Иногда ее называют «мотивирующей»^[86]. И хотя она не нова, и сторонники каузальности бездействия не раз высказывали мысли, составляющие основу этой теории^[87], однако только в последнее время она приняла, так сказать, «юридический ста­тус» в концепции А.Ф. Парфенова^[88] и получила философско- правовое обоснование в работах Н.Н.Ярмыш.

В свое время В.Н.Кудрявцев писал, что «перенос информа­ции — типичное свойство причинности в сфере общественных явлений»^[89] и «что бездействие, будучи пассивным, с энергети­ческой точки зрения обладает определенными активными свой­ствами в информационном плане»^[90]. Эту мысль поддержал М.С.Гринберг: «Бездействие, в механическом значении этого слова, являясь противоположностью действию источнику энер­гии, лишено причиняющей способности (обратим внимание на это положение. — В.М..). В отличие от него бездействие-сигнал выполняет ту же функцию, что и сигнальное действие, т. е. не­сет информацию, и в этом плане его причиняющая сила не от­личается от причиняющей силы бездействия»^[91].

Признавая, что в природе бездействие лишено причиняюще­го значения, представители данной концепции утверждают, что в обществе, состоящем из познавательных членов, бездействие одного лица может определенным образом обусловливать пове­дение другого лица, заставить его действовать или, наоборот,

бездействовать, т. е. является причинои именно такого его пове-

652

дения .

Не оспаривая правомерность выделения информационной причинной связи^[92], более того, соглашаясь с ее существованием в общественных явлениях, и, в частности, в праве, тем не менее сделаем ряд замечаний, касающихся как существа такой связи, так и ее применения.

Диалектико-материалистическая теория познания исходит из единства физического и психического. Все психические процес­сы в человеке представляют собой отражение объективной дей­ствительности, в том числе и деяний других людей. «Все, что побуждает человека к деятельности, — писал Ф.Энгельс, — должно проходить через его голову <...> Воздействия внешнего мира на человека запечатлеваются в его голове, отражаются в ней в виде чувств, мыслей, побуждений, проявлений воли, сло­вом — в виде «идеальных стремлений», и в этом виде они ста­новятся "идеальными силами"»^[93].

«Любые внешние сигналы, любая информация может, но, с нашей точки зрения, далеко не всегда действительно является причиной ответных реакций другого человека. И вот почему. Специалисты предупреждают: решая вопрос о влиянии того или иного фактора на живой организм вообще (не говоря уже о че­ловеке), исследователь должен учитывать, что взаимодействие организма с этим «раздражителем» вовсе не механическое. Суть его заключается в том, что изменяющее воздействие внешнего фактора преломляется через специфическую внутреннюю среду живой системы, которая не пассивно воспринимает это влияние, а через обменные процессы активно, в соответствии со своей наследственной природой, реагирует на него», — пишет Г.В.Тимейко^[94].

Мы полностью согласны с ним, что в таких ситуациях «объ­ективная причинная связь с наступившими общественно опас­ными последствиями порождается только действиями лица, пе­реработавшего в своем сознании полученную информа-

656

цию...»

Сознание человека не только отражает объективный мир, но и творит его. Именно поэтому человек, получивший какую-либо информацию, не становится бездумным и бездушным автома­том, действующим по системе заложенных в нем рычагов и ме­ханизмов^[95]. Признавать причиной поведения одного лица пове­дение другого — значит отрицать сознательный характер чело­веческого поведения вообще.

Поведение лица может обусловливать, а может и не обуслов­ливать поведение другого, а значит, поведение может быть, а может и не быть такой причиной.

Причем — и это является основным аргументом против этой теории — бездействие причиняет не непосредственно, а лишь опосредованно, проходя через голову другого лица. Оно изме­няет не внешний мир, не природу, не вещи, а сознание другого лица (да и то не всегда). Человек может сообразовывать свое поведение не только с поведением других людей, но и с поведе­нием животных и даже с «бездействием» неживой природы. Увидев на дороге лежащий камень, он обходит его. Разве камень не изменил его движения, не стал «причиной» этого изменения?

С этим согласна и Н.Н.Ярмыш^[96]. В свою очередь, мы можем с ней согласиться, что «пассивное поведение, "бездействие", активно отразившись в сознании человека, может выступать в качестве причины изменений его поведения». И хотя Н.Н.Ярмыш признает причиняющую роль бездействия, однако такое признание дорого стоит.

«Из всего сказанного ранее наша позиция по поводу причи­няющих свойств бездействия наверное уже достаточно ясна, — пишет она. — И мы не можем согласиться с тем, что бездейст­вие способно выступать в качестве причиняющего фактора ина­че, как воздействуя на сознание. Любые другие его варианты, с нашей точки зрения, причиняющими свойствами обладать не могут. Таким образом, мы не отрицаем причинности при без­действии (хотя для нас оно служит не причиной как таковой, а носителем причины). Но сферу такой причинности ограничива­ем лишь узкой областью. Бездействие, лишенное информатив­ности — активного, действительного, силового, производитель­ного, т. е. порождающего начала, не способно служить причи­ной каких бы то ни было изменений в окружающем мире (как в естественной, так и в социальной его сферах)»^[97]..

Но уточним, что бездействие причиняет не непосредственно, а лишь опосредованно, проходя через голову другого лица. Оно изменяет не внешний мир, не природу, не вещи, а сознание дру­гого лица (да и то не всегда). Человек может сообразовывать свое поведение не только с поведением других людей, но и с поведением животных, и даже с «бездействием» неживой при­роды. Увидев на дороге лежащий камень, он обходит его. Разве камень не изменил его движения, не стал «причиной» этого из­менения?