Предсказание считалось почетным ремеслом в древности. А сегодня, если кто и уважает гадалок, то уж никак не политэкономы. Так почему же нас потянуло на почву предсказаний? Наверное, потому, что речь пойдет не о ворожбе и чернокнижии, не о мечтах и утопиях, а о научно предсказанных, т. е. теоретически обоснованных марксизмом и практически реализованных, принципах строительства социалистической экономики, о науке, их отражающей.

Вот почему политическая экономия социализма (точнее, первые её элементы) возникла, как ни странно, ещё до того, как непосредственно сформировался её предмет - социалистические производственные отношения. Возникла на основе теоретического обобщения закономерностей развития базиса предшествующего общества - капитализма. Кажется невероятным, но это так: прошлое властно диктует будущее, в развитии экономики есть своя закономерность. Задача науки состоит "лишь" в том, чтобы познать ее.

Но до чего же сложно решение этой задачи, сколько ложных путей пришлось отмести, пока не были открыты марксизмом объективные основы этой логики, пока не были показаны, обобщены, выведены те черты будущего общества, которые обусловлены закономерностью гибели капиталистического способа производства. И как неумолимо строго и вместе с тем уверенно, оптимистично звучит этот вывод марксизма!

Вдумайтесь, вчитайтесь в каждую фразу и не бойтесь высоких слов - они выстраданы мучениями человеческого гения, они политы кровью лионских ткачей, венгерских батраков, парижских коммунаров: "Политическое и интеллектуальное банкротство буржуазии едва ли составляет тайну даже для неё самой, а её экономическое банкротство повторяется регулярно каждые десять лет. При каждом кризисе общество задыхается под тяжестью своих собственных производительных сил и продуктов, которые оно не может использовать, и остаётся беспомощным перед абсурдным противоречием, когда производители не могут потреблять потому, что недостает потребителей. Свойственная современным средствам производства сила расширения разрывает оковы, наложенные капиталистическим способом производства...

Обращение средств производства в общественную собственность устраняет ... существующее теперь искусственное торможение производства... Анархия внутри общественного производства заменяется планомерной, сознательной организацией.

...Условия жизни, окружающие людей и до сих пор над ними господствовавшие, теперь подпадают под власть и контроль людей, которые впервые становятся действительными и сознательными повелителями природы, потому что они становятся господами своего собственного объединения в общество... То объединение людей в общество, которое противостояло им до сих пор как навязанное свыше природой и историей, становится теперь их собственным свободным делом. Объективные, чуждые силы, господствовавшие до сих пор над историей, поступают под контроль самих людей. И только с этого момента люди начнут вполне сознательно сами творить свою историю, только тогда приводимые ими в движение общественные причины будут иметь в преобладающей и всё возрастающей мере и те следствия, которых они желают. Это есть скачок человечества из царства необходимости в царство свободы" (Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. т. 20. С. 293-295).

Великие слова Великой книги "Анти-Дюринг", написанной Ф. Энгельсом на основе работ К. Маркса и при его самом деятельном участии. В этих нескольких фразах самые первые, объективно необходимые и закономерные черты социалистического общества - общественная собственность на средства производства; сознательная, плановая организация общества людьми, господствующими над своей экономической жизнью.

СУБЪЕКТИВИЗМ? НЕТ, ПЛАНОМЕРНОСТЬ

Вопрос не случаен. Господство людей над силами истории, сознательная организация хозяйства - всё это создает иллюзию полного субъективизма социалистической экономики.

Прямая зависимость хода производства от решений, принимаемых различными органами управления, возможность появления волюнтаристских решений, наконец, страшные катастрофы "больших скачков" и "культурных революций" - не свидетельства ли это господства субъективизма в экономической жизни социалистических стран? Вопросы такого рода многим не дают покоя. Одни из них строят спекуляции и фальсификации, другие искренне озабочены судьбами мирового социализма, необходимостью не допустить подобных катастроф.

Как ни странно, но истоки ответа на поставленные вопросы лежат за пределами собственно социализма - в тех материальных основах, на которых выросло наше общество, в логике его революционного рождения.

Специализация, концентрация и централизация производства, его обобществление капиталом - так выражает марксистская политическая экономия формулу одной из важнейших материальных предпосылок социализма. Обобществление производства - не просто красивый научный термин. За ним стоят реалии хозяйственной жизни, глубоко прочувствованные каждым из нас. И Вами, уважаемый читатель, в том числе. Не верите? Но Вы наверняка сталкивались, скажем, с тем, что "достать" приличные кроссовки - это проблема (во всяком случае в 1986 г.; когда-то такой же проблемой были туфли на "платформе"). Казалось бы, чего проще - перейти от выпуска жесткой кожаной обуви к мягким спортивным туфлям, но не тут-то было. Современная фабрика - не кустарная мастерская, вручную миллионы пар обуви не сошьешь. Но и гибкость производства не та. Для того чтобы начать выпуск кроссовок, нужно сменить сырьё (следовательно, нужно перестроить производство у химиков - поставщиков сырья для новых подметок, а то и у поставщиков этих поставщиков и т. д.), нужно получить новое оборудование (а для этого у предприятий-смежников требуется наладить его выпуск, что в свою очередь потребует дополнительных поставок проката, энергии, а возможно, и металлорежущего оборудования, а также многого другого), а ещё нужно переучивать рабочих. В конечном счёте изменение только одного типа обуви вызывает сложную цепочку перестроек и в химической промышленности, и в сырьевых отраслях, и в машиностроении, и на транспорте и т. д. Сложность этих связей, огромную степень взаимной зависимости многих отраслей ощущает на себе каждый потребитель, сталкиваясь с трудностями перестройки громадного числа экономических связей.

Такая система уже не может оперативно реагировать на конъюнктуру скачущего, как в лихорадке, рынка, послушно колебаться вслед за капризами платежеспособного спроса. Абсолютной необходимостью становится планомерная организация производства. Если её нет, то диспропорции неизбежны.

Итак, обобществление производства настоятельно требует его планомерной организации. Но, возразит нам вдумчивый читатель, у нас-то кроссовки выпускать только начинают, а вот "Adidas" их штампует уже который год. Нет ли в теории какого-то расхождения с практикой?

Для того чтобы ответить на этот вопрос, придется сделать маленькое отступление.

Отступление 1: Вновь о моде

Вы, читатель, видимо, ещё не забыли наших рассуждений о капризах моды, о том, почему сегодня женщинам нужен башмачок "Ромео", вчера был моден высокий каблук, а позавчера - "платформа". Почему длина юбок столь регулярно колеблется от "мини" к "макси" и обратно.

Мы не станем их повторять ещё раз. Но один экономический феномен выделим. В ряде социалистических стран многие стандарты потребления (формы обуви, фасон платья, облик мебели, тип автомобиля и т. п.) приходят (с некоторым, правда, запозданием) не столько из собственных НИИ и Домов моделей, сколько с Запада. А там почему-то ситуация складывается так, что к моменту появления моды на тот или иной товар он, как по мановению волшебной палочки, тут же (а то и загодя) оказывается на прилавке.

Этот феномен можно было бы считать не менее загадочным, чем летающие тарелки, если бы не давно найденный наукой ответ: стихийная ориентация на капризы спроса с развитием монополий постепенно капитулирует перед планомерным (хотя и в узких рамках, в ожесточенной конкурентной борьбе) учетом, а затем и формированием рынка со стороны крупнейших корпораций. Суверенитет потребителя всё больше уходит в прошлое. И вот на прилавке оказывается не тот товар, который пожелал покупатель, а покупателю навязали (через рекламу, маркетинг и т. д. и т.п.) спрос на тот товар, который был заблаговременно запланирован к производству. Французские писатели Веркор и Корнель в повести-памфлете с экзотическим названием "Квота или "сторонники изобилия"" создали очень живую и образную модель абсолютного порабощения потребителя монополистическим капиталом.

Послушаем одного из возможных теоретиков этого механизма (авторы назвали его со значением Квота). Масса покупателей "сидит у себя дома. Она независима, непокорна и гордится своим правом свободного выбора. Она, как вы правильно отметили, глядит на ваши витрины и рекламы скорее критическим оком, чем любопытным".

"Как вы ею управляете, сеньор директор?" - задает приверженцу старых добрых правил свободной конкуренции свой вопрос Квота и, заметив замешательство старомодного директора, предлагает иной рецепт: "Самый тупой из ваших продавцов сумеет под моим руководством привести в действие этот механизм, нажимая на клавиши моей клавиатуры психологических рефлексов, как ребенок нажимает на клавиши рояля, разучивая гаммы. И впредь каждый прохожий, убеждённый в своём праве свободного выбора, остановившись у вашей витрины, будет немедленно и автоматически, сам того не заметив, с помощью рефлексов, постепенно приводимых в действие, вовлечён в Замкнутый круг, откуда ему не вырваться. Клавиша за клавишей, нота за нотой... такт за тактом... Продавец будет следовать партитуре просто и точно, как хорошо затверженному уроку. И вы увидите, как желание этого случайного прохожего, вначале неясное, расплывчатое... при помощи клавишей, нажимать на которые дело немудреное и чисто механическое, будет постепенно доведено до такой степени концентрации... до такой температуры... до такого необузданного неистовства, что он скорее убьет отца и мать, чем откажется от предмета своих вожделений".

Социализму этот механизм "диктатуры продавцов" принципиально не подходит. Нашему обществу нужен иной механизм планомерного формирования потребностей, такой, в котором потребители сами бы планомерно формировали свои потребности и столь же планомерно подчиняли им производство. Пока такой механизм лишь рождается, но возможности его очень широки.

Для того чтобы понять содержание этого сложного экономического механизма, ядро которого составляет объективное производственное отношение - планомерность, Вам, уважаемый читатель, придется запастись терпением и приготовиться к некоторой работе: как бы мы ни стремились к популярности, наука остается наукой, и чтобы в ней разобраться, нужно хоть немножко потрудиться.

Начнём с аналогий. Социализм возникает как плановое хозяйство, его исходный пункт - планомерность как исходное отношение, а вместе с тем и всеобщая форма производственных отношений социализма. Буржуазное общество выросло из товарного хозяйства, товара как исходного производственного отношения капитализма. На этом (хотя и не только на этом) основании ряд советских политэкономов сделали вывод: роли товарного и планового хозяйства, товара и планомерности однотипны. Эти экономические образования выполняют схожие функции.

Какие? На этот вопрос ответить уже легче. Начнём с того, что в любой хозяйственной системе, в которой есть разделение труда, объективно встает задача распределения этого труда (и для живого труда - работники, и для овеществленного - станки, полуфабрикаты) по различным сферам деятельности, т. е. по отраслям, районам, предприятиям. Как она решается в простом товарном производстве? А так, что обособленные производители, сталкиваясь на рынке и ориентируясь на соотношение спроса-предложения и уровень цены (в конечном счете - анархично), выбирают для себя определенное поле деятельности и покупают для этой деятельности средства производства. Один решает заняться огородничеством и обзаводится земельным участком и парником, второй выбирает себе роль портного и покупает швейную машинку. В развитом товарном хозяйстве дело обстоит, конечно, сложнее, но стихийный характер распределения труда по сферам деятельности остаётся.

Социалистическое общество использует товарные отношения, но на социалистической основе, на основе преимуществ социализма как планового хозяйства. Не обособленность производителей, а их объединение в единую кооперацию труда, единую ассоциацию - таков исходный пункт планомерного распределения труда. И само распределение осуществляется планово. Как? А так, что на одной чаше весов лежат общественные потребности (их объём, структура и т. п.), а на другой - ресурсы, которыми мы располагаем на данный момент, - рабочая сила, её квалификация, средства производства, сырье и т. д.

Таким образом, „взвешивая" ресурсы, оптимизируя соотношение конкретных потребностей и ресурсов, максимально экономно распределяя их по различным отраслям, определяя пути создания новых предприятий, изменяя профиль и специализацию старых, социалистическое общество (а кто конкретно, мы ещё скажем ниже) сознательно определяет структуру общественного разделения труда, её динамику на перспективу. И эта закономерность социалистического планового хозяйства, ныне подтвержденная опытом одиннадцати пятилеток, была научно предсказана К. Марксом, писавшим что "экономия времени, равно как и планомерное распределение рабочего времени по различным отраслям производства, остаётся первым экономическим законом на основе коллективного производства. Это становится законом даже в гораздо более высокой степени" (Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. т. 46. Ч. I. С. 117).

Итак, планомерное распределение труда и его экономия - первые важнейшие черты планового хозяйства, научно предсказанные и обоснованные в работах К. Маркса, Ф. Энгельса, В. И. Ленина. Это и важнейший практический вопрос современной экономики, решением которого заняты и Госплан, и министерства, и трудовые коллективы, в конечном счете все мы. И перед всеми нами встает в том или ином обличье кардинальная в данном случае проблема: как разработать такой план, в котором каждое предприятие, каждый колхоз, каждая стройка производили бы нужную обществу, людям, нам с вами продукцию, как добиться того, чтобы не лежали на прилавках устаревшие изделия, чтобы не приходилось потребителям гоняться за дефицитом и часами мучаться в очередях? Как при этом добиться того, чтобы этот план обеспечивал максимально бережливое расходование всех ресурсов и главное - нашего с вами труда. Как?

Вопрос чрезвычайно непростой. Практический опыт планового развития социалистического хозяйства, конечно же, помогает на него ответить, но здесь велика опасность скатиться к чрезвычайно расточительному и мучительному методу поиска решений путём проб и ошибок. Для социалистического общества он мало пригоден. Но политэкономической наукой найден принципиальный теоретический ответ на поставленный выше вопрос: постоянная пропорциональность обеспечивает и точное удовлетворение потребностей, и экономию труда в условиях высокого уровня развития обобществления. Если учесть, что под пропорциональностью в нашей науке принято понимать такое соотношение различных частей совокупного продукта и труда отдельных предприятий, отраслей и т. п., когда каждая из этих частей не пропадает даром, является общественно необходимой, если принять во внимание это определение, то несложно понять, почему мы столь категорично заявили выше: для высокообобщестленного производства постоянная пропорциональность - закон жизни.

Итак, постоянная пропорциональность - вот ключ к сбалансированной, экономной экономике, верно? Верно-то верно, но как бы нам не оступиться на этом пути. Жесткие долговременные связи между предприятиями, с раз и навсегда закрепленными поставщиками и потребителями, стабильная структура производства и потребления... Пропорциональность налицо, но ведь отсюда недалеко и до консервировации status quo в качестве идеала и самоцели. А на земле кипит научно-техническая революция. А в мире постоянно рождаются не только новые технологии, но и целые отрасли. А потребности людей обновляются на наших с вами глазах: ещё вчера обычный телевизор был мечтой, сегодня в каждую семью нужен цветной, а завтра станет привычным видео или что-нибудь в этом роде. Нет, в этих условиях консервация производства не годится для социалистической экономики.

Где же выход? Отказаться от постоянной пропорциональности и сбалансированности, стихийно выбирая, что и для кого производить, гоняясь "на авось" за покупательским спросом и выкидывая на воздух тьму ресурсов и массу труда, воплощенного в продуктах, не находящих потребителя? Но этакий "динамизм" товарно-рыночной экономики сегодня больше похож на бег в мешках, в котором побеждает не тот, кто лучше бегает, а тот, кто лучше бегает в мешке. И если к этому старому рецепту инерция экономической мысли всё ещё тянет некоторых представителей экономической науки, то мы на него не соблазнимся. (В нашей науке, что греха таить, всё ещё бывает, когда старые догмы и мифы экономического сознания вдруг выдаются за последнее слово науки и здесь уже трудно судить, что послужило толчком к их появлению: то ли историческая слепота, то ли подсознательная тяга к идеалам рыночной "простоты" и "экономическому" человеку, у которого одна серьёзная цель в жизни - деньги и вещи, вещи и деньги...)

Но довольно отступлений, пора дать решение. Звучит оно просто: плановое хозяйство предполагает постоянство пропорциональности при гибкости и динамизме самих пропорций. Это вторая важнейшая черта планомерной организации экономики. Решение похоже на словесный фокус? Только на первый взгляд. На самом деле речь идет о том, что все пропорции, связи между хозяйственными звеньями подлежат не консервации, а постоянной перестройке в соответствии с появлением новых потребностей, новых технических решений. Но перестройка эта должна осуществляться так, чтобы вся система постоянно находилась в равновесии. Экономическая структура должна напоминать не абсолютно жесткую металлическую конструкцию, сваренную из некоторого набора болванок, а скорее что-то вроде кубика Рубика, который можно вертеть как угодно, но при этом он всегда остаётся правильным ("пропорциональным") кубом.

Общественное производство, конечно, не кубик, в нем и связей, и "степеней свободы" гораздо больше, так что здесь добиться постоянной согласованности куда сложнее, да и конечная цель не так проста. В экономике мало вернуться к абсолютному началу ( = концу), когда у каждой грани свой цвет, когда каждый потребитель получил желаемое и потребности удовлетворены. Проблема (а вместе с тем и огромное завоевание) социалистической экономики в том, что мы стремимся не просто удовлетворять потребности, превращая граждан нашей страны в сытых и довольных обывателей, а развивать богатство человеческой личности, следовательно, всё время будоражить человеческие потребности, заставлять их двигаться, жить, расти, но не так, чтобы толстел потребитель-хапуга, а так, чтобы человек постоянно испытывал голод в общении, добре, красоте, знании. Создать условия для удовлетворения этих потребностей - вытеснить ручной труд, превратить работу каждого в творчество, обеспечить всем возможность использовать все блага культуры, высвободить свободное время от домашнего хозяйства и т. д. и т. п. - эту задачу решить, пожалуй, сложнее, а сейчас и намного важнее, чем просто накормить и одеть человека.

Перед нами сформировалась достаточно ясная картина планового хозяйства. На одной стороне - система постоянно обновляющихся, подвижных потребностей, на другой - также динамичная структура производства (предприятия, стройки, колхозы, между которыми распределены люди, станки, сырье). Задача в том, чтобы их связать между собой. Как? Очевидно, через систему планового руководства. Сбалансировать сложнейшую структуру потребностей и производства (одних промышленных предприятий и объединений в СССР около 40 тыс.) - такова задача. Сложно? Да, очень. Но возможно. Возможно, если эту проблему возьмет на себя общество, организованное для сознательной, непосредственно общественной связи производства и потребления (это третья важнейшая черта планового хозяйства), или, как это предельно четко сформулировал Ф. Энгельс, "организованное для совместной планомерной работы общество..." (Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. т. 20. С. 154).

Для того чтобы понять, что представляет собой эта организация, представим себе на минуту огромное дерево. Попробуйте от каждой из, скажем, тысячи точек на земле протянуть ниточки до каждого листа, да ещё так, чтобы они не мешали друг другу, чтобы каждая ниточка была точным каналом связи. Немыслимо трудно, тут же запутаешься. А между тем решение этой проблемы перед вашими глазами - это само дерево. Оно обеспечивает надежную связь между тысячами точек на почве (до которых дотягивается корневая система) и огромным многообразием листьев, концентрируя при этом всё многообразие этих связей в одном центре - стволе.

Похожий принцип заложен и в систему управления народным хозяйством. По сотням тысяч каналов отчетная информация и проекты планов на будущее снизу (от каждой бригады, каждого предприятия) стекаются вверх, группируясь, обрабатываясь, обобщаясь от уровня к уровню, так что в результате Госплан получает сведения не от миллионов рабочих непосредственно, а от нескольких десятков министерств и госкомитетов. Значит, и план должен составляться наверху, в Совете Министров и Госплане, только для важнейших крупных комплексов экономики по нескольким тысячам позиций (ствол распределяет жизненные соки только по нескольким наиболее крупным ветвям). Звенья, руководящие этими комплексами (ветвями), получив задания от Госплана, должны распределять их между своими подопечными: так сформируется связь "министерство - объединение - предприятие". На фабрике, в колхозе, на стройке эти задания должны детализироваться и доводиться до каждого цеха, бригады, рабочего. Так будут протягиваться ниточки управления от единого экономического центра (Совмина, Госплана) к каждому работнику.

Но это только прямая связь: от центра к коллективу, от народнохозяйственного плана - к плану предприятия. Не менее важно для планомерности и обратное воздействие, снизу вверх, от трудового коллектива к центру, от листьев к стволу и корню, их питающему.

В плановом хозяйстве есть специфические формы и этой обратной связи. Это плановая инициатива трудовых коллективов. Трудовой коллектив предприятия, стройки - не пассивный объект централизованных указаний, как это иной раз представляют себе критики планомерной организации экономики. Он может и должен проявлять свою инициативу, творческую энергию, знания и поиск при выработке проекта плана, при его обсуждении. Именно коллективу (подчеркнем: всему коллективу, всем рабочим, а не только директору и администрации) лучше видны и резервы роста производства, и узкие места, которые тормозят рост качества и количества выпускаемой продукции, научно-технический прогресс. Своевременная и массовая инициатива снизу, доведение её до планово-управленческих органов отрасли, народного хозяйства - неотъемлемая функция трудового коллектива.

Ещё одна форма плановой инициативы снизу - обеспечение максимально экономного выполнения плана. В самом деле, если план утвержден, то его перевыполнение - далеко не всегда благо. Можно перевыполнить план по производству покрышек, но если автомобилей будет произведено плановое количество, то сверхплановая "обувь" для машин пропадет впустую. То же касается большинства видов продукции, производство которых должно быть точно согласовано с объёмом тары, возможностями транспорта и т. д. и т. п. Так что же, не перевыполнять план, превратить его в фетиш и на него молиться? Нет, конечно. Ведь план можно перевыполнять и по-другому - сократив затраты сырья, материалов, рабочего времени на производство плановой продукции, повысив её качество.

В результате осуществления плановой инициативы трудовой коллектив получает определенную самостоятельность. Так в плановом хозяйстве появляется проблема диалектического сочетания централизма и самостоятельности. К возможным путям её решения мы ещё специально вернемся, а здесь лишь подчеркнем, что самостоятельность трудового коллектива в планомерно организованной экономике принципиально отлична от обособленности производителя в рыночном хозяйстве. В первом случае коллектив проявляет инициативу в деле составления и выполнения плана, а во втором - хозяйствует независимо от других лиц, на свой страх и риск, определяя программу производства на первый взгляд совершенно самостоятельно, а на самом деле под диктатом стихийных колебаний рыночной конъюнктуры.

Итак, для функционирования планового хозяйства необходимы: централизованное планирование и управление, осуществляемые системой органов планомерного руководства экономикой, на одной стороне, и плановая инициатива трудовых коллективов, обладающих определенной самостоятельностью, - на другой.

Достаточно? Нет, и ещё раз нет. Нет, ибо в этой двусторонней схеме нет главного элемента, без которого невозможна планомерно организованная экономика, нет той связи, тех отношений, которые бы обеспечили решение ключевой в данном случае проблемы: как выявить реальные потребности, как учесть все ресурсы, как, наконец, обеспечить главное - заинтересованность всех трудящихся в реализации общенародных интересов, в выработке напряженного плана и его инициативном выполнении, как, иными словами, превратить каждого труженика, каждого члена общества в подлинного хозяина своей страны, её экономики.

КАЖДЫЙ - ХОЗЯИН

Когда же возникает это чувство, и, что важнее, отношение реального хозяина экономического богатства? Частник готов вкалывать до седьмого пота, но при случае может из ружья убить ребенка, оберегая свои фрукты, овощи или цветы, которые он понесет на рынок, чтобы потом купить "Жигули", поставить их в гараж и, заперев одно в другом, ходить с ружьем, охраняя возросшую собственность. Что делает его хозяином? Видимо, реальное распоряжение самим процессом производства ("Я - хозяин, я решаю, что и как делать!") и возможность присвоить результаты производства.

Теперь оставим в стороне стихию частной собственности и посмотрим на общественное присвоение при социализме. Одна сторона общественной собственности налицо: всё, что произведено в обществе, присваивается самими трудящимися и никем иным. Причём мера этого присвоения определяется как равная для всего общества: на каком бы предприятии ты ни работал, за равный труд ты должен получить равное вознаграждение. Но здесь есть одна "закавыка": связь между трудом и потреблением в условиях высокого уровня обобществления очень опосредована. Что это значит? А то, что, работая на металлургическом комбинате, ты практически не видишь связи между качеством стали и качеством хлеба, который ты ешь, или костюма, который ты носишь. Можно выплавить отличную сталь, но в комбайне, который из нее сделают, будут щели, и зерно вместо того, чтобы попасть на стол к сталевару, сгниет под дождем. Можно спрясть прекрасную нить, но ткань покрасят в скучный цвет, сошьют немодное платье, и потребитель пройдет мимо него, труд, в том числе его собственный, пропадет даром.

Значит, в условиях многоступенчатой связи производства и присвоения (в конечном счете - потребления), характерной для общенародной собственности, объективно необходимо ещё одно звено, позволяющее каждому почувствовать себя хозяином, стать им на деле. Это условие - реальное распоряжение тем, что является объектом твоей собственности. Хозяин тот, с кем считаются, кто участвует в управлении делом. Не только в исполнении какой-то работы собственными руками, а ещё и в управлении. Там, где это есть, есть и чувство хозяина.

Каждый хозяин, если каждый не только присваивает блага, но и управляет, распоряжается ими. Именно в этом простейшая определенность общественной собственности на средства производства: собственником всех экономических благ в стране является "организованное для совместной планомерной работы общество" - общенародная ассоциация трудящихся. Именно она (и никто другой) присваивает блага. Именно она распоряжается, управляет экономическим богатством в масштабе всего народного хозяйства. Каждый - труженик, и каждый - субъект руководства народным хозяйством. Общественное планомерное производство будет социалистическим только в том случае, если им управляет всё общество (или, на первых этапах, - большинство членов общества) трудящихся, а не замкнутый круг чиновников-профессионалов. Это не мы придумали. Это закономерность, выявленная К. Марксом и Ф. Энгельсом более ста лет назад и в дальнейшем научно ими доказанная. Это закономерность, подтвержденная более чем шестидесятилетней практикой социалистического строительства в СССР и других странах мировой социалистической системы.

Проблема встает, однако, тогда, когда мы от провозглашения этого принципа переходим к его практическому воплощению. При внимательном чтении в Вашем сознании уже давно могло зародиться сомнение: как могут все (т. е. по крайней мере 150 миллионов взрослого населения страны) вместе управлять экономикой? И что получится из этого, даже если это технически как-нибудь и можно будет организовать (скажем, при помощи суперЭВМ для голосования)? Скорее всего вариант, задолго до нас обрисованный мудрым баснописцем: "Лебедь рвется в облака, рак пятится назад, а щука тянет в воду". "Воз" же народного хозяйства будет стоять на одном месте.

И всё же выход есть, и выход этот - последовательное осуществление в реальной действительности давно известного принципа демократического централизма. А чтобы этот принцип не выглядел в Ваших глазах чем-то сухим и академичным, мы сделаем маленькое отступление о том, что может означать и чем может грозить его отсутствие и, следовательно, наличие централизма бюрократического.

Отступление 2: О бюрократизме