Первую и самую важную графу изменений за эти годы составляет рубрика изменений в численности и качестве населения Русского государства и русского общества. Начнем с количественной стороны дела.
Русское государство вступило в войну с численностью подданных в 176 млн. В 1920 г. РСФСР вместе со всеми союзными советскими республиками, включая Азербайджан, Грузию, Армению и т. д., имела лишь 129 млн населения. За шесть лет Русское государство потеряло 47 млн подданных. Такова первая плата за грехи войны и революции. Кто понимает значение количества населения для судеб государства и обще-
ства, тому эта цифра говорит очень многое. Кто не понимает этого, пусть прочтет труды Ратцеля, Ковалевского, Бугле, Коста2* и других
социологов, тогда он кое-что поймет... Я здесь не могу заниматься ком-
ментариями на эту тему.
Эта убыль на 47 млн объясняется выделением из России ряда областей, ставших самостоятельными государствами.
Теперь спрашивается: как обстоит дело с населением той территории, которая составляет современную РСФСР и союзные с ней респуб-
лики? Убыло оно или возросло?
Ответ дают следующие цифры. По переписи 1920 г. население 47 губерний Европейской России и Украины убыло с 1914 г. на 11 504 473 чел., или 13% (с 85 000 370 до 73 495 897). Население же всех советских республик убыло на 21 млн, что на 154 млн составляет потерю в 13,6%. Война и революция пожирали не только всех родившихся, ибо все же некоторое количество продолжало рождаться. Но они сверх этого поглотили 21 млн жертв. Нельзя сказать, чтобы аппетит этих особ был умеренным и желудок их скромным. Если бы даже они дали ряд действительных ценностей, трудно признать цену таких «завоеваний» дешевой.
Такая плата за шесть лет войны и революции3* не часта в истории. Такая убыль за подобный период мне неизвестна из истории европейских стран. Она едва ли когда-либо имела место и в истории России. Только история Китая знает несколько подобных фактов. Мы можем «гордиться» таким «рекордом». Апологетам войн и революций рекомендую воспеть его в особых акафистах и гимнах — тема благодарная.
Из 21 млн на прямые жертвы мировой войны падает: убитыми и мертвыми от ран и болезней — 100 000 чел., пропавшими без вести и взятыми в плен (большая часть из которых вернулась) — 3 911 000 чел. (в официальных данных пропавшие без вести и взятые в плен не отделены друг от друга, поэтому привожу общую цифру) плюс ранеными 3 748 000, всего на прямые жертвы войны — не более 2–2,5 млн. Затем едва ли меньшей была цифра прямых жертв гражданской войны. Г-н Михай-
ловский считает ее равной примерно 1 млн4*. Я полагаю, что эта цифра низка и должна быть по меньшей мере удвоена. В итоге число прямых жертв войны и революции мы можем принять близким к 5 млн. Остальные 16 млн приходятся на долю их косвенных жертв: на долю повышенной
смертности и падения рождаемости.
Некоторое представление о движении кривой смертности дают следующие цифры:
На 1000 чел. умирало:
Годы В Петрограде В Москве
1913 21,4 1913–1914 24,1
1914 21,5 —
| 1915 | 22,8 | 22,1 | |
| 1916 | 23,2 | 20,1 | |
| 1917 | 25,2 | 21,2 | |
| 1918 | 43,7 | 28,0 | |
| 1919 | 72,6 | 45,1 | |
| 1920 | 50,6 | 46,2 | |
| 1921 (1 пол.) | 27,8 | — |
Этим путем, как видно отсюда, революция работала интенсивнее войны. Лишь в 1921 г., с отпадением гражданской войны и улучшением жизни в столице за счет остальной России, получилось некоторое приближение к коэффициенту нормального времени.
Тот же значительный рост смертности имел место по всей России. Это видно хотя бы из следующих цифр:
| На 1000 населения умирало: | ||
| Губернии: | в 1914 | в 1920 |
| Костромская | 28,6 | 49,6 |
| Московская | 26,8 | 40,8 |
| Нижегородская | 29,1 | 33,8 |
| Орловская | 26,8 | 36,4 |
| Пензенская | 30,0 | 40,8 |
| Рязанская | 22,3 | 27,2 |
| Тверская | 25,7 | 27,0 |
| Смоленская | 28,3 | 33,4 |
Здесь фигурируют губернии, не испытавшие ни катастрофического голода, ни настоящей гражданской войны. В областях же, бывших ареной последней или подвергнувшихся ужасающему голоду, коэффици-
енты будут гораздо более высокими. Они доходили до 200–300 на 1000 населения. Если в столицах с 1921 г. наблюдается понижение смертности, то в голодном районе именно в 1921–1922 гг. она необычайно возросла. Война и революция с их неизбежными спутниками: голодом, эпидемиями и т. д. — «славно поработали». Если другие «завоевания» сомнительны, то несомненна богатая добыча, добытая ими в пользу Царицы Смерти... Последняя сняла и продолжает снимать обильнейшую жатву.
Рядом с этим повышением смертности мы видим и параллельное понижение рождаемости. И это — несмотря на колоссальный рост брачности за годы революции. Казалось бы, последнее обстоятельство должно было вести к подъему рождаемости. Но в ненормальных условиях революционного времени браки стали бесплодными и, как ниже
я покажу, превратились только в «легальную форму случайных половых связей» без «санкций и обязательств», без прочности и потомства. Представление о движении брачности дают следующие цифры: На 1000 населения приходилось браков:
| Годы 1912 | В Москве | В Петрограде |
| Средняя за 1910–1914 | 5,8 | 6,5 |
| 1913 | — | 6,3 |
| 1914 | 5,5 | 6,0 |
| 1915 | 4,1 | 5,0 |
| 1916 | 3,9 | 4,7 |
| 1917 | 5,3 | 8,5 |
| 1918 | 7,5 | 9,2 |
| 1919 | 17,4 | 20,7 |
| 1920 | 19,6 | 27,7 |
| 1921 (1 пол.) | — | 26,7 |
Как видно отсюда, коэффициент брачности за годы революции поднялся до небывалых размеров. Сходное происходило и во всей стране. И однако, рождаемость до 1920 г. не только не росла, а падала. Лишь в 1920 г. в столицах, где жизнь за счет всей России несколько улучшилась, получился перелом, резко проявившийся в 1921 г., когда коэффициент рождаемости превзошел даже нормальную величину. В 1921 г.,
однако, этот «эксцесс» исчезает и кривая рождаемости снова пошла книзу. (Точный коэффициент за 2-е полугодие 1921 г. и 1-е полугодие 1922 г. я не помню сейчас, но в бытность мою в России эти цифры я имел и знаю, что со второй половины 1921 г. кривая пошла книзу.) Картину рождаемости рисуют следующие цифры: На 1000 населения родилось:
| Годы | В Петрограде | В Москве | |
| 1912 | 26,7 | 1911–1913 | 28,9 |
| 1913 | 26,4 | — | |
| 1914 | 25,0 | 31,0 | |
| 1915 | 22,5 | 27,0 | |
| 1916 | 19,1 | 22,9 | |
| 1917 | 17,8 | 19,6 | |
| 1918 | 15,5 | 14,8 | |
| 1919 | 13,8 | 17,5 | |
| 1920 | 21,8 | 21,9 | |
| 1921 (1 пол.) | 36,0 | — |
Сопоставляя эти таблицы, мы видим, что первые 2,5 года революции были годами «бесплодных» браков. Лишь с момента понижения кривой революции и возврата к нормальным условиям жизни (конец 1919 и 1920 гг.) стала расти и рождаемость, хотя и в несравненно меньшей степени, чем брачность (последняя возросла в 4 раза по сравнению
с мирным временем, рождаемость же только приблизилась к обычной норме).
Та же картина имела место и по всей России. Повсюду за эти годы рождаемость не покрывала смертности. Отсюда — убыль населения. Сказанное видно из следующих данных:
| В 1920 г. на 1000 населения приходилось: | |||
| Губернии: Рождений | Смертей | Разница | |
| Череповецкая | 240 | 296 | 56 |
| Новгородская | 240 | 253 | 13 |
| Смоленская | 297 | 334 | 37 |
| Тверская | 261 | 270 | 9 |
| Московская | 245 | 408 | 163 |
| Иваново-Возн[есенская] | 328 | 463 | 135 |
| Костромская | 332 | 496 | 114 |
| Нижегородская | 249 | 338 | 89 |
| Вятская | 162 | 241 | 79 |
| Пермская | 190 | 260 | 70 |
| Пензенская | 280 | 408 | 128 |
| Рязанская | 254 | 272 | 18 |
| Орловская | 242 | 364 | 122 |
| г. Петроград | 218 | 506 | 288 |
| г. Москва | 219 | 462 | 243 |
В губерниях, бывших главной ареной гражданской войны и постигнутых катастрофическим голодом, эта разница гораздо выше и значительнее.
Таковы вкратце «завоевания» войны и революции в области количества населения.
Если принять экономическую ценность человека равной 32 тыс. франков, как это делают некоторые экономисты, то потеря 21 млн населения равна экономическому ущербу 672 000 000 000 франков. Не убыточно ли?
Если подойти к делу с чисто энергетической стороны и принять физическую энергию человека-машины, работающего 10 часов, рав-
ной 290 тыс. кг/м, а в год 290 тыс., перемноженное на 365, то потеря 21 млн человек (если бы они жили лишь один год), превосходит потерю 211 400 000 000 000 000 кг/м5*.
Величина эта не очень большая, но все же заслуживающая внимания.
Чем тешить себя и других «электрификациями», реально не осуществимыми сейчас, было бы разумнее не губить бесплодно эту доступную
физическую силу, так нужную для поднятия и возрождения страны.
Если же учесть далее, что человек не только физическая машина, а носитель высших психических форм энергии, тогда потеря 21 млн «психических машин» превращается в безумное мотовство, растраченное на ветер. Наконец, не сказало ли: «человек — самоцель» и «жизнь
человеческая — высшая ценность». Если это не пустые слова, то каким трагическим укором и обвинением является этот 21 млн загубленных жизней во имя мнимых «завоеваний» войны и революции. Впрочем, не будем говорить об этом: мы же условились вести лишь бухгалтерский подсчет. Посему будем спокойны, холодны и аккуратны.
Взглянем теперь на дело с иной, качественной точки зрения. Если отбросить в сторону всякие там моральные и прочие «буржуазные» предрассудки (как их называют коммунистические «спасители челове-
чества»), то количественная потеря вознаградима и поправима. «Одна ночь Парижа возместит все это», — когда-то сказал Наполеон в ответ на указание на множество убитых, лежавших на поле битвы. «Ряд ночей России покроет и этот дефицит», — бухгалтерски повторим мы за ним.
Но как дело обстоит с качественной стороны явления?
Мы знаем, что люди не равны. Есть гении и идиоты, здоровые и больные, герои и преступники, волевые и безвольные, старики и дети, муж-
чины и женщины и т. д.
Судьба любого общества зависит прежде всего от свойств его членов. Общество, состоящее из идиотов или бездарных людей, никогда не будет обществом преуспевающим. Дайте группе дьяволов великолепную конституцию, и все же этим не создадите из нее прекрасного общества. И наоборот, общество, состоящее из талантливых и волевых лиц, неминуемо создаст и более совершенные формы общежития.
Легко понять отсюда, что для исторических судеб любого общества далеко не безразличным является, какие качественные элементы в нем усилились или уменьшились в такой-то период времени. Внимательное изучение явлений расцвета и гибели целых народов показывает, что
одной из основных причин их было именно резкое качественное изменение состава их населения в ту или другую сторону.
Изменения, испытанные населением России, в этом отношении типичны для всех крупных войн и революций. Последние всегда были ору-
дием отрицательной селекции, производящей отбор «шиворот-навыворот», т. е. убивающей лучшие элементы населения и оставляющей жить и плодиться «худшие», т. е. людей второго и третьего сорта.
И в данном случае у нас погибли преимущественно элементы: а) наиболее здоровые биологически, b) трудоспособные энергетически, с) более волевые,
одаренные, морально и умственно развитые психологически.
1. За эти годы из разных возрастных слоев всего более потерпели ущерб самые здоровые и трудоспособные возрастные классы. Если общий процент уменьшения населения равняется 13,6%, то возрастные слои от
15 до 60 лет уменьшились на 20%, а мужская часть этих возрастов — на 28%. Отрицательная селекция войны и революции отсюда ясна.
2. Погибли преимущественно мужчины, а не женщины. До 1914 г.на 1000 мужчин приходилось 1038 женщин, теперь — 1250. Население России «обабилось». В городах это уменьшение мужской половины еще значительнее.
3. Так как калеки и вообще лица, биологически дефективные, неберутся в армию, то процент их гибели был значительно меньшим, чем лиц здоровых.
4. Население Европейской России потеряло в войне почти одну седь-
мую часть, население Азиатской России — только 1⁄30. Это значит, что война и революция унесли, главным образом, те элементы, которые строили Россию, составляли ее ядро и по своим свойствам были выше азиатских инородцев.
5. В силу той же причины в меньшей мере пострадали и лица, морально дефективные. Во время мировой войны они в армию не брались, следовательно, не подвергались риску гибели. За время же революции условия как раз благоприятствовали их выживанию. В условиях зверской борьбы, лжи, обмана, беспринципности и морального цинизма они чувствовали себя великолепно; занимали выгодные посты, зверствовали, мошенничали, меняли по мере надобности свои позиции и жили сытно и весело. Совсем иначе чувствовали себя элементы, морально честные. Они не могли «жульничать», воровать, злоупотреблять и насиловать. Поэтому они голодали и таяли биологически. Окружающие ужасы подавляющим образом влияли на все их жизнеощущение, нервная система их не выдерживала «раздражений» среды — и это вело к их усиленному вымиранию. В силу своей моральности они не могли так или иначе не протестовать против совершавшихся зверств, а тем более хвалить их:
это навлекало на них подозрения, преследования, наказания и смерть. Наконец, они не могли легко отказываться от исполнения их долга. В условиях войны и революции такое поведение опять-таки усиливает риск гибели таких людей. Вот почему за эти годы, и особенно за годы революции, процент гибели лиц с глубоким сознанием долга (с красной и белой стороны) был гораздо выше, чем процент гибели лиц «аморальных» (шкурников, циников, нигилистов и просто преступников)6*.
6. Процент гибели лиц выдающихся, одаренных и умственно квалифицированных за эти годы опять-таки несравненно выше, чем процент гибели рядовой серой массы.
Во всякой войне, а особенно гражданской, крупные лица всегда были мишенью, которую в первую очередь стремится уничтожить другая
сторона. Римский лозунг Рагсеге subjectes et debellare superbos (щадите покорных и добивайте гордых)7* остается верным и по сей день. Он оправдался и в нашем опыте. В армии процент гибели офицеров за эти годы был гораздо выше, чем процент гибели солдат. Почти все наше офицерство погибло еще в мировой войне. Заменившее его офицерство из прапорщиков также почти поголовно легло костьми на полях гражданской войны. Офицерство же, начиная с «унтеров и фельдфебелей», — это «мозг армии», ее душа, выжимки и культурная аристократия.
Возьмите далее хотя бы слой умственно квалифицированных лиц с университетским образованием. По подсчетам Гальтона8*, таких лиц в Англии приходится около 2000 на каждый миллион населения. В России же дай Бог, чтобы их приходилось 200 человек на один миллион. Погибло же их всего не 4000 на 21 млн, а во много раз больше. С самого начала войны мужская половина наших высших учебных заведений почти вся была мобилизована и скоро очутилась на поле битвы, где и погибла. В течение гражданской войны этот слой умственно квалифицированных лиц поредел катастрофически. 30–40 тыс. — вот минимальная цифра гибели людей этого рода, т. е. их погибло в 6–7 раз больше,
чем рядовой, умственно не квалифицированной массы.
Выдающиеся же ученые, писатели, художники и т. д., эти уникумы любой нации, погибли еще в большем проценте. Мы лишились большого числа мировых и крупных ученых и поэтов (Шахматов, Иностранцев, Тураев, Блок, Л. Андреев, Покровский, Хвостов, Палладин, Белелюбский, Туган-Барановский, А.А. Марков, Е. Трубецкой, Б. Кистяковский, Овсянико-Куликовский, Арсеньев и т. д. и т. д.), прямо или косвенно погибших от войны и революции. Мы потеряли большую часть нашей интеллигенции, всего более страдавшей от ужасов и тягот этих
годов. Общая смертность таких слоев повысилась в 6–7 раз по сравнению с довоенным временем. Короче, и без того бедные культурными
слоями за эти годы мы стали прямо нищими. «Мозг и совесть» страны вымерли в колоссальном размере и продолжают вымирать.
Прибавьте к этому то, что во всякой гражданской войне выдающиеся лица с той и другой стороны гибнут всегда в усиленном размере. Поликрат, Гиппий и Гиппарх, Эфиальт, Клеон, Алкивиад, Критий, Ферамен, Сократ, Эпаминонд, Муций Сцевола, Кориолан, М. Манлий, Гракхи,
Спартак, Друз, Катилина, Помпей, Цезарь, Антоний, Лавуазье, Дантон, Кондорсе, Шенье9* и т. д. и т. д., все они погибли и гибнут, в то же время рядовые «якобинец», «роялист», «жирондист»10* в силу своей серости выживают и спасаются.
Наконец, присоедините к этому огромный процент выдающихся ученых, писателей, поэтов, общественных и политических деятелей,
эмигрировавших из России или высланных из нее11*; возьмите рядовой уровень политической эмиграции, всегда более высокий, чем уровень
оставшейся массы, учтите вдобавок ко всему, что война и революция облагодетельствовали оставшихся многими десятками тысяч калек, раненых, больных и вообще «порченых» особей... и тогда будет понятен весь трагический смысл очерчиваемого качественного отбора.
«Дайте лучших», — гласит римский лозунг, требовавший солдат. В этом лозунге глубокая правда. Война и революция берут лучших поистине. Лучшая кровь нации погибла или выброшена за ее пределы. Остался материал второго и третьего сорта. Это ли не прогресс! Это ли не улучшение человеческой природы! Есть от чего прийти в восторг. Есть за что петь дифирамбы «освежающей» войне и «окрыляющей» революции.
Но и это не все. Бенджамин Франклин был прав, говоря: по векселям войны (и особенно гражданской. — П.С.) главные платежи приходится платить не столько во время войны (и революции), сколько позже. Убийственный качественный урон — капля по сравнению с дальнейшими его следствиями. В силу закона наследственности, каковы семена — таковы и плоды, такова и жатва. Война и революция, пожирая лучших, пожирают и их потомство. Оставляя выживать материал 2-го и 3-го сорта,
они ведут к размножению второсортного материала за счет погибшего первосортного. Раз плохи семена, плоха будет и жатва. Не будь войны и революции, «худшие» были бы оттеснены на второй план погибшими
«лучшими». Теперь же они занимают первые места и делаются производителями грядущих поколений. Их дети будут творцами нашей истории.
Война с революцией сыграли роль огородника, выпалывающего с гряд лучшие овощи и оставляющего размножаться сорную траву. При таком отборе она, конечно, вытеснит овощи. То же и в истории людей. Войны, и война гражданская в особенности, безжалостно выпалывающие лучших из среды народа, всегда деградировали его в биологически-расовом
отношении. Это редко замечалось. Но стоит немного вдуматься в суть дела, чтобы понять роковое назначение этих фактов.
Данные биологии за последние годы особенно выдвинули роль наследственных свойств в одаренности человека или целого народа. Если среди англичан, по подсчетам Гальтона, один гений приходится на миллион населения, среди древних греков 1 гений приходится на 4 тысячи с небольшим, а среди негров нет ни одного гения, то причину этого приходится искать не столько в социальной среде, сколько в расово-наследственных свойствах народа12*. По подсчетам проф. Старча, своей одаренностью или неодаренностью человек обязан наследственным свойствам от 60–90% и только от 40–10% — среде13*. Великими и даровитыми родятся, а не делаются. Благоприятная социальная
среда может сыграть лишь роль содействующего фактора, а не создающего таланты. То же, mutatis mutandis14*, применимо и к тормозящей роли неблагоприятной среды. Вот почему политика, направленная на процветание народа, прежде всего должна обратить внимание на то,
чтобы основной биологический расовый фонд лучших производителей страны не уменьшался и не иссякал. Если такое иссякание получит место — его ничем не компенсируешь.
Оглядываясь на нашу историю, я принужден признать расовые свойства наших предков отличными. Волею судеб мы принуждены были постоянно воевать. Это значит — губили носителей лучших расовых свойств и все же сумели создать могучее государство и ряд великих общечеловеческих ценностей. Если бы наши предки были наследственно неодаренными — давно уже история России была бы кончена. И наоборот, не будь на нашей истории этой проклятой печати милитаризма — мы не только не отстали бы от Запада, а, быть может, уже опередили его. Но... сие не дано. Мы воевали и воюем, т. е. мотовски губим
свои лучшие силы. Наступившие небольшие передышки частично позволяли несколько компенсировать ущерб.
Но всему есть предел и мера. Последние 8 лет причинили в этом отношении ущерб огромный, непоправимый. Как указано, они выкинули с пира жизни лучшие силы, носителей лучших расовых свойств, а вместе с ними лишили нас и лучшей жатвы «сынов человеческих».
Вот именно в этой плоскости роль войны и революции чревата трагическими последствиями. Она неэффективна. Это не заметно с первого взгляда, но в действительности она имеет роковой характер и прояв-
ляется лишь в ряде будущих поколений.
Здесь мы можем спокойно ответить Наполеону и всем тем «вождям», которые десятки тысяч людей бросают на смерть: «Нет, Sire, не только
одна ночь Парижа, но сотня ночей не могут возместить эту гибель лучших». Они могут дать обильный урожай сорной травы, а не жатву первосортных плодов. Только длительный период мира может в известной
степени поправить дело, способствуя выживанию лучших.
Урон, понесенный нами, в этом отношении несомненен. Однако, быть может, он еще не смертелен. Если в дальнейшем будет мир, внешний и внутренний, мы можем возместить до некоторой степени этот ущерб. Если же «мудрые правители» и дальше будут гнать народ на войны и революции — боюсь, что дело может принять роковой оборот, тот, который не раз имел место в истории. Звезда Греции стала закатываться как раз после персидских, пелопоннесских и гражданских войн, убивших лучших производителей. После войн с Карфагеном и гражданских Рим теряет свободу, силу натиска и через два поколения начинает свою агонию. «Лучшая кровь погибла», а рабы, вольноотпущенники и варвары, проникшие на верхи социальной пирамиды, не оказались
способными продолжать дело древних создателей Римского государства. Достаточно было двух-трех веков непрерывных войн и междоусобиц, чтобы уничтожить громадную свежую нацию арабов и привести к падению большинство основанных ими государств.
Это деградирующее влияние войны и революции замечалось не раз и позже, например после Французской революции, после гражданских войн (через 3–4 поколения), после войны 1870–1871 гг. в Париже и т. д.
И наоборот. Народы, мало воюющие или долго живущие в мире, обнаруживают удивительную силу роста и расцвета. Одной из причин огромного прогресса Соединенных Штатов служит их мирная история, на протяжении столетия с лишним знавшая лишь две — и то не
очень уж кровожадные — войны. Мы удивляемся необычайно быстрому развитию Японии, в течение полувека ставшей из азиатской страны великой державой. Но учтя тот факт, что она в течение 250 лет не вела войн (период «великого мира») и могла копить свои лучшие элементы, не приходится этому удивляться. Раз отбора «шиворот-навыворот» не было в течение столь долгого времени, не могли не накопиться огром-
ные контингенты «лучших», что и проявилось в ее необычайном развитии, продолжающемся и по сей день.
Я не могу здесь подробно развивать эти положения. Сказанного, однако, достаточно, чтобы понять весь трагический смысл очерченных потерь, с одной стороны, с другой — величину той платы, которую приходится платить за военную славу или за фетиш революции. Будь
еще два-три повторения таких войн и революций — и историю России можно считать законченной. Вот почему я не могу без глубокой горечи слушать и читать панегирики и дифирамбы революции, распеваемые ей десятками трубадуров и скоморохов. «Потише, господа, над могилами не пляшут... Еще менее допустимы канкан и пьяное орание над моги-
лой или смертными ранами целого народа. Приводящие нас в восторг эффектные сцены революции часто стоят народу всей его истории.
Будьте поскромнее и сумейте помолчать...»
Таковы вкратце основные «завоевания» войны и революции за эти годы.
* * *
Но увы, и ими дело не исчерпывается. Война и революция сильнейшим образом ухудшили и выживший второстепенный материал населения. Особенно молодое поколение, родившееся и выросшее в грехе военных и революционных судорог. Голод, болезни, эпидемии, ужасы и кошмары, сопутствующие всякой «великой» войне и «великой» революции,
страшно ослабили и без того ослабленную природу выживших. Теперь уже бросаются в глаза биологические дефекты молодого поколения.
Их деградация проявляется в целом ряде симптомов. Во-первых, в том, что значительно пал вес новорожденных. Исследования проф. Личкуса и др. показали, что вес новорожденных в 1918–1920 гг. был значительно ниже веса нормальных годов. Во-вторых, в том, что возрос процент мертворожденных (соответствующие данные я привожу в печатающейся сейчас книге «Голод как фактор»)15*.
В-третьих, в том, что пала жизнеспособность новорожденных: процент их смертности в первые дни жизни резко повысился по сравнению
с нормальным временем.
В-четвертых, в том, что биологическая конституция молодого поколения оставляет желать много лучшего. Рост его задержан и уменьшен. Это видно хотя бы из следующих цифр, кстати, вскрывающих и «прелести»
коммунистических «детских домов», «детских колоний», «интернатов» и «приютов», устроенных нашей властью.
Дети 1921–1922 гг.
Возраст Интерны Экстерны Нормальное время
7 лет 105,9 112 —
8 112,8 115,8 —
9 117,4 122,5 — 10 121,8 126,6 132
11 126 129,5 133,4 12 131,8 134,5 138,2
(Цифры 1921–1922 гг. дают результаты исследования 2000 детей Петрограда. Цифры нормального времени дают рост воспитанников приюта Принца Ольденбургского.)
Из этих цифр видно, что дети нормального времени выше ростом детей нашего времени; дети «интерны», т. е. содержащиеся в «детских домах», отстают от детей, живущих дома.
Столь же невеселы результаты детей и в других отношениях.
В-пятых, громадный процент их, а именно 5%, рождаются наследственными сифилитиками. Во всем же населении заражено им около 30%.
В-шестых, колоссально возросла нервность населения и душевные болезни. Абсолютно ненормальные условия, в которые поставлено было население и его нервная система во все эти годы, сверхчеловеческие ужасы, лишения и горе вывели последнюю из равновесия у всех, увеличили психозы и неврозы. Исследования проф. Осипова, Горового-Шалтана16* и др. ясно вскрыли этот рост душевных заболеваний. В голодных же районах психические расстройства приняли массовый характер.
В-седьмых, прибавьте к этому тиф, которым переболела чуть не одна треть населения, цингу, дизентерию, огромное распространение малярии,
«испанки», всевозможные простудные болезни, наконец, катастрофический рост туберкулеза, сейчас уже уносящего жертв больше, чем тиф; учтите все
это — и тогда поймете всю громадность биологической и нервно-мозговой деградации населения. Она становится несомненной. В силу этого «второсортная» природа строителей будущей России еще более ухудшается. Раны, нанесенные войной и революцией, становятся еще опаснее и чреватее...
Когда учтешь все это, не можешь без улыбки сожаления и снисхождения слушать разглагольствования всевозможных — иностранных и сво-
их, больших и малых, — апологетов войны и революции. Одни из них, не видавшие подлинного лица последних, делают это по детскому неразумению; другие — «эстетико-садисты», нервы которых требуют острых щекочущих сцен в силу своей извращенности; третьи, спекулирующие на революции и войне, — в силу своего эгоизма... Вдумчивый же исследователь, не довольствующийся эффектной панорамой событий, а вкладывающий персты свои в самую сущность явлений, не может не прийти к пожеланию, чтобы судьба избавила все народы от лечения своих язв методами войн и глубоких революций: «Да минует их чаша сия»17*. Кто этому не верит, пусть попробует сам: тогда он на опыте убедится в правильности сказанного.
Дата: 2019-07-31, просмотров: 189.
