Осенью 2008 года российское правительство приняло решительные и эффективные антикризисные меры. Падение цен на нефть и последовавший за ним отток капитала делали угрозу финансового коллапса более чем реальной. Правительство смогло опереться на имеющиеся резервы, однако, чтобы предотвратить панику, было вынуждено действовать очень быстро. В результате российская финансовая система вышла из острого финансового кризиса практически невредимой, рост безработицы удалось обуздать, российское правительство выполнило большинство бюджетных обязательств.

Правительство предотвратило коллапс банковской системы. Многие российские банки имели значительные внешние заимствования – и столкнулись с очень серьезными финансовыми проблемами, как только разразился кризис. Массивные вливания ликвидных средств, оперативно осуществленные правительством, привели к тому, что ни один из крупнейших финансовых институтов не объявил себя несостоятельным, а банкротства более мелких кредитных учреждений прошли в упорядоченном и управляемом режиме.

Более того, кризис не привел к широкой национализации частных компаний. Под предлогом борьбы с ним правительство могло бы национализировать все банки и компании, попавшие в бедственное финансовое положение, однако оно этого не сделало – несмотря на наличие обширных валютных ресурсов, позволявших приобрести значительную часть предприятий по форс‑мажорным низким ценам. Напротив, вместо этого правительство предоставляло предприятиям кредиты. Вопреки распространенному мнению, даже олигархам пришлось платить за помощь, оказанную в связи с экономическими трудностями. Из 50 миллиардов долларов, в 2008 году выданных российским правительством государственному «Внешэкономбанку» на рефинансирование внешнего долга российских банков и фирм, было потрачено лишь 11 миллиардов. Очевидно, что условия, предложенные правительством (согласно опубликованным сведениям, лондонская межбанковская ставка LIBOR плюс 5 процентов), обеспечили оптимальное достижение поставленных целей: из‑за слишком высокой ставки большинство компаний и банков предпочли не брать кредитов у ВЭБ. И наконец, правительство отсрочило повышение социальных налогов (на заработную плату), ранее намеченное на 2010 год для финансирования увеличения пенсий. В тот момент подобные налоговые изменения неизбежно оказали бы губительное воздействие на рынок труда.

Тем не менее правительство допустило в борьбе с кризисом ряд серьезных ошибок. Первая из них заключается в чересчур медленном обесценивании рубля. Возможно, единовременная девальвация – слишком рискованный шаг, чреватый паникой, однако постепенное обесценивание надо было проводить быстрее – и начинать его раньше. В октябре 2008 года правительство настояло на поддержании курса рубля выше рыночного. В течение последних двух месяцев 2008 года Центральный банк снижал курс рубля сначала на один, потом на два и на три процента в неделю. Тем временем для обеспечения этой мягкой коррекции Центральный банк был вынужден тратить валютные резервы, а коммерческие банки продолжали скупать (дешевые) доллары по субсидируемому курсу, ожидая дальнейшего снижения рубля. В общей сложности за это время объем резервов сократился примерно на 200 миллиардов долларов, то есть приблизительно на треть объема докризисных валютных резервов.

Нельзя сказать, что все эти 200 миллиардов были «потеряны». Лишь часть из них (пропорциональную разнице между равновесным биржевым курсом и тем курсом, который сочло нужным поддерживать правительство) Центральный банк «подарил» частному сектору, главным образом банкам и иностранным инвесторам, для которых мягкое обесценивание рубля стало скрытой формой помощи. Оказание такой помощи привело к серьезным нежелательным последствиям. Один из основополагающих законов экономики гласит, что непрямые выплаты всегда хуже прямых. Если правительство хотело спасти банки, ему следовало делать это напрямую, а не посредством неэффективного обесценивания рубля. Помимо неэффективных решений, принимавшихся субъектами рынка (вплоть до отмены всех рублевых ссуд) в течение всего периода мягкой девальвации, эта политика привела к снижению доверия к правительству. Нельзя заранее анонсировать постепенное обесценивание валюты: если официальные лица объявляют, что в течение месяца рубль обесценится на 30 процентов, рынок обвалит его на эти 30 процентов немедленно. В результате лицам, определяющим экономическую политику государства, в течение нескольких месяцев подряд приходилось выступать с путаными и противоречивыми заявлениями. Это лишило их кредита доверия – настолько, что, когда девальвация рубля действительно остановилась, рынок не поверил, что правительство перешло к новой курсовой политике. Центробанку пришлось «подпереть» рубль сверхвысокими ставками роста рублевых вкладов, что тоже негативно сказалось на состоянии российской экономики.

Второй крупной ошибкой можно считать повышение ввозных пошлин, в особенности на импортные автомобили. Это было не только экономически нецелесообразно (точно так же, как и многие другие отрасли экономики, выпускающие продукцию, которая конкурирует с импортной, автомобильная промышленность в любом случае получала значительную защиту за счет обесценивания рубля), но и опасно с политической точки зрения. Автовладельцы – весьма многочисленная, общественно активная и организованная социальная группа. Уличные акции протеста против повышения пошлин стали первым серьезным общественным движением за много лет. Кроме того, высокие ввозные тарифы (в особенности на продукты питания) де‑факто означали дополнительный налог на труд во всех прочих (незащищенных) отраслях экономики. Повышение пошлин автоматически увеличило стоимость основных потребительских товаров, поэтому компании, работающие в других отраслях экономики, не могли отреагировать на ситуацию снижением заработных плат.

Третьей серьезной ошибкой было продолжающееся субсидирование неэффективных компаний. Отчасти это делалось из политических соображений, ведь в крупных компаниях работает значительная часть населения тех городов, в которых эти компании расположены, и их банкротство может спровоцировать акции протеста. Самый заметный из такого рода примеров – скандально неэффективный и нерентабельный автомобильный гигант АвтоВАЗ. В разгар кризиса завод получил субсидии на сумму 25 миллиардов рублей. Правительство упорно делало все, чтобы помочь продержаться на плаву этому чемпиону убыточности. В мировой экономической истории имеется целый ряд примеров, доказывающих порочность политики поддержки неэффективных компаний типа АвтоВАЗа. Один из классических примеров – это «потерянное десятилетие роста» в Японии (см. врезку 1.1).