В ходе российских реформ, обремененных системным кризисом и периодическими выбросами “энергии распада”, контекст деятельности российского ЭД становился все более враждебным. Под энергией распада понимается выход негативной социальной энергии (в частности, виде потока атомизированных индивидов – безработных, мигрантов, беженцев, демобилизованных и вынужденных переселенцев) вследствие социальных и экологических катастроф, вооруженных конфликтов, изменения форм собственности, насильственного передела социально освоенного пространства, распада сложившихся сообществ и разрушения привычного жизненного уклада (Яницкий 1997а). Контекст ЭД может быть квалифицирован как полностью враждебный, если установка всех акторов, включая местное население, по отношению к ЭД и его действиям является негативной (Yanitsky 1999).

Лозунг “Спасутся спасатели!”, то есть защитники природы, выдвинутый лидерами ЭД в 1993 – 94гг., а также настойчиво повторяемая мысль о том, что “втаскивать в рай безнравственно” – вход туда открывается лишь за “труды” (Забелин 1998), свидетельствуют, что межличностные сети экоактивистов начали изменяться. Как показало наше исследование, механизм “включения-обособления” рассматриваемых микросообществ трансформировался таким образом, чтобы максимизировать свои защитные функции и минимизировать подверженность риску. Иными словами, этот механизм должен был обеспечивать членов сообщества жизненно важными ресурсами и одновременно служить защитной оболочкой от враждебного и рискогенного контекста.

Существует только один кардинальный способ избежать разрушающего воздействия враждебного контекста: “уйти” из него, включившись в структуру международных экологических организаций и их сетей. Как показало наше исследование, российские ЭНПО пошли именно по этому пути. По сравнению с 1991г., в 1997г. межличностные контакты эколидеров с западными коллегами возросли почти в 10 раз! По нашим оценкам, в 1998г. около 75% финансовых ресурсов российских ЭНПО составили гранты западных доноров.

Практическими приемами для ослабления давления враждебного контекста были: (1) коллективное или индивидуальное членство экоактивистов в одной или нескольких транснациональных экологических организациях, (2) наличие постоянного источника финансовых ресурсов за рубежом, (3) дистанцирование от политических конфликтов внутри России и – поэтому – (4) неучастие в политических партиях и движениях и (5) ограничение своей деятельности решением профессиональных задач (преимущественно природоохранного плана). В целом это была тактика самоограничения и “переключения” связей на более безопасные.

Семейные и профессиональные связи российских активистов не только стали все более накладываться друг на друга, пересекаться, но фактически стали общей сетью. Это вполне объяснимо, поскольку если профессиональная деятельность активистов ЭНПО обеспечивала и защищала их, то она одновременно обеспечивала и защищала их жен, детей и близких друзей. Закон династии (семейной преемственности) был и остается распространенным среди экоактивистов. Это тоже понятно, поскольку в условиях враждебного и насыщенного рисками контекста процессы накопления ресурсного потенциала могли осуществляться только в среде взаимопомощи, понимания и полного доверия. Одновременно такая “расширенная” семья была способна защитить себя от нежелательных пришельцев со стороны. Мнения жен и друзей служили эффективным фильтром против такого проникновения. В конечном счете, несколько таких семей-сообществ создавали нечто вроде корпорации. Два источника ресурсов – зарубежные фонды и региональные администрации – становятся центрами притяжения подобных корпоративных формирований.

Новый выброс энергии распада, порожденный августовским кризисом 1998г., и растущее отчуждение российских зеленых оказали на сеть их первичных экоструктур двойное воздействие. С одной стороны, новый поток профессионалов (ученых, студентов), потерявших работу и привычную социальную среду, создавая дополнительное давление на эту сеть, сделал ее еще более закрытой. С другой, лидеры ЭД получили в лице этой новой порции нищих профессионалов готовый ресурс, тем более привлекательный, так как по отношению к этим людям активисты ЭД не имели никаких моральных обязательств.