Эта теория, появившись довольно давно, получила четкое обоснование в работах П.Г.Семенова, Т.Л.Сергеевой и В.С.Прохорова.

По мнению сторонника этой теории В.С.Прохорова, «глубо­кую внутреннюю связь явлений, факт их движения, становления и развития друг из друга выражают категории возможности и действительности. Каждое явление, прежде чем возникнуть, имеет свое основание в определенной действительности, кото­рое по отношению к рассматриваемому явлению выступает как возможность. Возможность, таким образом, выражает тенден-

564

цию развития данной действительности» .

Различают абстрактные (формальные) и реальные (конкрет­ные) возможности. «Абстрактная возможность выражает спо­собность определенной действительности к развитию, но не предопределяет его направленности, — пишет другой сторон­ник этой теории П.Г.Семенов, — поэтому с точки зрения абст­рактной возможности, возможно все, что не содержит в себе внутреннего логического противоречия. Это значит, что абст­рактная возможность лишена конкретного содержания, поэтому она сама по себе не способна породить другое явление, т. е. пре­вратиться в действительность. Иное значение имеет реальная возможность. Она является такой ступенью развития действи­тельности, которая характеризуется наличием определенных реальных предпосылок для возникновения новой действитель­ности, т. е. способна в своем развитии породить определенное явление»^[37].

Из различия в объективной природе абстрактной и реальной возможностей следует, что явления, обусловившие абстрактную возможность наступления тех или иных последствий, не явля­ются их причинами, если последовательное развитие абстракт­ной возможности в реальную, а затем в действительность при­вело к их наступлению. Напротив, действие человека (явление), создавшее реальную возможность наступления результата (пре­ступление) или превратившее реальную возможность в действи­тельность, всегда является его причиной.

По мнению Т.Л.Сергеевой, «необходимое» или «действи­тельное» причинение преступного последствия имеет место то­гда, «когда поведение лица, являясь одним из необходимых ус­ловий наступления преступного результата, вместе с тем пре­вратило в действительность реальную возможность наступления этого результата созданную им самим, другими лицами или иными силами, или активно участвовало в этом претворении совместно с другими лицам или силами»⁵⁶⁶. С таким понимани­ем «необходимой причинной связи» был согласен также Г.К.Матвеев⁵⁶⁷.

Т.Л.Сергеева писала, что «практический результат признания возможности критерием причинной связи заключается в том, что объективное основание уголовной ответственности призна­ется уже тогда, когда установлено, что действие обвиняемого заключало в себе только одну возможность наступления данно­го результата, тем самым отпадает необходимость в установле­нии того, претворена ли была эта возможность в действитель­ность самим обвиняемым»⁵⁶⁸.

Но положение, что причинную связь между действием чело­века и наступившим общественно опасным последствием следу­ет считать существующей лишь тогда, когда действие «претво­рило в действительность реальную возможность наступления этого результата» или когда оно «активно участвовало в этом претворении», непригодно для раскрытия причинной связи ме­жду действием человека и наступлением общественно опасного последствия.

Теория возможности и действительности вызвала возражения еще в период ее становления. Так, Т.В.Церетели считала, что вообще вопрос о наличии или отсутствии причинной связи нельзя решить при помощи категории возможности: «Это неиз­бежно привело бы к отождествлению понятий действительности и возможности. Поскольку причинная связь есть действительная

Сергеева Т.Н. Вопросы виновности и вины в практике Верховного Суда СССР по уголовным делам. М., 1950. С. 85.

Матвеев Г.К. Вина в советском гражданском праве. Киев, 1955. С. 73. Сергеева Т.Д. Указ. соч. С. 85. 22 Малинин 337 связь между явлениями, постольку ее нельзя заменять возмож-

569

ной связью» .

Замена исследования о действительной причинной связи ис­следованием содержащейся в действии лица возможности на­ступления преступного последствия означает отождествление возможности с действительностью. Но это различные понятия. Хотя реальная возможность содержит в себе сторону действи­тельности, она потому и реальна, что имеет свои корни в дейст­вительности, определяется условиями, существующими в ней, выражает существующую в действительности тенденцию к раз­витию. И ее отношение к другой, еще не осуществившейся дей­ствительности, является лишь возможностью.

Если событие возможно, значит в реальной действительности есть условия, беспрепятственное развитие которых может про­исходить в определенном направлении. Но в то же время в этой действительности имеются и иные условия, которые могут по­вернуть процесс в другую сторону. В реальной действительно­сти могут существовать условия, которые содержат одну един­ственную возможность, да и та может осуществиться, но может и не осуществиться.

При исследовании причинной связи между действием лица и наступившим общественно опасным последствием мы всегда имеем дело с уже осуществившейся возможностью, которая яв­ляется уже не возможностью, а действительностью. И поэтому непонятно, почему исследование действительной причинной связи должно быть заменено исследованием лишь ее возможно­сти.

Данная теория смыкается с предыдущей теорией вероятност­ной причинной связи. Как пишет Н.Н.Ярмыш, «с позиций этой теории "необходимая" причинная связь имеет место лишь в тех случаях, когда деяние порождает последствие с внутренне при­сущей ему необходимостью — когда последствие в данной кон­кретной обстановке являлось реально возможным, наступило от

570

совершения данных действии закономерно» .

Рассмотрим следующий пример из уголовной практики.

А. решил убить П. за нанесенную им обиду и стал поджи­дать удобного случая. Однажды А. возвращался с охоты и уви­дел на берегу реки компанию мужчин, распивавших спиртные напитки. Среди них находился П. С расстояния 40 м А. произвел прицельный выстрел из винтовки в П. Пуля попала в П., измени­ла направление и попала в голову С., сидевшего рядом с П. От полученных ранений С. сразу же скончался. П. остался жив .

С точки зрения теории «возможности и действительности» следует признать причинную связь между действием (выстре­лом) А. и смертью П. (которой нет!) и не признать связь со смертью С.

В первом случае была конкретная возможность, а во втором — абстрактная. Но сколько бы ни говорили сторонники этой теории, что смерть С. невозможна, она наступила, а П., вопреки «конкретной возможности», остался жив. А это значит, что не имеет никакого значения, существует ли конкретная или абст­рактная возможность, поскольку, если она переросла в действи­тельность, причинная связь должна признаваться.

Теория виновной причинности

Сторонники этой теории считают, что в уголовном праве нужно применять не общефилософское, естественное понятие причинности, а специальное, юридическое. «Причинные связи могут быть юридически значимыми и юридически безразлич­ными», — пишет В.Д.Филимонов^[38].

Так как общее понятие причинной связи они считают непри­годным для обоснования уголовного вменения, то создают спе­циальное понятие причинной связи в уголовно-правовом смыс­ле, используя для этого институт виновности.

«Соответственно, только те явления могут быть вменены че­ловеку, которые проистекли из действий его, совершавшихся при возможности их предвидения» — пишет основоположник этой теории Н.Д.Сергеевский^[39]. Ему вторит П.П.Михайленко: «Юридическое значение имеет лишь та причинная связь, кото­рая охватывается или должна охватываться предвидением субъ-

574

екта» .

По мнению сторонников этой теории, уголовное право всегда имеет дело не с явлением во всей его полноте, со всеми его под­робностями, а лишь с одной или некоторыми его сторонами, а потому в каждом конкретном случае остается масса подробно­стей и признаков, безразличных для уголовного права, предви­дение или непредвидение которых не имеет никакого значения для вменения деяния в том его составе, который определен в уголовном законе. То есть, признавая предвидение или его воз­можность необходимым условием вменения человеку последст­вий его деятельности, необходимо предвидение всех тех сторон явления, которые входят в состав преступления, а предвидение других черт, безразличных для уголовного права, не имеет зна­чения.

Так, например, Н.Д.Сергеевский утверждал, что «причинная связь для уголовного права устанавливается между действиями человека и связанным с ними явлением тогда, когда человек, совершая те действия, о которых идет речь, предвидел или мог предвидеть это явление как последствие, то есть сознавал или мог сознавать комбинацию предыдущих сил, знал и мог знать их действие»^[40].

Таким образом, для предвидения преступного результата как последствия своих действий необходимо со стороны субъекта знание комбинации предыдущего настолько, насколько самый результат определяется в уголовном законе в качестве состава преступления. Под возможностью предвидения, сообразно это­му, мы должны разуметь практическую возможность для данно­го субъекта ознакомиться с соответствующей комбинацией, в которую входят его действия.

Но что значит предвидеть явление? И когда мы можем пред­видеть явление? Согласно теории виновной причинности, мы можем предвидеть явление только тогда, когда знаем соответст­вующую ему комбинацию предыдущих сил и фактов. «Не зная этой комбинации, нет возможности предвидеть явление, точно так же, как, не сознавая своей деятельности, нельзя предвидеть ее последствий»^[41]. Предвидение последствий может охватывать явление или в его полном составе, со всеми подробностями, или только некоторые его стороны, или же в силу ошибки в расчете предвидение может оказаться ложным. «Поэтому, если мы го­ворим, что известное лицо предвидело такое-то и такое-то явле­ние как последствие своих действий, то это значит, что это лицо сознавало соответствующую комбинацию предыдущего, одним из членов которой служат его собственные действия; при этом предвидение может распространяться как на все признаки и все подробности явления, так и на одну его какую-либо сторону»^[42].

Но это невозможно. Становление всякого конкретного собы­тия связано с таким количеством переплетающихся обстоя­тельств, что, по общему правилу, человек не имеет возможности предусмотреть с точностью все эти обстоятельства. Достаточно поэтому, чтобы при умысле лицо предвидело реальную возмож­ность наступления преступного результата и развитие причин­ной связи в общих чертах, а при неосторожности достаточно, чтобы у лица была возможность такого предвидения.

Никто не может отвечать за последствие, предусмотренное законом, если оно не было причинено действием лица и не охва­тывалось его виной.

Требование причинной связи как необходимой предпосылки уголовной ответственности объясняется тем, что уголовное пра­во считает возможным наказывать лицо лишь в том случае, ко­гда совершенное им деяние представляет действительную опас­ность для общественных отношений.

Причинная связь и вина являются двумя одинаково необхо­димыми предпосылками уголовной ответственности. Ни одна из них, взятая самостоятельно и независимо от другой, не может обосновать уголовную ответственность. При этом обе указан­ные предпосылки уголовной ответственности являются равно­ценными. Соотношение причинной связи и вины следует пони­мать как органическое единство противоположностей, т. е. как единство внутреннего и внешнего, субъективного и объективно­го.

При изучении отдельных элементов понятия преступления эти две стороны анализируются отдельно друг от друга:

а) преступное деяние, во-первых, изучается со стороны объ­ективных процессов, вызванных волей виновного. В этом случае нас интересует осуществляющаяся в действительности причин­ная связь между волевым актом и наступившим общественно опасным последствием независимо от того, предвидело ли лицо преступные последствия своей деятельности либо имело воз­можность их предвидеть;

б) преступное деяние, во-вторых, изучается со стороны со­держания воли. В этом случае нас интересует содержание тех представлений и эмоций, которые сопутствуют внешнему про­явлению воли. Это — процесс, протекающий в психике деятеля. Поэтому действительное осуществление имеющихся у субъекта представлений для этого процесса не имеет значения.

Первое, что можно возразить на это: диалектико-мате- риалистическая концепция причинности, распространяющая свое действие и на сферу уголовного права, полностью отрицает возможность привнесения некоего субъективного начала в объ­ективную реальность. Именно поэтому понятия «причинная связь» и «вина» не только не совпадают, но и не пересекаются.

Возвращаясь в очередной раз к философским основам при­чинной связи, нельзя забывать о ее объективном характере и приписывать какой бы то ни было субъективизм этому понятию. Именно наличие и степень вины в действиях лица служат осно­ванием для привлечения его к уголовной ответственности и на­значения того или иного наказания в том случае, если причин­ная связь между действиями этого лица и наступившими обще­ственно опасными последствиями находит свое подтверждение.