В цикл, работу над которым Золя начал после успеха «Терезы Ракен», входят 20 романов. Первый, «Карьера Ругонов» издан в 1871. В цикле представлены все сословия французского общества, там есть романы о богачах и бедняках, о столице и о провинции, о банкирах и художниках, о буржуа и о военных, о шахтерах и о железнодорожниках. Действие всех романов происходит во времена Второй империи, 1851 – 1871. В каждом романе появляются представители семейства Ругон-Маккаров, принадлежащие к самым разным социальным слоям, зачастую не подозревающие о своем родстве, но наследующие физические и психические качества своих предков. Цикл завершается романом «Доктор Паскаль» (1893). Паскаль Ругон выстраивает родословное древо семейства начиная от своей бабушки Аделаиды Фук: «родилась в 1768 г.; вышла замуж в 1786 г. за Ругона, садовника – неповоротливого и спокойного; от него у нее родился в 1787 г. сын; овдовела в 1788 г.; в 1789 г. взяла себе в любовники Маккара, неуравновешенного пьяницу, контрабандиста; прижила с ним сына в 1789 г. и дочь в 1791 г.; сошла с ума в 1851 г. и содержалась в Тюлет, в доме умалишенных, где и умерла от удара в 1873 г., 105 лет от роду». От туповатого Ругона пошло потомство, не блещущее особыми талантами, но солидное и преуспевающее в обстановке социальной стабильности и коррупции Второй империи. Потомки Ругона – люди одаренные, но склонные к шизофрении, алкоголизму и суициду.

Ближайшим образцом для Золя была, конечно, «Человеческая комедия» Бальзака; но читатель может вспомнить и романтические генеалогии в таких книгах, как «Житейские воззрения кота Мурра» и «Эликсиры Сатаны» Гофмана или «Страшная месть» Гоголя. Есть и другие произведения или циклы произведений, в которых действуют представители разных поколений одной семьи.

Золя – человек другого поколения, нежели братья Гонкур, и другого социального происхождения и опыта: сын инженера, оказавшийся после смерти отца в очень стесненных обстоятельствах, не связанный с аристократическими кругами. Для него журналистика была не занятием от скуки и не игрой, в которой Гонкуры принимали участие с некоторой снисходительностью, а нормальным началом литературной карьеры и в дальнейшем – ее обязательным элементом. Иное значение имел для него и коммерческий успех его книг. Подумайте, сказывается ли это в его произведениях.

Познакомившись с биографией и творчеством Золя вы, может быть, обнаружите черты авторской личности в достаточно неожиданных персонажах.

J’accuse…!

В 1894 году капитан Альфред Дрейфус, офицер Французского генштаба, был обвинен в шпионаже в пользу Германии и осужден на основании секретных документов. Процесс прошел с множеством нарушений. Резонанс был огромным. Не только Франция, но и чуть ли не весь цивилизованный мир разделился на дрейфусаров и антидрейфусаров. Патриоты негодовали, они были убеждены, что никакие сомнения в справедливости приговора недопустимы, что Дрейфус не может не быть виновен уже потому, что он еврей. Либералы видели в деле пример произвола правительственных и военных кругов, коррумпированности судебной системы и лицемерия политических институтов, провозглашавших нормы равенства, но пронизанных антисемитизмом.

В 1898 г. Золя в газете «L’Aurore» опубликовал свое письмо «Я обвиняю», написанное в защиту Дрейфуса и адресованное президенту Феликсу Фору. Оно представляет собой образцовый текст политической публицистики. По обвинению в клевете Золя был приговорен к тюремному заключению и бежал от французской полиции в Англию. Вернулся во Францию он через год, когда обвинение против него было снято из-за того, что вскрылись новые обстоятельства дела Дрейфуса. Под давлением общественного мнения Дрейфус был сначала помилован, пробыв до этого 6 лет на каторге, а потом в 1906 году полностью оправдан.

Таким образом, дело Дрейфуса продемонстрировало не только коррумпированность, некомпетентность и безответственность военных, политиков и судей, но также и силу демократических институтов и свободной прессы.

«Озарения» ( Illuminations , 1874) Артюра Рембо

Богема

Какой смысл вы вкладываете в слово «богема»? Кого вы могли бы назвать представителем богемы? Есть ли представители богемы в вашем окружении?

Прочитайте тексты, входящие в книгу (обычно по-русски она издается не в полном составе, но общее представление о ней составить можно). Ознакомьтесь с комментариями. Можно ли считать «Озарения» чем-то вроде поэмы? Имеются ли в книге сквозные темы, мотивы и образы?

Текст 1. После Потопа (Après le déluge)

Как только угомонилась идея Потопа, заяц остановился среди травы и кивающих колокольчиков и помолился радуге сквозь паутину.

О драгоценные камни, которые прятались, цветы, которые уже открывали глаза!

На грязной улице появились прилавки, и потянулись лодки по направлению к морю, в вышине громоздящемуся, как на гравюре.

Кровь потекла – и у Синей Бороды, и на бойнях и в цирках, где божья печать отметила побледневшие окна. Кровь и молоко потекли.

Бобры стали строить. «Мазаграны» дымились в кофейнях.

В большом, еще струящемся доме дети, одетые в траур, рассматривали восхитительные картинки.

Хлопнула дверь – и на площади деревушки ребенок взмахнул руками, ребенок стал понимать флюгера и петухов колоколен под сверкающим ливнем.

Мадам *** установила фортепьяно в Альпах. Шла месса, и шли церемонии первых причастий в соборах.

Караваны тронулись в путь. И Великолепный Отель был построен среди хаоса льдов и полярной ночи.

С тех пор Луна стала слышать, как плачут шакалы в тимьянных пустынях, и слышать эклоги в сабо, чье ворчанье раздается в садах. Затем в фиолетовой роще сказала мне Эвхарис, что это – весна.

Пруд, закипи! Пена, беги по мостам и над лесом! Черный покров и органы, молнии, гром, поднимитесь, гремите! Воды и грусть, поднимитесь и возвратите потопы!

Потому что с тех пор, как исчезли они,– о скрывающиеся драгоценные камни, о раскрывшиеся цветы!– наступала скука. И Королева, Колдунья, которая раздувает горящие угли в сосуде из глины, никогда не захочет нам рассказать, что знает она и что нам неизвестно.

Перевод М. Кудинова

В комментариях Николай Иванович Балашов отмечает, что мазагран – кофе с добавлением воды или спиртного; «Отель» может значить также «алтарь»; «Эвхарис (Эвхарита) – значит «обаятельная», «приятная». Это имя одной из нимф, спутниц Калипсо, в романе «Телемак», написанном французским писателем XVII–XVIII вв. Фенелоном по мотивам «Одиссеи» Гомepa. Эвхаристия – религиозное таинство (нисхождение благодати на хлеб и вино при причастии, якобы превращающее их в плоть и кровь Христовы)» (в издании: Артюр Рембо. Стихи. Последние стихотворения. Озарения. Одно лето в аду. М.: Наука, 1982 (Лит. памятники). – С. 422).

Вопросы:

«После потопа» – вступительный текст «Озарений». Какие темы, намеченные в этом стихотворении, развиваются в других стихотворениях книги?

Вспомните мифы о Великом потопе. Как Рембо переосмысляет символику потопа? Почему желает возвращения потопов? Комментаторы отмечают, что в стихотворении могли выразиться настроения Рембо после поражения Парижской коммуны. Какие еще смыслы можно в нем увидеть? Название стихотворения напоминает известное выражение «После нас хоть потоп» («Après nous le déluge»), приписываемое маркизе Помпадур. Как Рембо обыгрывает его смысл?

Приведите примеры алогизма, нарочитой бессмыслицы в стихотворении. Попытайтесь их объяснить.

Капсула: Парижская Коммуна.

В войне с Пруссией (1870 – 1871) Франция потерпела жестокое поражение. Общество было деморализовано. Страна переживала тяжелый экономический кризис. Во время войны, когда французские армии терпели одно поражение за другим, была создана Национальная гвардия численностью до 300 000 человек. Гвардия была вооружена и получала жалование. В основном гвардейцами были представители мелкой буржуазии и неимущих слоев. Значительная часть гвардии находилась в Париже.

По условиям капитуляции, французское правительство, эвакуировавшееся в Бордо, а потом переехавшее в Версаль, должно было разоружить гвардейцев. 18 марта войска попытались захватить пушки Национальной гвардии, размещенные на Монмартре, но сделать этого не смогли. Эти события считаются началом восстания. Верные правительству войска, полиция и административные учреждения были эвакуированы из Парижа.

Власть в столице перешла в руки Центрального комитета Национальной гвардии и Совета коммуны. В руководстве Коммуны некоторые пили запоем, некоторые строчили революционные вирши. Политику они проводили популистскую и бездарную. Была отменена квартплата, должники могли без выкупа забрать заложенные вещи из ломбардов, церковь была отделена от государства, церковное имущество, а также все оставленные хозяевами предприятия объявлялись народной собственностью. Официальным символом коммуны стало красное знамя. Была повалена Вандомская колонна, сооруженная по декрету Наполеона.

Обыватели ждали, что Коммуна наведет порядок, вместо этого хаос в столице усиливался. Этот карнавал не мог продолжаться долго. Коммуна быстро теряла поддержку населения. 2 апреля начались уличные бои между коммунарами и версальцами, продолжавшиеся до 29 мая, когда был сдан форт Венсен. Обе стороны проявили большую жестокость. Главным мемориалом Коммуны стало кладбище Пер-Лашез. Кроме того, во всех крупных советских городах были площади и улицы, названные в честь Коммуны и ее борцов.

Парижская Коммуна – один из главных мифов марксистской историографии. Согласно марксистской теории, прежние революции осуществлялись представителями дворянства и буржуазии. Даже если они искренне сочувствовали народу, они были от него страшно далеки. Они народ не понимали и боялись его. Парижская Коммуна знаменовала собой переход к принципиально новому этапу революционной борьбы, когда она становится делом самих народных масс.

Текст 2. Детство (Enfance)

I

О, этот идол, черноглазый и желтогривый, безродный, бездомный, – и все же он благородней любых мексиканских или фламандских сказаний; владенья его – дерзновенная лазурь и зелень – бегут по отмелям, которым не знавшие паруса волны дали свирепо звучащие имена – греческие, славянские, кельтские.

На опушке лесной – где цветы, что растут лишь во снах, распускаясь, звенят и сияют – девочка с апельсиновым ртом; сжаты колени пред льющимся с поля светоносным потопом; наготу осеняют, пронзают и скрывают радуги, травы, море.

Дамы, что кружатся по террасам над морем, инфанты и великанши, спесивые негритянки в желто-зеленом мху, словно ожившие драгоценности на жирной почве лужаек и садиков талых, – юные матери и старшие сестры со взорами паломниц; султанши с царственной поступью и в своевольных нарядах, чужестраночки и тихо страдающие особы.

Что за скука – час «милого тела» и «милого сердца»!

II

Вот она, маленькая покойница за порослью роз. – Усопшая юная мама сходит с крыльца. – Коляска кузена скрипит по песку. – Братец (он в Индии!) ближе к закату, на поле гвоздики. А стариков схоронили навытяжку возле развалин стены, поросших левкоем.

Листьев рой золотой вьется вокруг генеральского дома. Все семейство на юге. – Отсюда по бурой дороге можно дойти до пустой харчевни. – Замок назначен к продаже; ставни сорваны с окон. Священник, должно быть, унес ключи от церкви. – Сторожки в парке пусты. Ограда так высока, что над нею видны только шумливые кроны. Впрочем, там не на что и смотреть.

Поля подступают к деревушкам, где не поют петухи, не звенят наковальни. Запруду спустили. О придорожные распятия, мельницы среди безлюдья, островки на реке и скирды!

Гудели цветы колдовские. Его баюкали косогоры. Пробегали звери сказочной стати. Облака собирались над морем, сотворенным из вечных горючих слез.

III

Есть такая птица в лесу – ее пенье тебя остановит и в краску вгоняет.

Есть часы, что вовеки не бьют.

Есть логово с выводком белых зверюшек.

Есть пологий собор и отвесное озеро.

Есть повозочка, брошенная на лесосеке, а бывает, что она, вся в лентах, несется себе вниз по тропинке.

Есть табор бродячих комедиантов – его иногда замечаешь сквозь придорожную поросль.

И, наконец, когда тебе нечего есть и пить, найдется кто-нибудь, чтобы выставить тебя вон.

IV

Я святой, я молюсь на террасе – так мирно пасется скотина до самого Палестинского моря.

Я ученый в сумрачном кресле. Ветки и струи дождя хлещут в окна библиотеки.

Я путник на большаке, проложенном по низкорослому лесу. Журчание шлюзов шаги заглушает. Я подолгу смотрю, как закат меланхолично полощет свое золотое белье.

Я с радостью стал бы ребенком, забытым на молу среди моря, мальчишкой-слугой, бредущим по темной аллее, касаясь неба челом.

Тропинка все круче. Холмы покрываются дроком. Воздух недвижен. Как далеко до птиц и горных ключей! Если дальше идти, наверняка доберешься до края света.

V

Как бы мне снять, наконец, эту могилу, выбеленную известкой, с цементными грубыми швами – глубоко-глубоко под землей!

Вот я сижу за столом под яркой лампой, сдуру перечитывая старые газеты и пустые книжонки.

На страшной высоте над моим подземным укрытием коренятся дома, клубятся туманы. Грязь красновато-черна. Чудовищный город, ночь без конца.

Чуть пониже – сточные трубы. По бокам – лишь толща земного шара. Быть может, в ней лазурные бездны, колодцы огня. В тех плоскостях, должно быть, и сходятся луны с кометами, сказанья с морями.

В часы отчаянья воображаю шары из сапфира, из металла. Я – властелин тишины. С чего бы подобью отдушины вдруг забрезжить под сводом?

Перевод Ю. Стефанова

Вопросы:

«Детство» – второе стихотворение «Озарений». Как его темы перекликаются с темами первого стихотворения («После потопа»)? Как соотнесены между собой пять частей этого стихотворения?

От чьего лица ведется речь? Есть ли в стихотворении «лирический герой»? Как объяснить перевоплощения героя в IV части?

Чем отличается этот текст от «обычных» лирических стихотворений? Что определяет его принадлежность к лирике? Попытайтесь дать определение понятию «лиризм».

Объяснить последнюю фразу: «С чего бы подобью отдушины вдруг забрезжить под сводом?»

Не напоминает ли вам образность этого стихотворения живопись каких-либо художников? Поищите картины, которые можно было бы использовать в качестве иллюстрации к этому стихотворению.