В 30-е годы исследования проблем общей теории управления были также централизованно свернуты, как в 20-е централизо­ванно развернуты, «в связи с завершением формирования адми­нистративно-командной системы управления». В то же время 30-е годы характерны развитием инициативных и плановых ис­следований по конкретным наукам основ управления, которые проводились по отдельным функциям управления (финансы, снаб­жение, учет, экономическое районирование страны).
В 1937 г. в СССР был издан один из первых советских учебни­ков по организации производства — «Организация производства в машиностроении», посвященный вопросам организации произ­водства только в одной отрасли промышленности. Дальнейшие успехи исследований в области организации производства в других отраслях позволили разработать и опубликовать в 1950 г. межот­раслевой учебник по организации промышленного производства — «Организация и планирование социалистического промышленного предприятия», автором которого был СЕ. Каменицер.
Вместе с тем во многих отраслях разработки отдельных наук рб управлении уже не обеспечивали потребностей практики. Не­обходимость перестройки административной системы требовала качественно нового уровня научных основ управления, разработки теории управления как важнейшей составной части научных ос­нов управления. Формирование теории управления общественным производством и выделение ее в качестве учебной дисциплины произошло в 60—70-е годы.
Оценивая общую ситуацию в 30-50-е годы в отечественной ИУМ, профессор Э.Б. Корицкий пишет: «Взлет отечественной науки управления в 20-е годы сменился падением в 30-50-е годы. Внимательное ознакомление с литературой этого периода позво­ляет констатировать совершенно бесспорный факт: прежнее разно­образие методологических подходов к анализу организационно-управленческой проблематики стремительно таяло. Абсолютно все рассмотренные выше течения и научные школы, за исключением разве что зарубежья, были разгромлены, а лучшие отечественные ученые обвинены во "вредительстве" и репрессированы».
В эти годы наметился отход от принципов нэпа, одновременно усиливали свои позиции административно-командная система и авторитарный централизм. В итоге научная организация управ­ления становилась все более ненужной и вскоре была отторгнута административной системой как «буржуазная выдумка». Уже во вто­рой половине 20-х годов ликвидируется лига «Время», а в 30-е годы упраздняются все научно-рационализаторские органы при ведом­ствах и предприятиях во главе с самой РКИ, закрываются опытные станции и орга-станции, институты и лаборатории, славившиеся достижениями в области НОТ и управления во всем мире, пре­кращаются дискуссии в Госплане, Академии наук и т. д. Во всем этом административная система усматривает смертельную опас­ность для своего существования, ибо она по своей сути антаго­нистична научности. Основная ставка делается на «сильного» руководителя, единолично управляющего вверенным ему участком, неукоснительно, порой слепо, выполняющего все директивы центра.
Однако даже в это мрачное для научной организации труда время окончательно искоренить ее «побеги» не удалось. Индустри­ализация страны, повлекшая за собой радикальную структурную
перестройку народного хозяйства и выдвинувшая на передний план тяжелую промышленность, потребовала от нового поколения ученых сконцентрировать свои изыскания в области организации производства именно в этой отрасли.
Так, в 1931 г. был создан Центральный научно-исследователь­ский институт организаций производства и управления промышлен­ностью Наркомтяжпрома (ЦИО), который развернул исследования проблем массового и поточного производства, диспетчирования оперативного управления, внутризаводского планирования (в част­ности, разработки техпромфинплана), ряда других проблем. По­добные исследования велись в этот период не только в ЦИО, но и в образующихся отраслевых проектно-технологических инсти­тутах, в ряде вузов Москвы и Ленинграда, в Промышленной ака­демии по подготовке высшего командного состава и некоторых других организациях.
Научные изыскания в организационно-управленческой сфере в эти годы приобрели новые особенности. Речь прежде всего идет о строго отраслевом характере исследований, пришедшем на смену межотраслевому. Кроме того, резко усилился прикладной аспект исследований и почти исчез общетеоретический. Последний про­должал теплиться, пожалуй, лишь в стенах ЦИО. Сотрудники этого института Б.Я. Каценбоген, К.Я. Корницкий, Н.Е. Левинсон и др. сформулировали принципиально новую общетеоретическую кон­цепцию, которую можно назвать «организационно-производствен­ной». Появилась в ней и новая терминология. Вместо терминов «НОТ», «управление», «рационализация» стало применяться по­нятие «организация производства», которое, по мнению новых исследователей, успешно заменяло все другие. Вероятно, вытес­нение старых категорий объясняется прежде всего тем, что научные концепции 20-х годов в глазах представителей нового поколения были необратимо дискредитированы.
Предметом теории организации производства ученые 30-х го­дов считали «непосредственный процесс производства во всей его целостности, охватывающий как совместное функционирование средств производства, так и самый процесс труда и кооперацию I носителей его субъектов производства — рабочих». Содержание этой науки, по их мнению, охватывало 3 больших спектра вопросов:
1) проблемы организации труда;
2) проблемы организации кооперации средств производства;
3) проблемы организации управления производством. Подобную группировку предлагали и многие представители
научного менеджмента 20-х годов, в частности, И.М. Бурдянский, П.М. Керженцев и др. Но, в отличие от предшественников, со­трудники ЦИО полагали, что организация производства не имеет собственных закономерностей, она основывается на научном по­знании, во-первых, тех объективных законов, которые управляют общественным производством (законов экономики), и, во-вторых, тех законов естествознания, которые технология прилагает к произ­водству. Б.Я. Каценбоген писал: «Наука об организации производ­ства, таким образом, является дисциплиной технико-экономичес­кой, объединяющей в себе экономические науки и различного рода технологии. Кроме того, теория организации, по убеждению «последних могикан» научного менеджмента в России, не может не учитывать законы психофизиологии труда, а также данные правовых дисциплин — хозяйственного и трудового права».
Как видим, теория организации по-прежнему трактуется ши­роко — как наука, включающая вопросы и НОТ, и собственно организации производства, и управления. Выделение этих трех на­правлений в самостоятельные отрасли научного знания произойдет позднее. В этой цепи вызывает сомнение правомерность отрицания собственных закономерностей теории организации и управления, ибо в таком случае подлежит сомнению и сама необходимость выделения отдельной науки.
Вместе с тем «организационно-производственная» трактовка имела и свою сильную сторону. Она внятно и четко указала на зависимость организационно-управленческой сферы от объектив­ных экономических законов, пренебрегать которыми научный менеджмент, если он желает быть эффективным, просто не вправе. Отсюда органично вытекала необходимость в изучении механизма действия этих законов и учете полученных теорией сведений в практике хозяйственного управления. Однако утверждавшая свое безраздельное господство административная система не восполь­зовалась этой идеей. Наоборот, насильственным изменениям подвергалась среда, в которой только и могут действовать естест­венные законы экономической жизни. Такой средой «обитания» экономических законов является, как известно, рынок. Восста­новленный в эпоху новой экономической политики, пусть и не в полном объеме, он теперь вместе с самим нэпом стремительно уничтожался. С ликвидацией реальных рыночных отношений переставали действовать законы спроса и предложения, ценооб­разования, вырождался, следовательно, и основанный на них хоз­расчет, который все более отрывался от рынка и трактовался как метод «планового, централизованного хозяйствования», как «ос­новной рычаг планирования», как «способ реализации плановых установок». Все более популярным становился выдвинутый Н.А. Вознесенским тезис о том, что в советской экономике «нет стихийных законов развития», и «движение определяется самими людьми (рабочим классом под руководством партии)».
Понятно, что подобный подход фактически узаконивал субъ­ективизм и полный произвол в деле организации и управления народным хозяйством, подводя при этом некое «теоретическое обоснование» существования административной системы. Послед­няя же неуклонно и перманентно усиливала директивно-плановое начало, переходя к прямому распределению материально-техни­ческих и финансовых ресурсов между предприятиями, к центра­лизованному решению вопросов нормирования, ценообразования, кредитования. «Хозяйство, — писал в этой связи русский эконо­мист Б.Д. Бруцкус, — стало окончательно строиться не индуктивно, нащупывая на рынке потребности населения и измеряя в сво­бодно колеблющихся ценах их интенсивность, а априорно, исходя из статистически обоснованных планов». Единственная брешь, ос­тававшаяся в советской плановой экономике вплоть до 1930 г., — коммерческий кредит, позволявший предприятиям продавать друг другу товары в кредит и выписывать векселя, — была «задраена» реформой кредитной системы от 31 января 1930 г., которая упразд­нила последние атрибуты рыночной экономики и ознаменовала «полную и окончательную» победу административно-командной системы.
В трудные годы Великой Отечественной войны и первых после­военных пятилеток происходило дальнейшее укрепление позиций планово-административного централизма. Управленческая мысль в этот непростой период жизни страны продолжала работу в об­ласти оперативного управления, планирования и учета производ­ства. Событием этого времени, как уже говорилось, было издание в 1950 г. учебника СЕ. Каменицера «Организация и планирование социалистического промышленного предприятия».
К концу 50-х - началу 60-х годов ситуация в области организа­ционно-управленческих исследований заметно меняется к лучшему. Кризис научного управления 30-50-х годов сменился оживлением, а затем и подъемом в 60-е годы. Причины резкого повышения внимания к вопросам управления связаны прежде всего с количест­венным и качественным усложнением народного хозяйства, основу которого составляла многоотраслевая индустрия. Высокого раз­вития достигла отечественная наука, ее результаты были признаны во всем мире. Изменилась и социально-политическая атмосфера: период жесточайших сталинских репрессий сменился хрущевской «оттепелью», возрождавшей условия для научных поисков и дис­куссий. Рост масштабов производства, числа хозяйственных связей, многовариантность решения экономических задач объек­тивно вызывали усложнение процесса управления, это требовало новых подходов к организации управленческих систем, а наме­тившаяся демократизация раскрепощала интеллектуальную дея­тельность ученых, сделавших абсолютно верный вывод о том, что потенциальные возможности традиционных форм управления исчерпаны.
Послевоенные годы и последующие 50-е годы характерны для ИУМ прежде всего тем, что ведется активная разработка конкрет­ных проблем организации управления хозяйством страны, сильно разрушенным во время войны. Решались вопросы формирования организационных структур центральных государственных органов управления процессом восстановления народного хозяйства; фор­мирования новой системы планового управления; создания от­раслевых и региональных министерств, комитетов; разработки генеральных планов и стратегий развития важнейших отраслей восстанавливаемого хозяйства. В связи с этим разрабатывались проблемы хозрасчета и демократических форм участия работников в управлении экономикой, финансовой дисциплины и хозрасчета, кадровые проблемы (подбора, расстановки, резерва, ротации, сти­мулирования, обучения, оценки кадров), сочетания централизации и децентрализации, делегирования полномочий и др.
К сожалению, в силу оперативности многие управленческие преобразования приходилось осуществлять без проведения экспе­риментов, без учета глубоко разработанной научной базы — эмпирическим путем, методом «проб и ошибок», что часто приво­дило к принятию неэффективных решений.
В частности, неудачными оказались попытки создания «супер­министерств» в соответствии с законом «О преобразовании ми­нистерств» (март, 1953). Согласно этому закону ряд отраслевых министерств были слиты в межотраслевые комплексы. Очень скоро стало ясно, что они нежизнеспособны в силу своей громоздкости и негибкости. Последовал ряд управленческих решений по преоб­разованию этих комплексов, сокращению числа подразделений в них и в итоге по упрощению организационных структур. Этот поиск эффективных организационных форм завершился принятием в 1957 г. закона, согласно которому практически все общесоюз­ные и союзно-республиканские министерства были упразднены. Управление народным хозяйством переходило от отраслевого принципа к территориальному. В каждом крупном администра­тивном районе был создан Совет народного хозяйства (совнархоз), которому передавались функции планирования, оперативного управления и контроля.
Это было знаменательным событием в развитии управленческой мысли. Во всемирной истории управления редко можно встретить такого рода эксперимент. В истории же молодого социалистичес­кого государства такой эксперимент уже проводился во второй раз. На этот раз он оказался более продолжительным, чем в 20-е годы. Лишь в 1965 г. система управления на основе территориального признака была опять трансформирована в министерскую (отрас­левую) систему.
И в той, и в другой системе были свои положительные и отри­цательные стороны. Так, отраслевая система весьма эффективно использовала ресурсы с точки зрения интересов отрасли. Однако в результате ее применения очень быстро происходило истощение региональных запасов, природных ресурсов, неоптимально с точки зрения народного хозяйства в целом размещались многие сред­ства (например, транспортные), загрязнялась окружающая среда в регионах. В итоге народнохозяйственные показатели неуклонно падали.
В свою очередь, территориальный подход, оперативно, раци­онально и эффективно выстраивая систему управления местным хозяйством, очень быстро приводил к созданию дублирующих подсистем управления, формированию «государств в государстве», и в итоге опять-таки общенациональные показатели эффектив­ности падали. Как всегда, истинное решение находилось где-то посередине, и суть его, скорее всего, заключалась в переключе­нии режима управления народным хозяйством с одного принципа управления на другой по прошествии определенного числа лет. Эмпирически этот срок установился в пределах 7—9 лет.
Тем не менее реальные эксперименты не проходили незаме­ченными для науки управления, и в конце 50-х - начале 60-х годов, начинается новый «управленческий бум». Оживляются и быстро совершенствуются подходы 20-х годов — организационно-кибер­нетический, технический, праксеологический, функциональный и пр. Причем, и это чрезвычайно важно отметить, многие из пере­численных подходов отпочковываются в самостоятельные науки. Так возникла, например, кибернетика, определяющая общие за­коны управления на различных уровнях иерархии и в разных сферах — от технических объектов до общественно-экономичес­ких систем и живых организмов. Для представителей этой науки управление есть «выбор желательного хода процесса, контроль хода процесса и воздействие на систему, обеспечивающее жела­тельный ход». Возникли и новые самостоятельные науки — исследование операций, праксеология, теория организации и др. В связи с широким проникновением в науку математических методов появилась принципиально новая теория — оптимальное планирование народного хозяйства, большой вклад в становление которой внесли Л.В. Канторович, Л. Лурье, В.В. Новожилов, B.C. Нем­чинов и др. В то же время некоторые ученые поставили вопрос И о необходимости формирования самостоятельной науки управ­ления экономикой, отличной не только от кибернетики, полит­экономии, праксеологии и т. п., но и от смежных наук типа НОТ и научной организации производства.
Но если такая наука необходима, то изучение какой части управления она должна взять на себя, не деформируя при этом предметы исследования других наук? Каковы в таком случае ее собственный предмет и содержание? Вот главный методологичес­кой вопрос, ответ на который напряженно искала отечественная управленческая мысль 60-х годов. Надо сказать, что мнения сто­ронников новой науки значительно различались.
Одни ученые выдвигали организационно-кибернетическую трактовку содержания теории управления, по существу подменяя последнюю кибернетикой и теорией организации. Они рассмат­ривали управление как воздействие на объект, выбранное из мно­жества возможных воздействий на основании имеющейся для это­го информации, улучшающее функционирование или развитие данного объекта. По мнению В.П. Боголепова, структура теории управления должна включать следующие разделы:
• общая теория управления, в том числе теория автоматизации управления;
• теория информации (она должна рассматривать как существо информации, так и всю работу над ней — и при анализе обста­новки, и при подготовке решений, и при руководстве их осу­ществлением);
• теория исследования действий, или операция (методология подготовки решений), как общая, так и применительно к част­ным областям использования;
• теория алгоритмов (или, что имеет несколько иное значение, теорию логико-математического моделирования), относящаяся отчасти к подготовке, отчасти к реализации решений;
• теория технических средств управления, включая вычислитель­ные машины.
Подобная трактовка содержания науки управления не полу­чила всеобщего признания. Несмотря на неоспоримую важность кибернетики, она не есть наука управления экономикой, ибо не изучает социально-экономические аспекты управления. Киберне­тику, как уже отмечалось, интересуют лишь общие закономерности управленческих процессов, осуществляемых как в неживой природе (технических системах), так и в биологических и социальных системах безотносительно к их содержанию. Поскольку управление в данной системе есть одна из ее черт, постольку оно может быть понято лишь на основе и в процессе познания всей системы в целом, вскрывающего объективные законы ее функционирования и развития. Технико-кибернетический подход исклю­чительно важен, но недостаточен. Становилось все более очевидным, что успех в деле оснащения органов управления таким мощным инструментарием, как автоматизированная система управления (АСУ), зависит не только от уровня развития математики, физики, механики, но и в огромной степени от уровня социально-экономических исследований. Наряду с организационно-техническими концепциями теории управления в 60-е годы завоевали популярность и другие трактовки, анализ которых будет приведен в разд. 7.3.
Основные теоретические разработки в конце 50-х — начале 60-х годов стали сосредоточиваться на совершенствовании мето­дов управления, организационных структур и в целом — систем управления народным хозяйством, основываясь на достижениях родственных наук. Общесоюзная научно-практическая дискуссия начала 50-х годов об основах политической экономии социализма, разработка в 60—70-х годах принципов ценообразования, вопро­сов материального и морального стимулирования, новых методов планирования (в том числе известной методологии СОФЭ), ре­зультаты научных исследований в ряде других отраслевых науках (экономическая кибернетика, психология, социология, государ­ственное право и др.) способствовали развитию собственно науки управления. Однако по-прежнему оставались неразрешенными ключевые (как мы знаем, с 4-го тысячелетия до н.э.), прагматические по своей природе вопросы: «Как повысить эффективность и добиться результативности системы управления хозяйством? Существует ли универсальный системный способ решения этой задачи или в каждый конкретно-исторический период времени надо конструировать свои методы и элементы системы управле­ния?» От решения этих вопросов зависел прежде всего теоретически обоснованный выбор системы управления экономикой
в определенный период развития экономики страны. Очевидно, что эту проблему невозможно было решить без комплексного и системного подхода, ибо объект исследования — система управ­ления народным хозяйством — отличался именно этими наиболее существенными характеристиками.