Судить о происхождении человеческого сознания можно лишь косвенно, по аналогии с тем, что мы наблюдаем у современных животных, прошедших длительный путь адаптивной эволюции и поведение которых зависит от условий их жизни.

Например, у высших позвоночных, к которым биологически принадлежит и человек, наблюдается ряд ответвлений в эволюции психики, они не имеют отношения к линии, ведущей к антропогенезу, и отражают лишь специфическую биологическую специализацию отдельных групп животных. Самым ярким примером являются птицы. Это касается и млекопитающих, отдельные ряды которых воплощают подобную специализацию к специфическому образу жизни. С этой же специализацией следует считаться даже относительно приматов. Причем современные антропоиды в процессе развития от вымерших общих с человеком предков не только не приблизились к человеку, но и наоборот, удалились от него. Поэтому они находятся сейчас на более низком психическом уровне, чем эти предки.

Отсюда следует также, что все, даже самые сложные психические способности обезьян всецело определяются условиями их жизни в естественной среде, их биологией, а с другой стороны, служат только приспособлению к этим условиям. Особенности образа жизни обусловливают специфические особенности психических процессов, в том числе и мышления обезьян.

Это имеет большое значение для поиска биологических корней и предпосылок зарождения человеческого сознания.

Относительно возникновения сознания человека выделяют три главных условия: первое – опосредованность отношение человека к природе трудовыми связями с другими людьми. Вторая – это активное воздействие человека на природу. Третье условие – возникновение языка.

7.3. Проблема происхождения трудовой деятельности

Решающий фактор преобразования обезьяны в человека был открыт Ф. Энгельсом: труд, создал человека, создал и человеческое сознание. Трудовая деятельность, возникновение членораздельной речи, а на их основе и – общественной жизни определили развитие человеческой психики и, таким образом, стали отличительным критериям психической деятельности человека по сравнению с животным. Поэтому для выяснения конкретных условий возникновения сознания необходимо отыскать в мире животных возможные биологические предпосылки этих форм человеческой деятельности и проследить вероятный путь их развития.

С самого своего зарождения труд был ручным, таким же по необходимости было и изначальное человеческое мышление. У современных обезьян, как уже отмечалось, оно так и осталось «ручным мышлением». Рука – орган и продукт человеческого труда, поскольку она развилась из лапы обезьяны. Как подчеркивал Энгельс, человеческая рука достигла благодаря труду "той высокой степени совершенства, на котором она смогла, как силой каких-то чар, вызвать к жизни картины Рафаэля, статуи Торвальдсена, музыку Паганини".

Таким образом, рука (ее развитие и качественные преобразования) занимает центральное место в антропогенезе как в физическом, так и в психическом аспекте. При этом основную роль сыграли ее особенные хватательные (гаптические) способности. Итак, биологические условия зарождения трудовой деятельности необходимо искать, прежде всего, в особенностях хватательной функции передних конечностей млекопитающих.

На основе гармоничного сочетания манипуляционных функций с локомоцией и их взаимного усиления у обезьян произошло очень мощное развитие тех исключительных двигательных возможностей, которые подняли их над другими млекопитающими и заложили основы формирования специфических двигательных способностей человеческой руки.

Как показали дальнейшие исследования К. Фабри, благодаря отсутствию антагонизма между функциями передней конечности приматов у них, в отличие от других млекопитающих, гаптическая функция руки развивалась одновременно двояко: к увеличению полноты охвата предметов и к увеличению гибкости, вариабельности хватательных движений. Ведь только такое развитие могло быть достаточной эволюционной основой для использования орудий труда. В этом состоит одна из причин (если не главная) начала эволюционирования именно обезьяны и только ее – к человеку.

Не переоценивая орудийную деятельность современных антропидов, нельзя одновременно не увидеть в ней пример одной из важных биологических предпосылок антропогенеза. У антропоидов – предков человека – употребление орудий было значительно лучше развито, чем у современных человекообразных обезьян. С этим существенным исправлением можно по их предметной деятельности делать выводы о развитии предтрудовой деятельности наших животных предков и о тех условиях, в которых зарождались первые трудовые действия, которые выполнялись с помощью орудий труда.

В этой связи важно вспомнить слова Энгельса о том, что «труд начинается с изготовления орудий». Предпосылкой этого служили действия, которые выполнялись антропоидами, они также наблюдаются у их современных представителей (удаление побочных веточек, отщепление лучины от дощечки и т.п.). Однако изготовленные таким образом обезьянами (и другими животными) орудия является не орудиями труда, а лишь средствами биологической адаптации к определенным ситуациям.

Уже «стремление манипулировать любым предметом, который не имеет даже отдаленного сходства с едой, способность замечать детали и расчленять сложное, – все это, как пишет Войтонис, является первой предпосылкой проявления умение пользоваться вещью как орудием в примитивном смысле этого слова» .

Орудием животного может быть любой предмет, применяемый для решения определенной проблемы в конкретной ситуации. Орудия труда человека специально изготавливается для определенных трудовых операций, поэтому предполагают существование знания о его будущем применения. Оно изготавливается впрок еще до того, как возникнет возможность или необходимость его применения. Сама по себе такая деятельность биологически бессмысленна и даже вредна (трата времени и энергии "вхолостую"), ее можно оправдать только предвидением возникновения таких ситуаций, в которых без орудий труда не обойтись.

При действиях обезьян с орудием вовсе не закрепляется его "рабочее" значение. Вне конкретной ситуациеи решения задачи, например, до и после эксперимента, предмет, который служил орудием, утрачивает для обезьяны любое функциональное значение, после чего животное относится к нему так же, как и к любому другому «ненужному» предмету. Проведенная обезьяной с помощью орудий операция не фиксируется как связанная именно с ним, и вне его непосредственного применения обезьяна относится к нему безразлично, а потому и не хранит этот предмет постоянно как орудие. В противоположность этому, человек более чем просто сохраняет изготовленные им орудия, ведь они для него являются предметами, которые сохраняют возможности осознанного влияния на объекты природы.

Таким образом, возникновение труда вызывает коренное изменение всего человеческого поведения – с общей деятельности, направленной на непосредственное удовлетворение потребности, выделяется специальное действие, не ограничиваемое только биологическим мотивом, а получает свой смысл только в случае дальнейшего использования результатов труда. В этом заключается одно из важнейших изменений общей структуры поведения, знаменует переход от естественной истории мира животных к общественной истории человечества.