В информационный век огласка неизбежна. Даже по трудным вопросам. Даже по ранее очень секретным проблемам. Любая, даже самая продолжительная война имеет конец.

И расставание цивилизации со столь сложной и коварной материей, каковой является химоружие, в принципе немыслимо без создания в каждой из вовлеченных в этот процесс стран и во всем мире атмосферы открытости. И речь не столько об открытости стран друг с другом, которая сродни разведке и потому вызывает подозрения у любой государственной бюрократии. Имеется в виду открытость властей каждого из государств по отношению к своим согражданам — химическое разоружение, в отличие от вооружения, без нее просто немыслимо. И тут приходится с грустью признать, что государственные машины далеко не всех стран готовы к открытому типу отношений государство-общество.

Обращаясь к родным осинам, подчеркнем, что и наша химическая война тоже кончится, но кончиться навсегда она может только тогда, когда советский/российский ВХК отчитается перед страной за прошлое, передав всю информацию о прошлом историкам, а ту, что особо важна и поныне, в частности, экологическую, — всему обществу.

Таким образом, индикатором изменившегося образа поведения нашего ВХК могло бы стать его отношение именно к информированию населения. Способность ВХК предоставить жителям необходимый объем информации, в особенности об экологических и медицинских последствиях подготовки к химической войне, могла бы стать показателем его зрелости, готовности к сотрудничеству с согражданами. После 1987-1989 годов, когда жители СССР, особенно мест производства и хранения химоружия, должны были превратиться из объекта разговоров знающих людей в полнокровный субъект химического разоружения, положение в этом деле могло бы принципиально измениться. Информационный контакт с населением мог бы снизить накал ожидавшегося противостояния по линии власти-население.

Итак, как обстоят дела с информированностью в делах химического вооружения-разоружения всего нашего общества и, в частности, с деятельностью прессы на этой ниве?

10.1. «СОВЕТСКАЯ ГАЗЕТА ОПОВЕСТИЛА СВЕТ… »

В целом химические генералы-полковники да и сам ВХК во все времена не утруждали себя публичными ответами на неудобные вопросы^{13,242,243,518,523}. А пресса в свою очередь лишь выполняла боевые задания — служила, в терминах прежних времен, обычным агитпропом.

Обращаясь к этому племени мобилизованных и призванных, доставшихся нам в наследство от прошлой жизни, нельзя не признать, что в отношении того, кого обслуживать — читателей или же бюрократическую систему — со времен генеральных секретарей устройство мира изменилось не очень существенно.

МЫСЛИ БОЛЬШОГО НАЧАЛЬНИКА О ПРАВАХ СОГРАЖДАН:

«… я вообще считаю, что журналисты никогда не должны знать правду о том, что происходит во власти. Не говоря уж обо всех простых людях. У каждой газеты должна быть какая-то своя версия, отдаленно похожая на правду, и этих версий должно быть очень много… Но всей правды не должен знать никто! »

В.Б.Юмашев, руководитель Администрации Президента
России, 12 сентября 1998 года (цит. по книге Е.Трегубовой
«Байки кремлевского диггера», Ад Маргинем, Москва, 2003 год).

Обычный пропагандистский прием бюрократии и ручной прессы — это манипуляция общественным сознанием. Использование официозной прессы для решения сиюминутных задач ВХК и иных закостеневших бюрократических систем хорошо известно, хотя далеко не всегда очевидно обществу.

Приведем примеры подобной деятельности на ниве пропагандистского обеспечения разговоров о химическом разоружении в эпоху, когда еще только шла подготовка страны к подписанию Конвенции о запрещении химоружия.

Октябрь 1987 года. По решению ЦК КПСС людям с Запада впервые было показано советское химоружие. И по указанию властей «допущенная» пресса («Правда», «Известия», «Красная звезда» и «Труд») проинформировала население о мыслях химических генералов В.К.Пикалова и А.Д.Кунцевича по поводу сделанного в СССР шага к доверию, в сторону “большей открытости” перед Западом^248-251. Так население узнало то, что ему отныне разрешалось знать, — о существовании советского химоружия вообще и о Шиханах как полигоне для его испытаний в частности. Но не более того. Во всяком случае представленный в ООН советский доклад на эту тему²⁴⁷ у нас в стране опубликован не был.

Февраль 1989 года. Заканчивалось тайное от жителей возведение завода по уничтожению химоружия в Чапаевске и начали появляться первые протесты населения. Доверенному органу печати — газете «Правда» — было поручено дать стране хотя бы минимум информации о стройке^266,267. И это был на самом деле минимум — даже корреспондент официального ТАСС допущен на стройку не был.

Октябрь 1989 года. «Правде» было поручено сделать пропагандистский залп в сторону США, которые будто бы решили оставить 2% своих ОВ «про запас»²⁶⁸. А «Красную звезду» и лично некого А.Гольца подрядили еще и обвинить США в производстве бинарного химоружия, причем по возможности как можно громче²⁶⁹(тема эта обсосана давно и подробно²³³, а тут пригодилась лишь для ведения пропагандистской войны). На самом деле пропагандистские стрелы были явным следствием двух событий — бесславного конца авантюры с возведением завода по уничтожению химоружия в Чапаевске в тайне от его жителейи подписания в сентябре Вайомингского меморандума США-СССР об обмене информацией о химоружии сторон²⁵². О советском 2%-ном запасе химоружия, который тоже был заложен на хранение вне переданного в США, по меморандуму, официального списка 7 военно-химических складов, «Правда» не упоминала, равно как ни один орган печати не сделал этого все последующие годы. Сам же перечень складов жителям России сообщили лишь в январе 1994 года, когда стало ясно, что скрыть их от населения не удастся^298,300.

Август 1990 года. «Правда» и «Известия» озвучили мысли химического генерала С.В.Петрова в связи с подписанием соглашения Буш-Горбачев⁵⁸¹ по химоружию. Само событие произошло в июне, однако после его переваривания в высоких кабинетах было решено, что пора выходить в народ^228,229 и сообщить, наконец, новые официальные данные об общих запасах химоружия. Их оказалось не 50000 т, как велели сообщить «Правде» в феврале 1989 года^266,267, а лишь 40000 т, как велели поведать той же «Правде» через полтора года. О судьбе излишков ОВ, тайно сожженных в разных местах страны, ни «Правде», ни иным газетам сообщать не поручалось. Они и не сообщали.

В 1991 году пресса не получала поручений — властям разваливавшейся страны было не до информирования общества о химическом разоружении.

Январь-июль 1992 года. Сначала местной прессе позволили сообщить о прошлом производстве советского V-газа в Чувашии⁵⁰¹ (США об этом знали с 1989 года), потому что осенью предстояло информировать жителей Чувашии о будущем уничтожении боеприпасов с ФОВ на территории их «Химпрома» и надо было начинать их готовить к неприятной неожиданности. После этого (уже в апреле) «Известия», «Российская газета» и еще «Независимая газета» выдали пропагандистский залп в отношении созданного еще в феврале комитета по конвенциальным проблемам химического и биологического оружия при президенте РФ^278,296,303. Были изложены мысли трех генералов — И.Б.Евстафьева, А.Д.Кунцевича и В.С.Белоуса — по общим вопросам химического разоружения и насчет важности переработки люизита в мышьяк особой чистоты, которая будто бы принесет стране выгоды и даже ее обогатит^278,303 (о видах на здоровье жителей Удмуртии от токсичных мышьяковых отходов не сообщалось). Ну а в июле «Красной звезде» было поручено провозгласить, что химоружие в России будет уничтожено, но «чуть-чуть попозже»(на подаче — генерал А.Д.Кунцевич)²⁷⁹.

Сентябрь-декабрь 1992 года - горячая осень химического разоружения. «Красной звезде» и «Известиям» было поручено сообщить жителям Чувашии о запланированном на их земле уничтожении химоружия^305,307. При этом «Красная звезда» информировала, что технология уничтожения ОВ будто бы «в России уже отработана и одобрена международной экспертизой»³⁰⁵. А «Правда» даже сообщила о сроке практического начала работ⁵⁸⁸. Заодно «Известия» известили о проекте программы работ по уничтожению химоружия, который готовился к передаче в Верховный Совет РСФСР в ожидании положительного приема³⁰⁷. Несмотря на опыт Чапаевска, пресса тем не менее еще не сумела спрогнозировать будущих протестов жителей Чувашии, Удмуртии и Саратовской области. Тем более газеты не стали обсуждать явную необходимость повторного и уже гласного рассмотрения той самой программы.

Февраль-март 1993 года. После подписания Конвенции о запрещении химоружия¹⁸ начались подготовка и выполнение «плана мероприятий». С подачи местной госбезопасности печать Чувашии была вынуждена известить граждан о мощном пожаре 1974 года на складе произведенного на заводе «Химпром»⁵⁰⁷химоружия. Именно здесь предполагалось организовать уничтожение химоружия и надо было как-то официально реагировать, по возможности избегая разговора об экологических последствиях того пожара (впрочем, жители узнали об этом скорбном событии раньше и без властей -из статьи, о которой ниже еще будет разговор²⁴³). Ну а «Правде» было поручено на голубом глазу провозгласить, что Советский Союз будто бы «никогда и нигде не применял химоружие»³⁰⁹.

В первые годы после подписания Конвенции о запрещении химоружия¹⁸ образ действий официозной прессы в целом мало изменился. Она по-прежнему дружно отзывалась на любые вести, которые изредка выбрасывались обществу для сведения из-под начальственного ковра. Однако ряды ее сильно поредели — с горизонта исчезла «Правда» и практически больше не появлялась.

Январь 1994 года. «Российская газета» и «Независимая газета» провели новое пропагандистское наступление конвенциального комитета^298,300. (в порядке отклика на постановление правительства 1993 года об образовании комиссии по выбору районов для размещения объектов по уничтожению химоружия³⁷⁹). Попутно они впервые официально известили о местах размещения в РФ складов химоружия (поздновато — власти США узнали в 1989 году²⁵², да и граждане России узнали за полгода до того⁵¹²), но пока без указания объемов хранимого.

Июнь-сентябрь 1994 года. После отстрела генерала А.Д.Кунцевича с поста руководителя конвенциального комитета пресса занялась озвучиванием противников ратификации Конвенции о запрещении химоружия¹⁸. «Независимая газета» затеялась размышлять на актуальную тему, что эффективное и дешевое химоружие может еще пригодиться⁵²¹. Ну а «Известия» взялись описывать идеи химического генерала Ю.В.Тарасевича и неназванных представителей Генштаба по вопросу, а не стоит ли еще разок все обдумать насчет места химоружия в обеспечении обороноспособности страны²⁹¹…

Перечень подобного рода волнообразных пропагандистских залпов ВХК можно продолжать бесконечно. Приведем пару последних примеров, которые относятся к новой эпохе, когда армия, наконец, попыталась начать реальные работы по химическому разоружению и когда в этих делах намечался серьезный организационный перелом из-за явленного ею (армией) банкротства.

Январь-май 1996 года. В связи с выходом в свет книги, демонстрирующей неспособность армии руководить реальным химическим разоружением¹, на ее защиту была брошена всегда готовая «Красная звезда»^653,654. Цель очевидна — очистить светлый образ военных химиков в связи с проходившим обсуждением и незаконным утверждением программы химического разоружения³⁸⁴, где им (военным химикам) отводилась ключевая роль. Сначала в адрес злокозненных экологов начал палить обычный наймит⁶⁵³, а потом дошло дело и до химического генерала⁶⁵⁴. И оба себя во вранье не стесняли.

Март-май 1999 года. Когда, вслед за экологической сообществом⁶⁰², банкротство армии в делах химического разоружения стало очевидным даже для лиц, рассевшихся на всех ветках властного бюрократического дерева России, начались поиски решения. Рецепт требовался нетривиальный — как организовать химическое разоружение страны без руководящей и направляющей роли армии. Армия огрызалась отчаянно. И вот тогда-то в ручной прессе прозвучали залпы крупным калибром — наймиты от журналистики палили прямо по экологам, чтобы не бузили^655-657. Не палить же по руководителям СБ РФ и правительства того переломного года, которые наконец-то дозрели до понимания необходимости реформ! Исполнителями-впередсмотрящими, как водится, выступили «Красная звезда» и «Российская газета».

В целом приведенные примеры вполне отчетливо показывают, что жителей страны постоянно и осознанно пытались и пытаются лишить информации о существе проблем химоружия вообще и химического разоружения в частности. Причем пропагандистские приемы ВХК были одинаковыми и до, и после осени 1992 года, когда произошел первый серьезный сбой (начало первой «шпионской» истории) и когда стало ясно, что старые подходы при работе с населением не только не пригодны, но и очень опасны для страны.

ПРОПАГАНДА И ИНФОРМАЦИЯ

Трудная у нас страна, однако не безнадежная.

Дело прошлое, и сейчас уже можно рассказать о той интриге, которую мне пришлось затеять, чтобы дать публикацию на страницах ведущей газеты страны.

Дело в том, что для резкой постановки внутренних экологических проблем нашей страны перед ратификацией международной Конвенции о запрещении химоружия¹⁸ публикации на страницах малотиражных изданий «Совершенно секретно»²⁴² и «Московские новости»^236,502 были очень важны, но недостаточны. А ведь было необходимо, чтобы экологическая и информационная составляющие проблемы химического разоружения были донесены до читателей через крупное издание. Учитывая характер эпохи, лучше всего для этого подходили «Известия».

Так была затеяна войсковая операция некрупного масштаба. Поначалу я отнес рукопись нужной статьи в один отдел и, как и ожидалось, получил отказ от возглавлявшего его члена редколлегии «Известий». Потом нашел отдел, который возглавлял другой член редколлегии — неприятель «отказчика», и намекнул на то, что этот самый неприятель неодобрительное отнесся к моей рукописи. Вот так в начале декабря 1992 года, за месяц до подписания Конвенции, на страницах «Известий» появилась статья «Мифы и легенды химического разоружения»²⁴³. Статья была столь велика по размеру, что на той странице газеты нашлось место лишь для трех авторов — Л.А.Федорова, Е.Т.Гайдара и Р.И.Хасбулатова.

Почему были необходимы такие сложности?

Потому что это было время, когда демократия и свобода слова были лишь в мечтах людей. На самом же деле на станицах сиятельных изданий уютно себя чувствовали только генералы химического и иного профиля с их пропагандой, но не рядовые представители общественности со своей информацией и со своими размышлениями.

Потому что первая, чрезвычайно скупая информация об уходящем в прошлое советском химическом арсенале была сообщена обществу лишь в 1990 году и исходила она только от химических начальников^228,229. Однако в своих текстах ни химический генерал С.В.Петров^{228,229,271-276}, ни «птенцы гнезда Петрова» — генералы и полковники А.Д.Кунцевич^277-289, Ю.В.Тарасевич^290-292, И.Б.Евстафьев^293-295, В.К.Соловьев²⁶⁷, А.Д.Горбовский^299,300 и пр. не предоставили обществу каких-либо серьезные данных по делу. Предлагавшаяся информация была по качеству не выше данных Запада^15-17 и в общем была далека от реального положения дел.

Потому что «свой среди чужих, чужой среди своих» — это про наш родной (советский/российский) ВХК и про всю нашу военно-химическую бюрократию. Что в прошлой, что в нынешней упаковке.

К сожалению, в конце XX века российский ВХК и в первую очередь его наиболее беспардонная и спесивая составляющая — химический генералитет — не были готовы к выходу из химической войны в полном смысле этого понятия.

Соответственно вели себя и спецслужбы.

Наше общество ведет счет открытого разговора о химоружии лишь с 1989 года — со времен знаменитого Чапаевского протеста. Тогда жители мало кому известного городка остановили попытку армии начать уничтожение химоружия с использованием тайком созданного сооружения, которое не имело ни малейшего отношения ни к экологии, ни к заботе о людях.

Ту попытку нельзя не персонифицировать с генералом С.В.Петровым, который тогда только-только был назначен руководить химическими войсками страны и вел себя соответственно. На рубеже тысячелетий сей генерал был отправлен на давно дожидавшийся его покой во вновь отстроенных хоромах (при явном безденежье у программы химического разоружения в тот момент, когда эти хоромы возводились). А нашему обществу осталось пепелище из военно-чиновной спеси, невыполненных обязательств перед мировым сообществом и полного отсутствия у армии и власти понимания однозначной дилеммы — ликвидация химоружия может быть только экологичной… или никакой.

Повторим основную посылку, связывающую выход страны из химической войны и информационную составляющую этого процесса. После того, как мы «завязали» с химической войной и вступили на путь химического разоружения, у властей и в первую очередь у ВХК появились обязательства — и перед своими гражданами, и перед зарубежными партнерами по химическому разоружению. Как наш ВХК ведет себя перед ними? Опыт показывает, что перед западными партнерами ВХК ведет себя терпимо, хотя можно было бы и быть почестнее по отношению к тем, кто оплачивает эту открытость в конвертируемой валюте. Ну а по отношению к своим гражданам наш ВХК ведет себя хуже оккупационной армии, несмотря на то, что находится у них на полном содержании.

К сожалению, в США и России подходы к решению этих вопросов, не сопоставимы. Это видно хотя бы из того, как «заинтересованные» ведомства двух стран выполнили однородное задание по обобщению прошлой деятельности с химоружием — в отличие от США, ВХК России это задание выполнять не стал. Не изменился и даже явно ужесточился режим секретности. А граждане страны начали получать вместо информации о химоружии и процессе химического разоружения явную пропаганду, зачастую низкопробную и к тому же иногда просто агрессивную. Не погнушались власти и откровенной шпиономании. Хотя налицо имеется и прогресс — иногда к информационно-пропагандистскому делу стали привлекать «международную общественность»^470,471.

БЕРМУДСКИЙ ТРЕУГОЛЬНИК

Сам факт существования Бермудского треугольника в виде триединой формы действий прессы (пропаганда, ложь и информация) всегда играл против интересов общества. Потому что проигрывает обычно информация.

Возвращаясь назад, отметим, что определенная дифференциация в прессе произошла еще в момент крушения Советского Союза и КПСС. Поэтому с начала 1990-х годов фронт российской журналистики стал много разнообразнее, чем прежде. Если оценивать этот фронт только по теме химоружия, то отчетливо просматриваются естественные и хорошо известные социальные группы: 1) уже рассмотренные выше «мобилизованные и призванные», то есть органы печати и журналисты, взявшие на вооружение обслуживание власти; 2) желтые издания и журналисты разных оттенков — от еще желтеющих до уже неисправимо желтых; в эту группу иной раз попадают слуги бюрократии из предыдущей группы, исполняющие заказы слишком уж истово; 3) нормальные журналисты и органы печати, для которых правдивая информация общества является основной и единственной задачей.

Первый — агитпроповский — тип журналистики уже был рассмотрен выше. Здесь же мы попытаемся на примере публикаций, относящихся к химоружию, проиллюстрировать деловую активность второй и третьей групп журналистов.

В ряды желтеющих вливаются иной раз органы печати, ранее вроде бы сторонившиеся этой малопочтенной тропинки к тиражам и известности.

22 апреля 1999 года читатели с изумлением прочли в «Известиях», что газета будто бы «получила эксклюзивные документы, подтверждающие, что в СССР проводились испытания химического оружия» на людях. На самом деле описанный случай в течение многих лет был предметом разбора в великом множестве статей различных газет России и всего мира. Приводились в газетах и другие примеры. К сожалению, мир меняется не в лучшую сторону. Пока дела, касающиеся темы химоружия, решал в «Известиях» полковник (так утверждают знающие люди) В.Н.Литовкин, газета много лет не стеснялась подыгрывать министерству обороны. Теперь вот начала впадать в другую крайность. Непрофессионализм, несолидность — это грех, после которого газету просто перестают читать. Что касается поднятой темы, то она столь трудна, что ее не решить с помощью кавалерийского наскока. На самом деле таких групп, как описанная в заметке, было множество, играли в эту игру многие институты ВПК военно-химического и военно-биологического профиля. Более того, с помощью всех этих испытаний в стране было создано не только поколение людей, пострадавших от подобного рода испытаний, но и химоружие, не подпадающее под действие Конвенции о его запрещении. И государственная бюрократия будет очень «против» раскрытия этой постыдной тайны. Так что легкие уколы типа опубликованной в «Известиях» заметки нашему ВХК не так уж и страшны, они лишь свидетельство того, что ничего серьезного журналистка не накопала. Хотя на самом деле укол можно было резко утяжелить, если бы она привела данные судебного дела, которое и послужило поводом к заметке — ведь факт «химического опыта», выполненного армией над упомянутым лицом, уже удалось подтвердить документально в суде⁵⁴³.

Кстати, с уходом из «Известий» В.Н.Литовкина в освещении газетой дел с химоружием мало что изменилось. Теперь те же вопросы освещает Д.В.Литовкин и, как оказалось, отсутствие звания полковника, не спасает от семейных грехов.

Начинающей среди желтеющих оказалась и «Вечерняя Москва». В номере от 19 марта 1999 года она опубликовала статью под столь же сенсационным, сколь и бессмысленным заголовком «Кузьминки. Район мутантов». Мало того, что в том тексте были допущены фактические ошибки и приведены слова человека, который интервью газете не давал. «Журналисты» сделали вид, что будто бы именно они раскрыли читателю тайну химического полигона в московских Кузьминках, а не газета «Московская правда», у которой они отважно списали и идею, а иногда и текст.

В своем репертуаре выступает не стареющая душой газета нашей армии — вечно желтая «Красная звезда»⁵³⁵. Об уровне этого органа можно судить даже по заголовкам, которые он раздает так не любимым ею экологам («Кому служат «химические следопыты»?⁶⁵³ и т.п.).

Мы ограничимся лишь выпуском от 7 апреля 1999 года⁶⁵⁶, где это издание смело оспорило реальность трех фактов, которые очень не понравились ее нанимателям: 1) существования экологической опасности от иприта и люизита, которые были небрежно закопаны армией и забыты в Кузьминках — районе Москвы, где военные химики работали несколько десятилетий в тайне от жителей, 2) существование повышенных концентраций мышьяка в донных отложениях в районе Новой Земли, где на рубеже 1950-1960-х годов Советская Армия производила тайное затопление в больших масштабах ставших ей ненужными запасов химических боеприпасов с ипритом и люизитом (люизит и есть источник мышьяка), 3) изготовления Советским Союзом в годы Второй мировой войны более 120 000 т ОВ.

Способы спора — в духе желтой прессы смутного времени.

По первому пункту автор смело отрезал: «трудно найти иприт там, где его нет». Было бы, однако, лучше, если бы он рассказал о более знакомой ему теме, а именно о работах военных организаций по разработке, испытанию, производству и хранению биологического оружия в Кировской области, к которым он, автор желтой газеты А.Э.Антошин, имел прямое отношение. И об уничтожении иприта в той же Кировской области аккурат недалеко от места его работы. Что до иприта в Москве, то житель Кировской области тут ни при чем — о закопанном иприте сначала рассказали живущие в Москве и в свое время служившие на полигоне военные химики — ветераны, а потом однозначно подтвердили научные приборы. Не говоря уж о документах недоброго 1937 года^658-660, некоторые из которых химические полковники и генералы скорее всего по недосмотру забыли изъять из открытого доступа в государственном военном архиве, когда проделывали сей фокус с многими другими документами.

По второму пункту автор совершил традиционную подтасовку, известную в логике как подмена тезиса — сослался на повышенные фоновые концентрации мышьяка в… Аргентине. Впрочем, старался он зря — атлас загрязнений Арктики, изданный недавно в США, приводит данные о повышенной загрязненности мышьяком донных отложений в районе Новой Земли на основании вовсе не Аргентинской) информации⁶⁶¹.

Особо интересен ответ «Красной звезды» по третьему пункту: «Еще в 1944 году стало известно, что количество ОВ, созданного в Германии (около 70 тысяч тонн), существенно превышало запасы ОВ США, Великобритании и СССР вместе взятых». Насчет Германии автор, родившийся много позже упомянутого года, прав — соответствующие документы были опубликованы²²⁷. Что до СССР, то я видел и анализировал необходимые документы в подлиннике²²⁵ и заверил их содержание своим честным словом. Из тех документов однозначно следует, что за годы Отечественной войны Советский Союз произвел 122,4 тыс. т ОВ и, таким образом, серьезно превзошел Германию. И именно за это знание и заверение я получил от желтой «Красной звезды» удар поддых заголовком: «Честное» слово доктора Федорова»⁶⁵⁶.

Подводя некоторый итог, подчеркнем, что целенаправленные действия самой печати по поиску и публикации достоверной информации в области химоружия стали нормальным общественным явлением не сразу. Общество многие годы было лишено добротного знания о многих аспектах проблематики химоружия. Особенно это относится к фундаментальной проблеме преодоления экологических и медицинских последствий подготовки к химической войне. Хотя она была поставлена², однако не прессой и тем более не государством.

Однако, нельзя сказать, что пресса глотала пропагандистское варево очень уж безропотно. Становление нормальной честной журналистики началось в конце существования Советского Союза, причем на том аспекте проблемы, который государству не был близок ни тогда, ни ныне. Дело в том, что массовая гибель морских звезд в Белом море, случившаяся в начале мая 1990 года на берегу Двинского залива¹, оказала на общество влияние, более серьезное, чем даже протест в Чапаевске в 1989 года (последний пробудил общественное сознание, к сожалению, главным образом на территории, примыкающей к этому городу). И к жизни была вызвана память общества. Так родились воспоминания о прошлых затоплениях химоружия у жителей Архангельска, у генерала, слышавшего об этом от адмирала, информированного о затоплении химоружия в Балтийском море в 1947 года («Sunday Times magazine». 5 April 1992), у военного моряка, лично этот процесс возглавлявшего («Известия». 25 января 1991 года). Так родилась плодотворная активность экологических активистов по розыску различного рода свидетельств и «Комсомольской правды» по поиску очевидцев.

Укажем, далее, положительные примеры освещения и более широкого круга проблем⁵⁰⁹. Многие газеты не утратили ни чувства чести, ни серьезных журналистов. Не будем забывать приоритет «Московских новостей» в постановке проблем химоружия вообще и химического разоружения в частности. Много поработали в освещении проблем химоружия газеты «Сегодня» и «Общая газета», пока не пали жертвой «споров хозяйствующих субъектов».

Закопанный иприт в Москве нашла в прямом смысле этого слова не изменившая своему правилу сообщать читателям правду «Московская правда» по инициативе и при личном участии ее журналистки Е.Б.Субботиной⁵⁴¹. Именно это издание неоднократно обращалась к проблемам экологии химической войны и всегда делает это с уважением к читателю, который обладает неотъемлемым правом на знание правды о постыдных страницах нашего прошлого и экологических бедах настоящего.

Свои страницы неоднократно предоставляли для размышлений об экологических и медицинских последствиях подготовки к химической войне газеты «Век», «Рабочая трибуна», «Труд». Кстати, именно в «Труде» неоднократно сообщалось о том, что армия до сих пор скрывает данные о судьбе тех 120 000 т ОВ, которые были изготовлены по ее заказу у нас в стране в годы войны (ценой здоровья и жизни тысяч людей)²²⁵ и которые покоятся неизвестно где (см., например, «Труд», 13 января 1999 года). Много раз обращался к проблемам химоружия также еженедельник «Новое время», причем всегда по делу и с полным уважением к своему читателю. Знавала лучшие времена и «Независимая газета», когда она в духе своего названия предоставляла страницы при обсуждении проблем химоружия всем сторонам.

Много сделала для освещения экологических и ряда других вопросов химического разоружения экологическая газета «Спасение» (Москва). Не говоря уж об экологической газете «Берегиня» (Нижний Новгород), чье внимание к проблемам экологии химоружия трудно переоценить.

В корректном освещении социальных, экологических и иных аспектов химического разоружения немало поработала и местная пресса — «Чапаевский рабочий», «Советская Чувашия»(Чебоксары), «Грани» (Новочебоксарск), «Вятский край» (Киров), «Сельская новь»(Почеп), ”Набат” (Саратов), «Цемент» (Вольск), «Столица» (Москва). Не будем забывать и о том, что в Брянской области читают не только упомянутый выше «Брянский рабочий», но и «Брянское время», которое тоже обращается к проблемам химоружия и вредной «химии» вообще и проделывает это и более объективно, и более компетентно.

Тем не менее мы вынуждены констатировать, что гласность времен старика Эзопа в конце XX века еще не уступила места нормальной свободе печати, характерной для зрелого демократического общества. По крайней мере применительно к проблеме химоружия. Да и в XXI веке свобода слова в этой проблематике так и не появилась.

В заключение еще раз подчеркнем, что секретность, гипертрофированная до патологии, порождает для общества немало тяжелейших последствий. Неоправданная секретность прямо ведет к деформации в экологических оценках реальных источников токсичных загрязнений, влияющих на повседневную жизнь и судьбы людей, а также последствий аварийных событий.

Такова цена для общества, когда информация подменяется управляемой пропагандой.