Понятие личности является одним из важнейших в психологии. Но при этом и одним из самых труднопостигаемых. В первом приближении можно сказать, что для каждого из нас собственная личность есть «Я» — с его мыслями, чувствами, надеждами, планами. Однако зачем вводить еще одно понятие, если существует мое тело — с его половыми и возрастными признаками, нервами, думающим мозгом, волнующимися нервами? Ответ прост: личность не является таким же «натуральным» свойством тела, как рост, цвет волос, объем груди. Организм украденного волками младенца будет развиваться по физиологическим законам человека, но личность так и не появится. Физиологическая база выступает лишь условием формирования личности, но не больше.

По отношению к человеку используются три понятия, которые кажутся однопорядковыми: индивид, индивидуальность и личность. Но между ними существенная разница. Индивид — представитель рода или группы, ее элемент. По отношению к человеку можно сказать, что он представитель Homo Sapiens (биологического вида «Человек мыслящий»). Индивидуальность — член группы в его уникальности, неповторимости сочетания конкретных черт.

Индивид — это один из…

Индивидуальность – это своеобразие.

В индивиде ценны черты, свойственные всем членам группы, а в индивидуальности — ее выделенность, особенность. В принципе, оба эти понятия приложимы и к животному. Но личность может быть свойственна только человеку.

Личность появляется только тогда, когда сознание обретает свойство самосознания, то есть начинает исследовать само себя. Для того чтобы это произошло, рефлексия (отраженное сознание, сознание сознания, работа «двухэтажного» сознания) должна признать собственное сознание как устойчивый, постоянный во времени психический механизм. Говоря по-простому, я сегодняшний — это носитель того же самого сознания, что и я вчерашний. Это свойство личности называется самотождественностью. Такие рассуждения могут показаться философским мудрствованием — тривиальным и ненужным. Но психиатры едва ли думают так. Ибо они в своей практике постоянно встречаются со случаями, когда «вчерашний» бухгалтер Иван Петрович Сидоров сегодня доставляется в клинику как Наполеон, космонавт или «герой всех времен и народов». Конечно, такие случаи редки. Но каждый читатель был свидетелем превращения ангела в черта при усиленной выпивке или истерическом скандале. Чувствуя, что вел себя не так как ему свойственно, человек говорит: «Я был не в себе… Я сошел с ума…» И при этом тождественность своего тела не ставится им под сомнение. В рыцарских романах совершивший оплошность паладин просил бога, чтобы он сделал бывшее небывшим, чтобы чудо восстановило самотождественность личности. Современные же психологи, врачи, педагоги и юристы используют глубоко разработанные теории личности, чтобы помочь личности клиентов и пациентов укрепить свою тождественность, остаться верным самому себе.

Рассмотрим простейшую схему поведенческого акта у человека.

Например, у студента на лекции нарушился водно-солевой обмен, возник недостаток жидкости, что привело к появлению потребности в воде. Он осознает свое желание утолить жажду, но… не вскакивает, не стремится вылакать воду из блюдца под цветочным горшком, не вырывает стакан у девушки в ближайшем буфете. Почему? Дело в том, что все дальнейшие процессы – начиная с осознания потребности – совершаются под контролем личности. На каждом последующем шаге студент соотносит свои действия с представлением о себе как учащемся (социальная роль, требующая дисциплины), о человеке (лакают грязную воду только животные), о мужчине (нельзя обижать девушек) и т. д. Студент подождет перерыва между лекциями, пойдет в буфет, заплатит деньги за стакан чаю или сока и лишь тогда утолит свою жажду.

Даже возникновение потребности должно быть признано только в том случае, если она соответствует представлению личности о себе. Часто ли человек осознает свою потребность позлословить, вызванную завистью к сопернику? Нет, злословие выдается за шутку, за сказанное «просто так», за борьбу с несправедливостью. Действует механизм психологической защиты. И это понятно. Ведь представление о себе — это гипотеза моего сознания обо мне, гипотеза, которую я постоянно проверяю. Я детерминистски подхожу к себе: таковы мой характер, мои привычки, моя культура, мой нрав. «Я прав»! — вот первоначальный шаг моего сознания в любой ситуации. И если бы не действовал этот механизм, нельзя было бы обеспечить устойчивость личности во времени (биографическую) и пространстве (в самых разных ситуациях).

Но моя полная правота относительно себя должна привести и к полной слепоте: если моя гипотеза о себе подтверждается всегда, она становится неизменной — и тем самым должна выпасть из сознания. К счастью, мы богаче своих представлений о себе, а потому в своем поведении имеем источник изменяющегося восприятия себя. Кроме того, жизнь богаче наших ожиданий и потому создает нам условия проверки себя в необычайных обстоятельствах, а результаты наших поступков нуждаются в дополнительном осмыслении и согласовании представлений о себе.

В эпоху средневековья европеец рассматривал человека как объект борьбы. Душа его была полем битвы могучих сил добра и зла. Соблазнами плоти пытался поработить душу смертного дьявол. Призывом к высшему бытию обращался к душе Бог. Собственно субъектом человека делало учение о свободе воли, но эта свобода определяла только одно: к какой из двух великих армий примкнет этот маленький одинокий воин. Понимание внутренней жизни в тесных границах греха и добродетели давало слишком мало простора психологическому анализу.

XIX и XX века дали нам выдающихся психологов, которые сильно продвинули наше представление о личности. И здесь будут описаны наиболее плодотворные подходы, которые представляют структуру личности и характер ее функционирования.

Философия Нового времени стала оценивать сложность душевного мира как обязательную структурную характеристику личности. Начиная с Канта, в немецкой классической философии все больше разрабатываются субъектно-объектные аспекты человеческого бытия. Субъект не только действует, но и осознает свои действия. Такой подход как минимум вычленяет в личности «Я» действующее и «Я» оценивающее. В XIX веке психологи начинают осваивать этот подход. Так, американский психолог Уильям Джемс (1842-1910) выделял в личности три аспекта: «Я» — физическое (тело и связанные с ним внешние предметы), «Я» — социальное (зона общения) и «Я» – духовное (сфера высших интересов личности — познания, веры и т.п.). Наиболее влиятельной и интеллектуально насыщенной стала на рубеже XIX и XX веков теория австрийского психолога Зигмунда Фрейда (1856-1939), в которой конфликт инстанций личности предстал как постоянная динамическая сила.

Фрейдистский подход

Многослойность личности. Исходная схема личности, предложенная Фрейдом, проста и красива. Человеческая психика включает три инстанции: «Оно» (Id), «Я» (Ego) и «Сверх-Я» (Super-Ego). Все они руководимы различными принципами: «Оно» — принципом удовольствия; «Я» — принципом реальности; «Сверх-Я» — принципом долженствования. В основе человеческого поведения лежат потребности, и они неустранимы — положение, очень важное в системе Фрейда. Его современники, разделяя предрассудки викторианской эпохи, любили морализировать по поводу «некрасивых» желаний: их-де просто не должно быть. Фрейд же трезво утверждал: влечение не запретишь, его нужно признать и найти ему соответствующую форму удовлетворения. Иначе человек либо заболеет, либо с неизбежностью начнет скрытую от чужих глаз «греховную жизнь».

«Оно», по Фрейду, сотворено примитивными желаниями, инстинктами, биологическими побуждениями. «Хочу и все тут!» — вот лозунг «Оно». Стремление к немедленному удовлетворению; неготовность учитывать ни внешние, ни внутренние условия; неспособность предвидеть последствия — таковы атрибуты этого низшего слоя человеческой личности. Правда, не нужно воспринимать «Оно» только в виде алчного и грубого разбойника. Детские сны и память о блаженнейших минутах нашей жизни, образ безопасного и уютного уголка, радость первого отклика на твою просьбу — все это тоже живет в «Оно». Без него наша жизнь была бы тусклой и безрадостной. Мало того, на базе «Оно» вырастают и другие инстанции личности. Фрейд не только предложил систему, но и показал логику ее возникновения. Он автор первой теории становления личности.

«Я» появляется в результате контакта личности с внешним миром, который ограничивает безудержные аппетиты «Оно». «Я» уже разделяет внутреннее и внешнее, субъективное и объективное, желаемое и реальное. Именно поэтому «Я» рационально формулирует планы согласования потребного и возможного. Если непосредственные импульсы желаний Фрейд называл первичными процессами, то логическое мышление — это уже вторичный процесс.

Однако столкновение с реальностью один на один очень опасно для ребенка. Если бы он лишь на своем опыте стал проводить пробы на съедобное-несъедобное, болезнетворное-благоприятное, режущее-тупое, то недолго бы прожил. Родители создают ребенку пояс безопасности, регулируя поведение младенца в поле символического взаимодействия. Ребенок учится видеть мир поделенным на доброе и злое, красивое-некрасивое, справедливое-несправед­ливое. Особенно ценны нравственные нормы поведения. Морально правильное действие поощряется родителями, а порочное — наказывается. Так, по Фрейду, формируется инстанция «Сверх-Я», совесть личности. По своему происхождению это интериоризованный (введенный внутрь душевного мира) родитель.

Итак, при возникновении любой потребности «Оно» воскликнет: «Хочу?»; «Сверх-Я» будет вопрошать: «А справедливо ли это?»; а «Я» начнет искать рациональный путь выхода из сложившегося положения. Чаще всего решение будет найдено автоматически. Но в критических ситуациях наступает острый конфликт инстанций, особенно когда позиции сторон противоположны.

Сознательное-бессознательное. Мучительный конфликт между «хочу!», «должен!» и «разумно!» протекает к тому же при генетическом неравенстве сторон: «Я» и «Сверх-Я» произошли из «Оно». Мастер рисовать ясные и яркие образы, Фрейд создает такой символ сознания:

«Функциональная важность «Я» выражается в том, что в нормальных случаях оно владеет подступами к подвижности. В своем отношении к «Оно» оно похоже на всадника, который должен обуздать превосходящего его по силе коня; разница в том, что всадник пытается сделать это собственными силами, а «Я» – заимствованными. Если всадник не хочет расстаться с конем, то ему не остается ничего другого, как вести коня туда, куда конь хочет; так и «Я» превращает волю «Оно» в действие, как будто бы это была его собственная воля.»[1]

Последняя фраза (с «как будто бы») намечает информационный разлад, который возникает между инстанциями. Если они не в состоянии «договориться» по всем пунктам конфликта, то происходит сужение информационного поля: обсуждается только та информация, которая может быть удовлетворительно воспринята всеми «споря­щими сторонами». И для совершения компромиссного действия во внутренне конфликтной ситуации требуется, чтобы часть информации выпала из сознания — из зоны, которую контролирует «Я». Особенно опасным оказывается положение, когда у личности возникают желания, несовместимые с основными нравственными требованиями. Возникшая «порочная» потребность будет пробивать себе дорогу в обход сознания («Я»), а следовательно, начнет влиять на поведение, глубинный смысл которого будет скрыт для личности. Из бельэтажа своего сознания личность будет рассматривать и осмыслять свое поведение, не догадываясь, что в подвале бессознательного поселился призрак, по воле которого совершаются события.