Французы появились в Сиаме позже других европей­цев, но французская агрессия против Сиама в XVII в. явилась наиболее серьезной угрозой для независимости страны в этом столетии, полном войн и конфликтов.

Первыми разведчиками, проложившими дорогу в Си­ам для французских купцов (а затем и войск), были ка­толические миссионеры. Во главе их стояли епископы Ламбер де Ла Мотт и Паллю, руководители Француз­ской иностранной миссии, основанной в 1659 г. француз­ским духовенством в противовес португальским католи­ческим миссиям, которые до этого времени пользовались монополией пропаганды христианства на Востоке.

Прибыв в Сиам в 1662 г., французские епископы сра­зу оценили выгоды этого места (в географическом и по­литическом отношениях) для развертывания пропаганды христианской веры. Здесь можно было встретить пред­ставителей всех восточных народов. Терпимость сиамско­го правительства к другим религиям способствовала об­разованию в стране многочисленной христианской общи­ны. Значительную ее часть составляли португальцы и их потомки. Христиан из местного населения — тайцев бы­ло очень мало. В Сиаме проживало большое число япон­ских и вьетнамских эмигрантов-христиан. Были также христиане китайцы и бирманцы. В одной лишь столице Сиама — Аютии ко времени прибытия туда епископов Ламбера де Ла Мотта и Паллю насчитывалось свыше 2 тыс. христиан.

Учитывая это обстоятельство, Ламбер де Ла Мотт и Паллю решили сделать Аютию штаб-квартирой Француз­ской иностранной миссии, чтобы распространять отсюда христианскую веру по всему Дальнему Востоку.

Свою деятельность в Сиаме епископы начали с того, что установили тесный контакт с сиамскими властями. В годы наибольшего обострения голландско-сиамских от­ношений сиамское правительство стремилось найти себе союзников. Французские миссионеры использовали это обстоятельство. Они твердили сиамскому королю о могуществе и бескорыстии Франции и намекали на возмож­ность ее помощи. Король Нарай, в свою очередь, оказы­вал миссионерам самую широкую поддержку. Религиоз­ная пропаганда миссии не встречала никаких препятст­вий со стороны местных властей.

Большинство миссионеров было знакомо с ремеслами и наукой. В Сиам приезжали миссионеры — часовщики, механики, математики, даже астрономы. В 70-х годах врач-миссионер Шербоно завоевал такое расположение короля Нарая, что тот назначил его губернатором о-ва Джанк-Сейлон, одной из важнейших провинций Сиама. Бесплатно обучая сиамских детей различным наукам и ремеслам, миссионеры стремились внедрить свою идео­логию во все слои сиамского общества.

Методы распространения христианской веры ярко опи­саны путешественником Гамильтоном. Число христиан в Сиаме, рассказывает он, колебалось в зависимости от урожая. В голодные годы миссионеры на деньги, занятые у короля, скупали зерно и распределяли его небольшими порциями среди крестьян, пожелавших креститься. Когда урожай был достаточным, крестьяне, естественно, возвра­щались к старой, привычной вере и число христиан пада­ло до минимума.

В 1666 г. епископ Паллю возвратился в Европу с мас­сой ценных сведений не столько о состоянии религии в Сиаме, сколько о его политическом и экономическом по­ложении. В письме на имя Людовика XIV он предлагал незамедлительно открыть французские торговые факто­рии на сиамском побережье, упоминая многочисленные выгоды, которые можно будет здесь получить. Тогда же впервые французскими миссионерами была пущена в ход версия о готовности сиамцев и их короля перейти в хри­стианскую веру, если им ее растолкуют надлежащим об­разом. Сведения, доставленные Паллю, заинтересовали двор.

Когда Паллю, задержавшийся из-за первой франко-голландской войны, наконец в начале 1670 г. отплыл в Сиам, он вез с собой очень любезное и дружественное письмо Людовика XIV королю Нараю и не менее любез­ное и дружественное письмо папы Клемента IX. В этих посланиях оба они горячо благодарили Нарая за под­держку, оказанную французским миссионерам. К пись­мам прилагались богатые подарки.

16 октября 1673 г. король Нарай с неслыханным по­четом принял французских послов. Впервые в истории сиамского двора отменили церемонию, согласно которой иностранные послы должны были простираться ниц пе­ред троном короля. Епископы и сопровождавшие их лица разговаривали с Нараем сидя. В Сиам был направлен уполномоченный Французской Ост-Индской компании Буро-Деланд, который должен был стать первым дирек­тором французской торговой фактории. Прибыв в Сиам в сентябре 1680 г., Буро-Деланд сразу же вступил в соответствии с данной ему инструкцией в тесный контакт с преемником Ламбера де Ла Мотта на посту главы фран­цузских миссионеров в Сиаме епископом Лано.

Буро-Деланду удалось привлечь на французскую сто­рону Констанция Фалькона. Продолжая до 1685 г. оказы­вать услуги англичанам, Фалькон сперва тайно, а потом и явно стал французским агентом.

В 1680 г. во Францию было направлено первое сиам­ское посольство. Но судно пропало без вести. Однако неудача не ослабила стремления сиамского правительст­ва завязать дипломатические отношения с Францией. На­оборот, это стремление все более усиливалось ввиду ро­ста опасности со стороны Голландии.

Осенью 1684 г. в Париж прибыло второе сиамское по­сольство. Внутреннюю и внешнюю политику Франции в это время направляли иезуиты. В стране царила католическая реакция. Сам Людовик XIV чувствовал себя чем-то вроде крестоносца, распространителя «истинной веры». В такой обстановке прибытие посольства из «языческой» страны, которая, по уверению миссионеров, уже почти готова была принять христианство, Людовик XIV и его окружение восприняли с энтузиазмом.

Было решено немедленно послать ответное посольст­во. По мысли Людовика XIV и его приближенных, рас­пространение христианства в Сиаме повлекло бы за со­бой установление в этой стране (в той или иной форме) власти французского короля. Французская Ост-Индская компания тогда получила бы полную свободу действий в Сиаме, а европейским соперникам Франции — Англии и в особенности Голландии — был бы нанесен тяжелый удар. Людовик XIV намеревался в дальнейшем превра­тить Сиам в базу для распространения французского влияния на все страны Дальнего Востока.

Осенью 1685 г. французское посольство во главе с шевалье де Шомопом прибыло в Сиам. Заместителем де Шомона был назначен аббат де Шуази. На него воз­лагалась обязанность после обращения Нарая в христи­анство стать его духовником, т. е., по понятиям француз­ского двора, руководителем сиамской политики. В состав экспедиции входили шесть специально отобранных иезуи­тов во главе с Ташаром. Помимо пропаганды христиан­ства им было поручено составлять для военных целей карты, изучать морские течения и господствующие ветры.

Все они обладали специальными познаниями в математи­ке и астрономии.

В Сиаме посольству был оказан внешне очень тор­жественный прием. Однако на деле не все шло так глад­ко, как могло казаться поверхностному наблюдателю. Даже в Королевском совете, отличавшемся исключитель­ным угодничеством перед королем, Нарай не сразу до­бился одобрения своего курса в отношении Франции. Многие члены совета считали, что этот курс ведет к иностранному засилью в стране.

Во время переговоров борьба в основном разгорелась вокруг предъявленного Нараю требования перейти в хри­стианство (и, следовательно, христианизировать всю страну). Само по себе это требование было настолько абсурдным, что даже во Франции XVII в. многие пред­ставители интеллигенции открыто издевались над ним. Еще до отъезда де Шомона известный французский пи­сатель Лабрюйер заметил: «Если бы нам сказали, что подлинная цель сиамского посольства заключается в том, чтобы заставить нашего христианнейшего короля отречь­ся от христианства, допустить в свое королевство буддий­ских монахов, которые проникнут в наши дома, чтобы убеждать наших жен, детей и нас самих принять их ре­лигию, разрешить им построить пагоды в центре наших городов, с какой насмешкой, с каким возмущением вос­приняли бы мы эти столь экстравагантные требования. Мы, однако, направляемся за шесть тысяч лье по морю для обращения Индии, Сиама, Китая и Японии в христи­анство, т. е. для того, чтобы совершенно серьезно делать всем этим народам предложения, которые должны им ка­заться смешными и безумными...».

Тем не менее де Шомон с железной настойчивостью на каждой аудиенции вновь возвращался к этому вопро­су. Он выдвигал заведомо невыполнимое требование христианизации в качестве контрусловия каждый раз, когда сиамцы что-нибудь просили у него. А поскольку главным требованием сиамского правительства было заключение оборонительного союза против Голландии, оба эти вопро­са оказались неразрывно связанными на всем протяже­нии переговоров и так и остались неразрешенными.

Нарай готов был идти и шел на любые возможные односторонние уступки в надежде добиться хотя бы в, будущем французской поддержки.

Одним из важных вопросов в ходе переговоров был вопрос о привилегиях христиан. Опыт португальских и французских миссионеров в Сиаме показал, что местное буддийское население очень слабо поддается воздейст­вию христианской пропаганды. Французские миссионеры понимали, что сколько-нибудь значительное распростра­нение христианства в Сиаме возможно либо в результа­те административного нажима, либо путем предоставле­ния христианам особых, исключительных прав и приви­легий.

Именно с этой целью де Шомон выдвинул пять тре­бований: 1) полная свобода христианской пропаганды; 2) предоставление сиамцам, обучающимся в христиан­ской школе, так же как и ушедшим в христианский мо­настырь, прав буддийских монахов, т. е. освобождение их от всех налогов и повинностей; 3) освобождение христиан от всех работ по воскресеньям и в дни церковных праздников; 4) передача дел об освобождении от повин­ностей больных и престарелых христиан особому чиновни­ку; 5) неподсудность христиан обычным сиамским судам, т. е. практически их экстерриториальность независимо от подданства.

Несмотря на то что опубликование этих требований, в особенности пятого, могло привести только к взрыву на­родного негодования и сделать христианскую религию и христиан одиозными в глазах народа, упорный де Шо­мон настоял на своем, и 10 декабря 1685 г. они были при­няты. На следующий день были подписаны «Привилегии, дарованные королем Сиама Французской компании», со­стоящие из 13 статей. Компании предоставлялось право свободно торговать с освобождением от всех пошлин на ввоз и вывоз. Она получала монопольное право торговли в округе Джанк-Сейлон. Таким образом, в распоряжение французов были предоставлены  богатейшие оловянные месторождения Сиама. В последней, секретной, статье объявлялось, что король Сиама дарует компании весь округ Сингору с правом укреплять и использовать его по своему усмотрению.

Для руководства фортификационными работами в Сиаме был оставлен опытный инженер де Ла Мар. На­рай, кроме того, назначил адъютанта де Шомона — графа Форбена командующим флотом и губернатором Бангкока.

Параллельно с официальными происходили тайные (засекреченные даже от Шомона и Шуази) переговоры. Фалькона с иезуитом Ташаром, приближенным лицом исповедника короля Франции. Фалькон и Ташар совмест­но разработали конкретный план полного подчинения Сиама французскому королю и католической церкви, сво­дившийся в основном к подрыву сиамского государствен­ного аппарата изнутри путем размещения французов на всех важнейших постах и оказания давления на Сиам из­вне путем создания на его территории французских го­родов-колоний с мощными гарнизонами.

Фалькон предлагал прислать из Франции 60—70 че­ловек, которым он, пользуясь своим влиянием, предоста­вил бы посты губернаторов провинций и городов, комен­дантов крепостей, генералов и офицеров сиамской армии и флота и даже членов Королевского совета. В их число, по его мнению, должны были входить иезуиты,, одетые в светское платье, но никто, даже среди европей­цев, не должен был подозревать об их принадлежности к ордену.

Большое внимание Фалькон уделял созданию в Сиа­ме опорных пунктов для французских войск. «Необходи­мо иметь две хорошие колонии, обеспеченные достаточ­ным количеством солдат, — писал он. — После того как это будет осуществлено, нечего будет бояться».

Формально во главе государства по-прежнему оста­вался бы сиамский король, но он превратился бы в ма­рионетку в руках французского наместника. На роль по­следнего Фалькон, разумеется, прочил себя. Была зара­нее заготовлена и кандидатура марионеточного короля — им должен был стать приемный сын Нарая принц Мон Пит. Этот честолюбивый, но недалекий юноша, права ко­торого на престол признавались далеко не всеми, должен был послужить удобным орудием в руках опытного ин­тригана Фалькона.

18 июня 1686 г. третье посольство, направленное Нараем к Людовику XIV, достигло Франции. Во главе по­сольства стоял Пья Висут Сунтон, один из талантливей­ших сиамских дипломатов. Посольство сопровождал Та­шар, везший тайный план Фалькона.

В ходе переговоров за военную помощь, на кото­рую рассчитывал Сиам, французы потребовали передать им Мергуи и Бангкок, обладая которыми флот Франции мог бы господствовать как в Бенгальском, так и в Сиам­ском заливах и контролировать важнейшие торговые пу­ти между Индией и Китаем. Но для Сиама передача этих городов в чужие руки была бы равносильна потере государственной независимости. Поэтому такое требова­ние встретило со стороны сиамских послов самый реши­тельный отпор, после чего французский двор потерял к послам всякий интерес.

Правительство Людовика XIV начало спешно гото­вить новое, на сей раз хорошо вооруженное посольство, доводы которого должны были подкреплять эскадра из шести военных судов и 12 рот пехоты под командой ге­нерала Дефаржа. Во главе посольства стояли королев­ский представитель адвокат Ла Лубер и один из дирек­торов Французской Ост-Ипдской компании, Себре дю Буллэ. Вместе с пушками и солдатами в Сиам были на­правлены 12 тщательно отобранных иезуитов, обладав­ших различными полезными специальностями.

Послы Франции были снабжены следующей инструк­цией Людовика XIV: «Его величество желает, чтобы отец Ташар предложил... назначить... французского губерна­тора в Бангкоке с правом укреплять его на европейский лад и охранять для короля Сиама от покушений сосед­них королей или голландцев... Помимо прочего это поз­волит компании не зависеть от голландцев, так как от­падает надобность пользоваться Зондским или Малаккским проливами. В случае если будет потеряна всякая надежда добиться этого путем переговоров, его величе­ство приказывает атаковать Бангкок и овладеть им си­лой».

27 сентября 1687 г. французская эскадра стала на якорь у отмели, преграждающей вход в устье Менама. Однако послы не спешили сойти на берег. Вся артилле­рия эскадры была приведена в боевую готовность. Сиам­ские послы, которые возвращались домой на одном из судов эскадры, содержались в своих каютах на положе­нии почетных пленников. Единственным человеком, выса­дившимся на берег, был Ташар. Он вез Фалькону ульти­матум, суть которого излагалась в королевской инструк­ции, и известие, что усердие Фалькона вознаграждено Людовиком XIV, пожаловавшим ему титул графа и выс­ший французский орден.

На срочно созванном заседании сиамского Королевского совета мнения разошлись. Командир слоновой гвардии Пра Петрача убеждал короля и совет не согла­шаться с доводами Фалькона. Он напомнил все случаи, когда восточные монархи, дружелюбно приняв у себя португальцев или голландцев, теряли свои государства. Однако большинство членов совета высказалось за то, чтобы принять французский ультиматум. Тут сказалось, видимо, не только давление Фалькона, но и убежденность членов совета в том, что в условиях ведения войны с Анг­лией и назревания войны с Голландией Сиам не мог начать борьбу с третьей европейской державой.

16 октября Татар по поручению сиамского правитель­ства (а по сути дела — Фалькона) подписал вместе с Ла Лубером и Себре состоявшие из 16 статей «Соглашения», оформившие принятие французского ультиматума. Этот договор закреплял режим полной и фактически бескон­трольной оккупации Бангкока и Мергуи. Он устанавли­вал, что французские войска, которые разместятся в Бангкоке и Мергуи, не будут подчиняться никому из си­амцев и иностранцев-нефранцузов, а будут исполнять при­казы короля Сиама, переданные через его первого мини­стра, т. е. Фалькона, при условии, если они не противо­речат приказам короля Франции. Одна из статей (7-я) обеспечивала французским войскам экстерриториаль­ность. В ряде статей подчеркивалась исключительная роль иезуитов. По 14-й статье, например, глава иезуитов в Сиаме назначался заместителем и преемником Фалько­на на посту премьер-министра.

На следующий день после подписания «Соглашений» началась высадка французских войск в Бангкоке. Пер­вым шагом, который предприняли колонизаторы, после того как убедились, что все укрепления Бангкока нахо­дятся под их контролем, было нарушение только что под­писанного договора. Послы объявили, что пребывание сиамских войск в Бангкоке «несовместимо с честью Франции и величием французского короля», и потребо­вали их немедленного вывода, хотя об этом ничего не было сказано в «Соглашениях».

Затем был заключен «Договор о торговле и привиле­гиях в области торговли», предоставлявший Франции су­щественные преимущества в торговых операциях на тер­ритории Сиама.

В январе 1688 г. послы и неутомимый Ташар покинули Сиам. Перед отъездом они выдвинули еще одно тре­бование, которое, по их мнению, должно было гарантиро­вать точное выполнение договоров сиамской стороной. Речь шла о том, чтобы Сиам направил во Францию 12 юношей, сыновей виднейших государственных деяте­лей, для обучения; по сути дела эти юноши должны были служить заложниками.

Для закрепления достигнутых успехов и их дальней­шего развития Франция начиная с осени 1688 г. спешно готовила новую, третью по счету, военную экспедицию в Сиам. Был даже выдвинут проект перенесения центра Французской Ост-Индской компании на Востоке из Пондишери в Мергуи.

В то время как Ост-Индская компания прилагала значительные усилия к развертыванию в Сиаме своей торговой деятельности, Ташар и его коллеги-иезуиты с не меньшей энергией вербовали кандидатов на военные и административные должности в этой стране. Во Фран­ции было набрано более 100 агентов, значительная часть которых, по-видимому, тайно состояла в иезуитском ор­дене. Генерал-инспектором французских войск в Сиаме был назначен капитан королевской гвардии маркиз д'Эраньи. «По совместительству» он должен был коман­довать личной охраной короля Нарая, состоящей из французских конных гвардейцев, которая выполняла бы одновременно две задачи: охраняла короля от недоволь­ства его подданных и держала его под стражей как по­четного пленника. В случае смерти короля Нарая инст­рукция Людовика XIV предлагала д'Эраньи добиваться, даже с применением вооруженной силы, сохранения за Фальконом той полноты власти, которой он пользовался при этом короле. Инструкция предусматривала и воз­можность гибели Фалькона в результате народного вос­стания. В таком случае д'Эраньи и Дефарж должны бы­ли немедленно захватить все важнейшие пункты королев­ства и, не дожидаясь враждебных действий со стороны сиамцев, взять под стражу в качестве заложников наи­более влиятельных чиновников.

Но 6 ноября 1689 г., за несколько дней до предпола­гавшейся отправки экспедиции, во Францию пришло из­вестие, полностью разрушившее эти планы.

Сразу же после отплытия из Сиама в январе 1688 г. посольства Ла Лубера и Себре оставшиеся в стране французы, пользуясь вновь заключенными договорами» начали энергично «осваивать» богатства Сиама. Глава французской фактории в Аютии Вере развернул актив­ную коммерческую деятельность, вытесняя с помощью Фалькона индийских и голландских купцов. Наряду с этим он добился монополии на разработку медных руд­ников близ Луво. К февралю 1688 г. работа здесь шла уже полным ходом, сотни сиамских крестьян, принуди­тельно согнанных на рудники, трудились под присмотром привезенных из Франции специалистов торного дела.

Подневольный труд местного населения широко ис­пользовался и при постройке новых укреплений европей­ского типа в Бангкоке и Мергуи, которые должны были послужить оплотом французской власти в Сиаме. Сила­ми местного населения в спешном порядке строились но­вые церкви и семинарии для иезуитов в Лопбури и Аю­тии. Предвидя возможность долговременной осады Банг­кока в случае разрыва с Сиамом, французские послы, не­смотря на сильное противодействие Нарая, сумели насто­ять на том, чтобы в Бангкоке был создан 18-месячный запас провианта. И теперь это продовольствие усиленно выколачивалось из тех же сиамских крестьян.

Почувствовав себя увереннее после прибытия француз­ских войск, Фалькон еще глубже запустил руку в сиам­скую государственную казну. Он щедро раздавал средст­ва казны своим друзьям-иезуитам и французским офице­рам, многие из которых устремились в Сиам, чтобы по­править личные дела. Большой капитал был вложен Фальконом в Ост-Индскую компанию. К началу 1688 г. сумма этих вложений достигла 300 тыс. ливров.

Наконец, деньги сиамцев Фалькон использовал для скупки детей у родителей, которые вынуждены были их продавать, чтобы расквитаться с долгами или уплатить недоимку. Детей тут же крестили. Их воспитывали рев­ностными поборниками христианской веры и преданны­ми слугами французского короля. Дело было поставлено с большим размахом. В доме Фалькона одновременно «обрабатывали» более 120 детей.

Возмущение сиамцев иностранным засильем возра­стало. Движение против колонизаторов стало принимать, массовый, народный характер.

Возникшая к этому времени в среде патриотически на­строенной сиамской знати оппозиция была невелика. Во главе ее стоял уже упоминавшийся Пра Петрача — талантливый военачальник, выдвинувшийся во время вой­ны с Камбоджей и государством Нгуенов (Южный Вьет­нам). Его ближайшим помощником был глава буддий­ской церкви Сиама, санкрат (настоятель) королевского храма в летней резиденции Нарая в Лопбури, издавна находившийся в натянутых отношениях со своим коро­лем. Третьим вождем заговора стал Пья Висут Сунтон — представитель сиамской служилой знати, которую вытес­няли с государственных постов европейские авантюристы, ставленники Фалькона.

Но главной силой движения, без которой кучка заго­ворщиков не выстояла бы против французских войск, был народ. Крайне тяжелое положение народных масс в пос­ледние годы правления Нарая значительно повысило их активность. Феодальный грабеж в государстве достиг та­ких размеров, что неизбежно должен был произойти ре­волюционный взрыв. Французское вторжение только ус­корило его. Заговорщики умело использовали настроение народа. В своей агитации Петрача и его приверженцы делали упор не только на защиту национальной рели­гии — они обещали народу снижение налогов.

Осведомленный через своих шпионов о заговоре, Фалькон решил прибегнуть к крайним мерам. Он вы­звал из Бангкока в Лопбури генерала Дефаржа с от­борным отрядом французских войск, чтобы нанести заго­ворщикам решительный удар, прежде чем они приступят к действиям. Но Дефарж, выступивший из Бангкока 13 апреля 1688 г., не сумел продвинуться дальше Аютии. По городу распространился слух, что король умер и французы идут в Лопбури грабить дворец и сажать на трон своего ставленника. Аютия закипела. На улицах стали собираться воинственно настроенные толпы. Де­фарж счел за лучшее вывести войска из сиамской столи­цы и вернуться в Бангкок.

Поход Дефаржа на Лопбури еще больше накалил об­становку в стране. Заговорщики решили развернуть ак­тивную борьбу. В провинции были посланы подымать на­род буддийские монахи. В короткое время заговорщикам удалось стянуть в Лопбури значительные силы.

В ночь с 17 на 18 мая в Лопбури началось восстание. Основным лозунгом повстанцев было: «Освободить короля, захваченного чужеземцами!». Очевидец событий, иезуит де Без, дает красочную картину этого всенарод­ного выступления. «Толпа людей без порядка и почти без оружия... — пишет он, — одни с топорами, которыми они рубили деревья, другие с бамбуковыми палками, окован­ными железом или обожженными на конце, мандарины с саблями и щитами, пехота, кавалерия — все перемеша­лось». В первых рядах несли на руках санкрата, который жестами и призывами вдохновлял восставших.

Несмотря на внешнюю беспорядочность движения, во всем чувствовалась большая организованность и дисцип­лина. Заговорщики проникли во дворец через малую дверь и без единого выстрела арестовали короля. Народу было объявлено, что король заболел и вручил всю полно­ту власти Петраче. В тот же день был арестован Фалькон и казнен принц Мон Пит — кандидат на роль марио­неточного короля под французским протекторатом. Пер­воначально заговорщики, по-видимому, хотели использо­вать Фалькона как заложника. Но французы проявили полнейшее равнодушие к судьбе своего ставленника, и 5 июня сиамский суд приговорил Фалькона к казни.

Захватив власть, Петрача вступил в переговоры с французским командующим Дефаржем об эвакуации французов. Последний, однако, тянул переговоры до тех пор, пока в Бангкоке не было закончено строительство укреплений. Затем он поджег город и приказал безжа­лостно топить все суда, идущие по Менаму. В ответ на протест еще остававшихся в крепости около 40 сиамских солдат и офицеров Дефарж разоружил их и 'повесил двух солдат на валу — на виду у жителей города.

По существу это было объявлением войны Сиаму. Но сиамцы воздерживались от немедленного ответного напа­дения на крепость. Петрача вызвал к себе епископа Лано и предложил ему ехать в Бангкок парламентером, что­бы прекратить кровопролитие. Тем временем Дефарж не­прерывно бомбардировал сиамские позиции, хотя оттуда не стреляли.

На подступах к форту французским солдатам удалось захватить нескольких сиамцев. Дефарж распорядился посадить их на кол. Гнев и возмущение народа после этого нового злодеяния уже не имели границ. Крестьяне толпами шли из ближних и дальних деревень, чтобы при­нять участие в борьбе против иноземных захватчиков.

С изумлением смотрели иностранцы на невиданные темпы работы сиамцев — этих, по их мнению, «признан­ных лодырей». Ведь до сих пор европейцам был известен только сиамец, работающий из-под палки на феодала. «В короткий срок они проделали невероятную работу, — сообщал в своем отчете Дефарж. — Несмотря на наш обстрел, они окружили нас палисадами на близкой дис­танции от наших пушек, а за ними выстроили девять фортов, на которых установили свои пушки. Более того, от Бангкока до устья реки они построили несколько фор­тов, чтобы предотвратить помощь нам извне. Они привез­ли 140 пушек из Аютии и, чтобы доставить их на форты, минуя нас, прорыли специальный канал... Они заградили отмель в устье реки пятью-шестью рядами высоких и толстых деревьев, оставив лишь узкий проход, который легко было закрыть железной цепью, и держали для ох­раны прохода большое число вооруженных галер».

Поняв, что борьба предстоит нешуточная, Дефарж стал подумывать о том, чтобы окончить дело миром. В это время Петрача предоставил ему возможность на­чать переговоры. 24 июня он возвратил французскому командующему обоих его сыновей-офицеров (которые попали в плен к сиамцам), не ставя при этом никаких условий. В ответ на принципиальное согласие Дефаржа покинуть Бангкок и Мергуи сиамское правительство не­медленно прекратило все враждебные действия против французов и их приверженцев.

В августе 1688 г. было подписано соглашение об эва­куации французов из Сиама. По этому соглашению пра­вительство Петрачи (после смерти Нарая, в начале авгу­ста, он был выбран королем) предоставило в распоряже­ние иноземцев крупный корабль и денежный заем в раз­мере 24 тыс. бат для покупки двух судов меньшего раз­мера и продовольствия. Главными поручителями и вме­сте с тем заложниками, гарантировавшими возвращение займа и арендованного корабля, были объявлены глава духовенства французской колонии епископ Лано и ее по­литический руководитель Вере.

В соглашении подтверждалась готовность Сиама под­держивать с Францией торговые отношения и гарантиро­валась полная свобода вероисповедания и христианской пропаганды.

К ноябрю 1688 г. погрузка провианта, снаряжения и артиллерии на суда была наконец закончена. Настал день отплытия. Дефарж потребовал, чтобы от Бангкока до устья реки французов сопровождали два сиамских чи­новника-заложника. Однако, когда корабли вышли в мо­ре, Дефарж не только не освободил заложников, но и арестовал их. В то же время он взял на борт Вере, кото­рый бежал, нарушив данное им слово и бросив своих многочисленных подчиненных на произвол судьбы. (Дру­гой французский заложник — епископ Лано — также пы­тался бежать, но был задержан.)

4 февраля 1689 г. суда Дефаржа достигли Пондишери. Сюда же тремя неделями раньше добрались остатки французского гарнизона Мергуи. Немедленно стали раз­рабатываться планы реванша. 10 апреля 1689 г. Дефарж отплыл в направлении о-ва Джанк-Сейлон с эскадрой из четырех судов.

Но Дефаржу не удалось овладеть островом, гарнизон которого приготовился к упорной обороне. В это время французы узнали о начавшейся за восемь месяцев до то­го войне Франции с Голландией, к которой вскоре при­соединились Англия, Испания и другие державы. Дефар­жу пришлось тут же вернуть сиамцам захваченных им чиновников (Сиам немедленно предоставил свободу Ла­но) и спешно возвращаться в оставшийся почти без вся­кой защиты Пондишери.

В 1697 г., когда стало ясно, что война в Европе конча­ется, интерес французского правительства и Ост-Индской компании Франции к Сиаму пробудился с новой силой. Морской министр маркиз Поншартрен отдал приказ го­товить новую эскадру, под командой адмирала Ожье. После прибытия эскадры в Сиам Ташар должен был «в возмещение французских убытков» потребовать переда­чи французам г. Мергуи. В случае неудачи рекомендова­лось овладеть о-вом Джанк-Сейлон.

В 1698 г. Ташар прибыл в Аютию. Однако Петрача проявил такую же твердость, как и десять лет назад, и решительно отверг требования французов.

Французское правительство некоторое время еще про­должало предпринимать попытки закрепиться в Сиаме, но разразившаяся в Европе война за испанское наслед­ство и полный крах Французской Ост-Индской компании принудили Францию оставить Сиам в покое на целых полтора столетия.

ГЛАВА VII