Вводные замечания (виды субъектов корпоративных отношений; субъекты индивидуальные и коллективные; коллективные субъекты, обладающие корпоративной правоспособностью (корпорации), и коллективные субъекты, не обладающие ею; феномен так называемых общих прав - прав коллективной принадлежности или прав совместного осуществления). Корпоративные отношения сособственников - участников права общей собственности (постановка проблемы, определение их правовой формы в институте общей долевой собственности; отсутствие правовой формы этих отношений в институте общей совместной собственности). Корпоративные отношения участников простого товарищества. Корпоративные отношения участников товариществ - юридических лиц (полного и коммандитного).

1. Устанавливая в нашем очерке 1 понятие о корпоративных отношениях и корпоративном праве и выясняя вопрос о том, какую значимость в этой связи для нас приобретает установление точного понятия о корпорации, мы заключили, что понятие о корпоративном (связанном с общей деятельностью) неравнозначно понятию о корпорационном (связанном с деятельностью корпораций). Не всякие отношения, складывающиеся в процессе деятельности корпораций, могут быть признаны корпоративными; однако и не все те отношения, которые являются корпоративными, непременно связаны с деятельностью какой-нибудь корпорации (юридического лица, основанного на отношениях участия или членства). Безусловно, корпорации (юридические лица корпоративной организации) должны исследоваться в рамках учения о субъектах корпоративных отношений, но само это учение сводиться к учению об одних только корпорациях ни в коем случае не может.

Настоящий очерк посвящен развитию этого - заключительного - тезиса. Исследование юридических лиц корпоративного типа призвано составить предмет специального (следующего) очерка. Здесь же мы поговорим о таких участниках корпоративных отношений, которые не относятся к разряду юридических лиц корпоративного устройства. Не имея юридической личности, такие организации не признаются субъектами гражданского права. Это обстоятельство, конечно, исключает возможность участия этих организаций в гражданских правоотношениях (юридических отношениях) от своего имени, но никак не препятствует их участию в фактических корпоративных отношениях, в том числе и таких, которые становятся предметом гражданско-правового регулирования. Какие правовые формы получают такие отношения? Если они обретают форму правоотношений, то кто является их субъектами, каковы содержание и природа таких правоотношений?

Если корпоративное право - это совокупность правовых норм, регламентирующих корпоративные отношения, а эти последние в свою очередь представляют собой общественные отношения, направленные на организацию и осуществление деятельности по совместному достижению общих целей - союзной или корпоративной деятельности, то вполне логично предположить следующее. Любая корпоративная (общая, союзная, коллективная) деятельность неизбежно предполагает (по крайней мере на своей начальной стадии) образование и существование коллектива лиц - участников такой деятельности. Одной из многих целей деятельности такого коллектива может стать приурочение правовых последствий этой деятельности к специально создаваемому для этого субъекту - корпорации (юридическому лицу). Создание корпорации означает ведение корпоративной деятельности не только на общий счет ее участников*(414), но и от собственного имени вновь созданной корпорации. Но такая (правовая) цель, как создание корпорации во имя обслуживания совместной деятельности, ставится ее участниками далеко не всегда. Многие сферы коллективной человеческой активности таковы, что вполне удовлетворяют ее участников даже тогда, когда они ведутся только лишь на общий счет, но без приурочения к особому имени какого-то специально создаваемого для этих целей субъекта*(415). Даже такая (содержательно и организационно непростая) деятельность, как предпринимательство, вполне может вестись и без образования юридического лица; больше того, совсем не обязательно, чтобы эта деятельность была коллективной - что уж говорить о каких-то менее сложных сферах человеческой активности!

Факт определенной организации общей (коллективной) деятельности не остается вовсе за пределами внимания гражданского права. Конечно, гражданское право не может признать за всякой организацией корпоративной деятельности качества лица (субъекта гражданского права). Но признание правосубъектности - это не единственная возможная правовая форма внимания к коллективным человеческим отношениям; воздействие гражданского права на такие отношения проявляется в установлении ряда специальных правовых норм (предписаний), регламентирующих некоторые взаимоотношения участников такой организации друг с другом. Как известно, по общему правилу субъективные гражданские права и юридические обязанности приобретаются (возлагаются) всяким и каждым субъектом на самого себя и за свой собственный счет по своему единоличному усмотрению. Нет и не может быть ничего более индивидуального, произвольного и интимного, чем реализация собственной правоспособности*(416). Но так происходит лишь при ведении индивидуальной (эгоистической) деятельности - тогда, когда реализация собственной гражданской правоспособности изменяет только правовую и имущественную сферу ее обладателя и никого более. Участие же в деятельности общей (коллективной) не может не сказаться на процессах приобретения, осуществления и прекращения гражданских прав, равно как возложения и исполнения обязанностей. Причина ясна: эгоистическая динамика правовой сферы входит в противоречие с участием соответствующего лица в общей деятельности - деятельности, ведущейся уже не только на личный счет самого действующего лица, но на его общий с другими лицами счет, т.е. оказывает самое непосредственное влияние на гражданские права и законные интересы других лиц. Вмешательство гражданского закона в соответствующие сферы отношений, как правило, выражается именно в том, чтобы указать на особенности процессов приобретения, осуществления (исполнения) и распоряжения правами и обязанностями на общий счет.

С определением таких особенностей субъективные гражданские права и юридические обязанности принимают особый вид, из-за которого вполне заслуживают выделения из общей массы субъективных прав и обязанностей и противопоставления тем из них, которые приобретаются, осуществляются (исполняются) и распоряжаются индивидуально. Коротко говоря, субъективные гражданские права и юридические обязанности подлежат разделению (по критерию субъекта, чью правовую сферу они затрагивают) на права и обязанности индивидуальной принадлежности и индивидуального распоряжения, с одной стороны, и на права и обязанности коллективной (общей) принадлежности и совместного осуществления - с другой; в дальнейшем (для краткости) мы станем говорить о правах индивидуальных и правах общих.

Предостерегаем читателя от смешения понятия общих прав (прав коллективного обладания и совместного осуществления) с понятием корпоративных прав*(417). Общие права корпоративны только в том смысле, что их приобретение соединяется с ведением общей (корпоративной) деятельности, но отнюдь не в смысле своего противопоставления традиционным видам гражданских прав (вещным, обязательственным и т.д.) в качестве особого вида. Общими правами могут стать едва ли не любые из традиционных субъективных прав - право собственности и право залога, субъективные авторские и патентные права, права наследственные, обязательственные и др.; все они будут приобретаться и осуществляться особым порядком (не "своей властью и в своем интересе", как это обычно бывает, а лишь с "оглядкой" на то, как это повлияет на правовую и имущественную сферу участников общей деятельности - лиц, на общий счет с которыми данные права приобретаются), но только лишь оттого, что они становятся правами коллективного обладания, права не изменяют ни своего содержания, ни своей природы.

Специфика прав, называемых общими, заключается не в самих правах - не в их содержании и даже не в их принадлежности, а в их приобретении и осуществлении (использовании) на общий счет нескольких лиц. Если права индивидуальной принадлежности приобретаются и осуществляются "своей властью и в своем интересе" ("исключительно и независимо от лица постороннего", "по собственному усмотрению") своих обладателей, то права общие - права совместного осуществления - приобретаются и осуществляются (как это вполне ясно уже по самому термину) совместно несколькими лицами, т.е. не исключительным образом, а зависимо от определенных лиц; властью, ограниченной властью этих самых лиц и в общем для всех членов коллектива интересе. Думается, что именно из-за урезания такого элемента правоспособности членов коллектива, как способность к самостоятельному единоличному приобретению и осуществлению общих субъективных прав, обычно не возникает особенной надобности в признании качеств субъекта гражданских правоотношений за самим коллективом в целом.

Рискнем также еще раз отвлечь внимание читателя на тот (прежде неоднократно отмечавшийся нами) факт, что создание для ведения корпоративной деятельности юридического лица (корпорации) далеко не всегда прекращает гражданско-правовые отношения между ее участниками. "Надевание" на общую деятельность субъектной "маски", именуемой корпорацией, вовсе не означает, что с момента создания корпорации могут существовать лишь корпоративные отношения между участниками корпорации и самой корпорацией, а отношения ее участников между собой "разваливаются". Даже в таких, казалось бы, сугубо капиталистических объединениях, как акционерные общества, в определенных случаях складываются специфические (корпоративные) отношения между акционерами, которые под воздействием права облекаются в форму специальной корпоративной правоспособности. Так, например, приобретение контрольного пакета акций Закон об АО обставляет рядом условий, в частности обязывает приобретателя сделать обязательное предложение всем другим акционерам о продаже принадлежащих им акций. Первое впечатление - речь идет об особой юридической обязанности - оказывается явно неверным, ибо данное условие распространяет свое действие на всякого и каждого акционера, состав которых, между прочим, постоянно изменяется; затем, Закон не указывает лиц, имеющих право требовать исполнения такой "обязанности", а также устанавливает весьма оригинальные последствия ее неисполнения (ограничивает контролирующего акционера в возможности осуществления своей акционерной правоспособности). Перед нами, стало быть, не юридическая обязанность, составляющая содержание какого-то особенного корпоративного правоотношения, а граница корпоративной правоспособности, установленная в пользу не корпорации, но во имя сохранения возможности реализации корпоративной правоспособности других участников акционерного общества. Аналогичные рассуждения могут быть сформулированы и применительно к так называемому преимущественному праву покупки акций закрытого акционерного общества, предложенных к продаже лицу, не являющемуся его акционером. О сохранении корпоративных отношений между участниками обществ с ограниченной ответственностью, членами производственных кооперативов и товарищами полного и коммандитного товариществ, несмотря на создание корпорации юридического лица, особо можно и не говорить: факт этот столь непреложен, что в особом обосновании или даже иллюстрации и не нуждается.

Таким образом, можно сказать, что настоящий очерк посвящен гражданско-правовым формам корпоративных отношений, складывающихся между юридическими равновеликими друг другу участниками корпоративной деятельности, в том числе участниками корпораций - юридических лиц. В своем "чистом" виде эти отношения существуют там, где для приурочения правовых последствий корпоративной деятельности корпорации - юридического лица вообще не создается. Однако и тогда, когда такая корпорация все-таки создается, существование таких отношений тоже не исключается; вопрос только в том, каков их "удельный вес" (значимость) в сравнении с отношениями участников и корпорации. Очевидно, что наибольшую роль такие отношения играют в предпринимательских корпорациях (полном и коммандитном товариществах), несколько меньший - в корпорациях кооперативного (трудового или артельного) типа организации, еще меньший - в обществах с ограниченной и дополнительной ответственностью, а также закрытых акционерных обществах, т.е. в имущественных капиталистических организациях (объединениях капиталов). Наличие же подобных отношений между акционерами открытых акционерных обществ и тем паче таких из них, как публичные компании (компании, акции которых обращаются на биржевом рынке), должно считаться редчайшим исключением.

Какова же степень активности гражданского права и мера глубины его проникновения в такие отношения, в первую очередь - отношения между участниками общей (корпоративной) деятельности, не образовавшими гражданско-правоспособного субъекта (корпорации как юридического лица)? Для получения ответа на этот вопрос мы планируем изучить интересующие нас корпоративные отношения, складывающиеся в рамках (1) общей собственности, (2) простого товарищества и (3) полного и коммандитного товариществ. Коммерческие товарищества являются, пожалуй, самыми нетипичными из юридических лиц - организациями, не имеющими, по сути, ни организационного единства, ни имущественной обособленности; неудивительно, что именно в них корпоративные отношения товарищей друг с другом имеют не просто наибольший "удельный вес" в сравнении с аналогичными отношениями участников корпораций других типов, но и, пожалуй, большее значение, нежели отношения товарищей с самим товариществом. Именно по этой причине мы считаем включение в сферу нашего внимания ситуации с товариществами - юридическими лицами вполне оправданным.

2. Право общей собственности - один из классических институтов континентального гражданского права. С содержательной точки зрения, а также в части гарантий осуществления, охраны и защиты право общей собственности, в общем, идентично классическому (нормальному) субъективному праву собственности (праву индивидуальной собственности). Однако, в случае с правом общей собственности, третьи лица, противостоящие управомоченной стороне, видят перед собой множественность лиц на стороне собственника. Конечно, это несколько менее удобно, чем в общем случае, т.е. в ситуации, когда собственник представлен одним лицом. Выходит, что главная задача специального правового регулирования отношений общей собственности традиционно заключается в том, чтобы создать у третьих лиц видимость единства субъекта - носителя права общей собственности. Регулирование же отношений между сособственниками (т.е. интересующих нас корпоративных отношений) является задачей второстепенной и решается законодателем только во имя достижения главной цели. Этими общими соображениями в целом и предопределяются и границы, и глубина законодательного вмешательства в корпоративные отношения сособственников.

"Имущество, находящееся в собственности двух или нескольких лиц, принадлежит им на праве общей собственности", - определяет п. 1 ст. 244 ГК. В этой формулировке отражены следующие характеристики данного института:

1) право общей собственности устанавливается на один единый объект, который

2) принадлежит нескольким лицам*(418), причем

3) каждое из них обладает по отношению к этому объекту субъективным правом.

Суть этого права нам в первую очередь и предстоит выяснить. При этом следует отдавать себе отчет, что данное право, во-первых, должно быть одинаковым с точки зрения его природы, вне зависимости от того, какой из субъектов (сособственников) является его носителем, во-вторых - оно не должно быть идентично праву собственности на вещь в целом, каковое принадлежит всем сособственникам вместе, но не всякому и каждому, взятому отдельно. Одновременное установление нескольких прав собственности на одну и ту же вещь со стороны нескольких лиц следует признать невозможным - противоречащим абсолютному характеру права собственности.

Как видим, проблематичность конструкции права общей собственности заложена в его объектной характеристике. Если обратиться к внеправовой стороне данного вопроса (к фактическим, жизненным отношениям) и рассмотреть ситуацию, когда одна вещь попадает в обладание нескольких лиц, то можно констатировать, что данная вещь становится присвоенной несколькими лицами. Говоря иными словами, вместе они считают, что данный материальный объект принадлежит им всем одновременно. Следовательно, перед всяким другим, не имеющим отношения к данной вещи лицом, предстает некий коллективный субъект*(419) присвоения. Если это постороннее лицо обратится с вопросом "чья это вещь?" к другому человеку, знакомому с присвоившими ее, то получит ответ: "Эта вещь их, а именно - коллектива, состоящего из лиц X, Y и Z". Иногда такой коллектив даже получает специальное терминологическое обозначение - "семья", "крестьянское хозяйство", "колхозный двор", "товарищество"; даже юридический язык вполне допускает говорить о семейном имуществе, имуществе крестьянского (фермерского) хозяйства или колхозного двора, равно как и об общем имуществе товарищей (имуществе товарищества).

Объективное право, одной из главных задач которого является охрана результатов экономического присвоения, призвано защитить, если законодатель считает это нужным, сложившееся фактическое отношение нескольких лиц к одной вещи как к своей. Для этих целей оно и вводит институт общей собственности. Таким образом, можно сказать, что право общей собственности принадлежит всем сособственникам как единому целому. В результате мы сталкиваемся с внешней стороной права общей собственности: перед всяким третьим лицом предстают несколько сособственников, которым принадлежит одно право общей собственности на определенное имущество, в силу чего они образуют некое новое, выступающее в гражданском обороте единство. Объективное право защищает это право собственности от всех третьих лиц, противостоящих коллективу сособственников. Представляется, что данное субъективное право с точки зрения своей внешней стороны ничем не отличается от классического права собственности, принадлежащего одному собственнику: оно ровно так же защищается от всех третьих лиц и в такой же степени дает коллективу сособственников возможность свободно осуществлять правомочия, входящие в состав права собственности, т.е. владеть, пользоваться и распоряжаться вещью по своему усмотрению (п. 1, 2 ст. 209 ГК).

Таким образом, правомочия и в классическом праве собственности, и в праве общей собственности по своему содержанию и по своей природе одинаковы, но в то же время очевидно, что разница между этими двумя институтами очень существенна. Она проистекает из того, что в классическом праве собственности объекту права соответствует один неделимый субъект, а в праве общей собственности объекту соответствует коллектив субъектов. Отсюда огромное значение приобретают внутренние взаимоотношения сособственников. Эта особенность общей собственности придает совершенно иной окрас традиционной триаде правомочий, состав которой перечисляется в содержащем дефиницию права собственности п. 1 ст. 209 ГК; окрас этот может быть различным и зависит от качества (степени доверительности, согласия и вообще тесноты) фактических отношений сособственников между собой. В зависимости от перечисленных факторов решается вопрос о том, следует ли участникам общей собственности определять сособственнические доли каждого из них в общей вещи или они могли бы воздержаться от такого определения. В первом случае говорят, что имеет место общая долевая собственность, т.е. общая собственность с определением сособственнических долей, во втором - общая совместная собственность, т.е. общая собственность без определения сособственнических долей.

Думается, что рассмотрение вопроса о правовых формах отношений сособственников друг с другом целесообразно начать с института общей долевой собственности. Необходимая для него степень доверительности и тесноты отношений между участниками минимальна; а как было показано выше - в очерках 1 и 4 - традиционное гражданско-правовое регулирование отвоевывает себе тем более широкую поляну, чем выше степень допустимого индивидуализма в фактических отношениях, выступающих предметом правовой регламентации. В отношениях общей долевой собственности степень узаконенного индивидуализма достигает своего мыслимого максимума, ибо именно в этой разновидности общей собственности ставится вопрос о существовании каких-то особенных сособственнических прав, со своим специфическим содержанием и даже объектом (долей в праве собственности). Поскольку в наши задачи не входит всестороннее изучение института общей собственности как такового, а его рассмотрение производится нами лишь постольку, поскольку имеет ценность для установления содержательных и логических пределов понятия о корпоративных отношениях, мы не входим в подробное обсуждение вопроса о понятии и природе доли в праве общей собственности; отметим лишь, что, с нашей точки зрения, такая доля представляет собой определенную часть доходности и (или) убыточности (ценности) общей вещи*(420).

Доли в праве общей долевой собственности определяются по соглашению сторон, решению суда, указанию закона или завещания. При отсутствии такого определения доли считаются равными (см. ст. 245 ГК).

Как же трансформируются традиционные правомочия собственника вещи в ситуации, когда право собственности на нее приобретает общий долевой характер (обременяется правами сособственников на доли ценности этой вещи)?

Наиболее очевидна трансформация правомочия владения. Сутью этого правомочия является "фактическое господство лица над вещью, соединенное с намерением присвоить ее себе"*(421). Осуществлять владение нескольким лицам одновременно невозможно, - так же, как невозможно, к примеру, положить один кошелек сразу в несколько карманов или нескольким людям одновременно встать на одно и то же место. Такова природа вещи, предопределяемая, с одной стороны, ее материальной сущностью, с другой - законами физики. Исходя из этих соображений, а также из признания прав каждого из сособственников на долю ценности общей вещи*(422), ГК устанавливает норму, согласно которой "владение имуществом, находящимся в долевой собственности, осуществляется по соглашению всех ее участников" (п. 1 ст. 247). За этой формулировкой стоит следующее: чтобы один из сособственников мог владеть общим имуществом, он должен быть уверен в том, что все остальные сособственники не против этого. Наиболее естественным способом обретения такой уверенности является договоренность между участниками общей собственности - соглашение об определенном порядке владения вещью. Будучи облеченными в правовую форму, данные отношения станут относительными правоотношениями, одной стороной которых будет признан один сособственник, другой - все остальные сособственники.

Аналогичные договоренности требуются и при реализации других правомочий, среди которых отдельное внимание надо обратить на пользование. В отношении него ГК в той же норме п. 1 ст. 247 указывает, что пользование, как и владение, осуществляется по соглашению всех участников общей собственности. Говоря об этом правомочии в составе права собственности, следует обратить внимание на ст. 248 и 249 ГК, так как содержащиеся в них правила, мы надеемся, станут весомым аргументом в пользу некоторых дальнейших выводов. Первая из названных норм закрепляет порядок распределения доходов от использования общего имущества (сначала они поступают в состав общего имущества, а затем распределяются между участниками соразмерно их долям), вторая устанавливает аналогичные правила для распределения расходов по содержанию имущества (такое бремя распределяется между всеми участниками общей собственности соразмерно их долям).

Необходимость соглашения при реализации правомочия распоряжения вещью в целом также закреплена в ГК в п. 1 ст. 246. Однако когда речь заходит о распоряжении долей в ценности общей вещи, на первый план выходят отношения, возникающие при реализации преимущественного права*(423) покупки (ст. 250 ГК). Это право предоставляет возможность участнику общей собственности требовать заключения с ним договора о возмездном отчуждении доли в общем имуществе, если другой участник намеревается этой долей соответствующим образом распорядиться. Правовая природа преимущественного права покупки, которое еще больше усложняет институт общей собственности, нуждается в специальном выяснении (см. об этом очерк 13 настоящей книги).

Исследователи общей собственности указывали и на другие относительные правоотношения, складывающиеся между участниками общей собственности, - отношения по взаимным расчетам, по выделению доли, по разделу общей собственности и др.*(424) Для нашей цели, заключающейся в исследовании правовых форм корпоративных отношений, эти отношения большого интереса не представляют, ибо имеют своими объектами определенные денежные суммы и (или) конкретные вещи, а содержанием - требование о совершении действий по их передаче, т.е. вполне могут быть облечены в традиционную обязательственную форму.

Наличие абсолютных и относительных элементов в институте общей собственности заставляет исследователей различать в совокупности, которую образуют, во-первых, участники общей собственности, а во-вторых, объекты общей собственности, две стороны: внутреннюю и внешнюю. Так, на выделение "внутренних" и "внешних" правоотношений сособственников указывала, в частности, Р.С. Мананкова*(425), хотя и подчеркивала при этом, что данное подразделение "производится исключительно в аналитических целях", из-за чего эти понятия носят условный характер. В действительности никакой "условности" в таком разделении нет*(426). Напротив, подчеркнутый перенос данного разделения в разряд условностей, допускаемых исключительно в исследовательских целях, с нашей точки зрения, играет весьма негативную роль, ибо уводит в сторону от сути института общей собственности, представляя ее неким единым правоотношением, каковым она на самом деле не является и являться не может. Общая собственность - это набор или сложная система правоотношений различного содержания, с различными объектами и различным порядком осуществления. Именно поэтому выделение внутренних и внешних (мы, в отличие от Р.С. Мананковой, не будем ставить эти понятия в кавычки) правоотношений есть не условность и не фикция, но объективная реальность, а следовательно, единственно верный путь для анализа общей собственности. Внешняя сторона - это вещное правоотношение (правоотношение собственности); сторона внутренняя - это относительная правовая связь каждого сособственника юридическими возможностями всех других сособственников по ведению общей деятельности. Общая деятельность сособственников состоит в осуществлении общего права собственности - владении, пользовании и распоряжении общей вещью. Кроме того, отдельных сособственников (как реальных, так и бывших) друг с другом могут связывать еще и относительные обязательственные правоотношения, направленные на удовлетворение индивидуальных интересов их участников, - правоотношения, нас в данном исследовании не интересующие.

Какова же юридическая форма корпоративных отношений сособственников? Условно обозначим эту форму словом "право" и попытаемся выяснить его основные черты. Это право имеет своим объектом идеальную долю в ценности общей вещи*(427). Таким правом обладает каждый из участников общей собственности. При этом оно является единственным правом, которым обладает отдельный сособственник на общее имущество. Признание такого права является основанием для того, чтобы каждый из сособственников мог участвовать в решении вопросов о владении, пользовании и распоряжении объектом права собственности в целом наравне с другими сособственниками, сообразно относительной величине своей доли. Обладание нашим таинственным "правом" на определенную долю ценности общей вещи делает лицо - обладателя этого права юридически способным к заключению соглашений, о которых говорится в соответствующих статьях ГК (прежде всего ст. 246-249). Данное право является относительным, на что указывает ограниченный круг лиц, за счет которых обеспечивается реализация такого права (другие сособственники), поскольку нарушить договоренность, достигнутую в ходе реализации обсуждаемого "права", очевидно, могут только другие сособственники, например, несоответствующими условиям соглашения действиями по осуществлению правомочия пользования общей вещью.

Здесь необходимо разрешить неизбежно возникающее сомнение: а только ли сособственники могут нарушить это право? Ведь в случае кражи общего имущества возможность пользоваться общей вещью тоже утрачивается. А если всякое третье лицо может нарушить данное право, то его следует причислять не к относительным, а к абсолютным. Однако в данном случае нарушается субъективное вещное право, составляющее внешнюю сторону отношений общей собственности. Право участника на долю в общей собственности не связывает его носителя со всяким и каждым третьим лицом, ибо основное его содержание - это возможность участия в выработке соглашения, устанавливающего, во-первых, порядок владения и пользования общим имуществом, а во-вторых, распределение доходов от его использования. Следовательно, круг участников здесь строго определен - его образуют только и исключительно другие сособственники*(428). В случае же, к примеру, хищения предмета общей собственности нарушается право коллектива сособственников, и это уже будет деликтом в сфере абсолютных прав, которые может нарушить каждый.

Помимо сказанного, аргументом в пользу того, что рассматриваемое нами "право" носит относительный характер, служит следующее соображение: в случае кражи право участвовать в установлении порядка пользования вещью у каждого из участников сохраняется в полной неприкосновенности, а вот возможность реально пользоваться таковой действительно утрачивается, причем не для одного отдельно взятого сособственника, а для всего их коллектива.

Обратим внимание на то, что, отказавшись от определения права сособственника на долю в общем имуществе как абсолютного права, мы, разумеется, отказываемся и от его характеристики как вещного права, хотя большинство исследователей помещают его именно в раздел с другими вещными правами, чаще всего рядом с собственностью, как это сделал отечественный законодатель в ГК *(429). Наш нетрадиционный подход обусловлен, в частности, тем, что вещное право закрепляет право на вещь. А последнюю можно определить как "пространственно ограниченный предмет природы, лишенный воли"*(430), т.е. материальный предмет, субстанцию, данную нам в ощущениях. Говоря же о понятии доли в общем имуществе, мы подчеркивали, что речь идет об идеальной доле в таком идеальном же понятии, как ценность вещи, - чисто умозрительной (мыслимой, но не ощущаемой) субстанции. Идеальная доля, очевидно, не отвечает тем требованиям, которые предъявляются к объектам, претендующим на статус вещей, прежде всего потому, что не обладает необходимой физической определенностью (пространственными границами) и не подчинена действию законов физического мироустройства. На объект, который не является вещью, не может быть установлено вещное право.

Определившись с относительной природой исследуемого "права" (правовой формы), мы выходим на следующий уровень квалификации. К какой категории правовых форм принадлежит исследуемая - правовая форма отношений между сособственниками, направленных на ведение такой общей деятельности, как владение, пользование и распоряжение общей вещью? Чтобы ответить на этот вопрос, нужно понять, что является средством обеспечения юридических возможностей, заполняющих собой изучаемую правовую форму. Так, например, если мы найдем, что средством ее обеспечения выступает юридическая обязанность, то мы с высокой степенью вероятности сможем утверждать, что перед нами юридическая возможность, являющаяся субъективным гражданским правом.

Исследуемая юридическая возможность реализуется активными действиями сособственника - действиями по заключению соглашения, направленного на установление прав и обязанностей в области определения порядка владения, пользования и распоряжения объектом права общей долевой собственности. Как видно, действия сособственника, которыми реализуется наша искомая юридическая возможность, принадлежат к разряду юридических действий. Возможность совершения такого рода действий нет смысла обеспечивать обязанностью, поскольку обязанность предполагает возможность выбора ее носителем варианта поведения, в том числе выбора между исполнением и нарушением обязанности. Однако эффект юридического действия предопределяется не действиями (бездействием) других лиц, а содержанием правовых правил поведения (в первую очередь - правовых норм, а затем и соответствующих им индивидуальных правовых предписаний). Возможность совершения юридического действия не может быть нарушена в том смысле, что нет такого частного лица, которое могло бы своими действиями или бездействием воспрепятствовать наступлению юридического результата правомерного действия. По изложенным соображениям нам думается, что рассматриваемую юридическую форму необходимо отнести к явлениям того же порядка, которые призваны обеспечить (предоставить) управомоченному возможность совершения действия, направленного на достижение определенного юридического результата*(431). Такие возможности обеспечиваются не обязанным, а юридически связанным поведением других лиц*(432), обыкновенно именуются юридическими способностями и, будучи соединенными в систему, образуют собой элементы правоспособности.

В самом деле, если говоря о праве на долю в общей собственности, мы понимаем, во-первых, способность каждого из сособственников к участию в соглашении относительно порядка владения и пользования общим имуществом (п. 1 ст. 247 ГК), а во-вторых - способность каждого из них к самостоятельному осуществлению права общей собственности в соответствии с достигнутой договоренностью (п. 2 ст. 247), то: (1) обе эти возможности обеспечиваются установлением границ законного (правомерного) поведения других лиц (сособственников); (2) попытка выхода за пределы этих границ не может дать желаемого юридического результата. Тот факт, что круг лиц, обеспечивающих данные юридические возможности, строго определен (ими являются все сособственники, противопоставленные одному из них, произвольно выбранному*(433)), а сами эти возможности принадлежат к разряду относительных, не должен смущать при квалификации изучаемого явления в качестве одного из элементов гражданской имущественной правоспособности. Общая (статическая) гражданская правоспособность обеспечивается состоянием связанности, в которое поставлен всякий и каждый член общества действиями государства - носителя публичной власти; благодаря этому обстоятельству элементы статической гражданской правоспособности получают абсолютный характер. Но в данном случае мы говорим о специальной (динамической) составляющей, которая является случайным дополнением к общей гражданской правоспособности, но содержательно она одинаковая для всякого и каждого. Кто-то состоит соучастником отношений общей долевой собственности, кто-то нет - это дело случая. Но всякий, состоящий общим долевым сособственником, получает ряд признаваемых за ним государством (законодателем) юридических способностей, необходимых только и исключительно для участия в коллективном присвоении вещей*(434), - и это закономерность, одинаковая для всякого и каждого*(435). Можно сказать, что коллективное присвоение одной и той же вещи создает своеобразное мини-общество, участие в котором облекается в точно такую же правовую форму, что и участие в любом обществе, - форму юридических способностей к такому участию. Участие же в обществе (социальная активность) всегда выражается в определенной дозволенной свободной деятельности. Юридические способности к ведению такой деятельности составляют элементы специальной гражданской правоспособности, в нашем случае - ее корпоративной области.

Чтобы подтвердить правильность квалификации исследуемой правовой формы, можно сравнить ее с так называемыми "правами", возникающими в иных сферах корпоративных отношений. Очевидно, таким будет, например, "право" участника общества с ограниченной ответственностью "на долю в уставном капитале общества" (п. 1 ст. 87, ст. 93 ГК, п. 1 ст. 2, абз. 4 п. 1 ст. 8, п. 1 ст. 21 Закон об ООО). Статус участника (обладание долей в уставном капитале) общества с ограниченной ответственностью является своеобразным "ключом", который отпирает "ларец" с набором разнообразных юридических возможностей (способностей) (см. о них п. 1 ст. 67 ГК). Точно так же и сособственническое "право" на долю в ценности общей вещи представляет из себя "ключ", который предоставляет доступ к ряду юридических возможностей, многие из которых похожи на те, что перечисляются в ГК как права участников корпораций. Так, будучи субъектом права на долю в уставном капитале общества с ограниченной ответственностью, его член автоматически приобретает "право на участие в управлении делами общества" (абз. 1 п. 1 ст. 8 Закона об ООО). Похожая возможность, предусмотренная ст. 246, 247 ГК, признается и за обладателем доли в общем имуществе. Далее, одним из основных прав участника общества с ограниченной ответственностью является возможность участия в распределении прибыли общества (абз. 3 п. 1 ст. 8 Закона об ООО). Аналогией этому в общей собственности служит ст. 248 ГК, которая определяет правовую судьбу плодов, продукции и доходов от общей собственности - они также распределяются между сособственниками. При этом, что интересно, ст. 248 ГК недвусмысленно закрепляет прямую пропорциональную зависимость между размером доли и величиной дохода, которая поступит в актив обладателя данной доли. Такая же зависимость характерна и для общества с ограниченной ответственностью: чем больше вклад в уставной капитал, тем больше доход. Есть в институте общей собственности и свой аналог так называемому ликвидационному остатку, "право" на участие в распределении которого принадлежит каждому участнику общества с ограниченной ответственностью (абз. 6 п. 1 ст. 8 Закона об ООО). Этот аналог закреплен в ст. 252 ГК, которая определяет порядок раздела общей собственности и выдел из нее доли. Пункт 1 этой статьи гласит: "Имущество, находящееся в долевой собственности, может быть разделено между ее участниками по соглашению между ними". Стоит также отметить и следующее сходство: право на долю в общем имуществе дает возможность участвовать в своеобразном "органе" коллектива сособственников - общем собрании, на котором по принципу единогласия*(436) должны быть выработаны соглашения по вопросам из ст. 246-249 ГК*(437). Права участника обществ с ограниченной ответственностью также содержат возможность участия в общем собрании, но уже на иных принципах (абз. 1 п. 1 ст. 67 ГК, абз. 2 п. 1 ст. 32 Закона об ООО).

Для сравнения с правом на долю в общем имуществе можно взять и другие корпоративные права, не обязательно относящиеся к деятельности общества с ограниченной ответственностью. Большей или меньшей степенью схожести с правами сособственника обладают корпоративные права в товариществах (обоих видов), обществах с дополнительной ответственностью и производственных кооперативах*(438). Интересно, что пресловутая "схожесть" наблюдается не только в случае с правовыми формами общественных отношений - правами сособственников и правами участия в корпорации, но и в некоторых других моментах, в частности в области субъектов правоотношений, их объектов и юридических фактов. Так, нет ничего невозможного в признании определенной (небольшой) гражданской правоспособности за коллективом сособственников - правоспособности, состоящей из одного элемента (способности иметь имущество на праве собственности). Напротив, такое признание было бы вполне логичным и обоснованным, ибо отвечало бы на вопрос о том, кому же все-таки принадлежит право собственности на вещь в целом. Традиционный взгляд, не признающий за коллективом сособственников никакой правоспособности, ответить на него не может: субъекта права собственности в целом нет, притом абсолютные юридические способности ни одного из сособственников по реализации данного права не простираются далее идеальной доли в ценности вещи.

Говоря о роли объекта права общей собственности, следует прежде напомнить, что субъекты, участвующие в общей собственности, вместе с общим имуществом образуют некоторое единство со сложной структурой. Характерным является то, что основой и необходимым условием этого единства является отношение каждого из сособственников к одной и той же вещи. Благодаря этому объект гражданского права, помимо своей традиционной пассивной функции удовлетворения человеческих потребностей, приобретает новое свойство - он становится в центре объединения субъектов права. Можно сказать, что в данном случае мы сталкиваемся с активной ролью объекта прав. По большому счету последние объединяются, а новый субъект права образуется именно благодаря наличию общего объекта*(439). Иными словами, отношения субъектов к имуществу (права на доли в общем имуществе) первичны, отношения между сособственниками - вторичны. В этом выражается своеобразное качество объекта прав, которое он приобретает в рамках института общей собственности: его дробление на идеальные доли вызывает к жизни новый субъект гражданского права - коллектив сособственников*(440).

Хотелось бы специально подчеркнуть выдвинутый тезис об активной, "субъектообразующей" функции объекта в общей собственности. Забегая вперед, отметим, что с идентичной характеристикой имущества мы столкнемся в рамках простого товарищества, схожая ситуация наблюдается и в условиях принадлежности исключительного права нескольким субъектам (п. 4 ст. 1228 ГК), а также в некоторых других институтах. Во всех этих случаях роль объектов права полезно сравнить с их функциями в "классических" правоотношениях (к примеру, обязательственных). В условиях последних объект - не более чем идеологическая, надстроечная форма товара как объекта общественных экономических отношений, призванного удовлетворить тот или иной интерес*(441). В силу этого объект проявляет себя лишь постольку, поскольку в нем заключен этот интерес. Разумеется, в таких условиях его роль не может быть охарактеризована иначе как пассивная. Спешим заметить, что в выделенной нами группе институтов объекты не утрачивают этой роли: они по-прежнему являются правовой формой товаров. В то же время к ней прибавляется еще одна не менее важная "субъектообразующая" и потому активная функция. К сожалению, все исследователи, так или иначе касавшиеся вопроса об объектах правоотношений, упускали из вида их нестандартную, двоякую роль в выделенных нами институтах. Думается, в дальнейшем при изучении этой фундаментальной категории цивилистики следует выделять две группы правоотношений:

1) правоотношения, где на один объект устанавливается одно субъективное право, принадлежащее нескольким лицам одновременно (роль объекта: пассивная + активная, "субъектообразующая");

2) правоотношения, где на объект установлены права, каждое из которых принадлежит только одному лицу (роль объекта: пассивная).

Что же касается юридических фактов, лежащих в основании динамики правоотношений общей собственности, то здесь должно быть отмечено следующее их любопытное свойство. Рассмотрим пример: несколько граждан решили "в складчину" (на общие средства) приобрести, скажем, автомобиль. Заключается договор купли-продажи, который, однако, не только выполняет свои традиционные обязательственные функции, связывая продавца и покупателя правами и обязанностями по передаче вещи и уплате денег, но и становится своеобразным "учредительным документом" корпорации - нового субъекта вещных прав (коллектива сособственников).

Помимо права общей долевой собственности гражданскому законодательству России известен также институт права общей совместной собственности, т.е. права общей собственности, существующего без определения долей в ценности вещи - объекте такого права. Общая совместная собственность может возникнуть только в случаях, прямо предусмотренных законом (см. ст. 244 ГК), которым в настоящее время предусмотрено всего лишь два таких случая - (1) общая совместная собственность супругов на имущество, приобретенное ими во время брака (ст. 256 ГК*(442)), и (2) общая совместная собственность членов крестьянского (фермерского) хозяйства на имущество, используемое для ведения такого хозяйства (ст. 257 ГК). До недавнего времени (до 21 мая 2001 г.) законодательству был известен и третий возможный случай образования отношений общей совместной собственности - (3) общая совместная собственность граждан, совместно проживающих в приватизированной квартире (см. ч. 1 ст. 2 Закона РСФСР от 4 июля 1991 г. N 1541-1 "О приватизации жилищного фонда в Российской Федерации"*(443)).

Разумеется, в тех случаях, когда образование общей совместной собственности допускается диспозитивным правилом закона, договором между сособственниками может быть установлен и иной правовой режим соответствующего имущества, в частности режим общей долевой собственности. Больше того, прекращение права общей совместной собственности, которое может произойти во всякое время и по инициативе любого из ее участников*(444), а также по инициативе кредиторов любого из участников (см. об этом ст. 255 ГК), предполагает необходимость предварительного определения размеров долей, в соответствии с которыми должен происходить раздел (производиться выдел), т.е. ее преобразование в долевую (см. ст. 254 ГК).

Владение и пользование имуществом, находящимся в общей совместной собственности, осуществляется всеми сособственниками совместно (или, по выражению Кодекса, "сообща") (п. 1 ст. 253 ГК); распоряжение - по согласию всех участников, которое предполагается независимо от того, кем совершается соответствующая сделка (п. 2 ст. 253). Сделка по распоряжению объектом права общей совместной собственности, совершенная одним ее участником без согласия других, может быть оспорена только в том случае, если будет доказано, что об отсутствии согласия знала или заведомо должна была знать другая сторона по сделке (п. 3 ст. 253). Не вполне понятна смысловая разница, которую законодатель вложил в выражения "сообща" и "по согласию всех участников" (общему согласию), употребленные в цитированных нормах: в этимологии слов "сообща" и "общее согласие" нет никакой разницы.

Можно, впрочем, предположить и иное. Законодатель действительно вовсе и не собирался подчеркивать какую-то разницу между п. 1 и 2 ст. 253, но имел в виду противопоставить содержащиеся в них формулировки аналогичным нормам о праве общей долевой собственности, где в основе порядка определения и владения, и пользования, и распоряжения лежит соглашение сособственников (п. 1 ст. 246 и п. 1 ст. 247 ГК). Такое противопоставление вполне логично, ибо подчеркивает ту очевидную мысль, что если внутренние отношения сособственников - участников общей долевой собственности (корпоративные отношения) основаны на договоре, стало быть - в принципе подвержены гражданско-правовому регулированию, а значит (при необходимости) и судебному вмешательству, то внутренние отношения участников совместной собственности (тоже корпоративные отношения) предметом внимания гражданского права просто не являются (не получают внешнего выражения в какой-либо правовой форме). В достижении договоренности между участниками общей долевой собственности всегда может "помочь" суд; но если не в состоянии договориться участники собственности совместной, это свидетельствует о развале внутренних сособственнических (корпоративных) отношений и, стало быть, о фактическом прекращении общей совместной собственности.

3. Следующей сферой, пригодной для изучения корпоративных отношений участников общей деятельности друг с другом, является общая (совместная) деятельность, осуществляемая в рамках договора простого товарищества, иногда иначе именуемого договором о совместной деятельности*(445).

"По договору простого товарищества (договору о совместной деятельности) двое или несколько лиц (товарищей) обязуются соединить свои вклады и совместно действовать без образования юридического лица для извлечения прибыли или достижения иной не противоречащей закону цели", - такую дефиницию договору простого товарищества дает п. 1 ст. 1041 ГК. Регулированию данного института ГК отводит отдельную гл. 55, которая, как известно, расположена в разделе, посвященном отдельным видам обязательств. Такая топография (расположение) норм о договоре простого товарищества свидетельствует о том, что законодатель видит в нем основание возникновения лишь таких относительных правоотношений, которые являются обязательствами. Впечатление о правильности именно такого подхода еще более усиливается оттого, что закон не признает возникновения в рамках договора простого товарищества корпорации - юридического лица; отсутствие последней обыкновенно заставляет исследователей отвергать существование корпоративных отношений между товарищами. Чтобы оценить правильность такого вывода, равно как и сами законодательные нормы, посвященные так называемым обязательствам, возникающим из договора простого товарищества, мы рассмотрим их, сравнивая с уже изученными законоположениями о внутренних отношениях участников общей долевой собственности, благо что для такого сравнения ГК дает достаточно обширный материал.

Норма п. 1 ст. 1042 называет одной из главных отличительных черт данного договора соединение вкладов участников данного договора; ст. 1043 описывает юридический режим вкладов товарищей: внесенное ими имущество признается общей долевой собственностью*(446). Такой же юридический статус приобретают продукция, плоды и доходы, полученные от совместной деятельности (абз. 1 п. 1 ст. 1043). А это заставляет законодателя повторить в отношении простого товарищества многие положения, которые он закрепил в главе, посвященной общей собственности, в том числе относительно пользования общим имуществом (п. 3 ст. 1043 ГК), а также порядка распределения расходов, убытков и прибыли (ст. 1046, 1048 ГК).

В то же время внутренние отношения участников договора простого товарищества по ряду параметров существенно отличаются от внутренних отношений участников общей долевой собственности. Эти отличия говорят о том, что внутренние отношения участников простого товарищества отражают новый (более высокий) уровень объединения субъектов гражданского права. Достигается это прежде всего за счет такой отличительной черты, как целенаправленное создание товарищеского объединения во имя достижения общей цели, в равной мере одинаково важной для всех товарищей. Вся важность этого обстоятельства предстанет перед нами в особо ярком свете именно при сравнении психологических установок участников права общей долевой собственности и участников простого товарищества.

Субъекты вступают в отношения простого товарищества добровольно, с целью соединить свои усилия на пути к общей цели, достичь которую самостоятельно они не могут. Каждому из лиц, вступающих в этот договор, необходимы дополнительные материальные средства, профессиональные навыки, знания, умения, а также правовые инструменты, которых нет у него, но есть у партнера - лица, которому он доверяет по крайней мере, как самому себе. Все эти преимущества товарищи вкладывают в общую "корзину", чтобы осуществлять взаимопомощь, удовлетворяя те или иные потребности друг друга на пути к общей цели*(447). Таким образом, товарищей объединяет в новом образовании не только наличие общего имущества, но и потребность во взаимной помощи, залогом предоставления которой является стремление к общей цели, которая, как правило, носит постоянный характер, т.е. существует все то время, пока существует простое товарищество, а залогом ее получения - лично-доверительные отношения товарищей.

В случае с общей собственностью взаимоотношения субъектов выглядят иначе. Сособственниками становятся далеко не всегда по желанию - зачастую это происходит поневоле (к примеру, в случае поступления неделимой вещи (допустим, квартиры) в собственность нескольких наследников (допустим, троих внуков по завещанию дедушки)). Конечно, ситуация, в которой будущие сособственники сами стремятся получить какое-либо имущество в общую собственность, тоже вполне мыслима; так происходит, в частности, в случае нехватки денежных средств каждого из будущих сособственников для покупки дорогостоящего товара (земельного участка, дома, квартиры, дачи, гаража, автомобиля и т.п.); в этом случае они объединяют денежные средства, достаточные для приобретения такого предмета, и совместно совершают соответствующую приобретательскую сделку. Но что происходит далее? Вещь приобретена, цель достигнута; более никаких общих, в равной степени значимых для всех сособственников целей уже не стоит. Вполне понятно, что после поступления вещи в общую собственность взаимоотношения в коллективе сособственников начинают строиться по принципу "homo homini lupus est", ибо каждый из них смотрит на другого, как на препятствие, мешающее максимальному господству над общим имуществом. Отсюда проистекает кратковременный характер взаимопомощи (когда она требуется) в рамках общей собственности, - она имеет место тогда, когда сособственников, строго говоря, еще нет, т.е. на этапе объединения средств, чтобы приобрести требуемый предмет. После совершения соответствующей сделки для каждого члена коллектива, владеющего общим имуществом, другие его члены становятся не источником взаимопомощи, а обузой, неизбежным "злом", с которым приходится мириться.

В условиях договора простого товарищества, наоборот, общая цель заставляет как самих товарищей, так и законодателя предпринять ряд шагов в направлении дальнейшего их сплочения. Прежде всего это выражается в создании имущественной базы участников товарищеского объединения - общего имущества товарищей (ему посвящена отдельная ст. 1043 ГК). Создание такого имущества (в том числе - общей долевой собственности) не является целью товарищеского объединения - напротив, оно служит средством к достижению совсем иной цели, выходящей за рамки простого имущественного объединения; к тому же данное понятие относится к разряду содержательно сложных и не исчерпывается одной только общей собственностью - так, норма абз. 2 п. 1 ст. 1043 ГК указывает, что туда может входить также имущество, закрепленное за товарищами на правах, отличных от права собственности. Более того, на основании этой нормы можно сделать вывод, что право товарища на внесенное им имущество подвергается значительной трансформации в сторону его сужения, так как оно может использоваться только "в интересах всех товарищей" (абз. 2 п. 1 ст. 1043 ГК), а также только "по их общему согласию" (выделено нами. - В.Б., К.Б.) (п. 3 ст. 1043 ГК). Можно сказать, что законодатель, по сути, ввел в ГК особый тип имущественного комплекса*(448) - общее имущество товарищей, который (еще раз обратим на это внимание) далеко не всегда сводится к общей долевой собственности товарищей*(449). В отношении этого (общего) имущества у каждого товарища возникает особая юридическая возможность - возможность принимать участие в определении порядка пользования этим имуществом (п. 3 ст. 1043 ГК). По своему содержанию это право подходит очень близко к праву сособственника на долю в общей собственности*(450), что наталкивает нас на вывод о том, что в классификации правовых форм они должны быть объединены в одной группе; по своему же объекту оно выходит за рамки тех, что объединены товарищами на праве общей долевой собственности, и касается также имущества, принадлежащего другим товарищам на праве, отличном от права собственности (второе слагаемое нашего "уравнения")*(451). Более того, становится очевидно, что каждый из участников договора простого товарищества обладает по отношению к имуществу, о котором идет речь в абз. 2 п. 1 ст. 1043 ГК (второе слагаемое), идентичными правовыми возможностями, вне зависимости от того, кому из товарищей оно принадлежит на праве, отличном от права собственности, - ведь теперь (после объединения этого имущества с имуществом других товарищей) для того, чтобы распорядиться этим имуществом, необходимо заручиться единогласной поддержкой всех товарищей (п. 1 ст. 1044 ГК). Общее согласие участников договора необходимо даже тогда, когда распоряжаться или пользоваться данным имуществом собирается товарищ, внесший его в качестве вклада в общее дело.

Объединив коллектив товарищей в области прав, законодатель в то же время существенно осторожнее поступает с ответственностью. Дело в том, что нарушение обязательства, допущенное товарищем после внесения своего вклада в общее товарищеское имущество, не превращает всех товарищей в солидарных должников. В случае деликта кредитор может предъявить требования только к тому из товарищей, с которым он заключил соответствующую сделку, - превращение такого имущества во вклад в совместную деятельность не имеет для него никакого значения. Несколько по-другому ситуация выглядит, если вред был причинен не по вине должника, а кем-то из товарищей, который по общему решению коллектива использовал соответствующее имущество, - в этом случае должник наделяется регрессным требованием к виновному товарищу; можно сказать, что законодатель, стремясь обойтись без конструкции общих обязательств товарищей, "возвращает" бремя ответственности в рамки взаимоотношений внутри договора простого товарищества.

Как же соотнести между собой, во-первых, идентичные права каждого товарища ко второму слагаемому общего имущества (имуществу, закрепленному за одним из товарищей на праве, отличном от права собственности) и, во-вторых, персональную ответственность должника в рамках соответствующего обязательства с последующим регрессом на виновное лицо? Мы пришли к выводу, что после внесения такого имущества в качестве вклада в общее дело право на него осуществляется в общем интересе всех товарищей, можно сказать, что оно становится принадлежащим коллективу товарищей. Что же касается обязанностей, проистекающих из первоначальной сделки товарища со своим кредитором (к примеру, плата за пользование арендованным имуществом), то они так и остаются обязанностями данного субъекта. При этом бремя принадлежности и осуществления соответствующего право ложится не только на заключившего соответствующую сделку товарища, но и на других товарищей (ст. 1046 ГК), т.е. на весь коллектив участников договора. Это означает, что, расплатившись со своим кредитором, должник "переходит" во внутреннюю сторону договора простого товарищества, где "перекладывает" свои затраты на коллектив товарищей - на субъекта, в пользу которого он добровольно трансформировал свое право и от которого должен получить соответствующую материальную компенсацию с учетом долей других товарищей. Иными словами, данный товарищ выступает в качестве своеобразного "посредника"*(452) между коллективом товарищей и своим контрагентом, - в конечном счете, последнему он платит лишь свою долю, а остальную часть ему, в свою очередь, возмещают другие участники договора простого товарищества. Если посмотреть на данную ситуацию с позиции кредитора, то здесь он сталкивается со вполне стандартной ситуацией: у него есть ответственное лицо (должник), и ему нет дела до того, что этот должник еще и участник договора простого товарищества.

Сказанное не может не привести к выводу о том, что коллектив товарищей, подобно коллективу сособственников, также является носителем ограниченного объема гражданской правоспособности, куда входят, в отличие от права общей собственности, уже три различных элемента: (1) способность иметь имущество на праве собственности (проявляет себя в первом слагаемом сконструированного нами "уравнения"), (2) способность осуществлять имущественные права, отличные от права собственности, принадлежащие отдельным товарищам (проявляет себя во втором слагаемом "уравнения"), (3) способность к использованию чужих нематериальных благ (профессиональных и иных знаний, навыков и умений, деловой репутации и деловых связей того или иного конкретного товарища) в общем интересе. Осуществление товарищеской правоспособности требует выработки единой воли данного субъекта, т.е. единогласного решения коллектива товарищей (п. 3 ст. 1043, п. 1 ст. 1044 ГК). Отражением более тесного характера товарищеского объединения (в сравнении с коллективом сособственников) являются, в частности, законодательные предписания о пропорциональной долям ответственности товарищей по общим обязательствам (ст. 1047 ГК), о "праве" каждого товарища вести дела от имени всех товарищей (абз. 1 п. 1 ст. 1044 ГК), о "праве" товарища на информацию*(453) (ст. 1045 ГК).

Таким образом, ГК не только сохраняет за объединением товарищей те качества, которые имеет коллектив сособственников, но и добавляет к ним новые. Если в ходе нашего анализа общей собственности был выдвинут тезис о правоспособности коллектива сособственников, состоящей только из возможности иметь право собственности на общее имущество, то в случае с простым товариществом, как мы показали, правоспособность коллектива расширяется. Ведь теперь за ним закрепляется возможность обладать не только общей собственностью, но также и иметь имущество на других правах. В результате появляется новый имущественный комплекс - общее имущество товарищей, а договор простого товарищества становится "учредительным документом" нового субъекта прав - простого товарищества (что роднит его, в частности, с договором, лежащим в основе общей собственности, о котором речь шла выше).

"Субъектообразующая" роль имущества, как было уже сказано в предыдущем пункте данного очерка, сохраняется и в простом товариществе. При этом если в общей собственности имущество сводилось только к вещам (в силу того, что сама собственность - вещное право), то здесь активную роль приобретают уже не только они, но также и объекты других субъективных прав, умения, профессиональные навыки товарищей, входящие в состав имущества простого товарищества.

Однородность конструкции товарищеского объединения с объединением сособственников не позволяет сделать иного вывода, чем тот, что юридические возможности участников данных объединений, являющиеся правовой формой внутренних (корпоративных) отношений между участниками таких объединений, также являются разновидностями одного родового понятия - понятия о специальной гражданской правоспособности. Основанием ее возникновения является участие или членство в соответствующем - товарищеском либо сособственническом - коллективе; содержанием - способности к участию в выработке общей воли по вопросам порядка владения, пользования и распоряжения общим имуществом, осуществления и защиты иных имущественных прав и использования нематериальных благ, составляющих вклады в общее дело, в общем интересе (для достижения общей цели).

4. Простое товарищество - не единственный институт, в названии которого используется слово товарищество. Товариществом законодатель именует также и особый вид корпораций - коммерческих организаций или юридических лиц (п. 1, 2 ст. 50, п. 1 ст. 69 ГК). Анализ этого института мы будем производить, во-первых, в сравнении с результатами, достигнутыми в ходе рассмотрения простого товарищества, так как схожесть в данном случае является намного более глубокой, чем банальное наличие общих слов в названиях двух институтов, а во-вторых, помня о выводах, к которым мы пришли, исследуя институт общей собственности. Вместе с тем рассмотрение вопроса целесообразнее начать с констатации основного различия между исследуемыми институтами, на которое нам указывает законодатель в п. 1 ст. 1041 ГК. Согласно этой норме заключение договора простого товарищества не приводит к образованию нового субъекта права, а точнее - к появлению юридического лица. В то же время в ст. 48 и 50 ГК содержатся прямые указания, свидетельствующие о полноценной правосубъектности (юридической личности) полного и коммандитного товариществ. Это обстоятельство обусловило даже различное расположение норм об этих двух институтах в законе: правила о хозяйственных товариществах - юридических лицах заняли место среди норм о лицах (в подразд. 2 разд. I ГК), а вот простое товарищество, будучи договорным коллективным образованием (корпорацией) без правосубъектности, оказалось урегулированным нормами об отдельных видах обязательств (разд. IV ГК).

К каким содержательным последствиям приводит наделение хозяйственного товарищества качеством юридического лица? Главным из них является распространение на товарищество всех признаков понятия юридического лица, указанных в определении абз. 1 п. 1 ст. 48 ГК. Среди них особое внимание нужно обратить на следующие. Во-первых, по мысли законодателя, складочный капитал хозяйственного товарищества принадлежит именно ему самому как юридическому лицу, как особому виду субъектов права. Это обстоятельство предопределяет, во-вторых, способность товарищества самому приобретать для себя субъективные гражданские права, способность самостоятельного распоряжения ими, а также способность к тому, чтобы принимать на себя юридические обязанности. В-третьих, законодатель обязал товарищество иметь собственное наименование, что дает возможность этому юридическому лицу от своего имени вступать в правоотношения, выступать в суде в качестве истца и ответчика, а также участвовать в некоторых публичных правоотношениях. Перечисленными признаками все основные отличия*(454) хозяйственного товарищества от корпоративного образования, не обладающего статусом юридического лица, в общем-то и исчерпываются.

При всем своем незначительном количестве обнаруженные отличия, конечно, имеют значительный вес. Преимущества, которые они дают институту хозяйственного товарищества, на наш взгляд, состоят прежде всего в более плотном связывании их участников друг с другом перед лицом государства, что особенно хорошо заметно в области налоговых, а также процессуальных правоотношений. Иными словами, наделение хозяйственного товарищества (в широком смысле - корпорации) качеством юридического лица выражает собою попытку законодателя превратить коллектив субъектов в некоторое единство перед лицом не только частного, но и публичного права, которая сопровождается введением нового уровня сплачивания субъектов, невозможного в рамках простого товарищества. Этот шаг законодателя важен уже сам по себе, однако, помимо прочего, он заставляет товарищей усложнять организационную структуру своих взаимоотношений, - у них появляется возможность создавать органы юридического лица, которые, между прочим, наделяются полномочиями в области определения объекта налогообложения и налоговой базы (ст. 38, 274 НК). Следовательно, каждый из товарищей становится весьма зависимым от своего товарищества, так как ошибка такого органа может привести, во-первых, к убыткам самого товарищества, что, несомненно, отразится на каждом из участников ввиду уменьшения их вкладов, а во-вторых, к гораздо более серьезным последствиям, связанным с субсидиарной ответственностью товарищей по долгам товарищества. Простое товарищество ничего подобного не подразумевает: здесь каждый из заключивших договор заботится о своих взаимоотношениях с государством сам, потому что этот вид корпораций не подразумевает создание общих органов, ответственных за совместную налоговую отчетность перед государством.

Теперь рассмотрим более конкретно те преимущества, которые дает статус юридического лица по сравнению с простым товариществом в области гражданского права. Среди них одним из главных является исключительное право на фирменное наименование - фирму (ст. 1473 ГК). Наличие этого исключительного права позволяет сформировать у потребителей и в деловых кругах устойчивую ассоциацию, существующую между фирменным наименованием и деятельностью юридического лица - обладателя соответствующего наименования*(455). Данная ассоциация резко повышает стоимость любого предприятия "на ходу", так как способствует более успешной и стабильной реализации производимой продукции. Возможно ли это в случае с организацией, в основе которой лежит договор простого товарищества? Думается, чисто теоретически это возможно: запрет на наименование простого товарищества в ГК прямо не закреплен. Однако на практике ничто не мешает другим участникам оборота воспользоваться такой "фирмой", чтобы облегчить собственную экономическую деятельность с помощью чужой репутации. Иными словами, право на такое наименование не является исключительным (ст. 1473 ГК), а следовательно, не защищается законом*(456).

Помимо этого, признание за корпорацией качеств юридического лица в значительной степени позволяет упростить экономические взаимоотношения товарищей. Наиболее четко это можно проследить на примере распределения ответственности по обязательствам юридического лица: материальные последствия погашения какой-либо задолженности товарищества обременят ее складочный капитал, что в итоге автоматически приведет к уменьшению вклада товарища. Логика здесь очень проста: если товарищество терпит убытки, то это сразу и непосредственно приводит к материальным потерям каждого товарища. В случае же с простым товариществом ситуация выглядит иначе. Здесь распределение убытков происходит при помощи обязательственно-правовых инструментов, предусмотренных гл. 22 ГК, и прежде всего с использованием регрессных обязательств. Это вполне естественно, так как п. 2 ст. 1047 ГК указывает, что по общим обязательствам, связанным с осуществлением участниками предпринимательской деятельности, товарищи отвечают солидарно. Аналогичное положение предусмотрено и для непредпринимательской деятельности простого товарищества, в случае если ответственность не связана с заключением договора (п. 1 ст. 1047 ГК). Везде, где речь идет о солидаритете должников, там неизбежна возможность применения регрессных обязательств, поскольку кредитор вправе предъявить требование об исполнении обязательства как ко всем солидарным должникам вместе, так и к любому (одному или нескольким) из них в отдельности, после чего исполнивший должник обращается к другим должникам с требованием возместить ему уплаченное за них (ст. 325 ГК). Таким образом, экономические потери всего коллектива участников договора простого товарищества зачастую опосредуются одним из товарищей. Можно сказать, что узаконением товариществ (корпораций) - юридических лиц и корпораций, не являющихся юридическими лицами, законодатель предлагает практике выбор любого из двух следующих способов распределения убытков от коллективной (общей, корпоративной) деятельности. Первый способ состоит в возложении убытков на искусственно создаваемое лицо, учредителями и участниками которого являются субъекты - участники корпоративной деятельности (члены корпорации). На самих участниках эти убытки отражаются опосредованно - через уменьшение так называемой "действительной стоимости" доли их участия в корпорации - товариществе. Второй способ заключается в использовании обязательственно-правовых средств (таких, как регресс и долевая ответственность) распределения убытков, оплаченных одним или несколькими участниками корпоративной деятельности, олицетворяющими таковую перед лицом кредиторов, между всеми участниками такой деятельности.

Указанными преимуществами выгоды, предоставляемые ГК товарищам, создавшим товарищество - юридическое лицо, по большому счету, исчерпываются. В остальном же, следует признать, суть обоих институтов идентична. Это проявляется прежде всего в том, что несколько субъектов сплачивается вокруг одного общего имущества, созданного и используемого для ведения общей (коллективной или корпоративной) деятельности. Все последующие сходства проистекают именно из этого экономического родства. В случае с простым товариществом совместная материальная база представлена имущественным комплексом общего имущества товарищей; если же речь идет о хозяйственном товариществе, то здесь подразумевается наличие складочного капитала. Последний является аналогом первого также и в том, что его деление на вклады определяет расходы, убытки и прибыль товарищей (ср. п. 1 ст. 74 со ст. 1046, 1048 ГК). Члены хозяйственного товарищества, как и участники договора простого товарищества, не ограничены в ответственности размером своего вклада в общее дело (ст. 75, 1047 ГК)*(457).

Общим между двумя институтами является также и принцип ведения дел объединения: товарищ может действовать от имени всех товарищей в случае с договором простого товарищества, в случае с хозяйственным товариществом участник юридического лица вправе действовать от его имени. При этом для них установлены одинаковые возможности для отступления от общего правила, которые товарищи могут предусмотреть в учредительном договоре или в договоре простого товарищества: они полномочны избрать отдельных товарищей, ответственных за решение общих вопросов, или же установить совместное ведение дел (п. 1 ст. 72, п. 1 ст. 1044 ГК).

Существенным сходством также можно назвать и обязанность товарищей участвовать в деятельности созданной ими корпорации (без различия того, имеет ли она статус юридического лица) в соответствии с соглашением (п. 1 ст. 73, п. 1 ст. 1041 ГК)*(458).

Таким образом, мы показали, что простое товарищество и хозяйственное товарищество являются глубоко родственными институтами. Это родство не случайно, оно представляет собой закономерное следствие исторического развития института товарищества. Вообще говоря, изначально (в рамках римского права) проблема правосубъектности товарищества не имела однозначного решения. Расхождения во взглядах различных ученых начинаются уже с того, что не все исследователи находили следы юридического лица в этой античной правовой системе - некоторые прямо утверждали, что такого понятия тогда вообще не существовало*(459). Но даже среди тех правоведов, которые считали, что институт юридического лица в римском праве все-таки был, не было единства во мнениях по поводу юридической личности societas (товарищества): одни ее отвергали*(460), другие, наоборот, признавали*(461). В трудах сторонников последней точки зрения указывается, что термин societas употреблялся в двух различных значениях - как для обозначения юридических лиц, так и по отношению к чисто договорным и неправосубъектным товарищеским объединениям. Юридический статус товарищества не был четко определен и в дореволюционном российском законодательстве. Это было во многом связано с тем, что оно вообще не пользовалось понятием юридического лица, открывая широкий простор для толкований и теоретических построений. Торговые товарищества почти единодушно признавались правосубъектными*(462), в то время как товарищества гражданские не встречали подобного согласия во мнениях ученых*(463). Наконец, и зарубежными законодательствами вопрос о юридической личности товариществ решался так же неоднозначно. Так, например, французское право долгое время признавало юридическую личность только за торговыми товариществами и отрицало ее за гражданскими соединениями, однако в начале XX в. стало считать правосубъектными и те, и другие. Германское право не видело товариществ как юридических лиц ни в торговом, ни в гражданском праве, признав в 1896 г., что в товариществе образуется обособленное имущество, принадлежащее всем членам одновременно*(464). Коротко говоря, современное решение вопроса о возможности существования товариществ, как являющихся, так и не являющихся юридическими лицами, может быть названо вполне осмысленным и даже выстраданным подходом выживших в ходе жесткого соперничества с конкурирующими взглядами.

Позволим себе напомнить, что в параграфе, посвященном специальному рассмотрению договора простого товарищества, мы выдвинули тезис о том, что данный институт подразумевает создание особого субъекта права - коллектива товарищей, а также признание за лицами, объединившимися в товарищество, особой (специальной) товарищеской правоспособности, являющейся разновидностью правоспособности корпоративной. Эти выводы предопределяют еще два значительных сходства между хозяйственными товариществами, с одной стороны, и простым товариществом - с другой: последнее, так же как и первое, способно приобретать права и обязанности, реализуемые и исполняемые на счет общего имущества (само и для себя). На это косвенно указывает и сам ГК, устанавливая норму, согласно которой "при ведении общих дел товарищ вправе действовать от имени всех товарищей" (абз. 1 п. 1 ст. 1044). В данном случае словосочетание "от имени всех товарищей" является указанием на коллектив товарищей, по сути являющийся субъектом права, ибо ведение дел представляет собой не что иное, как совершение сделок, т.е. приобретение субъективных прав и принятие юридических обязанностей. Диспозитивные отступления от этого общего правила (ведение дел отдельными товарищами, а также всеми участниками договора), предусмотренные в этой же статье, на суть явления никак не влияют: сделки совершаются, права приобретаются и осуществляются, а обязанности принимаются и исполняются на счет коллектива товарищей. Мы выдвинули и попытались обосновать утверждение о его правосубъектности даже вопреки тому, что сам закон к этому со всей очевидностью не располагает. Учитывая это, необходимо ответить на вопрос: почему объединение субъектов, порожденное договором товарищества, не признается юридическим лицом, а хозяйственное товарищество, наоборот, прямо названо таковым в ГК? Вероятно, этому есть две причины.

Первая и основная состоит в том, что на фоне уже существующей в рамках договора простого товарищества мощной интегрирующей силы общего имущества и общей цели закон стремится сплотить товарищей еще тесней, "увенчав" здание общей материальной базы и единого коллектива людей широкой правосубъектностью, которая является главной выгодой от юридического лица. Какие конкретно отсюда проистекают преимущества, мы уже показали; здесь подчеркнем, что качество юридического лица позволяет придать общему имуществу товарищей интегрирующую роль не только в их отношениях с третьими лицами, но также и перед лицом государства.

В качестве второй причины выступает не до конца осознанная законодателем сущность простого товарищества. Отечественный ГК исходит из посылки, что создать объединение товарищей для достижения общей цели можно, обходясь только лишь обязательственно-правовым инструментарием. Однако определение природы юридических возможностей, приобретаемых участием в товарищеском объединении, как обязательственных прав, ошибочна. В отличие от обязательственного права, представляющего собой требование кредитора к должнику о совершении последним определенного (в первую очередь фактического) действия, товарищи ничего ни друг от друга (ни от товарищества) не требуют. Способности товарищей имеют своим предметом не чужое действие, но действие собственное (действия по объединению имущества и по ведению общих дел); причем активные действия товарищей носят преимущественно юридический, а не фактический характер. Ничего не требуя друг от друга, товарищи в то же время вправе рассчитывать, во-первых, на то, что все иные товарищи будут вести себя аналогичным образом (совершать действия на общий счет товарищества)*(465), во-вторых, что такие действия будут совершаться к выгоде всех товарищей в целом и, в-третьих, на то, что все юридические последствия как собственной деятельности, так и деятельности каждого иного товарища, падут на общий счет товарищества. Подобные юридические способности не имеют никакого отношения к понятию обязательства, но представляют собой элементы специальной гражданской - товарищеской (корпоративной) - правоспособности. Отказ от намерения установить истинную природу юридических возможностей, приобретаемых фактом участия в товариществе, мешает усмотреть за коллективом товарищей даже самые минимальные качества субъекта права. И хотя законодатель исходит из предположения о том, что субъектом гражданского права может стать лишь то правовое явление, которое он прямо таковым назовет, рассуждения о правовой природе товарищества показывают, что на самом деле это не так: субъектом является не тот, кто таковым прямо назван в законе, а тот, кто обладает чертами субъекта. Согласно нашему ГК основными из них являются имущественная обособленность и способность вести общие дела; то и другое присуще всякому товариществу. Представленное в ГК разделение хозяйственных товариществ, с одной стороны, и простого товарищества - с другой, выражающееся в разнесении норм о таковых по двум различным частям Кодекса, является логически и содержательно неверным. Все товарищества суть правовые явления одного порядка, отличающиеся друг от друга лишь широтой гражданской правоспособности, которая в случае с хозяйственным товариществом по воле законодателя оказалась намного шире, чем в случае с товариществом простым.