному ядру ре­конструированного бесприставочного глагола *uti. Приставочные об­разования окути, и^ути, выражая противоположные значения, полно­стью исчерпывают возможности пространственной интерпретации действия, названного бесприставочным производящим *Ші, в резуль­тате чего создаются условия, способствовавшие утрате бесприставоч­ного глагола.

У рассматриваемых глаголов сильными компонентами смысло­вой структуры, обнаруживающими устойчивость в семантической и смысловой структуре, являются интегральные семы 'характер субъек­та' и 'характер обуваемого (разуваемого) объекта'.

Слабым компонентом их смысловой структуры, который пере­осмысливался в процессе семантической модуляции, является инте-

247

гральная сема 'характер помещаемого (извлекаемого) объекта' и 'пространственная ориентированность помещения объекта'. Инте­гральная сема 'характер помещаемого (извлекаемого) объекта' у гла­гола рл^у^ч нейтрализована. При этом все же сохраняется общая сте­реотипность, обеспечивающая набор значимых признаков концепта 'помещение объекта' концептосферы 'действие'.

4.2.1.2. В современном русском языке представлены глаголы со связанными основами надеть, одеть, поддеть, раздеть. Глагол одеть фиксируется в толковых словарях в значениях: «облечь в ка­кую-либо одежду», «снабдить, обеспечить одеждой», перен. «по­крыть», разг. «покрыть, укрыть чем-л. для тепла» [СРЯ II: 591]. Гла­гол раздеть имеет значение «снять с кого-л. какую-л. одежду» [СРЯ III: 604] и обозначает действие, противоположное действию, назван­ному глаголом одеть. Лексема надеть используется в современном русском языке в нескольких значениях. Отмечаемое в словарях как первое значение «натянуть, надвинуть (одежду, обувь, чехол и т.п.), покрывая, облекая» [СРЯ II: 343] дает возможность рассматривать глагол надеть в одной лексико-семантической группе с глаголом одеть. Глагол поддеть зафиксирован в словарях современного рус­ского языка в значении «надеть подо что-л.» с пометой «разговорное» [СРЯ III: 185].

В памятниках древнерусской письменности префиксальные производные от глагола *deti представлены только двумя образова­ниями: нлд'кти (2 словоупотребления), од'Ъти (92 словоупотребления).

Глагол од'кти употреблялся в значении «одеть кого-либо, снаб­дить одеждой» [СДР VI: 93], у глагола надати зафиксировано значе­ние «надеть что-либо на кого-либо» [СДР V: 141].

248

Приставочные образования обнаруживают общность, поскольку содержат в качестве категориально-лексической сему 'покрытие объек­та', которая реализуется в общих для рассматриваемых образований ин­тегральных семах, однако дифференциальные признаки обнаруживают не только общность, но и различия (см. Таблицу 9).

Таблица 9

Реконструкция семантической и смысловой структур

приставочных производных от *deti с категориально-лексической семой 'покрытие объекта'

 

Семантическая структура		Смысловая структура
ИС	ДП	од'Ьти	надати
характер субъекта	одушевленность неодушевленность конкретность абстрактность активность пассивность	+ + +	+ + +
характер покрываемого объекта	одушевленность неодушевленность конкретность абстрактность активность пассивность	+ + +	+ + +
направление действия	вокруг на поверхность (модуляционный)	+	+
характер объекта, конкрети­зирующего вид об­лачения	одушевленность неодушевленность конкретность абстрактность активность пассивность	+ + +	+ + +

Так, субъект действия у приставочных глаголов характеризуется как одушевленный, конкретный, активный, поскольку действия, на­званные рассматриваемыми глаголами, совершает человек. В контек-

249

сте субъект действия обозначен существительным: тъгдд воннн гемонови. приилгьшє ісл на соудищи. съвьрлшл на нь всю спироу. 28. и съвлекъше кго. х^ллмиД0К) уьрвлкною шдіш/а кго (ЕвАрх 1092, 107, 21); местоимением: толико тъ/ нлгдго одежи, то мене кси съгр^лъ (СбТр ХП/ХШ, 13 об.). Указание на субъект может осуществляться личной формой глагола: Когдл же та видном¹*--- "лгд и од^ткх^омъ (ЕвОстр. 1056-1057, Мф. XXV. 38); и оелєуєши и в порттл у(с)тъ1... и надєжєшн ри^ъ! кр(с)тнъна. и вінець (КН 1280, 5206).

Интегральная сема 'характер покрываемого объекта' реализует­ся дифференциальными признаками «одушевленность», «конкрет­ность», «пассивность». При глаголе од'вти в контексте всегда содер­жится присловный уточнитель, указывающий на человека, которого одевают: повели оць кго... одіти и въ прєжєрєуєноі/чо одєжю (ЖФП XII, 346); странна въвести вт* домъ свои, нлкорлли нлпои цдож//(ЗЦ XIV/XV, 426); R\ko двл рд^воіа естд. едшъ иже совлауить оувогдго. д другий иже не оджеть [такі] оувоглго (ПрЮр XIV₂, 2676); къгдд (же) та вид'бхомъ. стрлньнл. и въведохолгь ТЄБЄ. или ндгд и од'кхомъ тєбє (ЕвАрх 1092, 85 об 17-18); и щ'&въша мл въ сдгрАНИциз крлсноу (ПрЛ 1282, 127в); и одістє мл (ЕвАрх 1092, 74об 16). Часто в функции такого уточнителя используются формы прилагательных ндгь, оувогыи, характеризующие человека, нуждающегося в одежде: дъвд рд^БОїа кете: кдинъ, иже съвлдуить съ оувогллго, дроугыи же,

ИЖЄ НЄ ОДЄЖЄТЬ ОуЕОГЛЛГО , Д ИМ^НИе HAVfcta, ТО КСТЬ ИСТИНЬНЪ!

рд^вои(ни)къ (Изб 1076, 94); стрлньнъ б±х^ и въведосте л\га. нагъ и одіїстє лх/ь (ЕвАрх 1092, 85 об 10); дще видиш(и) нага щєжн (ГБ к. XIV, 396); и нага л\а одістє (ПНЧ к. XIV, 157а); алъуьна напитлклгь

250

и нага одежемъ (Изб 1076, 94).

Интегральная сема 'характер объекта, конкретизирующего вид облачения' реализуется дифференциальными признаками «неодушев­ленность», «конкретность», «пассивность». Эта интегральная сема ак­туализируется присловными уточнителями в том случае, когда кон­текстуально значимым становится указание на вид одежды: при гла­голе появляется существительное соответствующей семантики, упот­ребленное в различных падежных формах:

Вин. с предлогом въ: ^лне въ- то слугл... од'йна в рн%у и милуемл (ФСтХГУ/XV, 1976); од'бнъ въ понлвоуп&гь (Мр. XIV. 51. Четвероев. 1144 г. (Мат. 15)); и од'б в /w^f вллсдну (Пр 1383, 65а); въ пєрвок ma шд'кннк шдежн (СбЯр XIII, 157); и н'бкто оуношл од'бнъ в Баирлницю хожлше предо мною (ЖАЮ, 13г); и се мужь щ^нъ в вагоръ (ПИ ок. 1425,101);

Тв. без предлога: х^мудоім урьвлкнои* од'бша и (ЕвОстр. 1056-1057 Мт. XXVII. 28); нага одежеть рщою (МПр XIV₂, 37 об.); оу^ри оцив'Ъсть m^vka х^Свл од'йна х^єного уєрлвєною (ЖАЮ, 62г); види оуношю крлснл вгісокд. <...> б'Ьашє же од'бнъ одежею волъ'пною (ЖАЮ, СЗЗоб.); ^лосмрлдною іидєжєю и\\денъ (ПрЛ 1282, 50-51);

Пръ^рИШИ <0у>Б0ГААГ0. ТЬЛ^НЬИОЮ ОДЄЖеЮ СЪ ТОБОЮ НЄ рАВЪНО ОД ' БНа

(Изб 1076,43 об.);

Мест, с предлогом въ: да гакоже haya кпифлнъ ^ръ^ги нл др'вво нл птицею придє к нему ігЬкто стлрєцью крлсну лепоту им'Ьга. в Б'Ъллх'ь рн^ахъ од'бнъ (ЖАЮ, 27в); пр'кдъстд црцл о десноую тєвєю въ ри^ахъ по^лАщенлхъ шд'Бна и оукрлшєнл (СбТр ХП/ХШ, 187).

Существительные, которые обозначают объект, конкретизирую-

251

щий вид облачения, при глаголах одНЬчі, нлд'бти различаются по сво­ей семантике. Так, при глаголе од'вти употреблены существительные ри^д, понавл, влгрАницл, Елгорт», хлаллидл, называющие вид одежды, покрывающей тело человека. Глагол надати, сочетаясь с существи­тельными крестъ, в'кньць, частично реализует рассматриваемый ин­тегральный признак.

Различия приставочных образований од^ти, надати наблюда­ются и при реализации интегральной семы 'направление действия': глагол од^ти называет действие, направленное вокруг покрываемого объекта, а глагол ндд'Ъти называет действие, направленное на по­верхность покрываемого объекта. Отмеченные различия маркируются в структуре глаголов с помощью приставок.

В глаголе од^ти приставка о- реализует свое древнее локальное значение «вокруг». В глаголе идд'Ьти приставка нл- выражает про­странственное значение, конкретизирующее направленность действия на поверхность чего-либо. Такое значение у приставки на- отмечает­ся, в частности, в работах М.В. Нефедьева [1994]. В контексте про­странственное значение префикса дублируется предлогом: или нлд'вти [крест] на кого и/кловлти (КН 1280, 534а).

Анализ материала показал, что сильными компонентами смы­словой структуры рассматриваемых глаголов являются интегральные семы 'характер субъекта', 'характер покрываемого объекта', 'харак­тер объекта, конкретизирующего вид облачения', обнаруживающие устойчивость в семантической и смысловой структурах.

Слабым компонентом смысловой структуры, который переос­мысливался в процессе семантической модуляции, является инте-

252

гральная сема 'направление действия', различающая приставочные образования от одной основы при сохранении общей категориально-лексической семы. При этом сохраняется и общая стереотипность, обеспечивающая набор значимых признаков концепта 'покрытие объ­екта' концептосферы 'действие'.

4.2.1.3. В современном русском языке существуют глаголы со связанными основами похитить, расхитить, которые выражают сходные значения: похитить = тайно унести, увести или увезти; вы­красть [СРЯ III: 339], расхитить = разворовать, растащить по частям [СРЯ III: 679]. В древнерусских текстах отмечены следующие пре­фиксальные образования от глагола *xytiti с категориально-лексической семой 'приобщение объекта': втлхтлтити (1сл. уп.), въсх'ытити (55 ел. уп.), иехъггити (19 ел. уп.), подъхъггити (1 ел. уп.), пох'ытити (4 ел. уп.), рлсх^ітити (6 ел. уп.). Глаголы втлхтлтити, подъ-Хтлтити, представленные единичными словоупотреблениями, в опи­сание не включаются.

В производных глаголах приставки актуализируют свои про­странственные значения. Приставка иг;- реализует пространственное значение «удаление от объекта»: исх'ыти н% роукъ1 (ЧудН XII, 72г); иехтлтити хотАще w(t) старуа (ПрЛХШ, 129в); хота исхитити w(t) вск(х) илгЬньк (JLJI1377, 119 об.).

Приставки въ1- и и^- исследователи рассматривают как древне­русское и церковнославянское соответствия, [Дыбина 1954: 5, 8; Ни­колаев 1987: 130; Vlasto 1988: 222]. Характеризуя особенности упот­ребительности глаголов с приставками вт*і- и и*;- в различных текстах, Б.А. Успенский отмечает, что «в русском языке образования с из- (в

253

соответствующем значении) маркированы как стилистически книж­ные лексемы, тогда как образования с вы- необязательно представля­ют собой русизмы» [Успенский 2002: 253].

Несмотря на общность в значениях, приставки втл- и иг,- не яв­ляются свободно взаимозаменимыми, поскольку, как считает Г.И. Бе-лозерцев, между соотносительными лексемами с приставками въ1- и hz,- «существует стилистическая противопоставленность функцио­нального характера, которая проявляется прежде всего в закреплен­ности тех и других лексем за определенными сферами употребления» [Белозерцев 1966: 72]. По мнению ученого, глаголы с и^- характери­зуются большей устойчивостью синтагматических связей и лексиче­ского окружения (закрепленность в штампе), широкой сочетаемостью с отвлеченными существительными, возможностями метафорических переосмыслений [там же: 69-70].

Исследователями установлены различные функции этих приста­вок при образовании производных глаголов, в частности, глаголов движения [Горбань 2002: 28]. Учеными отмечаются различия префик­сов въ1- и иг,- в выражении интенсивности, по мнению Т.В. Дыбиной, древнерусские глаголы с префиксом щ- называют процесс большей интенсивности, чем глаголы с префиксом въ1- [Дыбина 1954: 6-7].

В глаголе в'ых'ытити пространственная семантика приставки въ!- переосмысливается в значении «выделение части из целого»: дще єп(с)п^ть оумретъ. и осовнлго ємоу илуЬниіа приуєтници H6YT0 въ1хъ1Тать. о своклль степени Б'вдоу приимоуть. рекше дл и^верженн воудоуть (КР 1284,96г).

Приставка рл^-, как считают исследователи, имела древнее про-

254

странственное значение «направление действия в разные стороны» [Самохвалова 1953: 17]. Однако в структуре производного глагола рлсх^ітити это значение приставки переосмысливается. В нашем ма­териале представлены однотипные контексты употребления этого глагола, например: и нлимьникъ ижє irfc(c) плстоухъ. кмоу же не соутъ. овьцд свога. видить вълка идоущл. и остлвлгакть овьцд и біжить, и вълкъ расхитить га. и рдспоудмть овьцд (ЕвАрх 1092, 124, 14-15); Вълкъ расхитить ьь и рлсп;кдить овьца (ЕвОстр. 1056-1057, 1о. X. 12). Приобщаемый объект назван существительным овьца в форме Вин. мн. ч., замещенным при глаголе рдсхтлтити указательным местоимением га, также употребленным в форме Вин. мн. ч. В дан­ных предложениях объект воспринимается как некоторая совокуп­ность единичных предметов, приобщение которых возможно осуще­ствить по частям. По-видимому, исходное значение приставки, в ко­тором содержится указание на разнонаправленность, переосмыслива­ется как «совершение процесса по частям».

Приставка по- имела сложную историю. В современном русском языке этот префикс, как считают многие исследователи, реализует вре­менные и количественно-временные значения: кратковременность, ог­раничение во времени, начинательность, результативность, незначи­тельную интенсивность, многократность или поочередность [Волохина, Попова 1993: 126-128; Ильин 1970: 140-150; Русская грамматика 1980, I: 366-367; Townsend 1975:129].

Первоначально по- был результативным префиксом, выражав­шим, как и другие приставки, пространственные отношения. В науч­ной литературе отражена точка зрения, согласно которой данный

255

префикс уже в древнерусском языке утратил свои локальные значе­ния и стал грамматическим средством перфективации глагольной ос­новы [Ионина 1955: 8; Копачевская 1987: 27-28]. Другие исследова­тели представляют утрату префиксом по- локальных значений как сложный процесс формирования на их базе временных, а затем и ко­личественно-временных значений, в частности начинательного и ди­стрибутивного [Самохвалова 1953: 15-16].

Поскольку процесс утраты приставкой по- пространственных значений вряд ли можно считать завершенным уже в древнерусском языке, то, как отмечает О.И. Дмитриева, «семантика приставки по-отличается значительной диффузностью» [Дмитриева 1990: 47]. В древнерусском языке у приставки по- выделялась следующая система значений: результативное, начинательное, разграничительное или де-терминативное, дистрибутивное, ограничительно-смягчительное [Дмитриева 1990: 9-10]. Е.Н. Малыгина считает, что инвариантом значения приставок по-, про-, \[-, z,a- является значение «удаление от исходной точки», «что гармонирует с семантикой начинательности» [Малыгина 1993: 18]. Некоторые исследователи, в частности СИ. Ба­женова, подвергают сомнению выделение у приставки по- в качестве самостоятельных значения начинательности и ограниченной длитель­ности [Баженова 1983: 14-15].

В глаголе пох^ытити приставка, по-видимому, эксплицирует значение результативности, указывая тем самым на завершенность, законченность процесса, названного глаголом.

Приставка въ^-, по мнению исследователей, имела древнее ло­кальное значение направленности вверх. Кроме того, в древнерусском языке выделяются и другие значения: обратного движения к началу

256

(вывести), противодействия (вт^рєціи), ответного действия, воздая­ния (въздлти, въ^мьстити), полного удаления, отторжения (въ^хтлтити, въ^пршати), результата действия (въмоуи, въ^влрити, въ^исклти) [Малыгина 1993: 10].

В научной литературе спорным является выделение у приставки въ*;- значения начинательности. Указывая на специфику выражения данной приставкой начинательного значения, А.Х. Востоков подчер­кивал, что въ*;- «показывает начало движения, совершающегося на одном месте или простирающегося в разных направлениях, начало движения видимого: воспылать, слышимого: возгреметь..., ощущае­мого внутренним чувством: восхотеть» [Востоков 1839: 145].

Сопоставляя приставку вт^- с приставками ^л-, по-, выражающи­ми в современном русском языке значение начинательности, исследова­тели [Исаченко 1960: 230; Тихонов 1959: 52] считают, что въ^- обозна­чает не просто начало действия, а действие, возникающее быстро, вдруг, внезапно, неожиданно. Следовательно, как отмечает Э. Секани-нова, глаголы с приставкой въ^- в данном значении могут выражать действие, интенсивное по своему характеру [Sekaninova 1964: 3-4].

Однако по мере развития языка данная приставка стала реже употребляться в начинательном значении. Глаголы с префиксом вз-, имеющие значение «интенсивного начала действия», сохранились в современном русском языке, а выражающие значение «начало дли­тельного действия» вытеснились впоследствии глаголами с пристав­ками за- и по- [Глагол, наречие, предлоги и союзы в русском литера­турном языке..., 1964: 59].

В качестве причины утраты продуктивности данной приставки в

257

начинательном значении М.А. Шелякин указывает пространственную природу приставки въ^- (обозначение движения вверх), а также то, что она придает начинательным действиям «более напряженную интен­сивность, чем другие начинательные приставки» [Шелякин 1969: 25].

Помимо указанных особенностей, приставка воз- (вз-) в совре­менном русском языке актуализирует значение результативности, за­конченности [Грамматика русского литературного языка 1952: 581]. В современном русском языке приставка воз- не является продуктивной и имеет окраску архаичности и торжественности [Русская грамматика 1980,1: 597; Барановская 1974: 123]. Ее же вариант вз- более продук­тивен и выражает «дополнительный оттенок интенсивности и экс­прессивности действия» [Русская грамматика 1980,1: 597].

Однако другие исследователи, например, СИ. Баженова, рас­сматривая въ^- как приставку, выражающую значение начинательно-сти, указывает, что первоначально это был результативный префикс, выражавший локальные отношения. И лишь с XVII века можно гово­рить о формировании фазисного значения у результативных префик­сов, «поскольку именно в это время происходит дифференциация словообразовательной базы результативного и начинательного спосо­бов действия и сужение круга префиксов, специализированных на выражении начальной фазы» [Баженова 1983: 15].

В глаголе въ^хтлтити префикс, по-видимому, реализует значе­ние интенсивности; кроме того, в некоторых контекстах приставка может реализовать и пространственную семантику «направление вверх»: а^ъ в римъ^- ж (и)въш къ ^лоутрени идъш... и се облакъ св'Ьтелъ въс\нти л\а. і видъ^ъ npoYAta лп(с)лъ1. НА оклди/Ьхъ прндущи къ мнъ- (СбЧудХІУ, 115в); илью колєсницл огньнаіа къ неси

258

въсхъ/тм (ГБ XIV, 276); и въсхъ/тнша праведника ил втлсоту руклми своими (ЖАЮ, 3 об.). Актуализации локального значения префикса способствует контекстуальное окружение рассматриваемых глаголь­ных словоформ. Глагол въ^х'ытити сочетается с существительными, в семантике которых содержится указание на расположение «вверху»: