Поможем в ✍️ написании учебной работы

Имя

Поможем с курсовой, контрольной, дипломной, рефератом, отчетом по практике, научно-исследовательской и любой другой работой

Выберите тип работыЧасть дипломаДипломная работаКурсовая работаКонтрольная работаРешение задачРефератНаучно - исследовательская работаОтчет по практикеОтветы на билетыТест/экзамен onlineМонографияЭссеДокладКомпьютерный набор текстаКомпьютерный чертежРецензияПереводРепетиторБизнес-планКонспектыПроверка качестваЭкзамен на сайтеАспирантский рефератМагистерская работаНаучная статьяНаучный трудТехническая редакция текстаЧертеж от рукиДиаграммы, таблицыПрезентация к защитеТезисный планРечь к дипломуДоработка заказа клиентаОтзыв на дипломПубликация статьи в ВАКПубликация статьи в ScopusДипломная работа MBAПовышение оригинальностиКопирайтингДругое

Нажимая кнопку "Продолжить", я принимаю политику конфиденциальности

ГЛАГОЛОВ КАК БАЗА ПРЕФИКСАЛЬНЫХ ОБРАЗОВАНИЙ

СО СВЯЗАННЫМИ ОСНОВАМИ

Вводные замечания

Комплексное изучение языковых единиц предполагает анализ их внутренней системной организации, парадигматических и синтаг­матических отношений с другими единицами, особенностей функ­ционирования в речи (тексте). Рассматривая производное глагольное слово как внутреннюю синтагму, мы считаем, что решающим факто­ром, определяющим закономерности формирования глаголов со связан­ными основами, является лексическая семантика производящего слова.

Данный подход обусловил необходимость подробного анализа семантической и смысловой структур бесприставочных производя­щих глаголов.

Понятие семантической структуры используется, как правило, в лексикологии для обозначения единства определенным образом орга­низованных значений [Шмелев 1977: 92].

Одним из первых в отечественной науке о семантической струк­туре писал А.А. Потебня, который разграничил объективное и субъек­тивное в семантике слов, выделил ближайшее и дальнейшее значение слова и дал определение лексического значения, разграничив языковое и экстралингвистическое сознание [Потебня 1958: 19-20; 35-36].

Вопросы семантической структуры слова и ее организации свя-

159

заны с проблемой многозначности. При различном определении по­лисемии семантическая структура многозначного слова традиционно представляется исследователями как объединение лексико-семанти-ческих вариантов (ЛСВ), характеризующихся общностью семантиче­ских признаков. Используется также термин «семема» [Полевые структуры... 1989: 8; Шипицына 1993: 67].

ЛСВ слова находятся между собой в определенных системооб­разующих отношениях, которые обеспечивают единство слова и об­разуют его семантическую структуру. Ф.А. Литвин, например, выде­ляет три типа отношений между ЛСВ: пересечение, включение, се­мантическая омонимия [Литвин 1984: 20]. Г.М. Шипицина в качестве основных выделяет «отношения мотивации..., парадигматические во многих разновидностях (в частности, оппозиционные, таксономиче­ские, патрономические), диффузные во многих разновидностях (включения, пересечения, совмещения)» [Шипицина 1993: 67].

В лингвистической литературе представлены концепции, со­гласно которым многозначное слово рассматривается как структура, элементы которой связаны определенными отношениями: все значе­ния могут возводиться к инварианту; представляться в виде семанти­ческой сети; концептуальной схемы [Зализняк А. 2004] или концепту­альной структуры [Розина 1999].

Значение любого слова можно представить как совокупность семантических компонентов или сем. В лингвистической литературе минимальные семантические единицы, выявление которых «продик­товано, в первую очередь, необходимостью расчленить значение с це­лью проникновения в его сущность» [Гулыга, Шендельс 1976: 291], получили разные наименования: компонент значения, семантический

160

признак, семантический множитель, семантический маркер, ноэма, элементарный смысл, семантическая доля, сема [см., например: Апре­сян 1995: 37; Васильев, 1981: 6; Верещагин, Костомаров 1980: 21; До­могацких 1978: 133; Копыленко 1976: 80-81; Соколовская 1979: 7; Способы номинации в современном русском языке 1982: 21; Степа­нов 1981: 99; Телия 1981: 9; Цвет 1980: 76; Языковая номинация. Об­щие вопросы 1977: 312].

Семантическая структура слова рассматривается одними уче­ными как иерархия сем; другие ученые представляют семантическую структуру как организацию полевого характера со своим ядром и пе­риферией.

При построении семантической структуры слова как иерархиче­ски организованной Э.В. Кузнецова указывает, что «вершину иерар­хии составляют наиболее общие семы, остальные - менее общие -подчинены им и уточняют их. Самыми общими семами являются час-теречные (категориально-грамматические) семы, которые уточняются с помощью частных грамматических сем, лексико-грамматических и собственно лексических. Последние, в свою очередь, также могут быть более общими, зависимыми, конкретизирующими» [Кузнецова 1989: 7].

Семантическую структуру слова с учетом деривационных свя­зей характеризует Л.М. Васильев, он называет ее специальным тер­мином «семема», который определяет все содержание словоформы. В качестве структурных компонентов семемы автор выделяет семы -«элементарные, далее неделимые компоненты», и семантические множители - «непосредственно составляющие компоненты семемы, отражающие ее деривационные связи» [Васильев 1985: 12].

С позиций полевой организации семантическую структуру слова

161

рассматривают З.Д. Попова, И.А. Стернин, СИ. Беляева. Семантиче­ская структура определяется исследователями термином «семантема», который является более общим по отношению к частному «семема». Под семемой, в отличие от Л.М. Васильева, авторами понимается от­дельное значение слова; совокупность семем (или совокупность зна­чений многозначного слова) и формирует семантическую структуру слова - семантему. Семантическая структура слова, по мнению уче­ных, представляет собой организацию семем, подразделяющихся на ряд сем. Под семой понимается «компонент семемы, отражающий от­дельный признак денотата слова» [Полевые структуры... 1989: 8].

Семантическая структура слова как поле представлена в работах М.В. Никитина, который использует термин «словозначение», пони­мая под ним «лексико-семантический вариант слова с его содержа­тельной стороны» [Никитин 1983: 122]. Особенность подхода заклю­чается в том, что ученый приравнивает внутрисловные связи значе­ний к концептуальным, понятийным. Каркас семантической структу­ры слова, по его утверждению, образуют «содержательные связи ме­жду словозначениями» [там же: 36].

Изучение семантических процессов и закономерностей потре­бовало от ученых внимания к разным группам сем в семантической структуре слова в зависимости от целей и задач конкретного лингвис­тического исследования. Рассматривая семную структуру глагола, ученые единодушны относительно критерия, согласно которому лек­сические множества объединяются на основе наличия в семемах кате­гориально-лексической семы (архисемы, гиперсемы, классемы, тема­тической семы и т. п.) [Бабенко 1997: 19].

Что касается типологии микрокомпонентов семантической

162

структуры, то она не отличается единообразием. В науке имеется большое число классификаций внутрисловных семантических при­знаков (сем). Все эти классификации строятся обычно на разных ос­нованиях и терминологически не совпадают. Учеными выделяются дифференциальные семы [Заботкина 1978: 53; Новиков 1982: 117; Соколовская 1990: 90-91]; идентифицирующие семы [Городникова 1980: 35]; макрокомпоненты, микрокомпоненты [Стернин 1979: 44]; основные, существенные, постоянные, ассертивные, вероятностные, скрытые, диспозициональные семы [Харченко, Стернин 1984: 15]; де­нотативные, коннотативные, образные компоненты [Загоровская, Фо­мина 1984: 32]; категориальные, интегральные, ассоциативные при­знаки [Чудинов 1984: 10-12]; эксплицитные и имплицитные, пара­дигматические и синтагматические, доминирующие и зависимые, ядерные и периферийные, идентифицирующие и дифференцирую­щие, категориальные и идеосинкретические, обязательные и факуль­тативные компоненты [Васильев 1983: 16]; потенциальные семы [Шрамм 1983: 90]; описательные и относительные семы [Гак 1977: 14-15]; квалифицирующая, ядерная, атрибутивная, стержневая семы [Аркадьева 1988: 19].

Возможность переносного употребления слов позволяет иссле­дователям выделять потенциальные или ассоциативные семы. Однако их место и роль в семантике слов определяются по-разному. В част­ности, О.Н. Селиверстова считает, что «ассоциативные (потенциаль­ные) признаки не входят в языковое значение, а только связаны с ним по ассоциации» [Селиверстова 1975: 130]. Р.В. Туркина, анализируя семантическую структуру производного слова, приводит определен­ный набор составляющих ее компонентов, куда включаются также

163

потенциальные семы, реализующиеся при переносном употреблении слова [Туркина 1984: 6]. Как отмечает Т.В. Жукова, «вопрос о суще­ствовании потенциальных сем как компонентов значения должен ре­шаться в связи с вопросами об их актуализации, так как при актуали­зации может быть выявлена реальность языковой значимости» [Жу­кова 1987: 90].

Все многообразие компонентов значения как системных, так и потенциальных, реализуемых в определенной коммуникативной си­туации, не может отразить даже самое развернутое толкование слова. Имплицитно присутствующими в актуализированном значении слова могут быть семы разного содержания, например, коннотации, являю­щиеся, как считает Р.Х. Вольперт, имплицитными созначениями, ко­торые вырастают на базе семного состава денотативного значения слова [Вольперт 1979: 26]. Как эксплицитно-имплицитную структуру понимает значение слова И.П. Слесарева [1980: 21], она признает, в частности, факт непрерывности в семантике, наличие эксплицитно-имплицитного характера отношений между семами [там же: 97-98]. Вместе с тем, как отмечают Г.В. Степанова, А.Н. Шрамм, «в семанти­ке слова всегда будут пустые "клетки". Неиспользованные "семанти­ческие площади", "клетки" составляют пространство, которое необхо­димо для семантического движения слова» [Степанова, Шрамм 1980: 5].

В работах многих исследователей семантическая структура рас­сматривается с учетом различных функциональных особенностей слов. Некоторые ученые отмечают, что в семантическую структуру слова входят его синтагматические свойства [Уфимцева 1986; Шме­лев 1973; Щерба 1974]. О необходимости изучения контекстуального окружения слов при анализе их лексического значения писал

164

В.В. Виноградов: «Значение слова определяется не только соответст­вием его тому понятию, которое выражается с помощью этого сло­ва..., оно зависит от общественно осознанных и отстоявшихся контек­стов его употребления, от конкретных лексических связей его с дру­гими словами» [Виноградов 1953: 165]. Вопрос о связи семантики слова и его контекстуального окружения в дальнейшем разрабатывал­ся в трудах других ученых. Изучение синтаксической сочетаемости слов дает, как указывает Д.Н. Шмелев, «определенные критерии для отнесения слов к тем или иным ЛСГ, изучение же собственно лекси­ческой сочетаемости раскрывает индивидуальные семантические осо­бенности каждого отдельного слова» [Шмелев 1973: 164].

Проблема глагольной валентности и сочетаемостных свойств глагола прямо или косвенно затрагивается в работах многих исследо­вателей [см.: Апресян 1995; Кустова, Падучева 1994; Левицкий 1994; Плотникова 1997; Теория функциональной грамматики 1992]. В лин­гвистической литературе, когда говорят о валентности, имеют в виду синтагматическую валентность, что диктует необходимость разграни­чения понятий «валентность» и «сочетаемость». Соотношение дан­ных понятий рассматривается исследователями по-разному. В частно­сти, Н.Ю. Зуева использует эти понятия как синонимичные: «Слово как лексема имеет в языке не только набор лексических значений, но и свойство сочетаться с определенными грамматическими формами. Эти свойства слова определяются как валентность, то есть сочетае­мость слова» [Зуева 1988: 50].

Другие ученые разграничивают понятия валентности и сочетае­мости на основе различных критериев. По принадлежности к различ­ным языковым уровням характеризует данные понятия A.M. Мухин,

165

соотнося сочетаемость с лексемами, «то есть единицами того же уровня языка, имеющими лексическую семантику», а валентность - с синтаксемами, которые наделены синтаксической семантикой и яв­ляются единицами синтаксического уровня [Мухин 1987: 62].

Некоторые исследователи разграничивают валентность и соче­таемость на основании того, что «сочетаемость предполагает семан­тическую статику каждого из сочетаемых элементов, в то время как валентность требует их семантического становления» [Лосев 1981:409].

Однако, несмотря на различное толкование терминов «валент­ность» и «сочетаемость», большинство ученых рассматривает их со­отношение как соотношение общего и частного. Так, И.М. Карель­ская, определяя сочетаемость как «все сочетаемостные связи языко­вых единиц», считает данное понятие более общим по отношению к валентности, под которой понимаются «лишь валентно-необходимые сочетаемостные связи, нужные для раскрытия значения слова и пра­вильного его употребления в речи» [Карельская 1988: 45-46]. Другие исследователи считают понятие валентности общим по отношению к сочетаемости. Валентность определяется учеными как имплицитно содержащееся в значении слова указание на необходимость воспол­нения его в предложении словами определенных типов [см., напри­мер, Гуревич 1992: 77; Кацнельсон 1987: 20-21]. При таком понима­нии валентности сочетаемость трактуется как непосредственная реа­лизация валентности слова при образовании единиц более высокого уровня. В частности, Т.А. Тулина отмечает, что «слова имеют соче-таемостный потенциал, реализуемый как в семантическом плане (со­четаемость их семем), так и в плане синтаксическом (сочетаемость их словоформ)» [Тулина 1976: 10]. Валентность, по ее мнению, следует

166

рассматривать как потенциальную сочетаемость, а сочетаемость -уже как непосредственную реализацию валентности того или иного глагольного слова.

С понятиями валентности и сочетаемости соотнесено также по­нятие дистрибуции, которую рассматривают как «сумму всех окру­жений любого языкового элемента» [Мразек 1964: 50]. Окружение оказывает на слово определенное влияние, в связи с этим ученые вы­деляют сильные и слабые позиции слова. Так, Э.В. Кузнецова под сильной понимает позицию «наименьшей обусловленности единицы ее окружением», тогда как слабая позиция - это «позиция наиболь­шей обусловленности единицы ее окружением, в которой она, под влиянием такого окружения, частично изменяется, варьируется» [Кузнецова 1983: 56-57]. Сущность дистрибутивного метода, полу­чившего распространение в отечественном языкознании начиная с 60-х годов нашего столетия, по мнению Б.А. Плотникова, состоит «в ис­следовании того, как распределяются относительно одна другой язы­ковые единицы при их употреблении» [Плотников 1979: 3].

Лексические единицы рассматриваются с точки зрения дистри­бутивного анализа прежде всего с целью получить данные о семанти­ческих связях между ними, а также о различных сторонах их значе­ний, которые реализуются при употреблении этих единиц.

В науке даны критерии, определяющие сочетаемость слова [Ки-бардина 1982; Котелова 1975; Полевые структуры... 1989]. На семан­тическом уровне сочетаемость проявляется в виде грамматической и лексической сочетаемости и определяется «семантическим согласо­ванием - компоненты сочетания должны не иметь противоречивых сем» [Гак 1990: 483]. Э.В. Кузнецова, уточняя данное положение,

167

подчеркивает: «Слово обычно сочетается с такими словами, в кото­рых имеются общие с ним семы» [Кузнецова 1983: 60].

Сочетаемость глагола в контексте реализуется с помощью зави­симых от него словоформ. Такие зависимые компоненты характери­зуются различными терминами: актанты [Касевич, Храковский 1985: 10; Теньер 1988: 119], аргументы [Богданов 1977: 29], распространи­тели [Акимова 1981: 28; Соколова, Шумарова 1988: 43], контексту­альные актуализаторы [Кудрявцева 1988: 7], под последними, в част­ности, понимаются «грамматические, лексические и другие средства контекста, характеризующие ситуацию, в которой актуализируются те или иные семы» [там же]. И.М. Богуславский считает понятие «ак­тант» узким: «та функция, которую выполняют актанты по отноше­нию к своему глаголу, для неглагольных слов выполняется выраже­ниями, которые никогда не называются актантами. Вот почему возни­кает нужда в более общем понятии, охватывающем все типы валент­ностей» [Богуславский 1990: 833]. Ученый вводит другой термин -«сфера действия», подчеркивая, что «слово может иметь столько разных сфер действия, сколько у него валентностей» [там же].

В научной литературе большое внимание уделяется вопросам проявления взаимозависимости значения словоформы и сочетаемо­сти, которые решаются в рамках более общих проблем связи лексиче­ской парадигматики и синтагматики. Направление зависимости зна­чения слова и сочетаемости характеризуется исследователями по-разному: значение слова развивается в зависимости от сочетаемости конкретной лексемы [Копыленко 1969: 97]; лексическая сочетаемость предопределяется внутренними качествами «избирающего» слова, которые «нужно искать в сфере значения» [Шведова 1970: 40]. Одна-

168

ко большинство исследователей подчеркивают взаимообусловли-вающий характер связи между значением слова и его сочетаемостны-ми возможностями [см.: например, Михайловская 1974: 88].

Семантическая структура слова претерпевает различные изме­нения. На необходимость рассмотрения семантической структуры слова в развитии указывал Д.Н. Шмелев, подчеркивая, что «семанти­ческая структура слова не остается неизменной. С исчезновением не­которых значений, появлением новых - изменяется соотношение ме­жду значениями слова...» [Шмелев 1973: 214]. На понимании семан­тической структуры как результата исторического изменения слова основаны работы А.А. Уфимцевой, которая отмечает, что «семанти­ческая структура слова в классическом традиционном языкознании, особенно в русской филологической науке, определяется как резуль­тат исторического изменения слова..., представляющего собой в каж­дый исторический период иерархическую структуру отдельных зна­чений одного и того же слова, словозначений, или лексико-семантических вариантов» [Уфимцева 1986: 162].

При описании значения глагольной единицы учеными наряду с термином «семантическая структура» используется термин «смысло­вая структура слова», который одним из первых употребил В.В. Виноградов во Введении к книге «Русский язык: Грамматическое учение о слове» [1986: 17-27]. Некоторые исследователи рассматри­вают данные термины как синонимичные [Стернин 1979: 23]. Другие лингвисты, развивая идеи В.В. Виноградова, разграничивают струк­туру слова, сложившуюся в системе языка (семантическая структура) и структуру словоформы, функционирующей в контексте (смысловая структура) [Лопушанская 1996: 8].

169

Смысловая структура слова в зависимости от контекстуальных условий, в которых оказывается словоформа, претерпевает измене­ния, рассматриваемые учеными, как правило, в рамках семантическо­го словообразования, при котором процесс создания новой лексемы осуществляется «путем включения слова в иной лексический разряд, в результате чего образуются омонимы, т. е. равнозвучные производ­ные лексемы» [Марков 1981: 9]. Под семантическим способом слово­образования понимается постепенное распадение так называемой по­лисемии, в результате которого происходит обособление (отрыв, изо­ляция) одного из лексико-семантических вариантов [там же].

В семантическом словообразовании, как правило, характеризу­ются изменения в смысловой структуре, носящие деривационный ха­рактер. Деривация в науке определяется как «процесс образования или результат образования в языке какого-либо вторичного знака, то есть знака, который мог бы быть объясненным с помощью единицы, которая считается исходной, или выведенной из нее путем примене­ния соответствующих правил» [Кубрякова 1974: 64-76].

Как одно из проявлений деривации в научной литературе рас­сматривается семантическая деривация. Этот термин используется многими исследователями [см., например, Апресян 1995; Кустова 1998; Лопушанская 1988; Шмелев 1973; и другие], но этим термином характеризуются различные языковые явления. Так, в работах Ю.Д. Апресяна под семантической деривацией понимается образова­ние значений многозначного слова, между которыми обязательно на­личествуют отношения производности [Апресян 1995: 175-193].

Е.В. Падучева, характеризуя лексическую деривацию, не делает различий «между словообразовательным отношением, когда семанти-

170

ческая деривация оформлена морфологически, и семантической де­ривацией..., когда речь идет о разных значениях одного слова» [Па-дучева 1997: 18].

Как явление полисемии рассматривает семантическую дерива­цию Анна А. Зализняк: «Отношения семантической производности, связывающие между собой разные значения одного слова на уровне синхронной полисемии, и отношения между значениями слова в раз­ные моменты его истории представляют собой одно и то же явление, которое мы будем называть семантической деривацией» [Зализняк А. 2001: 15]. В приведенном определении подчеркивается, что отноше­ния семантической деривации устанавливаются внутри одного слова. Однако при анализе языкового материала А. Зализняк называет се­мантической деривацией факты, выходящие за границы полисемии, в частности, при описании семантических процессов в древнерусском глаголе блудити и их отражении в семантике современных глаголов блуждать - блудить, заблудиться - заблуждаться [там же: 23].

Характеризуя возможности когнитивного подхода, Н.К. Рябцева отмечает, что при семантико-синтаксическом подходе факт неодно­значности слова описывается при помощи толкований, в которых от­ражаются специфические для каждого значения валентности и спосо­бы их заполнения [Рябцева 1991: 72]. Однако, как отмечает исследо­ватель, ставшие традиционными подходы не дают ответа на вопросы о том, как и почему происходит изменение значений у данного слова, как они между собой связаны и каким образом все они вместе форми­руют единый концепт, случайны или закономерны выражаемые сло­вом новые смыслы и какое воздействие они оказывают на концепт в целом [там же].

171

Обзор научной литературы позволяет изложить принципы се­мантического анализа глагольных единиц, применяющиеся в данной работе. На основе комплексного подхода к содержательной стороне слова под семантической структурой, вслед за СП. Лопушанской, по­нимается «единство взаимодействующих разноуровневых значений, организованных в пределах отдельного слова определенным спосо­бом в соответствии с системой данного языка и с закономерностями функционирования этой системы в речи (в тексте)» [Лопушанская 1991: 185]. Это единство характеризуется целым комплексом «лекси­ческих, словообразовательных, формообразующих, словоизменитель­ных и словосочетательных признаков» [Лопушанская 1990: 79].

Рассматривая семантические процессы в структуре производяще­го глагола, мы исходим из положения о двух типах семантических изменений в смысловой структуре слова: семантической модуляции и семантической деривации. Понятие «семантической модуляции» бы­ло введено в научный оборот СП. Лопушанской для того, чтобы «разграничить изменения недеривационного характера и изменения, о которых принято говорить как о семантическом словообразовании» [Лопушанская 1988: 15]. В процессе модуляции происходит пере­группировка разноуровневых признаков в семантической структуре слова при сохранении категориально-лексической семы. В отличие от модуляции, процесс семантической деривации приводит к разруше­нию категориально-лексической семы, образованию новых лексиче­ских единиц, входящих в другие лексико-семантические группы [там же]. Применение такого подхода к анализу глагольной словоформы см. в работах: Горбань 2002; Егина 1996; Милованова 1992; Узнадзе 1998; Шептухина 2001а; 2006а.

172

Реконструкция семантической структуры осуществляется с уче­том системных отношений слова. На уровне парадигматики глагол рассматривается в составе лексико-семантической группы, учитыва­ются также его синонимические и антонимические отношения в древнерусском языке. При реконструкции семантической структуры принимаются во внимание как валентностные свойства, так и соче-таемостные возможности анализируемых глаголов, поскольку, как отмечает Н.Г. Михайловская, даже так называемое «основное» или «главное» значение слова, которое обычно определяется как контек­стуально не обусловленное, может быть выявлено только через кон­текст [Михайловская 1979: 3].

Одними из центральных понятий при характеристике сочетае­мости глаголов являются понятия «субъект» и «объект» глагольного действия. В современной лингвистической литературе традиционно принято различать грамматический субъект (собственно подлежа­щее), относящийся к синтаксической структуре предложения (плану выражения), и семантический субъект, относящийся к содержанию предложения [Арутюнова 1979; Золотова 1981; Теория функциональ­ной грамматики 1992; Шведова 1980]. С этой точки зрения под «субъ­ектом» понимается производитель действия или носитель состояния [Шведова 1980: 127] и соответственно выделяются два значения: субъект действия, активной деятельности и субъект недеятельный, неактивного состояния. Расхождения во мнениях ученых сводятся лишь к уточнению типов субъекта. В работе мы пользуемся опреде­лением субъекта как актанта, называющего носителя состояния, производителя, источник действия [Теория функциональной грамма­тики 1992: 104].

173

Второй содержательной лексико-грамматической категорией в валентностной структуре глагола является понятие «объект», который традиционно рассматривается как «любой предмет (включая лицо, опредмеченное действие), на который направлено действие» [Богда­нова 1988: 48]. Причем исследователи подчеркивают, что объект, как правило, подвергается активному воздействию со стороны субъекта, объект характеризуется как «субстанция, которая создается, изменя­ется или уничтожается в процессе действия» [Кильдибекова 1985: 42]. В работе под объектом понимается «то, на что непосредственно на­правлено действие, деятельность, к чему непосредственно обращено чье-либо отношение» [Шведова 1980: 129].

Наряду с субъектом и объектом выделяются другие уточнители действия. Это - обстоятельственные уточнители с пространственным значением, со значением цели, образа действия, средств его осущест­вления, аспектуальные уточнители, характеризующие особенности протекания действия во времени (его протяженность, повторяемость).

Изучение содержательной стороны языковых единиц сопряжено с целым рядом объективных трудностей, обусловленных тем, что зна­чение этих единиц по своему языковому статусу «скрыто от непо­средственного наблюдения» [Уфимцева 1976: 32]. Установление се­мантической насыщенности глагольной словоформы требует обраще­ния не только к эксплицитным, но и к имплицитным компонентам значения.

В научной литературе отражено различное понимание экспли­цитное™ / имплицитности. Эксплицитные и имплицитные компонен­ты значения различаются по способу представленности в плане вы­ражения. Наиболее распространенное понимание эксплицитности и

174

имплицитности связано с явным или неявным выражением семантики единиц различных уровней языка (морфем, грамматических форм). Имплицитные (скрытые) компоненты значения, как правило, не име­ют самостоятельного явного выражения в формальной структуре язы­ка. Они выявляются лишь в лексико-семантических парадигмах, через контекст. Такое понимание имплицитности сформулировано, напри­мер, в работах А.А. Уфимцевой [1976], Л.М. Васильева [1990] и дру­гих. Однако, как отмечает А.В. Бондарко, понятия «эксплицитное», «имплицитное» применительно к языковым явлениям «относятся не только к формальному выражению, но и к самому языковому содер­жанию. Эксплицитность предполагает полноту проявления, отчетли­вость данного значения, в части случаев его подчеркнутый характер. Соответственно имплицитный семантический элемент ... не обладает указанными признаками. Он лишь вытекает из явно выраженного значения. Эксплицитность/ имплицитность как формы существова­ния языкового содержания и как свойства его формального выраже­ния взаимосвязаны» [Бондарко 1987: 103].

Другая точка зрения нашла отражение в коллективной моногра­фии «Имплицитность в языке и речи» [Имплицитность в языке и речи 1999]. По мнению ее авторов, имплицитной является та информация, для получения которой требуются усилия слушателя, не сводимые к сопоставлению языковых единиц, их значений [там же: 10]. Основ­ным признаком имплицитной информации при этом считается фа­культативность: она восстанавливается слушающим, и поэтому ре­зультат восстановления может быть неоднозначный [там же: 30-31].

Например, в лексическом значении к имплицитной информации относят компоненты неденотативного характера (коннотативные, ас-

175

социативные, эмотивные), пресуппозицию, коммуникативное значе­ние лексемы (обычно служебной) с коммуникативными и текстовыми явлениями, информацию, содержащуюся во внутренней форме слова, культурной сфере, то есть происхождение, использование в преце­дентных текстах и т.п. [там же].

При реконструкции семантической и смысловой структур слова нами используются понятия «категориально-лексическая сема» (КС), «интегральная сема» (ИС), «дифференциальная сема (признак)» (ДП), «потенциальная сема» (ПС).

В русле общего подхода к различению семантики слова в языке и речи мы разграничиваем, вслед за СП. Лопушанской, семантиче­скую структуру слова, сложившуюся в системе языка, и смысловую структуру словоформы, функционирующей в контексте [Лопушан-ская 1996]. Исходя из этого, мы ставим одной из первоочередных за­дач реконструкцию семантической структуры бесприставочных про­изводящих глаголов и анализ реализации смысловой структуры функционирующих глагольных словоформ с целью выявления семан­тических изменений.

Бесприставочные производящие глаголы рассматриваются в со­ответствии с принадлежностью к одной из трех разновидностей гла­голов со связанными основами, отражающих степень сохранения производящего слова в общенародном русском языке [Шептухина 2004]. Разновидности выделяются в зависимости от фиксации беспри­ставочных производящих глаголов в толковых словарях современного русского литературного языка, в Словаре русских народных говоров и в исторических словарях, при этом учитывается соотносительность семантических признаков производящего и производных слов.

176

Первая разновидность представлена глаголами со связанными основами, у которых бесприставочные производящие не сохранились ни в современном русском языке, ни в древнерусском языке. Вторая разновидность представлена образованиями со связанными основами, у которых бесприставочные производящие глаголы не отмечены в словарях современного русского литературного языка, но существуют в русских диалектах и зафиксированы в памятниках письменности XI-XIV веков. Третья разновидность представлена глаголами, у кото­рых бесприставочные производящие зафиксированы в толковых сло­варях современного русского языка и встречаются в памятниках письменности XI-XIV веков; однако в современном русском языке их функционирование ограничено определенной сферой общенародного языка, что отражено в стилистических пометах, приводимых в словарях.

В качестве типовых глаголов приняты бесприставочные произ­водящие, являющиеся базовыми в своих лексико-семантических группах, наиболее употребительными в исследуемых памятниках письменности и характеризующиеся наиболее полно представленной парадигмой приставочных производных.

Реконструкции семантической и смысловой структур типовых глаголов второй и третьей разновидностей приведены в обобщающих признаковых таблицах. Что касается реконструкции семантической и смысловой структур глаголов первой разновидности, то систематизи­ровать их в признаковых таблицах не представляется возможным, по­скольку семантические признаки устанавливаются с учетом данных этимологии.

При анализе языкового материала особое внимание уделено се­мантическим изменениям модуляционного характера; явления семан-

177

тическои деривации рассматриваются в отдельных случаях, когда это позволяет фактический материал.