XXII съезд, состоявшийся в 1961 г., стал первым очередным партийным съездом после разгрома «антипартийной группы». На заседаниях съезда звучала резкая критика в адрес бывших соратников Сталина: Молотова, Ворошилова, Кагановича, Маленкова. В связи с этим начался новый этап критики «культа личности». Никаких принципиальных изменений в осмыслении сталинизма по сравнению с ХХ съездом и Постановлением ЦК «О преодолении культа личности и его последствий» не произошло. По-прежнему сталинские репрессии рассматривались как следствие ошибок или даже преступлений, допущенных конкретными людьми. Подчеркивалось, что культ личности затруднил продвижение советского общества к социализму, но избранный путь был верным, а достигнутые успехи несомненны.

И все же отрицательное отношение к сталинизму было продемонстрировано резче и последовательнее, чем в предшествующие годы. Хрущев в своем докладе впервые сказал о том, что от репрессий пострадали не только члены партии, но и весь народ. Он также намекнул, что Киров был убит по приказу Сталина и предложил поставить памятник жертвам репрессий (правда, в итоговую резолюцию съезда это предложение не вошло). Было принято решение о выносе гроба с телом Сталина из Мавзолея и его перезахоронении у кремлевской стены. Начался снос памятников диктатору, были переименованы названные в его честь города[436]. Начали издаваться биографии репрессированных при Сталине полководцев.

· Как вы считаете: следовало проводить перезахоронение Сталина или оставить его тело в Мавзолее, дабы не подправлять историю?

После ХХII съезда тема сталинщины вышла на страницы печатных изданий. В октябре 1962 г. «Правда» опубликовала стихотворение Е. Евтушенко «Наследники Сталина», в «Литературной газете» появились антисталинские стихи Б. Слуцкого «Бог» и «Хозяин», ранее ходившие в списках.

В ноябрьском номере «Нового мира» за 1962 г. увидела свет повесть никому тогда неизвестного рязанского писателя А.И. Солженицына «Один день Ивана Денисовича». Солженицын, написавший повесть «в стол» и не рассчитывавший на публикацию, обратился в известный своим либерализмом журнал под влиянием надежд, пðîбужденных ХХII съездом. Твардовский принял решение напечатать повесть, хотя и в смягченном виде[437]. Однако преодолеть сопротивление цензуры удалось лишь после того, как Твардовский сумел обратиться непосредственно к Хрущеву и тот лично одобрил публикацию.

Повесть произвела такое оглушительное впечатление, что Солженицын сразу стал одним из крупнейших российских писателей. В «Новый мир» хлынул поток читательских писем. Одни восхищались мужеством и мастерством автора, благодарили его за правдивое описание страданий сталинских жертв, другие обвиняли в клевете, третьи, признавая, что написанное Солженицыным — правда, сомневались в том, что ее нужно высказывать вслух: «Печатая «Один день Ивана Денисовича» и ему подобное, мы только даем лишний козырь в руки реакционной печати, которая без особых искажений может показать, что режим в наших лагерях, … очевидно, был близок к режиму фашистских. Зачем и кому это нужно?»

· Какое из этих мнений вы считаете наиболее обоснованным для ситуации начала 60-х гг.?

Осенью 1962 г. Твардовский был принят Хрущевым и убеждал лидера партии отменить цензуру художественных произведений. Хрущев обещал обдумать, со многим соглашался. В ответ на сетования Хрущева, что «аппарат срывает борьбу с культом личности» Твардовский заверил: «Знайте, Никита Сергеевич, что все лучшее в нашей интеллигенции поддержит вас целиком в борьбе с культом личности». Увы, Хрущев не решился всерьез опереться на либерально настроенную интеллигенцию и радикально сменить идеологический курс вопреки симпатиям и антипатиям аппарата.

· Как вы думаете, Хрущев не мог или не хотел пойти по такому пути?