Событие преступления имеет сущность, которая может проявиться в окружающем мире – всё отображается. Необходимо понимать, что отображаемая сущность выражается в событии преступления – способе, времени, месте, орудии и иных обстоятельствах совершения преступления. Отображенная сущность выступает в информационных отражениях материального и идеального видов – следов в широком смысле слова. Соответственно сведения, предметы, иные следы лишь тогда следы преступления, когда их происхождение, изменение явилось следствием, а равно, обусловлено событием преступления. При этом относимость – наличие объективной связи обнаруженной информации с «кандидатами» в доказательства искомых фактов.

Собирание доказательств может осуществляться и судом, однако, нельзя согласиться с утверждением Курылева С.В., который считал ошибочным положение о невозможности для суда познавать непосредственно существенные для дела факты[144]. Суд может непосредственно наблюдать некоторые следы и последствия преступления (например, следы травм, обезобразивших лицо потерпевшего). Но, во-первых, он это делает в ходе процессуальной деятельности, а во-вторых, эти обстоятельства сами по себе не решают дела. Ни один из субъектов доказывания не может участвовать в процессе доказывания в этом качестве в том случае, если являлся свидетелем, потерпевшим, лицом совершившим преступление. Только лишь в этом случае судья, дознаватель, следователь могли бы непосредственно воспринимать (познавать) существенные для дела факты. Во всех остальных случаях познание судом и другими субъектами доказывания существенных для дела фактов осуществляется на основе сведений, содержащихся в доказательствах. Соответственно, познание субъектом доказывания существенных для дела фактов осуществляется опосредованно на основе доказательств. Сведения о существенных для дела фактах должны содержаться исключительно в доказательствах.     

Доказательства есть выражение сущности преступления в отображениях, воспринимаемых в границах момента их обнаружения и расследования преступления.

 «…изменения в среде, связанные с событием, есть результат взаимодействия между ними, результат отражения события в среде. Только по ним мы можем судить о содержании события. Применительно к процессу доказывания изменения в среде как результат отражения в этой среде события и есть доказательства этого события, т.е. те фактические данные, с помощью которых только и можно судить о событии преступления. Следовательно, сам процесс возникновения доказательств есть процесс отражения, а возникновение доказательств – результат этого процесса»[145].

Отображения сущности преступления, еще не являясь формально закрепленными доказательствами, каковыми они могут и не стать никогда, уже обладают свойством относимости. Отображения сущности иных, отличных от преступления событий, также обладают свойством, сопоставимым с относимостью – неотносимостью.

Неотносимость – свойство следов в широком смысле слова (материальных, идеальных), невзаимосвязанных с преступлением. Несмотря на отсутствие взаимосвязи с преступлением, отображения иных событий взаимосвязаны с этими иными событиями и относимы к ним. При этом свойство неотносимости того или иного следа не всегда выступает исключающим его относимость к преступлению. Тот или иной след, а тем более, вещь, предмет способны субъективно характеризоваться имеющими свойства, как неотносимости, так и относимости в зависимости от группы признаков, в которых субъектом доказывания усматривается взаимосвязь с преступлением или иным событием. Как относимость, так и неотносимость – это естественные, неотделимые от сущности событий свойства отображения. Неотносимость естественная не присуща отображениям сущности преступления. Тогда как дальнейшее исследование обнаружит возможность обладания этим свойством даже доказательств, которые могут быть признаны неотносимыми как на этапе собирания, так и проверки, и оценки. Таким образом, мы будем различать «относимость и неотносимость естественные» от «относимости и неотносимости процессуальных». Исходя из сказанного, не стоит исследовать неотносимость естественную, как начало естественной относимости, так как исходя из природы естественной неотносимости как свойства, она не способна преобразоваться в естественную относимость. Такое утверждение обусловлено конечностью преступления как события и применимо только к процессу доказывания обстоятельств совершенного, но не совершаемого преступления. Однако участие естественной неотносимости в формировании процессуальных неотносимости и относимости имеет место быть. Как правило, это связано с ошибками в логическом процессе доказывания, которые, хочется думать, не так уж часто возникают, но полностью не исключены. Хмыров А.А. выделяет ошибки двоякого рода: во-первых, следователь не производит процессуального закрепления некоторых обнаруженных им данных, полагая их не относящимися к делу; во-вторых, следователь, не умея разобраться в характере и формах связей тех сведений, с которыми он сталкивается, не может выбрать из их множества относящиеся к делу и «на всякий случай» фиксирует массу ненужных подробностей, упуская при этом из виду наиболее ценные данные[146].

Существование объективной связи между событием преступления и обнаруженными и зафиксированными сведениями, предметами в ходе расследования носит вероятностный характер вплоть до вынесения приговора. В любой момент времени предварительного следствия (дознания) и судебного следствия, как при формировании системы доказательств, так и внесения изменений в нее при исключении доказательств из числа допустимых, относимость некоторых доказательств может быть опровергнута. Недаром зачастую в приговорах содержится формулировка об оценке тех или иных доказательств судом как не относящихся к делу. Значит, в процессе доказывания наличие свойства относимости у уже имеющихся в деле доказательств подвергается и должно подвергаться сомнению при проверке и оценке доказательств. Правильное установление объективной связи сведений по конкретному уголовному делу следователем (дознавателем), осуществляющим эту деятельность первым из всех субъектов доказывания, позволяет достичь благоприятного итога расследования в оптимальные сроки, избежать последующих ошибок в расследовании, излишнего загромождения процесса доказывания. О правильности первоначального установления объективной связи между собираемыми сведениями и фактом преступного события можно судить по соблюдению логических правил выдвижения версий, выведения логических следствий, проверки версий. Кроме этого, следователь (дознаватель) должен понимать содержание объективных процессов отображения информации о преступлении, учитывать особенности собственного чувственного восприятия, уметь разбираться в характере и формах связей воспринимаемых сведений, процессуально закреплять сведения, которые должны или могли быть обнаружены в соответствии с выведенными логическими следствиями из версий.

Отображения сущности преступления приобретают информационную значимость для доказывания в случае их обнаружения в результате поиска. Поисковая деятельность имеет свои логические правила. Основное правило: от известного к неизвестному – отражает познавательную направленность поисковой деятельности. Для извлечения заключенной в следах информации «могут быть применены соответствующие особенностям следов приемы «фактофиксирующего» познания, хорошо изученные в гносеологии, - расспрос, наблюдение, сравнение, измерение, эксперимент, моделирование и описание»[147]. Приемы, применяемые при осуществлении поисковой деятельности носят, в основном, тактический характер и имеют психологическую, а некоторые – техническую или методическую основы. Например, такой прием осмотра места происшествия, как осмотр от центра к периферии, имеет методическую основу. Прием создания впечатления излишней осведомленности следователя при получении показаний подозреваемого основан на психологии. Поиск местонахождения стрелявшего по пулевым отверстиям и траектории выстрела технически обоснован судебной баллистикой.  

Обнаружение, помимо поисковой деятельности, включает в себя второй элемент – восприятие. Восприятие в нашем случае представляет собой простое содержание процесса реализации чувственных способностей воспринимающего субъекта – слуха, зрения, обоняния, осязания, применяемых для переноса отображений сущности преступления в сознание субъекта доказывания. Восприятие – неотъемлемый элемент обнаружения, а обнаружение, в свою очередь, является частью собирания доказательств, предшествующей их фиксации. Собранные доказательства являются эмпирической основой для судебного познания обстоятельств дела. Судебное доказывание невозможно вне доказательств: в соответствии с ч.4 ст.302 УПК РФ обвинительный приговор не может быть основан на предположениях и постановляется лишь при условии, что в ходе судебного разбирательства виновность подсудимого в совершении преступления подтверждена совокупностью исследованных судом доказательств.

В процессе восприятия взаимодействуют объект восприятия – воспринимаемая информация, субъект восприятия – субъект доказывания, и среда восприятия – условия осуществления соответствующего поискового следственного действия. Соответственно, можно выделить субъективные условия восприятия и объективные условия восприятия, которые обусловлены характеристиками собственно объекта и условий среды восприятия. При этом условия восприятия (свойства среды) – удаленность, освещенность, туманность, загроможденность, шумность и т.д. характеризуется как «очень сильно», «сильно», «нормально», «слабо», «очень слабо». Каждая степень характеристики условий среды в каждом конкретном случае может играть как позитивную, так и негативную роль, оказывать как то, так и иное влияние на результат восприятия.

Субъективные условия восприятия обусловлены физиологическими и психологическими аспектами. Если с физиологическими аспектами условий восприятия все понятно – к ним относятся степень остроты зрения, слуха, и т.д., то психологическим аспектам – вниманию, сосредоточенности, наличию опыта, на сегодняшний день недостаточно уделялось внимания.

Стоит отметить, что деятельности только органов чувств для перехода отображений сущности воспринимаемого преступления в сознание субъекта доказывания недостаточно. Осуществляется аналитическая работа, относящаяся также к рассудку, заключающаяся в сопоставлении воспринимаемого с понятийным аппаратом – результатом как рассудочного, так и разумного развития сознания. «… могут быть обнаружены только такие доказательства, которые содержат поддающуюся смысловой интерпретации информацию, т.е. те, смысл которых может быть понят, расшифрован с помощью существующих на данном уровне знаний средств раскодирования… Информативность доказательств при этом создает лишь необходимые предпосылки к их обнаружению. Сам же отбор информационных сигналов есть сложный нейрофизиологический и психический процесс, проходящий в коре больших полушарий головного мозга. Поэтому объективные предпосылки обнаружения доказательств реализуются через субъективное, т.е. через сознательную деятельность по обнаружению доказательств»[148]. Воспринимающий субъект доказывания должен быть способен осознавать восприятие теплоты (холода) трупа; резкий запах ацетилена; словесного описания цвета и формы следов крови; соотносить услышанное с письменной речью последующего протоколирования.

Чувственно воспринимаемая информация на этапе поиска возможных доказательств должна быть, прежде всего, воспринята субъектом доказывания. Далее, из числа воспринятой информации должна быть выделена информация, имеющая отношение к расследуемому делу, то есть, определены те следы, которые предположительно находятся в объективной связи с событием преступления. Наличие объективной связи здесь только предполагается, поэтому информация, воспринятая относимой из всего объема воспринятой информации, относима предположительно. Воспринятая предположительно относимой информация должна в последующем преобразоваться в зафиксированные сведения.

Отображаемые в следах свойства сущности события преступления, имеют свойство исчезать. Исчезновение – это закономерный результат угасания информационного импульса, послужившего толчком для восприятия его окружающей природой в качестве отображения. «… процесс исчезновения доказательств под влиянием объективных и субъективных факторов, процесс такой же естественный, как и их возникновение»[149].         «… диалектически уже в тот момент, когда процесс отражения завершен и возник «отпечаток» отражаемого объекта, начинается противоположный процесс – уничтожение, «снятие», «отрицание» отражения»[150]. Снятие «означает сохранить, удержать и в то же время прекратить, положить конец. Само сохранение уже заключает в себе отрицательное в том смысле, что для того, чтобы удержать нечто, его лишают непосредственности и тем самым наличного бытия, открытого для внешних воздействий. Таким образом, снятое есть в то же время и сохраненное, которое лишь потеряло свою непосредственность, но от этого не уничтожено»[151]. Снятие отображения реализуется в том числе путем осуществления мероприятий по фиксации доказательств.

Далеко не все элементы воспринимаемого укладываются в содержание зафиксированного. Это результат действия субъективных факторов чувственного восприятия и рациональной фиксации субъектом доказывания; многократной опосредованности отображений на момент восприятия; объективных факторов восприятия, фиксации, опосредованности при фиксации.

Закрепление предположительно относимых сведений путем процессуальной фиксации можно охарактеризовать как осмысленно-рациональный процесс. Субъект доказывания определяет способы фиксации в зависимости от имеющихся у него в распоряжении средств, собственных свойств предположительно относимых объектов, условий последующего хранения, необходимости осуществления последующего следственного и судебного осмотров указанных объектов. Учет названных условий выбора способа фиксации осуществляется уже после того как у субъекта доказывания возникла убежденность в относимости воспринятой информации. Эта убежденность возникает сообразно имеющимся логически определенным возможным доказательствам, то есть убежденность возникает тогда, когда воспринятая информация совпала с определенными возможными доказательствами.

В силу того, что фиксации подлежит только та информация, которая относима к преступлению, то и восприятие направлено на выявление относимой информации среди воспринимаемой. Таким образом, процесс восприятия информации при поиске отображений искомых фактов имеет своей целью выявление относимой информации, пригодной для процессуальной фиксации. Ратинов А.Р. считает, что познание осуществляется чувственным, эмпирическим (непосредственным) и рациональным, логическим (опосредствованным) путем[152]. Далее, Ратинов А.Р. утверждает, что всякое познание является единством непосредственного и опосредствованного (чувственного и рационального)[153].

Воспринятая информация подвергается процессуальной фиксации тогда, когда содержание ее в результате логического сопоставления совпадает с ранее определенными логическим путем возможными доказательствами. Таким образом, фиксация является частью рационального логического процесса, приходящего на смену чувственного (эмпирического) обнаружения. Значит восприятие, составляющее содержание чувственного познания, стремится к рациональному результату в виде фиксации, а зафиксированные, воспринятые относимыми сведения – рациональны.

Здесь мы предпримем попытку диалектического исследования логики перехода сведений, доступных для восприятия к сведениям, зафиксированным в протоколе следственного действия.

Воспринимаемое (чувственное) существует диалектически в себе самом, в переходе к рациональному, в рациональном.

Чувственное в себе – это рефлективное совпадение с отображениями сущности преступления, отображениями сущности иных событий.

 В переходе к рациональному чувственное делится на стремящееся к рациональному и не стремящееся к рациональному, а также на чувственное нашедшее и не нашедшее рефлективного совпадения. Чувственное не нашедшее рефлективного совпадения – это воспринимаемое, но не распознанное на рефлективном уровне: например, какой-либо тонко улавливаемый запах, не нашедший в момент восприятия рефлективного тождества, а потому хоть и стремящееся к рациональному, но не переходящее к нему. Чувственные отображения сущности иных событий могут перейти к рациональному в случае ошибочного восприятия этого чувственного в качестве относимого. В случае правильно воспринятого чувственного отображения иных событий как неотносимого, такое чувственное неотносимое является не стремящимся к рациональному и, соответственно, не перейдет к рациональному. Правильное восприятие неотносимого чувственного уже изначально обусловлено совпадением рефлективного воспринятого с рефлективным неотносимым. Таким образом, рефлексия на момент готовности ее к восприятию уже должна содержать чувственные образы ранее воспринимаемого относимого либо неотносимого чувственного.

При рассмотрении вопросов собирания доказательств, представляется обоснованным рассматривать вопросы становления относимости процессуальной в моментах воспринимаемой, воспринятой, зафиксированной относимости.

Таким образом, объективная связь между событием преступления и сведениями о нем устанавливается, прежде всего, в результате восприятия этих и других сведений субъектом доказывания. Результатом установления этой связи является фиксация воспринятых относимыми сведений. Результат восприятия сведений в качестве сведений, находящихся в объективной связи с искомыми фактами, может опровергаться в итоге логического сопоставления при проверке доказательств.