В период, когда власть перешла к генералу Пья Чакри, вошедшему в историю под именем Рамы I (1782 — 1809), Сиам был самым обширным государством Юго-Восточной Азии. Территория его почти вдвое превышала территорию Аютийского королевства до бирманского за­воевания. К коренному Сиаму были присоединены Чиангмай, Луангпрабанг, Вьентьян и более мелкие лаос­ские государства. Сиамская держава продолжала рас­ширяться и в первую половину правления нового короля (до 1795 г.). Быстро возрастало ее военное могущество.

Соседи Сиама по региону в эти годы оказались ослаб­лены и не могли серьезно соперничать с ним. Бирма бы­ла истощена авантюрными войнами предшествовавших десятилетий. Во Вьетнаме полыхало пламя крестьянской войны тэйшонов (1773—.1802). Колониальная империя голландцев в Индонезии утратила былую силу, потеряв морскую торговую монополию в Южных морях в резуль­тате неудачных войн с англичанами. Испанская колония на Филиппинах находилась в еще более плачевном со­стоянии после английского нашествия и мощной кресть­янской войны. Сами же англичане пока не успели закре­пить своих военных успехов в Юго-Восточной Азии: в 1789 г. в Европе разразилась Великая Французская революция, и Англия, как и все колониальные державы, вплоть до 1815 г. вынуждена была заниматься преиму­щественно европейскими делами. Сиам использовал ос­лабление своих соседей и полученную на несколько де­сятилетий передышку от давления европейских держав. Уже в вопросе о столице государства проявилась оп­ределенная смелость нового правителя Сиама. Если ре­шение Пья Таксина перенести столицу страны в дельту Менама, в Тонбури, еще могло носить характер истори­ческой случайности (разрушение старой столицы, опора в первый период войны на приморские районы), то Ра­ма I Чакри, сохранив столицу на старом месте (он лишь перенес ее на левый берег реки, в Бангкок), как бы пря­мо заявил, что отныне страна будет опять и более чем когда бы то ни было повернута лицом к морю.

Европейцы в это время не внушали сиамскому прави­тельству страха. Хотя христианская наемная лейб-гвар­дия была единственной воинской частью, защищавшей Таксина во время переворота, Рама I не применил ника­ких репрессий ни к этим наемникам, ни к другим хри­стианам. Он вновь пригласил в страну католических миссионеров, изгнанных Пья Таксином в конце 1779 г., и сделал это отнюдь не из склонности к христианству. 26 апреля 1782 г. французский миссионер Куде писал своему начальству в Париж: «Новый король на первой же аудиенции христианам сказал, что хочет вернуть мис­сионеров. Он послал в Макао христианина (сиамца. — Э. Б.), капитана королевского судна, с письмом пракланга, в котором высказывалась просьба прислать миссио­неров и сообщалось, что король Сиама хочет дружить со всеми иностранцами и поощрять их торговлю как никог­да». И действительно, внешняя торговля Сиама со стра­нами Юго-Восточной Азии и Китаем в последние два десятилетия XVIII в. и в первой половине XIX в. при­обрела весьма внушительные размеры, принося немалые доходы государственной казне.

В то же время сиамские короли были в состоянии поддерживать военную гегемонию над большей частью Индокитайского полуострова.

Беглый вьетнамский король Нгуен Ань, чтобы зару­читься поддержкой Рамы I в отвоевании своего трона у тэйшонов, вынужден был признать себя вассалом Сиа­ма. В течение нескольких лет в Бангкоке находилась штаб-квартира Нгуен Аня. Сиамские войска содейство­вали реставрации во Вьетнаме прежнего режима.

В Камбодже, которая в первой половине XVIII в. была яблоком раздора между Сиамом и Вьетнамом, правительство Рамы I распоряжалось как в собственной вотчине, смещая и назначая королей по своему усмотре­нию. К середине 90-х годов XVIII в. к Сиаму не только перешли последние южнолаосские, области, остававшиеся под властью камбоджийского короля, но были аннекси­рованы (в 1795 г.) две плодороднейшие провинции корен­ной Камбоджи — Баттамбанг и Ангкор (Сиемреап).

На юге значительная часть малайских княжеств вы­нуждена была формально признать сюзеренитет Сиама и на деле считаться с его политическими требованиями.

На западе Рама I не пытался перенести войну на территорию Бирмы, и не только потому, что не хотел по­вторить ошибку бирманских королей, истощивших свою страну в сиамских походах. Мало связанная с внешней торговлей, Бирма не представляла интереса для сиам­ского правительства. Поэтому здесь Рама I и его пре­емники придерживались чисто оборонительной тактики, отражая эпизодические набеги бирманцев.

Таким образом, внешне Сиам при Раме I выглядел могущественной державой. В то же время внутреннее положение в стране было еще очень неустойчивым, и правительству Рамы I приходилось творить чудеса изво­ротливости, чтобы твердо удерживать в своих руках власть.

Старое феодальное государство фактически было полностью разрушено в ходе страшных потрясений 60— 70-х годов. Во время пожара в Аютии в апреле 1767 г., как уже упоминалось выше, были уничтожены многие старые законы и списки кабально-обязанных. Старый феодальный класс (как светская, так и духовная его фракция) был за эти годы частью физически истреблен, частью отстранен от власти и полностью деморализован. Новый феодальный класс только начал складываться в последние годы правления Пья Таксина.

Фактически все надо было создавать заново: аппарат, законы, феодальную иерархию. Уничтожив Пья Таксина, Рама I и его наследники не могли сразу ликвидировать последствия крестьянской войны, перечеркнуть уступки, сделанные крестьянству.

Новая власть чувствовала себя еще весьма неуверен­но и не была в состоянии возродить абсолютный деспо­тизм сиамских правителей XVII—XVIII вв. Ей пришлось прибегать к демагогическому заигрыванию с народом, выдвигая лозунги возвращения ко временам патриар­хального, «истинно буддийского» правления древних королей.

Заимствованная в индуистской религии идея божест­венности короля была в первые годы династии Чакри ре­шительно не в моде. Уже в 1782 г. Рама I приказал унич­тожить каменные линги — материальное воплощение божественной сущности прежних королей. В 1785 г. была изменена традиционная форма присяги: в дальнейшем чиновники не должны были оказывать божеские почести изображениям королей, а вместо этого должны были чтить изображения Будды. Как пояснял указ, почитание прежних королей раньше Будды было нечестивым обы­чаем, короли прежних времен слишком мнили о себе.

Очень большое внимание Рама I уделял организации буддийской церкви. Только за первые два года его прав­ления было издано семь королевских указов по этому поводу. Рама I прежде всего стремился поставить под свой контроль все руководство буддийского ордена. Большинство настоятелей монастырей, назначенных Пья Таксином, он лишил их должностей. Одновременно он вернул должности многим другим, потерявшим монаше­ское звание при Таксиие. Во всех указах подчеркивалась роль Рамы I как защитника буддийской церкви.

В 1788 г. под контролем Рамы I был проведен цер­ковный собор, «очистивший» в духе задач времени буд­дийский канон — «Типитаку».

Щедро оделяя буддийских монахов, Рама I в то же время требовал от них железной дисциплины и высокого морального уровня «для примера народу». По указу, изданному в 1801 г., 128 монахов были посланы на ка­торжные работы за пьянство, разврат, покупку импорт­ных предметов роскоши и разбой. Здесь важен не только сам факт осуждения монахов, а демонстративная рекла­ма этой решительной меры в народе.

В 1805 г., после одиннадцатимесячной работы, сиам­ские юристы создали новый свод законов, в котором от старого кодекса сохранилась примерно десятая часть. Как и в прежнем кодексе, в основу формально были положены древнеиндийские законы Ману, но за индийски­ми юридическими формулами скрывалось вполне само­бытное содержание. Достаточно указать на предисловие к своду законов, где излагается весьма любопытная ле­генда о происхождении сиамской государственности.

Согласно этой легенде, Земля первоначально была раскаленным шаром, который потом остыл. После этого некие небесные создания, привлеченные ароматом Земли, спустились на нее и тем самым превратились в людей. Эти первобытные люди избрали себе царя, получившего прозвище «Великий избранник». В его обязанность вхо­дило соблюдение 10 королевских добродетелей, поддер­жание 5 принципов морали и т. п.

Таким образом, сиамские монархи стали править не на основании мандата, полученного от какого-нибудь бо­га, а на основе «общественного договора» с равными ему по своему божественному происхождению соплеменника­ми. Это в корне противоречило господствующим древне­индийским социальным теориям о происхождении монар­хии и о делении общества на известные, неравные от рождения касты.

Для юридической практики Сиама первой половины XIX в. эта легенда была совершенно бесплодной, но она не была лишней как одно из звеньев социальной демаго­гии, которой ранние Чакри опутывали сознание народа.

Вместе с тем новой династии пришлось пойти и на реальные уступки народным массам. Так, указ 1784 г. в, противовес указу 1740 г., о котором говорилось выше, разрешал простолюдинам (прай) становиться чиновни­ками. Этим, в сущности, было законодательно закрепле­но право, захваченное крестьянами явочным порядком сразу после 1767 г. В 1785 г. был издан указ, официаль­но утверждавший происшедший еще при Пья Таксине переход от шестимесячной государственной повинности к четырехмесячной. При сыне Рамы I, Раме II (1809— 1824), этот срок был уменьшен до трех месяцев. В 1788г. долговые рабы были полностью освобождены от несения государственной повинности. Еще в 1783 г. был издан указ, разрешавший крепостным (прай сом), недовольным своими хозяевами, переходить в разряд государственных крестьян (прай лыанг). В 1787 и 1788 гг. были изданы указы, направленные против закрепощения и порабоще­ния государственных крестьян. В 1810 г. Рама II объявил амнистию всем беглым государственным и крепост­ным крестьянам при условии, что они вернутся на свои места или же останутся (но уже навсегда) с выбранным ими новым начальником.

Весьма характерно, что даже в 20-х годах XIX в. пря­мые налоги в денежном исчислении не превышали, а иногда даже были ниже налогов, установленных в 80-х годах XVII в. Учитывая, что стоимость денег за это время упала, сохранение такой фиксированной государ­ственной ренты позволяло накопляться известным из­лишкам в хозяйстве крестьян. Это повлекло за собой, с одной стороны, рост народонаселения. Население Сиама в первой четверти XIX в. составляло около 5 млн. про­тив примерно 2 млн. в конце XVII в. (правда, территория государства за это время также расширилась, но в ос­новном за счет слабозаселенных районов). С другой сто­роны, это повлияло на расширение внутренней торговли. «От одного конца страны до другого все в движении, по каналам и рекам спешат бесчисленные барки, чтобы до­ставить товары в лавки и склады столицы», — писал живший в Сиаме во второй четверти XIX в. французский епископ Паллегуа.

Желая укрепить свою социальную базу, ранние Чак­ри в то же время начали широко привлекать в страну китайских иммигрантов. Иммигрантам предоставлялись самые широкие льготы. Если коренные сиамцы были обя­заны нести ежегодно трехмесячную государственную бар­щину с денежным эквивалентом 18 бат, китайцы платили лишь подушный налог — 1,5 бата в год. Чуждые местно­му населению, они, по крайней мере на первых порах, должны были сохранять лояльность правительству и часто включались в сиамскую администрацию на низ­шем, а иногда и на довольно высоком уровне.

Помимо условий для притока активной рабочей силы (китайских ремесленников и земледельцев, возделывав­ших интенсивные культуры) сиамские короли создали также условия для притока китайского купеческого ка­питала. Как указывает Дж. Кроуферд, в 1882 г. строи­тельство джонки водоизмещением 1500 пикулей (90 т) в Фуцзяни стоило 3 тыс. испанских долларов, а в Бангко­ке — 1350, Таким образом, на стоимости одной тонны водоизмещения в Сиаме китайские купцы выгадывали более 18 испанских долларов.

Наконец, китайские иммигранты поставляли опытных моряков для сиамского флота.

В итоге китайское население Сиама резко возросло, В первом же дошедшем до нас упоминании о численно­сти населения Бангкока говорится, что половину его со­ставляют китайцы.

Организация правящего класса при ранних Чакри формально регулировалась, как и прежде, законами Бо-ромотрайлоканата, но по существу она весьма отлича­лась от системы, получившей наивысшее развитие в XVI—XVII вв. Отстранение от власти членов королев­ского дома (кроме самого короля и в лучшем случае и его наследника), анонимность чиновников, официально не имеющих ни роду, ни племени и полностью зависящих от прихоти короля, — все эти меры, поддерживавшие абсолютную деспотию, теперь пришлось отменить. При Раме I сформировалась, а при Раме II расширилась и полностью закрепилась система родственных связей: между несколькими могущественными семьями, в руках которых были сосредоточены все основные рычаги власти. Еще при Пья Таксине будущий Рама I и его ближай­ший соратник Буннак (потомок арабских купцов, в XVII в. поселившихся в Сиаме) женились на сестрах, происходивших из влиятельной семьи Бангчан. Впослед­ствии Буннак, занявший пост первого министра при но­вом короле, отдал ему в жены пять своих дочерей. На протяжении более полувека разросшиеся семьи Бун­нак и Бангчан, тесно связанные родством между собой и с королями, поставляли кадры для важнейших постов в государственном аппарате. В то же время принцы — пря­мые потомки Рамы I — также не были отстранены от власти, а имели свою, весьма существенную долю в уп­равлении. Рама I начал, а Рама II развил в полной мере систему кромов принцев. Она заключалась в том, что определенное число (при Раме I — 11) принцев и прин­цесс получали в управление собственные кромы с соот­ветствующим аппаратом и обслуживающими их людьми. Это можно было бы расценить как своеобразное возрож­дение удельных владений, если бы при Раме II ведущую роль не заняли особые кромы принцев, а именно стоящие над старыми кромами — министерствами, управляемыми чиновниками. Так, принц Четсабодин (он же Кром Чат), будущий король Рама III, долгое время стоял во главе крома, контролировавшего кром Пракланг, т. е. являлся в сущности шефом всей внешней торговли и судострое­ния, а праклангом был сын Буннака — Дит Буннак, будущий первый министр.

Такое тесное деловое и родственное переплетение не­скольких семей создавало компактную правящую груп­пу, которую очень трудно было расшатать, тогда как в средневековом Сиаме высшие чиновники и принцы были разобщены и даже посещение ими друг друга в их до­мах могло караться смертной казнью.

Ранним Чакри удалось создать пригодную к конкрет­ным условиям стабильную систему власти, и это сыграло свою роль в начавшейся вскоре борьбе Сиама за сохра­нение государственной независимости.