Как было отмечено выше, преодолевающее метафизику изменение существа мышления, по замыслу Хайдеггера, должно состоять в том, чтобы дать слово самому Бытию. Для реализации этого замысла необходимо было выделить такую реальность, в которой Бытие само бы уже сказалось, сказавшись различным образом: например, в том, что само «выболталось» в человеческой речи при повседневном обсуждении сущего, или в том, как это сущее впоследствии было оговорено в онтологических понятиях (категориях). Для анализа такого сказывания, которое есть сказывание самого Бытия, Хайдеггер вводит понятие присутствия (Dasein).

Присутствие (Dasein) определяется им как такой вид сущего, который имеет место способом понимающего отношения к себе, к собственному бытию. Бытие присутствия всегда так или иначе определено до всякого определяющего называния в логосе. В таком отношении к своему бытию «присутствие есть своя разомкнутость» [3.С.133]. Разомкнутость (раскрытость) эта двоякого рода: в ней разомкнуто само присутствие (Dasein) (собственное бытие присутствия), а в этой разомкнутости разомкнуто Бытие как таковое. Ни Кьеркегор, ни Ясперс, ни Марсель или Сартр не мыслили человеческую экзистенцию из раскрытости бытия «вот» [12.С.49].

Разомкнутость, по Хайдеггеру, есть способ бытия присутствия, его простая сущность. Однако раскрытие этой простой сущности бытия осуществляется у него сложно: через анализ экзистенциального устройства присутствия, что предполагает выделение в нем особых конститутивных моментов, для обозначения которых и вводится понятие экзистенциала. Экзистенциалы – способы держания такой двоякой разомкнутости (раскрытости) присутствия в простор самого Бытия. Соответственно, экзистенциально-феноменологический анализ есть такой анализ понимающего себя присутствия, в котором самоявляются структуры его бытия (его сложность), и, в тоже время, явлен его простой смысл (его простота). Поэтому «λóγος феноменологии присутствия имеет характер єρμηνєύєιν герменевтики, через которую бытийная понятливость, принадлежащая к самому присутствию, извещает о собственном смысле бытия и основоструктурах своего бытия» [3.С.37].

Озабоченный в «Бытии и времени» в большей мере самим экзистенциальным анализом, Хайдеггер меньше уделяет внимания экспликации и экспозиции его метода, оставляя, в частности, не проясненным вопрос о методологическом статусе экзистенциалов и экзистенциальных понятий как базовых единиц аналитики. Конкретнее: не проведено ясного различия в понятиях экзистенциала и феномена, не оговорено терминологическое различие выражений «экзистенциал» и «экзистенциальное понятие», наконец, не определен сам термин «экзистенциал». Столь чуткий к лингвистическим нюансам аристотелевского слова «категория», Хайдеггер как будто «забывает» прояснить языковую подоплеку основополагающего для его философии термина, у которого, кстати, в отличие от греческого слова (напомним – обвинение, осуждение) нет повседневного дофилософского значения.

Слово «existenzial» производно от «existenzia» (существование), подобно тому, как «потенциал» образовано от «потенция», а «материал» – от «материя». Грамматическая форма множественного числа – «экзистенциалы», «материалы», «потенциалы» и проч. – указывает на общее смысловое значение такого рода терминов: они выявляют сложное устройство (структуру, состав) той реальности, к которой относятся. В соответствии с этим языковым значением, экзистенциалы суть структуры экзистенции как способа бытия присутствия. Следовательно, экзистенциальная аналитика присутствия так же, как и категориальный анализ, ориентирована на выявление структурных моментов бытийного устройства с той, правда, разницей, что если в первом случае имеется в виду присутствиеразмерное (экстатически выступающее) сущее, каковым является присутствие (Dasein), то во втором – сущее неприсутствиеразмерное, имеющее место способом бытия наличного.

Нацеленность экзистенциальной аналитики на экспликацию в бытийном устройстве присутствия экзистенциально-феноменологического состава обнаруживает, таким образом, явную параллель с категориальным определением состава сущего. Под рубрикой «экзистенциал» Хайдеггер выводит такие определенности бытия присутствия, как: «люди» (das Man), бытие-в, расположение, понимание, речь, забота, смерть, совесть, время и т.д. По аналогии с аристотелевским определением состава сущего о всяком присутствии можно сказать, что в горизонте своих бытийных возможностей оно есть человек (Man), имеет онтологическую структуру бытия-в (благодаря чему может быть онтически определено как где – в Ликее), временит, (благодаря чему может быть онтически определено как когда – вчера), озабочено, испытывает зов совести, заступает в смерть, понимает, расположено, говорит и т.д.

Эта параллель могла бы стать более заметной, если бы по аналогии с аристотелевским определением категорий как родов бытия мы могли бы назвать экзистенциалы родами присутствия. Но это невозможно, поскольку употребление термина «род» в отношении присутствия разрушило бы тот онтологический смысл, в котором Хайдеггер вводит понятие Dasein уже в первых параграфах «Бытия и времени». Философ неоднократно подчеркивает, что способ бытия присутствия экзистенциален, следовательно, не имеет черт предицируемой всеобщности.

Если категории – роды сущего, имеющего место способом бытия наличного, то экзистенциальные понятия – определения бытийных черт того, что налично представлено быть не может. Сам термин «экзистенциальный» у Хайдеггера часто употребляется как синоним «неналичного». Он пишет: «Анализ бытийных черт бытия-вот экзистенциальный. Этим сказано: черты тут не свойства чего-то наличного, но сущностно экзистенциальные способы быть» [Там же.С.133]. В этой связи Хайдеггер указывает на две черты экзистенциальной феноменологии: приоритет existenzia над essenzia и то, что присутствие (Dasein) определено как «всегда мое», т.е. устанавливается приоритет кто над что. Экзистенциальный анализ сосредоточен, тем самым, на раскрытии «всегда своих» бытийных способностей присутствия, которые никогда не могут быть даны налично, а всегда раскрываются как бытийные возможности, возобновление которых присутствие (Dasein) всегда берет на себя само.

Положение, что присутствие (Dasein) есть (имеет место) экзистенциально, означает, что оно держится в горизонте возможностей, которые само для себя создает и различным образом реализует (или не реализует). Из того, что экзистенциалы – определение экзистенциально возобновляемых бытийных способностей, они и не могут быть подведены под понятие рода, т.е. бытийные способности присутствия – совсем не то, что роды бытия.

Экзистенциалы не роды присутствия уже потому, что определены как «всегда мои». Забота, совесть, смерть, временность, бытие-в (как пространственный модус присутствия) – всегда свои бытийные возможности присутствия, из которых оно к тому же всегда может выбрать «самые свои». По Хайдеггеру присутствие (Dasein) – не род, даже в том случае, когда о нем говорится как о присутствии «неизвестного рода»: например, когда речь заходит о людскости присутствия. Как «сущностный экзистенциал» людскость есть своя возможность присутствия, но не единственная, необходимая и тотально необратимая экзистенциальная возможность. Экзистенциалы не роды еще и потому, что каждый из них сам по себе являет простой смысл бытия, раскрывая при этом смысл другого экзистенциала (например, экзистенциалы заботы или времени), в то время как категории остаются непроницаемыми друг для друга характеристиками сущего, схватывающими его лишь в сложном составе. Поэтому, если в экзистенциале времени, по Хайдеггеру, может быть раскрыт целостный феномен бытия присутствия, то та же категория времени выявляет лишь аспект бытия сущего, не являя его целостности.

Рассмотрим другой вопрос. Если экзистенциал – бытийная черта присутствия, то что такое экзистенциальное понятие?

Этот термин Хайдеггер вводит наряду с термином «экзистенциал», вводит осторожно, по мере вхождения читателя в специфику языка «Бытия и времени». Однако относительно того, в чем заключается различие экзистенциалов и экзистенциальных понятий, Хайдеггер не дает соответствующих разъяснений.

Формально к числу экзистенциальных понятий можно отнести все те понятия, которые вводятся или используются Хайдеггером в рамках аналитики присутствия. Однако «экономность», с какой он употребляет термины «экзистенциал» и «экзистенциальное понятие», подчеркивает то обстоятельство, что акцент сделан не на понятии в его классическом статусе, а на той онтологической структуре, которая выявляется и которая является экзистенциальной почвой понятий вообще, в том числе и категорий как «основопонятий» метафизики.

Экзистенциалы – не понятия в том смысле, что они есть «живые» бытийные черты присутствия, иначе – отличительные способности быть, своего рода кристаллизации этих бытийных способностей, и в этом их фундаментальное отличие от категорий как «родов сказывания». Если же о них вести речь как о понятиях (хотя бы и экзистенциальных), то в этом случае они суть экспликаты таковых бытийных черт (способностей). В них феноменологически выделены исходные онтологические структуры опыта присутствия, почему они и становятся основными единицами экзистенциально-феноменологического анализа. Экзистенциальные понятия, таким образом, несут на себе двойную смысловую нагрузку: они, с одной стороны, – свидетельства фундаментального опыта присутствия, его «основофеномены», а с другой – выделенные единицы экзистенциальной феноменологии, «называющие определения», скрепляющие структурное целое новой онтологии как учения о Бытии. Различие между экзистенциалами и экзистенциальными понятиями имеет, таким образом, характер указанного выше различия категорий как «основных слов» и как «основных понятий» метафизики. Это различие можно охарактеризовать как различие дорефлективного и рефлективного уровней.

Сложнее дело обстоит с различением экзистенциалов и феноменов. Подчеркивая феноменальную открытость (данность) структур экзистенции, автор «Бытия и времени» склонен скорее отождествлять эти понятия, нежели различать. Но если иметь в виду подчеркнутый выше смысл аналитики присутствия как аналитики его устройства, то можно усмотреть и некоторое, не показанное самим Хайдеггером, различие: экзистенциалы есть не что иное, как «выстроенные феномены» (выражение В.А.Конева). Например, в экзистенциальных конститутивах Бытие-в, «люди», расположение, понимание, речь выстраивается исходный для анализа присутствия целостный феномен Бытия-в-мире. Сложность, однако, состоит в том, что в этом «участвуют» и другие «выстроенные феномены», которые не определяются в качестве экзистенциалов: мир, подручность, отсылание, знак и т.д. И хотя экзистенциалы и охарактеризованы как «сущностные», «исходные» и «основные» феномены присутствия, этим мало прояснен их методологический статус, поскольку Хайдеггер не предлагает критерия для определения необходимой «сущностности», «исходности» и «основности».

Непроясненность методологического статуса экзистенциалов сказывается и на том, что у Хайдеггера нет определенного списка экзистенциальных понятий, аналогичного аристотелевскому или кантовскому спискам категорий. В этой связи исследователям Хайдеггера еще предстоит прояснить, какое место занимает экзистенциология в рамках феноменологии, поскольку ведущим мотивом обоснования новой онтологии у Хайдеггера выступает тезис: «онтология возможна только как феноменология» [Там же.С.35].

Справедливости ради скажем, что указанные неясности – свидетельство тех неизбежных трудностей экспликации новых структур мысли и создания нового языка, с которыми, как правило, сталкивается мыслитель в процессе формирования нового типа мышления. И, несмотря на то, что Хайдеггер в значительной мере обошел вопрос о роли экзистенциалов и экзистенциальных понятий как возможных экспликатов нового неклассического опыта мышления, его заслуга несомненна в другом: в том, что он не только выявил метафизическую природу категорий, но и переосмыслил их онтологический статус применительно к задачам новой фундаментальной онтологии.

В рамках последней категориальный анализ сущего, предпринятый классической метафизикой, представляется как один из возможных вариантов онтологической интерпретации мира, имеющий к тому же под собой определенное экзистенциальное основание. Им является то, что категориальный охват сущего также есть развертывание определенной бытийной способности понимающей себя экзистенции, исходный смысл которой раскрывается в заботе. В категориях научная экзистенция озабочена своим внутримирным устройством. По Хайдеггеру, экзистенциальная забота о своим Бытии-в-мире есть та исходная онтологическая структура, тот изначальный опыт присутствия, в котором раскрыто простое бытия, скрытое в многообразном категориальном истолковании сущего.

Этот ход мысли нацеливает на глубокое исследование экзистенциальной природы самих категорий (с целью обнаружения в них более фундаментальных структур), что пока не являлось нашей задачей, но то обстоятельство, что такая попытка предпринималась самим Хайдеггером в интерпретациях феноменов пространственности и временности, говорит о возможных перспективах такого исследования. Здесь же подчеркнем, что категории в новом экзистенциальном прочтении неизбежно лишаются статуса изначальных, далее неразложимых структур мысли, что, однако, не исключает их ведущего значения для понимания внутримирного устройства сущего. Выявление экзистенциальной природы категорий, как и всего корпуса классической рациональности, имеет, таким образом, решающее значение для понимания существа новой, неклассической рациональности.

Библиографический список

1. Мамардашвили М.К., Соловьев Э.Ю., Швырев В.С. Классическая и современная буржуазная философия. Опыт эпистемологического сопоставления // Вопросы философии. 1970. №12. С.23–38; 1971. №4. С.58–73.

2. Мамардашвили М.К. Классический и неклассический идеалы рациональности. Тбилиси: Минциереба, 1984.

3. Хайдеггер М. Бытие и время. М.: Ad marginem, 1997.

4. Борисов В.Н. Категориальное знание: гносеологическая природа, формы, способы функционирования // Категориальные основания научного познания: Межвузовский сб. науч. статей. – Куйбышев: Изд-во Куйбышевского университета, 1988.

5. Вейсман А.Д. Греческо-русский словарь. Репринт V издания 1899 г. М., 1991.

6. Хайдеггер М. Время и Бытие: статьи и выступления. – М.: Республика, 1993.

7. Ссылки на Аристотеля делаются по изданию: Сочинения: В 4 т. Т.2. М.: Мысль, 1978.

8. Бенвенист Э. Общая лингвистика. М.: Прогресс, 1974.

9. Кант И. Критика чистого разума. М.: Мысль, 1994.

10. Борисов В.Н. О смысле категории «oysia» в философии Аристотеля // Вестн. Самарского гос. ун-та. 1996. №1. 

11. Конев В.А. Онтология культуры (Избранные работы). Самара: Изд-во «Самарский университет», 1998.

12. Херрман Ф.-В. фон. Понятие феноменологии у Хайдеггера и Гуссерля. Томск: Водолей, 1997.

содержание

Предисловие.................................................................................................. 3

Семинар 1 Философия Мартина Хайдеггера в истории

               европейской философии ............................................................ 5

Семинар 2 Основной вопрос «Бытия и времени»........................................ 13

Семинар 3 Методологические проблемы экзистенциального анализа...... 29

Семинар 4 Бытие-в-мире и мирность мира ................................................ 36

Семинар 5 Феномен кто......................................................................... 50

Семинар 6 Вот-бытие ................................................................................. 55

Семинар 7 Экзистенциальный смысл заботы.............................................. 71

Семинар 8 Способ бытия к концу............................................................... 85

Семинар 9 Феномен решимости и совесть ................................................ 98

Семинар 10 Способность Присутствия быть целым................................. 114

Семинар 11 Временная интерпретация повседневности.......................... 132

Семинар 12 Временность и историчность ............................................... 153

Семинар 13 Расхожая концепция времени ............................................... 173

Семинар 14 Заключительный семинар...................................................... 181

Приложение

Семинары по книге М.Хайдеггера "Кант и проблема метафизики"

Семинар 1 Хайдеггер и Кант: принципы интерпретации......................... 191

Семинар 2 Как возможно онтологическое познание................................ 201

Семинар 3 Обоснование метафизики в ее изначальности и повторении.. 211

Статьи

В.А. Конев Метафизика "ничто" в философии м. Хайдеггера................. 237

В.А. Конев Мартин Хайдеггер о мышлении............................................. 248

Ю.А. Разинов От категорий к экзистенциалам: к проблеме экспликации форм неклассической рациональности в онтологии м. Хайдеггера.................................................................................................................... 256

* Реплика-замечание проф. В.А. Конева:

Здесь мы встречаемся впервые с ключевым для книги и всей концепции Мартина Хайдеггера понятием – понятием Dasein. Перевод на русский язык этого немецкого термина – одна из главных трудностей для всякого переводчика текстов Хайдеггера. Как известно, немецкое слово Dasein состоит из двух частей: sein – быть, da – здесь, вот, здесь-сейчас. Хайдеггеру важно подчеркнуть, что Dasein есть такое сущее, в котором бытие себя обнаруживает – вот оно! Через языковые смыслы Dasein высвечиваются возможности самообнаружения бытия, и тогда они могут быть предметом анализа. На русский язык эти оттенки смысла Dasein передавали по-разному, переводя его как «здесьбытие», «тутбытие», «вотбытие», «себытие». Но все это искусственные неологизмы, а потому они не живут реальной языковой жизнью, не имеют смысловых ассоциативных связей. Ряд видных отечественных философов и специалистов в современной немецкой философии (например, проф. В.И. Молчанов) вообще против перевода термина Dasein, поскольку он для профессионалов уже стал термином интернационального философского языка. С последним трудно не согласиться. Но, вводя термин Dasein в русский текст, мы сразу лишаем саму философию Хайдеггера возможности укоренения в российском сознании и российской культуре. Dasein делает эту философию чем-то другим для нас, мы сразу знаем – это Мартин Хайдеггер, создатель особой экзистенциальной философии, автор того-то и того-то, переживший «поворот» и т.п. Термин Dasein приглашает к рассуждению только специалистов. Но любая философская концепция – это не только теоретическая конструкция, о строении которой можно и нужно рассуждать, но всякая философия задает и определенное миропонимание – не в смысле мировоззрения (хотя и это важно), а в смысле определенного онтологического видения, некой "картины мира", которая определяет жизненную позицию человека. Вот такое существование философии требует ее укорененности в языке повседневности. Поэтому, если мы хотим, чтобы самая значимая философия ХХ века вошла в нашу культуру, а не просто стала достоянием профессионалов, необходимо для ее основного понятия найти не просто точный перевод, но такой эквивалент в русском языке, который мог бы "потянуть" за собой большой шлейф ассоциаций. С этой точки зрения, как мне представляется, перевод Dasein, предложенный В.В. Бибихиным, как "присутствие" удовлетворяет этим требованиям. Присутствие - слово русского языка. Его состав – указывает на "быть при сути", причем "при сути" – может иметь смысл "быть при том, что есть" (ибо "суть=есть") и "быть при том, что существенно". Можно найти и массу других ассоциаций, которые, мы это увидим, значимы для смысла хайдеггеровской концепции. Я думаю, что для того, чтобы подчеркнуть, что обычное слово "присутствие" стало философским понятием, его следует писать с прописной буквы. Это написание, во-первых, отличит его от непонятийного значения этого слова, а, во-вторых, отдаст дань немецкому языку, где Dasein как существительное пишется с прописной буквы. Конечно, это возможно только в письменной речи, но философский текст все-таки существует, прежде всего, именно в такой форме. Поэтому я предлагаю, хотя это и будет известным нарушением правил цитирования, даже в цитатах из «БиВ» писать Присутствие с заглавной буквы.

Еще раз повторю, вероятно, передача Dasein как Присутствия не бесспорна (как и вообще весь перевод «БиВ» В.В. Бибихиным), но мы должны работать с тем текстом, который есть, и входить в философию Хайдеггера через этот текст. Всякое восприятие текста всегда есть интерпретация его, для философа текст Хайдеггера не только текст такого-то автора, который то-то и то-то высказал, но репрезентация концепции, которая может быть или не может быть принята для научного или дидактического действия. Поэтому, принимая определенное толкование Dasein, мы принимаем определенную интерпретацию хайдеггеровской философии, которая уже не принадлежит самому Мартину Хайдеггеру.

* Более подробно обсуждение этой проблемы смотри в содержательной книге Фридриха-Вильгельма фон Херрмана «Понятие феноменологии у Хайдеггера и Гуссерля» (Томск: «Водолей», 1997 г.).

* См. об этом Конев В.А. Дантовы координаты (проблема определения ценностного бытия) // Конев В.А. Онтология культуры. Самара: Изд-во «Самарский университет», 1998.

* Здесь нужно пояснить смысл употребляемых Хайдеггером терминов. "Усмотрение" означает для Хайдеггера способность Присутствия открыть для себя подручность средства, способность видеть многосложность отсылок "для-того-чтобы" (см.: С.69). "Размыкать" и "разомкнутость" означают "отмыкать" - "отомкнутость", которые не получаются косвенно через умозаключение (см.: С.75).

* В оригинале Dasein содержит уже в себе Da = вот, здесь. Поэтому появление термина Da для немецкого текста вполне оправдано и сразу указывает на этимологические корни термина Dasein. Для русского перевода, где Dasein=Присутствие, эта этимологическая связь вот с Присутствием теряется, что, конечно, является издержкой перевода.

* Об отношении мысли и бытия Хайдеггер будет много писать после «БиВ». В целом цикле работ, посвященных мышлению («Что значит мыслить?», «Из разговора на проселочной дороге», «Тождество и различие» и многих других), Хайдеггер показывает, что мыслящая мысль есть бытийственная мысль, мысль есть тогда, когда она допускает бытию захватить себя (См. об этом: Губин В.Д. Онтология. Проблема бытия в современной европейской философии. М., 1998. С.85-91).

* Этот тезис Е. Борисов называет «новое понимание "принципа беспредпосылочности"» (см.: Борисов Е. Феноменологический метод М. Хайдеггера // Хайдеггер М. Пролегомены к истории понятия времени. Томск, 1998. С.345).

* Хайдеггер специально выделяет "о" - "um dieses selbst". Это "о" не означает пустого самосозерцания, а всю полноту способности быть, на которую себя Присутствие бросает. Важно подчеркнуть, что если Присутствие в мир брошено, то на способность быть оно себя бросает само, т.е. само должно жить, само должно быть. В первом абзаце § 79 есть не очень внятная фраза, хотя она важна для всей фундаментальной онтологии: «Брошенным оставленное "миру" оно [Присутствие – В.К.] через озабочение падает на нем” (С.406). Это "падает на нем" не очень ясно в переводе. В оригинале: «Geworfen der "Welt" überlassen, verf ä llt es besorgend an sie». Глагол verfällen означает – разрушаться, приходить в упадок, слабеть, быть обреченным (на смерть и т.п.), впадать (в заблуждение). Тогда фраза получает смысл: «Присутствие как оставленное "миру" через озабочение (в озабочении) обречено в нем (на смерть, заблуждение, упадок)”. И этот смысл важен для уяснения всего содержания фундаментальной онтологии, о чем я еще буду говорить в связи с последним параграфом главы и трактата. Сейчас отмечу одно. Присутствие брошено в мир и как часть этого мира оно должно в нем погибнуть: и потому что оно конечно, и потому что в мире все гибнет, все подвержено энтропии. Но Присутствие – это такое сущее, которое "не хочет" ("не может") делить участь мира, ибо для него дело идет о его способности быть, и потому именно Присутствию принадлежит "честь" узнать смысл бытия, войти в смысл бытия, постигнуть его, сделать его своим. а тем самым не дать себе пасть, не быть обреченным.

* Переводчик «КМ» О.В. Никифоров осталяет термин Dasein без перевода. Мы следуем при обсуждении этой книги Хайдеггера за переводчиком.

* Здесь я хотел бы сделать небольшое отклонение от темы. Говоря о термине «метафизика», Хайдеггер, отмечая его случайное появление, замечает: «Поначалу чисто техническое (Курсив мой – В.К.) значение выражения μετα τα φυσικά … затем превратилось в философски истолковывающую характеристику содержимого этих … сочинений (т.е. сочинений Аристотеля – В.К.). Однако это изменение значения отнюдь не так безобидно, как обычно думают (курсив мой – В.К.). Напротив, оно предопределило развитие интерпретации этих сочинений в определенном направлении» (С.4). Метафизика – знание того, что лежит по ту сторону опыта, т.е. области физики. Отсюда поиски бытия, отличного от сущего, субстанций и т.п. А теперь давайте представим себе, что Андроник из Родоса, руководитель Лицея в I веке, который так издал сочинения Аристотеля, что поместил книги первой философии за физикой, назвал бы эти книги не мета-физика, а не-физика (ουκ φυσικά). Ведь тогда, закрепись за первой философией название нефизика, мысль бы сразу двигалась в другом направлении: не за явление сущего, а вообще в сторону от явления сущего. В поле зрения рассуждения сразу бы вошла мысль об отказе от сущего, on he on оказалось бы отрицанием сущего. Онтология, занимаясь бытием, вынуждена была бы рассуждать о небытии. Т.е. то, что стало предметом философской мысли в XIX-XX веках, могло бы войти в обиход философии гораздо раньше. И как бы тогда сложилась европейская история?

* М.К.Мамардашвили приводит из ранней работы Канта «Новое освещение первых принципов метафизического познания» (1755 г.) подобную мысль: «Действительная связь – это та, относительно которой у нас имеется возможность ее допустить» (См. Мамардашвили М.К. Картезианские вариации. С.234). В этой формулировке хорошо видно, что, когда Кант говорит о возможности, то это possibilitas  традиционной метафизики, которая равнозначна с  essentia или realitas.

* О воображающем мышлении, имагинативном разуме говорил наш отечественный философ Я.Э. Голосовкер. См. Голосовкер Я.Э. Имагинативная эстетика // Символ. Сентябрь 1993; его же. Имагинативный абсолют // Логика мифа, М., 1987.

* Для Хайдеггера очевиден антропологический поворот, который совершает философия ХХ века, и суть его он видит в том, что благодаря выявлению особенностей бытия человека по-новому могут быть поставлены все философские проблемы (бытия вообще, истины, познания, мира и т.п.). Не случайно свою книгу «Кант и проблема метафизики» он посвящает памяти Макса Шелера, одного из основателей антропологии.

[1] Данная статья не претендует на анализ хайдеггеровского понимания метафизики вообще (см. об этом, например, в работе [9]), здесь затрагивается только один вопрос - понятие Ничто и его место в метафизике.

[2] Она определенным образом это бытие обустроила, сделав его сущим, она породила технику как по-став, экономический тип жизни, в котором предмет отделяется от человека, тотальность государства, словом, все, что может быть обозначено das Man.

[3] Написано в середине 30-х годов. Разве это не предвосхищение экологических кризисов, когда о них еще не было и речи?

[4] О роли феноменологии в развитии мысли Хайдеггера см. известную работу У. Ричардсона, в которой дается хороший комментарий философии основателя экзистенциализма [10].

[5] Ужас для Хайдеггера выступает особым экзистенциалом, т.е. особым способом бытия человека, в котором и открывается Ничто. В своем исходном проявлении ужас в нашем бытии редок, но модусы его проявления могут быть самыми различными – это и мука несостоятельности, беспощадность запрета, горечь лишений, режущая острота презрения, жесткость действия наперекор, наконец, это и дерзновение творчества, которое всегда бросается в бездну ничто, не имея гарантий на успех. «Ужас, сопутствующий дерзанию, - пишет Хайдеггер, - не требует никакого противополагания себя ни радости, ни уютному самодовольству мирных занятий. Он состоит – по сю сторону подобных противоположений – в тайном союзе с окрыленностью и смирением творческой тоски» [1.С.24].

[6] "Божественная комедия" Данте описывает путь определения человеческой души – ее путь к вечному блаженству, которое дает Эмпирей. Но чтобы достичь своего подлинного определения, своего подлинного места, душа человека должна избежать – круги Ада показывают, чего она должна избегать, она должна показаться и воздержаться – уступы Чистилища показывают, в чем она должна покаяться, даже в Раю, где везде равное блаженство, есть разные сферы, и душа не должна останавливаться в них, только тогда она достигает места Розы Эмпирея. Модуль пространства "нетленной геометрии", в которой душа себя реализует – уйти, чтобы прийти; отказаться, чтобы получить. Это пространство и представлено тем, что я назвал Дантовыми координатами.

[7] М.М.Бахтин задолго до Хайдеггера называл такое мышление "участным мышлением" [см.6; 7]

* О том, что данный образ выбора пути к мышлению не является абсолютно производным, свидетельствует и сам Хайдеггер, который часто употребляет пространственные образы для характеристики мысли и мышления: «Может... мы... еще недостаточно повернулись к тому, что ... требует осмысления», «От науки в мышление нет мостов, возможен только прыжок. А он принесет нас не только на другую сторону, но и в совершенно другую местность», «Мы уже мыслим, находясь в пути к тому, что должно мыслиться. На этом пути можно и заблудиться. Но все же лишь один этот путь настроен так, чтобы отозваться тому, что дано нам для осмысления» и т.п. [2.С.136,138,142]. 

* Для обозначения этого понятия Хайдеггер употребляет термин Gegnet, который представляет старую форму от die Gegend - край [см.2. С.117-118]

* Пробуждение интереса к этой проблеме в нашей стране связано с выходом совместной публикации трех авторов, отдельные положения которой получили дальнейшее развитие как в их работах, так и в творчестве других исследователей [1].

* В употреблении термина «присутствие» мы следуем за существующим переводом «Бытия и времени», сделанным В.В. Бибихиным, оставляя в стороне споры относительно точности перевода термина «Dasein», мы далее будем приводить его вместе с русским переводом.

* Это обстоятельство впоследствии стало основанием для неверного, на наш взгляд, вывода Э.Бенвениста о том, что выделенные Аристотелем категории являются всего лишь «транспозицией категорий языка» [8. С.104–114].

* Закономерно, что главенствующей категорией у Аристотеля оказывается oysia (чтойность, что-бытия) как первостепенный онтологический предикат, в то время как все остальные категории отражают ее состав [10. С.5-16].