Основные принципы реформы

В восьмой пятилеткå (1966–1970 гг.) началось проведение хозяйственной реформы. Ее основной целью провозглашалось укрепление самостоятельности предприятий и повышение материальной заинтересованности работников. Частично изменялась система планирования. До середины 60-х гг. основным плановым показателем в советской экономике был валовой объем произведенной продукции. Поскольку «вал» подсчитывался в рублях, предприятия стремились увеличить стоимость своих изделий. В этих условиях добиться экономного расходования сырья, топлива, энергии было невозможно. Теперь работу предприятий и отраслей предполагалось оценивать по объему реализованной продукции, величине прибыли и рентабельности[444] (общее количество плановых показателей снизилось с 30 до 9) Чтобы выполнить план, необходимо было не только произвести, но и сбыть продукцию, а для этого ее качество и технический уровень должны были устроить потребителя. Нî нà практике это имело значение лишь для отраслей, производивших товары широкого потребления, да и то если у покупателя имелся хоть какой-то выбор. Для большинства же предприятий и поставщиком, и потребителем было государство-монополист, а потому разница между объемом валовой и реализованной продукции оказывалась несущественной.

Предприятия переводились на хозрасчет, основными принципами которого являлись самоокупаемость, самофинансирование и самоуправление. Вûïëàòèâ зарплату и перечислив обязательные платежи в бюджет, предприятие могло само распоряжаться полученной прибылью, создавая фонды материального стимулирования: фонд развития производства, фонд строительства объектов культурно-бытового назначения (жилье, больницы и профилактории, дома отдыха, детские летние лагеря, турбазы, клубы и т.п.), фонд материального поощрения (премиальный). Для низкорентабельных отраслей и производств предусматривались дотации и льготы. За выпуск сверхплановой продукции были установлены высокие премии.

Предполагалось, что все это повысит заинтересованность каждого работника в результатах работы всего предприятия.

Реализация реформы и ее неудача

XXIII съезд КПСС, прошедший в марте 1966 г., постановил в восьмой пятилетке повысить производительность труда на 34–36% и добиться за счет этого 80% прироста промышленного производства (в 1961–1965 гг. повышение производительности труда обеспечило 62% прироста продукции).

К середине 1966 г. на новые условия хозяйствования перешли первые 250 предприятий. К концу пятилетки хозрасчетными были 41 тыс. предприятий из имевшихся в стране 49 тыс. Они производили 93% промышленной продукции.

Официальные итоги восьмой пятилетки оказались сравнительно благоприятными. Началось освоение нефтяных месторождений Западной Сибири. Вошли в строй крупнейшая в мире Красноярская ГЭС, Западно-Сибирский и Карагандинский металлургические комбинаты. На Волжском автозаводе в Тольятти (ВАЗе), развернулось производство легкового автомобиля «Жигули»[445]. В целом за пятилетку в СССР было построено 1900 крупных промышленных предприятий. С 1968 г. все отрасли промышленности стали рентабельными. По словам Н.И. Рыжкова (главы правительства СССР в 1985–1991 гг.), работавшего в 60-х гг. главным инженером Уралмашзавода, «экономическая реформа дала заметный толчок буксовавшему народному хозяйству… Темпы роста товаров народного потребления наконец-то сравнялись с темпами роста средств производства, которым всегда отдавалось предпочтение».

Экономическая эффективность промышленного производства

· Проанализируйте эти данные

Однако многие современные историки и экономисты дают принципиально иные оценки результатам восьмой пятилетки.

ИЗ СТАТЬИ В. СЕЛЮНИНА И Г. ХАНИНА «ЛУКАВАЯ ЦИФРА» («НОВЫЙ МИР», 1987, №2)

«По нашим расчетам, ключевые показатели ухудшились тогда даже сравнительно с первой половиной 60-х, не говоря уж о 50-х годах. Национальный доход увеличился на 22% против 24 за предреформенное пятилетие, производительность труда — на 17% против 19 и т.д. Хуже стали использоваться основные производственные фонды, возросла материалоемкость. Особенно быстро ухудшались показатели в машиностроении…

Оптовые цены на продукцию по-прежнему устанавливались в директивном порядке. Между тем предприятия стали работать от прибыли. А ее можно получить как за счет снижения себестоимости, так и путем завышения цен. Добавочный стимул к такому завышению сработал безотказно: неучтенный, скрытый рост оптовых цен, к примеру, на продукцию машиностроения достиг в пореформенной пятилетке 33 против 18% в предшествующем пятилетии. (Вот, кстати, откуда взялись красивые показатели эффекта реформы.) Никакой контролер сверху не помогал, а единственно всемогущий контролер — его величество покупатель был напрочь устранен от установления цен. В итоге реформа скорее разладила старый хозяйственный механизм, чем создала новый».

 в конце пятилетки обнаружилось, что три четверти крупных строек начались еще до 1966 г., а для их завершения потребуется минимум семь лет. Из-за длительных сроков строительства распылялись средства, а к моменту пуска предприятия его техника и технология безнадежно устаревали. Нормативные сроки выхода на проектную мощность не были чрезмерно жесткими — на передовых предприятиях их удавалось сокращать в 2–3 раза, но в целом по народному хозяйству они превышались в 1,5–2 раза. «Долгострой», разорительный для страны, оказывался выгоден ведомствам, позволяя им «осваивать» громадные средства: приобретать технику, платить зарплату и премии строителям, а главное — армии чиновников[446].

В годы восьмой пятилетки был осуществлен так называемый щекинский эксперимент. Предприятию определялся стабильный фонд заработной платы, а средства, сэкономленные за счет повышения производительности труда и высвобождения работников, использовались для увеличения оплаты труда остальных членов коллектива. За 1967–1975 гг. численность работающих на Щекинском химическом комбинате сократилась на 1,5 тыс. чел., объем производства возрос в 3 раза, производительность труда — в 3,4 раза, а зарплата увеличилась на 45%. Щекинский метод был официально одобрен ЦК КПСС. Тем не менее из-за сопротивления чиновников широкого распространения он не получил.

По-прежнему медленно осваивалась новая техника. Если на Западе ассортимент промышленного производства полностью обновлялся за 6–7 лет, то в СССР это требовало 15–20 лет.

Ряд современных исследователей полагает, что успехи первых лет восьмой пятилетки объясняются не столько воздействием экономической реформы, сколько тем, что на короткое время предприятия освободились от диктата и со стороны совнархозов, и со стороны восстановленных, но еще не набравших силу министерств и ведомств. Когда же ведомственная вертикаль возродилась в полном объеме, самостоятельность предприятий была резко ограничена и положительный импульс в экономике стал затухать.

Идеи реформы разрабатывались в первой половине 60-х гг. Тогда предполагалось сначала передать основные управленческие функции местным совнархозам, а затем расширить права предприятий. Произошло же иное: предприятия перешли на хозрасчет, но одновременно возродилось полновластие министерств. Чиновники, привыкшие к стилю руководства, сложившемуся в годы индустриализации, опасались, что рост самостоятельности предприятий вызовет сокращение управленческого аппарата. Реформа угрожала лишить их должностей. В результате уже с конца 60-х гг. постепенно, исподволь, под рапорты об успешном осуществлении реформы начался отказ от ее основных принципов. Стал нарастать вал ведомственных инструкций, вновь увеличилось число обязательных плановых показателей. Фонды экономического стимулирования были ограничены лимитами. Сверхлимитную прибыль следовало отчислять в государственный бюджет. От этого страдали самые рентабельные предприятия и их работники. Оплата труда по-прежнему базировалась на тарифах и нормативах и практически не зависела от успехов трудового коллектива.

Премирование за производство сверхплановой продукции обернулось «планированием перевыполнения плана». Завод принимал социалистическое обязательство превысить плановое задание на столько-то процентов, затем руководство всеми правдами и неправдами добивалось снижения плана и успешно рапортовало об успешном выполнении «повышенных обязательств»[447].

Успеху реформы не способствовало и то, что Л.И. Брежнев, избранный на XXIII съезде КПСС Генеральным секретарем ЦК, был сторонником жесткой централизованной экономики и отдавал приоритет не подъему легкой и пищевой промышленности, а развитию военно-промышленного комплекса. Идеи реформы отстаивал Председатель Совета Министров А.Н. Косыгин (не случайно и саму реформу нередко именуют «косыгинской»). По мере укрепления позиций Брежнева, чрезвычайно ревнивого ко всему, что могло поколебать его власть, Косыгин все чаще вынужден был уступать и идти на компромиссы. Впрочем, и сам Косыгин, ставший наркомом еще в 1939 г., считал возможным сочетать самостоятельность предприятий с усилением централизованного управления и был одним из главных инициаторов восстановления отраслевых министерств.

Наконец, на проведении реформы неблагоприятно сказалось обнаружение в Западной Сибири колоссальных залежей нефти и газа. Советское руководство предпочло не заниматься глубоким реформированием экономики, а использовать доходы от экспорта природных ресурсов для закупки оборудования, предметов потребления и продовольствия за рубежом. В высших эшелонах власти не желали задуматься о том, что проблема таким образом лишь загоняется вглубь.