ДИАКОН

«Если всё-таки это собрание растёт, ну допустим количество народа увеличивается, т.е. бесконечно оно расти не могло, конечно. Ну допустим: это уже не 5 человек, и даже не 10, а там 20, 30, могло быть и до 50 человек, а в лучшие времена, во времена расцвета братств могло и до 100 доходить. Вот тогда уже действительно нужны какие-то особые люди, которые в любом случае возьмут на себя ответственность за то или другое дело. Ну, во-первых, должен быть глава собрания, который, собственно говоря будет благословлять и преломлять хлеб и благословлять хлеб и вино. И нужны сёстры. Ну евреи часто обращаются к друг другу именно так: «братья иудеи» или «братья и сёстры» это нормальное обращение (не христиане): ну потому, что члены одной общины, одной синагоги с большой буквы, так что обращение понятное. Значит нужны братья, которые будут благословлять хлеб и вино: а вдруг хозяина дома нет, а собрание, раз уж есть такая традиция, собрание всё равно проводиться, но без него. Тогда значит кто-то это должен сделать вместо него. В принципе это возможно, если хозяина нет, тогда кто-то другой. И на всякий случай должны быть сестры, которые смогут благословить светильники. Появляется служение, которое, собственно этих людей, называли שרתמ мешарет, по евр. служитель, по-гречески διακονόν, диакон это называлось. И эти люди по сути дела возглавляли собрания. Если это была уже сложившаяся община, то они были главой общины, они же были и теми, что мы называем предстоятелем собрания. Т. е. они возглавляли его, благословляли хлеб и вино, молились, когда нужна была молитва, от того, кто возглавляет собрание: в общем исполняли функции предстоятелей. В первохристианской Церкви их обычно чаще всего могли называть греч. словом διακονόj диаконос, помните избрание для Иерусалимской Церкви. Это выбирали людей, которые не какую-то там социальную работу может вести, а должны возглавлять собрания. И диакония в те времена, это не раздаяние потребностей, как переводят в Синодальном переводе (Деян. 6:1), явно имея ввиду реалии другой эпохи, а это служение. Т. е. те вдовицы, которые в книге Деяний упоминаются, они не в ежедневном раздаянии потребностей были обделены, вдовицы эллинистов, а в повседневном служении т. е. в обычном служении. Повседневное служение или ежедневное служение по-гречески ἐν τη̃ διακονία τη̃ καθημερινη̃ означает, собственно, «в ежедневном (или «в повседневном», т.е. «обычном») служении», которым были, очевидно, именно евхаристические собрания. Диакония это именно служения — вот в этом смысле, а не какое-то там раздаяние потребностей.

Но нельзя судить по служениям, скажем даже уже может быть 3 века, о служениях 1 века. Тут все имена и всё изменилось. То чем стал диакон, даже уже может быть в 3 веке, совсем не похоже на то, чем он был в 1 веке».

ПРЕСВИТЕР

«Дальше как растёт обычно такое братство. Дальше таких собраний и таких общин становиться много. Но обычно, вы понимаете, каждая такая община может расти до известного предела. Всё-таки 100 это уже много. Человек 50 это ещё куда не шло. А, например, единомышленников и людей, которые бы хотели участвовать в таком собрании много. Или элементарно: просто выросло собрание, вот много людей собирается в одном конкретном месте, их уже явно слишком много, и кто-то отделяется. И они продолжают ощущать свою связь с этой самой материнской своей общиной, с материнским собранием, но тем не менее живут уже своей собственной жизнью. Или как вариант: а вот мы то же как вы решили собираться, а не поделитесь вы с нами своим опытом, как это бывает у вас. Короче говоря, появляются общины и собрания единомышленников и возникает такое своего рода общинное движение, постепенно складывается. Этим движением нужно как-то руководить. Но дело в том, что никакой жёсткой структуры в этих братствах никогда не было. Все братства оставались всегда именно общинным движением и Церковь в первохристианский период тоже была по сути таким общинным движением. Кто им руководил? Те, кого называют זקן «закен» «зэкханим» или пресвитеры по-гречески, т. е. – старейшины. Обычно, эти старейшины – это были наиболее уважаемые служители. Наиболее уважаемые, наиболее авторитетные, наиболее известные, может быть и духовно более опытные – в общем старейшины. Что касается возраста то вероятно, конечно, возраст здесь мог быть разным, но чаще всего это были люди не молодые. Вот апостол Павел пишет одному из таких пресвитеров христиан: «Не смущайся тем что ты молод». В послании к Тимофею у него есть это (1Тим.4:12): «Пусть никто тебя не попрекает что ты молод, не обращай внимания на эти упрёки». Имеется ввиду что дело не в молодости как таковой, не в возрасте, а в другом. Т. е. Тимофей пресвитер, именно в этом смысле, но видимо он действительно был по возрасту молод и может быть кого-то это смущало. Вот к таким пресвитерам обычно обращались, когда нужно было решить какую-то проблему движения в целом. Всегда в движении в целом возникают какие-то проблемы, вопросы, много чего такого что нужно обсудить всем вместе. Вот тогда собирался совет старейшин и какое-то суждение мог вынести. Вот как этот знаменитый Апостольский собор. Кто там собирался, от чьего имени постановления: апостолы, потому что у них особое место в Церкви, хотя служение универсальное у этих апостолов и, по одним читается текстам: «Апостолы и пресвитеры и братия» (Деян. 15:23); греч. Οἱ ἀπόστολοι καὶ οἱ πρεσβύτεροι καὶ οἱ ἀδελφοί, или, по другим рукописям, Οἱ ἀπόστολοι καὶ οἱ πρεσβύτεροι ἀδελφοί, то есть «Апостолы и братья-пресвитеры», (ср. Деян. 15:6). Но более раннее чтение: «апостолы и братья пресвитеры». Собрался совет старейшин что бы решить одну принципиально важную в тот момент для Церкви проблему. Такой нормальный институт братский и нормальным образом функционирующий».

ЕПИСКОП

«Были и другие служения в братствах. Вот одно из них – это служение которое называется רקבמ мевакер по-еврейски, а по-гречески επισκόπος, епископос т. е. «надзиратель» буквально. Что делал этот человек? Он брал на себя административно-хозяйственную сторону жизни, обычно, конкретной общины, конкретного собрания. Может быть даже иногда в некоторых случаях и нескольких собраний. Но чисто административные моменты: оповестить всех, кого надо оповестить, рассадить за столом, найти помещения: т. е. определиться где будем собираться, закупить продукты. Короче говоря, взять на себя всю эту организационную и административную, хозяйственную и финансовую часть. Вот была задача епископа в первохристианский период.
 Тут правда есть один нюанс. Дело в том, что религиозные братства довольно рано начинают официально регистрироваться и если говорить об Иудее, то в Синедрионе. Церковь кстати тоже должна была в Синедрионе быть зарегистрирована. Собственно, для регистрации нужен был минимум 120 человек. Грубо говоря 12 миньянов. Число понятное: 10 человек, 10 братьев это минимум собрания; меньше 10 человек и синагогальное собрание недействительно, точно также, как и какие-то другие собрания. И 12 таких миньянов и вот вам братство, которое можно уже регистрировать. Поэтому их там 120 человек.

    Наверное, надзиратели были не только в христианских, но и в других братствах: у всех была необходимость эти вопросы административные, организационные, хозяйственные и финансовые решать. Понятно, что если братство большое, то здесь работы будет больше, а если маленькое, то меньше. Могло вообще этого мэвакэра этого епископа, если не было в этом необходимости: если 5 или 10 человек, то можно и обойтись. А вот если их скажем 100, то уже никак не обойдёшься, даже уже с 50-тью уже проблематично: и лучше такого человека иметь. Братства то регистрировались в Синедрионе, если говорить о самой Иудее и в Римский период тоже. А вот в диаспоре братство можно было зарегистрировать только на одного конкретного человека. Т. е. по римским законам получалось так: если ты хочешь создать религиозную общину, то, во-первых, эта община должна принадлежать к какому-то разрешённому и известному культу, потому что не традиционные культы в Римской империи были запрещены. По Римским законам все религии делились на традиционные и не традиционные. Иудаизм относился к традиционным, потому что традиционные религии это не только римские собственно, но и всех тех народов, которые вошли в состав империи. И синагоги существовали в диаспоре как вполне легальные религиозные общины, зарегистрированные властями. Но регистрировать надо было на какого-то конкретного человека или на несколько человек: т. е. юридически они за всё отвечали, эти люди перед властями. А не традиционную общину зарегистрировать вообще было невозможно и участие в ней приравнивалось к государственному преступлению, государственной измене со всеми вытекающими отсюда последствиями. Поэтому христиане естественно не могли регистрироваться как христиане, но иногда им удавалось зарегистрироваться как похоронные коллегии т. н. кладбищенское братство. Это такая религиозная или около религиозная община, которая заботиться о погребении своих членов. Часто христиане регистрировались вот так. И если это происходило таким образом, то обычно епископ брал на себя юридическую ответственность, по мимо всего прочего. Если братство регистрировалось как иудейское братство, как это было до к. I в., когда между иудеями и христианами власти ещё разницы не усматривала римские, то можно было зарегистрироваться как иудейскому братству: но тогда опять же епископ должен был взять на себя ответственность перед властями в диаспоре. И поэтому у епископов оказалась держателями печати, условно говоря и всех бумаг – держателями реестра акционерного общества были они. Т. е. все бумаги были у них: юридически церковь это была их община. Вот откуда может быть эта власть. Юридически, то о чём же Игнатий Антиохийский говорит во II в.: «где епископ там и церковь», – это действительно было так. Церковь была зарегистрирована формально на этих людей, если она вообще была как-то зарегистрирована, в этом смысле да, конечно. Но никакого сакраментального смысла изначально во II веке не имело: тут чисто юридическая сторона. Да и понятие сакраментальные из другой несколько эпохи".

АПОСТОЛ

«Помимо этих самых надзирателей какие были ещё служения? Ну трудно назвать, сказать точно, сколько их было, потому что мы не всё знаем. Достаточно хорошо описано, скажем, устройство Ессейского братства, вероятнее всего оно было построено по тем же принципам по которым и Фарисейское братство: вряд ли ессеи изобретали что-то своё. Они скорее всего пользовались формами обычными, которые свойственны были всем такого рода братствам. Но можно назвать ещё как минимум два служения, которые были совершенно точно. Это служение посланника, по-еврейски это шали́ах , по-гречески ἀπόστολος, апостолос, апостол. И служение учителя, это равви, равви́н רבין раби́н, ‏רַב‏, рав; раввин по-еврейски, раав точнее по-еврейски, или дидасколос по-гречески. Помните: "Не многие становитесь учителями" у Иакова (Иак. 3:1), там же не в смысле того, чтобы кого-то учить, а в смысле того, что аккуратно нужно подходить к этому служению. Так вот, шалиах – посланец, это человек которого направляли из одной общины в другую, с тем, чтобы он свидетельствовал о каких-то важных событиях, которые в этой общине произошли. Вот если оно было значимо не только для этой конкретной общины, но для всех. Для решения вопросов таких общих был Совет Старейшин, но нужны же были свидетели, которые бы рассказали обо всём, что случилось: будь то хорошее будь то плохое, будь то духовные события будь то ещё что-то. Скажем в какой-то общине некий пророк получил откровение и об этом сказал. Тогда ведь служение пророческое оно было и братским тоже. То есть в братствах часто бывали такие пророческие дарования: эпоха была такая вполне себе харизматическая после Маккавейских войн. И тогда если это происходило, надо было всех с этим познакомить: для этого нужны были свидетели. И вот этих свидетелей называли посланцами. Они отправлялись в другие общины и рассказывали о том, что видели и слышали, что у них произошло. Как вы понимаете для Церкви это было совершенно особое служение и совершенно особое место конечно занимал община тех самых учеников 12-ти, которые сами общались с Воскресшим. Они потом могли ходить по другим общинам и рассказывать, как это было. Это было их главная цель, главная их задача, собственно. На этом всё держалось. Вообще этот институт посланцев или посланных, он был конечно, очень важен: потому что, иначе опытом не поделиться. Иначе, если нет свидетелей, то с чужих слов судить о том, что там происходило в другой общине, может быть далеко находящейся, в другом даже городе, проблематично. А так, если ты послушаешь человека, который сам всё видел и слышал, то уже всё это проще: его можно расспросить – в общем это уже другая ситуация. И этот институт, поэтому, так сказать этих шалиахин, апостолов, он играл особую роль в жизни любого на самом деле братства, а в жизни Церкви, тем более».

УЧИТЕЛЬ

  «Ну и конечно, вот этот институт учителей. Что такое раав, учитель, в конкретном братстве. Это прежде всего человек, который, как и всякий раввин, обучает людей Торе, в практическом смысле. То есть, он сам пребывают в этой самой Торе и когда к нему обращаются с вопросами о Торе, он должен дать ответ. Мы вообще говорили, что так сказать, как бы сказать, такая норма раввинистического служения, связана с тем, что если раввину задают вопрос о Торе, то он не должен его оставлять без ответа. То есть нельзя если тебя спрашивают, и тут уж неважно это еврей или язычник, но, если тебя спрашивают о Торе, если ты раввин, ты не можешь этот вопрос проигнорировать. Это как бы общее правило, и оно естественно работала и в братстве тоже. Но к таким братским раввинам ещё обращались тогда, когда надо было задать ему вопрос касательно ситуации связанные с жизнью конкретного братства, конкретного собрания, там конкретный общины: как там уладить то или иное дело, как решить тот или иной вопрос в соответствии с Торой, который встал в этой конкретной общине. Вот это и были учителя.

Поскольку мы ещё об этом будем говорить, первые христиане даже на Христа смотрели как на живую Тору и для первых христиан цель стать живой Торой была главной: без этого христианин в общем-то христианского пути тогда не мыслил. Понятно, что роль раввина в Церкви, именно как в братстве, конечно и особую роль играла. Поэтому и говорится: "Не многие становитесь учителями" у Иакова, в его послании (Иак. 3:1).

Так одно дело раввин в Синагоге, другое дело братский раввин: это могли быть разные люди. Называются одинаково – учитель. Но на самом деле я вам так скажу: дело в том, что некоторые синагогальные раввины принадлежали к религиозным братствам. И я вам даже больше скажу: довольно скоро начали появляться братские синагоги. Ну вот представьте себе ситуацию, когда к одному и тому же братству принадлежит не только, но не все это подавляющее большинство прихожан этой синагоги. Ну и Совет Старейшин, синогагальный Совет Старейшин, я говорю, принадлежит к этому же братству. И раввин, который синагогу возглавляет, тоже член этого братства – пожалуйста это вам братская синагога уже. Неформально, конечно. Понятно, что здесь никакой формализации не было. Но по факту получается так, если практически вся синагога состоит в этом братстве, то эта синагога стала Братской, вот и всё. У фарисеев, например, были такие синагоги, но и у христиан были свои синагоги. И они сохранялись, если говорить конкретно о Палестине, то в Иерусалиме, скажем в Назарете, христианские синагоги существовали видимо ещё их в третьем и четвёртом веке и может быть даже в плоть до арабского завоевания».

 (Сорокин В. В. Историко-культурный контекст Ветхого Завета 2013-2014 гг.     22. Хасмонейский период. С. 56 мин.).

ОТСРОЧЕННЫЙ СУД

Привет при этом по большому счёту не на востоке или западе Никто особо не думал о том что будет с миром но он для вас только Понятно Если взять классическую там адвайта-веданта или или взять тот же самый буддизм то-то Адвайта признаёт только одну реальность духовная Абсолют буддизм признаёт только одно реальность Alice Nirvana если мир иллюзия то и ладно И ничего с ним особо возиться В чём разница с иллюзий саморазвиваться на западе где всё-таки признавалась реальность мира которые то ли лежит возле туалета сам по себе никто не предлагал никаких вариантов связанных с изменением этой ситуации скажем те же неоплатоники могли говорить об освобождении души от власти мира от власти тела от власти зла Но что там будет с этим миром с этим телом и с этим злом их по большому счёту не особо волновало задача была в том чтобы как можно больше людей осознала что нужно отсюда уходить и уходил а что там дальше будет здесь это В общем это проблема остающихся скажем так не более того но ну правда были ещё стойки стойки которые считали что всё-таки есть некий нравственный Закон и ему надо следовать Безусловно при том что скорее всего мира то они оценят Но ведь стойки По большому счёту тоже не рассчитывали на то что мир что их пример кардинально изменит что-то в мире все-таки цель стойка была в том чтобы обрести некий внутренний мир и мне же самим собой а не в том чтобы менять мир внешний Да это в сущности они особо не надеюсь.

Вот.

Получается так, что до Пришествия Христа, всё-таки, ничего изменить в мире оказывалось невозможно: никто на это не претендовал, никто не рассчитывал на то что что-нибудь получится из этого, в принципе. В лучшем случае рассчитывали на то что удастся освободиться самому, но может быть помочь кому-то ещё освободиться. Но речь шла о том, что всё-таки, в общем-то, это не путь слабых — это путь сильных, духовно сильных людей, которые готовы к тому чтобы миру противостоять. Ну короче говоря, если у тебя нет сил, то значит тем хуже для тебя: ты несчастный человек, если ты не в состоянии идти тем путём который сможет тебя от власти зла и этого мира освободить. То есть, что делать человеку, который не способен, например, к созерцанию или к аскезе — ответа не было. Не может значит не может, не может значит тем хуже для него: тут уже ничего не поделать. То есть, в этом смысле, ни у кого никаких иллюзий насчёт того, что мир хорош, по крайней мере в древности, не было. В новое время, да появились какие-то довольно странные такие, я бы сказал теории, вот такого прогрессизма некоторого. С точки зрения автора этих теорий получается, что мир, в принципе, не так уж плох и что он идёт к совершенству и дальше будет становиться ещё лучше. Но правда после 20 века и истории 20 века это всё несколько так поколебалась, особенно там насчёт нравственного прогресса и прочего. Но тем не менее одно время это было довольно популярно. Но я всё-таки подозреваю что это всё связано так или иначе с влиянием Библии и библейского мироощущения и даже конкретно может быть Евангельского новозаветного, христианского: хотя христианства от прогрессизма далеко. Как раз с точки зрения христианской мир развивается скорее, как борьба двух начал: то есть, если говорить об истории мира после Пришествия Христова, то это история борьбы Царства с теми, кто ему противостоит. То есть это вовсе не такая гладкая история, когда всё беспроблемно перейдёт в высшую форму жизни духовной. В конце времён всё-таки некий кризис наступает: вполне понятно, там ситуация уже так сказать идет на разрыв. Вот, но во всяком случае очевидно, что всё это так или иначе вещи, но скорее связанные с Библией, но уже без той библейской духовной основы, от которой авторы этих концепций отказались — прогрессиских. То есть прогресс то остался, а вот то откуда он взялся от этого отказались.

 Но ведь этот то псалом (109) написан не в новое время — он то написан ещё тогда, когда и Мессия не приходил и здесь-то с миром всё было понятно и однозначно, в том числе и яхвистам. По большому счёту, в общем-то, отличие яхвизма от любого другого учения, которое существовало тогда в мире, заключалась в том, что если всё-таки Бог пришёл, чтобы остаться среди своего народа, то по крайней мере, всякий имеет возможность к нему обратиться. И если человек раскаивается в том, что он сделал, то да: отношения с Богом могут быть, как бы сказать, восстановлены. То есть, если человек совершил грех, тем самым себя осквернил, а значит от Бога отделил, то обратившись снова к Богу, такой человек, в принципе, может восстановить отношения с Богом. Но избавиться от скверны можно далеко не во всяком случае, а только тогда, когда человек оскверняет себя невольно. Бывает, что это и грех, который тоже совершён мало ли: по незнанию, по слабости, там ещё как-то. Но если здесь поучаствовала человеческая воля: всё в чём участвует человеческая воля остаётся навсегда, на всю оставшуюся вечность — это уже необратимо. Вообще, было какое-то понимание необратимости интенции, необратимости всякого волевого импульса, нулевого акта, у древних. Это было и в Яхвизме, но это было, надо сказать, не только в Яхвизме, но и у многих других народов тоже. Понимание того, что-то к чему приложена воля — необратимо: было и у греков, и у индийцев. Но, при этом было вот что ещё. Как бы сказать, вот воля, обращённая к добру, не получала в мире того резонанса как воля, направленная на зло. Это тоже в древности как-то осознавалось. Но в мире, который лежит во зле, в мире после грехопадения — это вполне понятно и естественно. Воля, направленная ко злу, так сказать, попадала в хороший резонанс со всем мирозданием, лежащим во зле. Вот почему это вот бесконечная цепочка зла появлялась то. Цепочки добра не получалось в падшем в мире: именно потому что падший мир. То есть, даже те люди, которые в принципе, так сказать, о грехопадении толком ничего не знали, тем не менее, понимали, что в мире есть зло и оно существует в нём изначально. Именно поэтому, злой поступок в этом злом мире действительно закручивает такую цепочку последствий, которые потом не разорвать. А вот воля, направленная к добру такой цепочки, не создаёт. Это понимали все, абсолютно все и в общем и целом в Яхвизме это понимание тоже есть и Яхвизм в этом смысле, поймите правильно, не исключение. Но здесь есть понимание того, что да — с Богом можно попробовать восстановить отношения, можно попросить прощение за грех, даже совершенный сознательно: человек может передумать. Но получается, что в общем, даже Бог не может изменить что-то в мире до какого-то момента, имея в виду вот эту цепочку зла: просто тогда пришлось бы, наверное, весь мир пересоздавать заново. Действительно пересоздавать заново, чтобы ту цепочку разорвать. Этого Бог не делает, Он не пересоздаёт заново весь мир, вот в том смысле как мы бы это могли себе представить. В Царстве можно начать все с чистого листа: поэтому здесь прощается любой грех, даже тогда, когда он совершён сознательно. Но это уникальная особенность Царства и, поймите правильно, это не то чтобы некий карт-бланш в том плане, что вот можно там грешить сколько угодно, а потом также, сколько угодно и раскаиваться. Здесь немного другая ситуация: в Царстве всё наоборот, даже жёстче. Там достаточно одного греха чтобы с Царством распрощаться навсегда. Если сейчас этого не происходит, то не потому, что Царство стало каким-то другим за эти 2.000 лет, а потому что просто речь идет об истории Царства, которое не до конца ещё раскрылось в мире. Понимаете, грубо говоря, не то чтобы суда нет, не то чтобы суд стал менее строгим: суд просто откладывается до конца времён. Но менее строгим он при этом не стал. История Царства такова, что пока оно до конца не раскроется и с конкретным человеком ничего нельзя до конца решить. Можно решить только с теми, кто выбирает Царство и проходит свой путь до конца, один раз его выбрав. Вот с ними да, с ними можно решить: это те, кого в Откровении Иоанна называют участвующими в первом воскресении, над которыми 2-ая смерть власти не имеет. Эти люди для себя всё выбрали, и они дошли до конца своего пути. А вот с теми, кто другое выбрал или ничего не выбрал, а всё тянет, тянет и тянет: с теми до конца времён, пока Царство не раскроется в мире до конца, ничего пока нельзя решить. Рано ещё решать. И только поэтому получается, что в общем-то, все наши грехи прощаются: это постольку-поскольку получается, что мы так сказать ещё не сделали окончательного выбора, в некотором смысле. Потому что, по большому счёту, окончательный выбор — это выбор после которого уже больше не грешат, если это выбор Царства. Опять же, конечно, одно дело грех невольный, другое дело —сознательный. Но сознательный прощается порой именно потому, что ещё пока история Царства не закончилась, то есть история вот этого переходного этапа не закончилась (переходный этап я имею в виду между Первым и Вторым Пришествием, а он весь переходный). А если в пределе, то это ситуация вот с Ананиией и Сапфирой, из книги Деяний: один осознанный грех и смерть. В Царстве — жизнь, вне Царства — смерть. Человек согрешил — раскаяния нет. На своём грехе человек настаивает — умирает тут же, так сказать лишённый Царства. Вот она ситуация — предельная ситуация.

(Сорокин В. В. Семинары по Книге Псалтирь. Псалом 109).