Для консолидации церковной жизни необходимо было установле­ние внутрицерковного мира, преодоление расколов и разделений в российской пастве. В октябре 1941 года Александр Введенский, устра­нив от возглавления обновленческой церкви «митрополита» Виталия (Введенского), усвоил себе титул «Святейшего и Блаженнейшего Первоиерарха». Самозванный «Первоиерарх» вместе с уволенным на по­кой «митрополитом» Виталием Введенским и обновленческой канцеля­рией были эвакуированы в Ульяновск. Нормализация отношений меж­ду Православной Церковью и государственной властью привела к то­му, что обновленческие приходы начали стремительно таять. К середи­не войны полный крах обновленчества стал очевидным.

Обновленческие архиереи, осознавшие это, искали пути к возвраще­нию в Православную Церковь. Лжеепископ Звенигородский Сергий (Ларин) в 1943 году вступает в конфиденциальные переговоры с Киев­ским митрополитом Николаем об условиях, на которых могут быть вос­соединены обновленцы. Сергий готов был пожертвовать Александром (Введенским), чтобы обновленческие священнослужители воссоединя­лись в сущем сане, хотя и с пожизненным запрещением женатых епис­копов. Когда о переговорах этих стало известно самозванному Первоиерарху, он перевел Сергия Ларина из Москвы в Ташкент. Переговоры за­глохли. По отношению к кающимся обновленцам Патриарх Сергий вы­брал не чуждую икономии, но твердую линию. В сущем сане принима­лись епископы, пресвитеры и диаконы, получившие сан до 1923 года, когда обновленцы были запрещены Патриархом Тихоном, если они не утратили права на священнослужение через вступление в брак после хи­ротонии. А лжесвященники и лжеепископы обновленческого поставления принимались мирянами или в том сане, которого удостоились до уклонения в раскол. 5 ноября 1943 года на заседании Священного Си­нода принято было покаяние от находившегося на покое обновленческо­го «архиепископа» Михаила (Постникова). Свое покаяние, подписанное собственноручно, присоединяемый прочитал вслух и вручил Патриарху: «Я, обновленческий архиепископ Михаил Постников, рождения 1878 года, исповедую Господу Иисусу Христу и Пречистой Его Матери и всем святым и Тебе, Святейший Владыко, и здесь присутствующим архипас­тырям мой великий грех уклонения от Единой Святой Православной Церкви в раскол обновленческий. ...Ни на какие чины, полученные как награды, я не претендую, я только смиренно прошу принять меня в об­щение со Святой Православной Церковью, причем заявляю, что всякое сношение с обновленчеством я порываю. Прости меня, Святейший Вла­дыко, и благослови, и вкупе с прочими архиереями помолитеся о мне грешном». Святейший Патриарх прочитал над кающимся разрешитель­ную молитву и возложил на него архиерейскую панагию. Воссоединен­ный с Православной Церковью епископ Михаил (Постников) был на­значен на Архангельскую кафедру.

4 декабря 1943 года к Православной Церкви был присоединен быв­ший обновленческий «Первоиерарх» Виталий (Введенский), получив­ший назначение на Тульскую кафедру. Обновленческого архиепископа Звенигородского Андрея (Расторгуева), по принесении покаяния, вос­соединили в сане протоиерея, который он имел до отпадения в раскол, и назначили настоятелем московского храма Воскресения в Сокольни­ках. Обновленческий епископ Сергий (Ларин) был воссоединен про­стым мирянином, но вскоре после этого получил уже православное поставление во епископа.

К 1944 году в обновленчестве оставалось лишь несколько честолюб­цев – пастырей, покинутых своим образумившимся стадом. Не принес покаяния перед Матерью Церковью Александр Введенский. В письме епископу Александру (Толстопятову), написанном за несколько дней до кончины, 20 апреля 1944 года, Патриарх Сергий писал: «А.И. Вве­денский, по-видимому, собирался совершить нечто грандиозное, или, по крайней мере, громкое. Прислал мне приветственную телеграмму: «Друг Друга обымем!» Меня называет представителем религиозного большинства в нашем Православии, а себя – представителем меньшин­ства. А закончил какой-то арлекинадой, подписался Первоиерархом, доктором богословия и доктором философии. Я ответил: «Введенскому А.И. Воистину Христос Воскрес! П.С.» А.И.Введенский умер в расколе с Церковью 26 июля 1946 года от паралича.

С Православной Церковью воссоединяются и немногочисленные свя­щеннослужители из григорианского раскола. Григорианский епископ Фотий (Тапиро) принес покаяние еще до избрания Патриарха, 12 ию­ля 1943 года, и был поставлен после этого на Краснодарскую кафедру.

22 июня 1941 года, в день всех святых в земле Российской проси­явших, Германия напала на Советский Союз. Началась Великая Отече­ственная война. Во второй раз за XX век Германия вступила в смер­тельную борьбу с Россией, обернувшуюся для нас новой национальной катастрофой. Но в отличие от 1914 года нашей стране противостояла теперь не Империя Гогенцоллернов, которая принадлежала все-таки христианской Европе, а разбойничий Третий рейх, поправший все Бо­жии и человеческие законы, провозгласивший расизм своей официаль­ной идеологией, стремившийся к истреблению одних и порабощению других народов. Вожди нацистской партии открыто отвергали христи­анские нравственные ценности и предпринимали мракобесные опыты по возрождению древнегерманского языческого культа.

В своих пропагандистских обращениях к русскому народу гитлеров­цы, спекулируя на печальных страницах советской истории, пытались предстать в облике защитников религии. Но эта демагогия не ввела в заблуждение Местоблюстителя Патриаршего Престола. Митрополит Сергий в первый же день войны написал и собствен­норучно отпечатал на машинке «Послание пастырям и пасомым Христовой Православной Церкви», в котором призвал православный русский народ на защиту Отечест­ва: «Фашиствующие разбойники напали на нашу Родину. Попирая всякие договоры и обещания, они внезапно обрушились на нас, и вот кровь мирных граждан уже ороша­ет родную землю. Повторяются времена Батыя, немецких рыцарей, Карла Шведского, Наполеона. Жал­кие потомки врагов православного христианства хотят еще раз попы­таться поставить народ наш на ко­лени перед неправдой. Но не пер­вый раз приходится русскому наро­ду выдерживать такие испытания. С Божией помощью и на сей раз он развеет в прах фашистскую вражескую силу... Вспомним святых вождей русского народа Александра Невского, Димитрия Донского, полагавших свои души за народ и Родину. Да и не только вожди это делали. Вспом­ним неисчислимые тысячи простых православных воинов... Православная наша Церковь всегда разделяла судьбу народа. Вместе с ним она испыта­ния несла и утешалась его успехами. Не оставит она народа своего и те­перь. Благословляет она небесным благословением и предстоящий всена­родный подвиг... Если кому, то именно нам нужно помнить заповедь Хри­стову: «Больше сея любве никтоже имать, да кто душу свою положит за друга своя...» (Ин. 14,13). Нам, пастырям Церкви, в то время, когда Отечество призывает всех на подвиги, недостойно будет лишь молчаливо посматривать на то, что кругом делается, малодушного не ободрить, огор­ченного не утешить, колеблющемуся не напомнить о долге и о воле Бо­жией. А если сверх того молчаливость пастыря, его некасательство к пере­живаемому паствой объяснится еще и лукавыми соображениями на счет возможных выгод на той стороне границы, то это будет прямая измена Родине и своему пастырскому долгу, поскольку Церкви нужен пастырь, несущий свою службу истинно «ради Иисуса, а не ради хлеба куса», как выражался святитель Димитрий Ростовский. Положим же души свои вместе с нашей паствой... Церковь благословляет всех православных на за­щиту священных границ нашей Родины. Господь нам дарует победу». В речи на Архиерейском Соборе 1943 года митрополит Сергий, вспоминая начало войны, говорил: «О том, какую позицию должна за­нять наша Церковь во время войны, нам не приходилось задумывать­ся, потому что прежде чем мы успели определить как-нибудь свое по­ложение, оно уже определилось, - фашисты напали на нашу страну, ее опустошали, уводили в плен наших соотечественников, всячески их там мучили, грабили».

12 октября митрополит Сергий написал завещание, в котором на слу­чай своей смерти передавал полномочия Местоблюстителя митрополиту Ленинградскому Алексию (Симанскому). Через неделю после составле­ния завещания, когда фронт приблизился к сердцу России и над Моск­вой нависла опасность, Патриархия была эвакуирована в Ульяновск, быв­ший Симбирск. Она разместилась в маленьком доме на окраине города. Рядом с Главой Русской Церкви находились Управляющий делами Мос­ковской Патриархии протоиерей Николай Колчицкий и келейник Мес­тоблюстителя иеродиакон Иоанн (Разумов), позже митрополит.

Окраина тихого провинциального города стала в годы войны духов­ным центром России. Сюда, в Ульяновск, к Предстоятелю Русской Церкви приезжали оставшийся в Москве экзарх Украины, митрополит Киевский и Галицкий Николай, архиепископы Можайский Сергий (Гришин) и Куйбышевский Андрей (Комаров), другие архиереи.

В первосвятительских посланиях к пастве, которые митрополит Сергий рассылал из Ульяновска по церквам России, он обличал окку­пантов за их злодеяния, за пролитие невинной крови, за осквернение и разорение религиозных и национальных святынь. Предстоятель Рус­ской Церкви призывал жителей областей, захваченных врагом, к му­жеству и терпению.

24 ноября митрополит Сергий обратился из Ульяновска вместе с ми­трополитом Киевским и Галицким Николаем, архиепископами Куйбы­шевским Андреем, Можайским Сергием и архиепископом Ульяновским Иоанном с новым посланием к пастве, в котором развенчал лицемерие нацистской пропаганды: «Гитлеровский молох продолжает вещать миру, будто бы он поднял меч «на защиту религии» и «спасение» якобы пору­ганной веры. Но всему миру ведомо, что это исчадие ада старается лжи­вой личиной благочестия только прикрывать свои злодеяния. Во всех по­рабощенных им странах он творит гнусные надругательства над свобо­дой совести, издевается над святынями, бомбами разрушает храмы Бо­жий, бросает в тюрьмы и казнит христианских пастырей, гноит в тюрь­мах верующих, восставших против его безумной гордыни, против его замыслов утвердить свою сатанинскую власть над всей землей. Право­славные, бежавшие из фашистского плена, поведали нам о глумлении фашистов над храмами... Всему миру ясно, что фашистские изверги являются сатанинскими врагами веры и христианства. Фашистам с их убеждениями и деяниями, конечно, совсем не по пути за Христом и за христианской культурой. Вот почему прогрессивное человечество объя­вило Гитлеру священную борьбу за христианскую цивилизацию, за сво­боду совести и веру... У русских людей, у всех, кому дорога наша Отчиз­на, сейчас одна цель – во что бы то ни стало одолеть врага».

В пасхальном послании, составленном 2 апреля 1942 года, Перво-святитель раскрыл антихристианскую закваску нацистской идеологии: «Праздник Пасхи празднуем мы, а небо над нами все еще покрыто ту­чами. Но тьма не победит света, хоть бы на время и заслоняла его. Тем более не победить фашистам, возымевшим дерзость вместо Креста Христова признать своим знаменем языческую свастику. Не забудем слов – «Сим победиши». Не свастика, а Крест призван возглавить хрис­тианскую нашу культуру, наше христианское «жительство». В фашист­ской Германии утверждают, что христианство не удалось и для буду­щего мирового прогресса не годится. Значит, Германия, предназначен­ная владеть миром будущего, должна забыть Христа и идти новым путем. За эти безумные слова да поразит праведный Судия и Гитлера и всех соумышленников его».

В 1942 году Московская Патриархия выпустила книгу «Правда о религии в России»; предисловие к которой написано Главой Русской Церкви. В нем говорится: «Эта книга есть ответ прежде всего на «кре­стовый поход фашистов, предпринятый ими якобы ради «освобожде­ния» нашего народа и нашей Православной Церкви от большевиков». Линия поведения нашей Русской Церкви в отношении фашистского «крестового похода» определяется просто. Фашистский «крестовый по­ход» уже разразился над нашей страною, уже заливает ее кровью, оск­верняет наши святыни, разрушает исторические памятники, изощряется в злодеяниях над безоружным населением...

После прихода Гитлера к власти зарубежники, мечтавшие при его помощи свергнуть коммунизм, были в восторге. Фюрер, видя такое усердие также поддержал это движение. - На деньги Рейха были отремонтированны 19 храмов карловацкой юрисдикции. В 1937 году германское правительство признало карловацкого епископа Тихона главой Православной Русской Церкви в Германии и стало насильно собирать священников всех юрисдикций под его омофор. Последователей митр. Евлогия вызывали в министерство культов, а затем в гестапо, где их изводили допросами и заставляли переходить к зарубежникам. 12 июня 1938 года митр. Анастасий (Грибановский) обратился к Гитлеру с благодарственным адресом, где писал: “Лучшие люди всех народов, желающие мира и справедливости, видят в Вас вождя в мировой борьбе за мир и правду. Мы знаем из достоверных источников, что верующий русский народ, стонущий под этим рабством, ожидающий своего освобождения, постоянно к Богу молитвы, чтобы Он сохранил Вас и дал Вам посильную помощь”. Как совершенно справедливо пишет о. Владислав Цыпин, “адрес этот был, по меньшей мере опрометчивым документом, во всяком случае апологетам митр. Анастасия не пристало обличать Московскую Патриархию за ее лояльность советскому режиму, несомненно, в гораздо большей степени вынужденную, чем реверансы от карловчан, в 1938 г. еще не находившихся в сфере германского влияния, в адрес Гитлера”. Однако надо заметить, что связь карловчан с фашизмом не случайна. Еще в 1921 году Высший монархический совет, собственно и организовавший и карловацкий собор, и формировавший взгляды митрополита Антония, договаривался с Гитлером о его помощи, в случае прихода к власти, в борьбе с большевизмом. Видимо выполняя эту договоренность карловчане духовно помогли в организации власовской армии предателей. В 1920-е года этот же Совет помог идеологу нацизма Розенбергу купить газету “Фелькишер беобахтер”, ставшую рупором нацизма. А учитывая то, что национал-социализм сформирован был оккультными ложей “Туле” и группами розенкрейцеров, можно заметить, что организаторы карловацкого раскола были связанны с “консервативным масонством”. (В отличие от евлогианства сформированного с участием масонства революционного).

Осенью по требованию властей карловацкий Синод снял и отправил на покой еп. Берлинского Тихона (Лященко), и на его место назначил угодного нацистам немца Серафима (Ляде). Какой замечательный образец “полной независимости” от безбожной власти. Его судьба и канонический статус крайне любопытны. Он был рукоположен в епископа обновленцами на Украине (в том числе и пресловутым Алексанром Введенским) и был принят митр. Антонием через покаяние “в сущем сане”. Это является крайне любопытным учитывая то, что еще св. патриарх Тихон и все епископы русской Церкви приняли решение о недействительности хиротоний совершаемых явными раскольниками, к тому же грубо попиравшими священные каноны, что, конечно, ставило их рукоположение вне всякого закона. Как замечает о. Владислав “Карловацкий Синод, похваляющийся чистотой свих риз, признал действительным его рукоположение, совершенное несомненными раскольниками, причем отделившимися от Патриаршей Церкви как раз по причине своей идеологической близости к коммунизму”.

Во время войны митр. Анастасий не проявлял явно своих симпатий к нацизму, однако в своих посланиях он указывал, будто для русского народа фашистская оккупация была благом и чем-то похожим на воскрешение из мертвых. Надо заметить, что и до сих пор зарубежники никак не раскаиваются в позорном факте сотрудничества с этим оккультным движением, желавшим разрушения России в любых ее формах. Например, известный карловацкий историк М. Назаров утверждает будто национал-социализм был единственной попыткой противостояния мировой закулисе и поэтому в изданном им календаре 9 мая не считается праздником и вообще не выделяется в качестве важной вехи российской истории.

Вопрос 41