Достоевский предчувствовал и предупреждал о грядущей революции духа, о которой его современники не могли и мечтать. Он предвидел мировую борьбу между прометеевским и восточным духом...

Раскольников совершает основной грех высокомерия, воли к власти, через которую человек отделяется от своих братьев. Это - прометеевское преступление, грех Европы. Раскольников есть тип русских, отравленных западным ядом и очищающихся от него через новое, возникшее в них христианское чувство. "Преступление и наказание" есть обвинительный акт против западных идеалов насилия. Тема этого романа: "Цезарь или Христос?". И ответ Достоевского есть будущий ответ Востока - "Христос, а не Цезарь!"

В Раскольникове Достоевский выражает личную, а в "Бесах" социальную трагедию отпадения Бога. В первом романе он борется против идеалов человека насилия, во втором - против идеалов государства насилия. В первом он опровергает Ницше, а во втором Маркса.

Как Ницше, так и Маркс ищет замены Бога царствием небесным на земле. Он также делает людей сегодня средством людей завтра. Только человек будущего, которого следует создать силой, оправдывает случайного, предшествовавшего ему человека. Правда, Маркс нацелен на другой человеческий образ, нежели Ницше, на совершенный социальный экземпляр, а не на совершенную отдельную личность. Но у обоих человек теряет свободу, свою собственную ценность, свое абсолютное значение. Маркс стремится к идеальному государству равных, Ницше,- к деспотии сверхчеловека. Но нет равенства без деспотов, которые ее гарантируют, и нет деспотии, которая бы не вела к равенству порабощенных.

Сверхчеловек и массовый человек произрастают из той же почвы. Учение о сверхчеловеке и социализм - это одна и та же вещь, только рассматриваемая с разных сторон. Ницше и Маркс в одинаковой степени являются предтечами диктатур и крушения нравственной свободы. Между ними имеется та же родственная связь, что и между Раскольниковым и героями "Бесов".

Оба романа приводят к одному и тому же решению: победы русско-христианского духа над прометеевским духом Европы...

РУССКАЯ НАЦИОНАЛЬНАЯ ИДЕЯ

Национальная идея есть нечто большее, нежели естест­венное стремление народа к свободе и власти. Она относится к высшим целям, для осуществления которых ей нужны свобода и власть.

Англичанина со времен Кромвеля воодушевляет идея божьего избранничества; французы стремятся не к по­литическому, а к духовному водительству мира; нем­цы колеблются между этими двумя направлениями. Русский и в этом вопросе отличается от европейцев. Его национальной идеей является освобождение человечества русскими. Она уже свыше столетия действенно проявляется в русской истории и тем сильнее, чем меньше она доходит до сознания. Гибко приспосабливается она к меняющимся формам учений и политики, не меняясь в своей сути. Она облачается в ари­стократические одежды при царском дворе, в религи­озно-философские у славянофилов, в народные у пан­славистов, в революционные у анархистов и коммунистов.

Философское мышление русских разгорается в размышле­ниях на тему о национальной судьбе. Без преувеличения следует сказать, что русский имеет самую глубокомысленную и всеобъемлющую национальную идею - освобождение
человечества. "Призвание русских", пишет Достоевский, "есть всеевропейское и всемирное призвание; быть по настоящему русским, полностью русским, значит быть только братом всех людей, быть всечеловеком... Русский тогда больше всего
русский, когда он больше всего европеец. С французом я француз, с немцем я немец, с греком я грек, и именно поэтому я в высшей степени русский. И, в тоже время, мы нечто вполне своеобразное... Мы будем первыми, кто объявит миру, что мы хотим процветания своего не через подавление личности и чужих национальностей, а стремимся к нему через свободнейшее и самостоятельнейшее развитие всех наций и через их братское единение..."

Россия чувствует себя, также как и отдельный русский, как третий член, обнимающий и примиряющий два других. Три - есть священное число русских от третьего Рима до третьего Интернационала...

В русской историософской мысли есть две постоянно возвращающиеся темы: одна отрицательная - Европа внутренне сгнила и достойна смерти, другая положительная - Россия призвана освободить Европу от ее цивилизации или освободить мир от Европы.

Киреевский в 1852 году открыто высказывает мысль о скором крушении Европы: "Европа в своем духовном развитии уже прошла через кульминационный пункт. Достигшая атеизма и материализма, она истощила ту единственную силу абстрактного рационализма, которой она располагала и идет к банкротству...

В славянофильстве Россия достигает самосознания. Оно признает, что Россия не есть остальная часть Европы, она обладает многими способностями и имеет задачу создать из себя самой свой собственный культурный мир...

Царский панславизм, как каждый империализм, есть насмешка над чувством братства. Он представляется во вне, как освободитель славян, в то время, как в собственном государстве он стремится их (поляков, латышей, литовцев, рутенов) русифицировать во имя христианской любви. Уже славянофил Иван Аксаков попал на эту скользкую дорожку. На ней должно было рано или поздно заблудиться и все движение. Уже не раз случалось так, что проклятием русских было посрамление высоких целей пошлостью средств...

Панславизм потерял сегодня почти полностью свое зна­чение, ибо в политическом мессианизме русских произошел поворот на 180 градусов: с 1917 года он обращается более не к славянам всех стран, а к пролетариям всех стран.

Анархисты были едины с славянофилами в том, от чего нужно освободить человека: от Европы.

То, что у анархистов было лишь революционным учением и течением, то у большевиков стало большой политикой. Большевизм есть русская попытка освобождения с нигилистическими средствами.

Сознательно большевизм перенимает идеи и методы Запада, но он это оружие против Запада же и обращает. Отвращение от Европы принимает у современных коммунис­тов формы ненависти против капиталистической системы, а освободительная миссия - формы борьбы за освобождение рабочего класса. Лозунги анархистов и убеждения славя­нофилов приняли лишь марксистское обличие.

Так, в течение истории русская национальная идея при­нимала различные формы. Священный Союз отмечает собой династическую трактовку, панславизм - народную, мировая революция - революционную. В первом случае носителем национальной миссии был царствующий дом, во втором - раса, в третьем - пролетариат. Защита легитимности, освобождение славянства, автономия рабочего класса - так называются различные идеалы, но все они коренятся в той же подпочве.

Стремление к всечеловечности, даже и в политике, делает русских апостолами освобождения и за границами своей страны. Александр I и Николай I распространяли всечеловечность на все княжеские дворы Европы, панслависты на всех славян, большевики на пролетариев всех стран. В своей чистоте и полноте русская идея всечеловечности еще ни разу не воплотилась. Она, правда, всегда стремилась за границы своей нации, но до сих пор еще не охватывала всего человечества, как целого. Это станет возможным тогда, когда русская национальная идея сознательно и внутренне соединится с тем широчайшим общественным понятием, которое создано до сих пор человечеством, - понятием христианским...