Интересной закономерностью развития науки является то, что наука в рамках цивилизации движется не кумулятивно, не по непрерывной восходящей линии, но неравномерно и по циклической конфигурации «рост — расцвет — упадок» (речь идет о процессе получения новых научных результатов). Как отмечает американский историк и культуролог Крёбер, наука в рамках цивилизации развивается в форме последовательных вспышек научной продуктивности. Об этом свидетельствуют следующие данные. В среднем
1Я9
один выдающийся мыслитель приходится на каждые 35 лет философского периода грекоязычной науки (585 до н. Э.-440 до н. э.). В александрийский период расцвета (440 до н. Э.-120 до н. э.) жили и работали 48 ученых, среди них 16 выдающихся. Один выдающийся ученый в среднем приходится на каждые 17,5 лет периода. Период затишья длился 240 лет (120 до н. Э.-120 н. э). В этих временных границах жило и действовало 16 ученых, в том числе 7 выдающихся. В среднем один выдающийся ученый приходится на каждые 43 года периода. Этап постепенного угасания длился со 120 по 300 год н. э. На этом этапе действовало всего 5 ученых, среди которых 2 выдающихся. В среднем один выдающийся ученый приходится на каждые 90 лет периода. Упадок грекоязычной науки занимает 200 лет (300-500 год), в течение которых работало 15 ученых, из них 2 выдающихся. Один выдающийся ученый в среднем приходится на каждые 100 лет периода.
В арабской цивилизации динамика развития науки аналогична динамике греко-эллинской эпохи: один выдающийся ученый в среднем на каждые 26 лет в период до кульминации (770-950), один выдающийся ученый в среднем на каждые 12,5 лет периода кульминации (950-1050), один выдающийся ученый в среднем на каждые 50 лет периода затишья (1050-1100), один выдающийся ученый на каждые 200 лет периода упадка (1100-1300).
Аналогична динамика науки в последующие этапы развития культуры (цивилизации). Ранний период развития западной науки (если не считать разработку математического аппарата) в основном укладывается в промежуток между Коперником и Ньютоном (1543-1687). Ньютон исчерпал возможности этой фазы развития. После появления главной работы Ньютона «Принципы натуральной философии» продуктивные научные исследования застопорились, ограничившись решением оставшихся проблем ньютоновской физики (механики). С 1700 по 1750 год ни одна европейская нация не достигла кульминации в развитии науки. С 1750 года начинается интернациональный период роста западной науки, который продолжается и в настоящее время. Поскольку рост продолжается, невозможно решить, пройден ли кульминационный пик развития западной науки, или он еще впереди.
Рассмотренная динамика действительно показывает, что наука в рамках каждой исторической формы культуры развивается по 190
схеме «рост — расцвет — упадок». Следует при этом учитывать, что речь идет не просто о количестве ученых, живших в тот или иной исторический период, но и о продуктивном вкладе выдающихся ученых в научное познание своего времени, реально продвигающем науку вперед.
Развитие науки по данной схеме подтверждается интересным историческим фактом; великие плодовитые в научном отношении индивиды появляются на том или ином временном интервале существования цивилизации, истории науки, как правило, целыми группами и после периода их господства в науке наступает более или менее длительный «пробел» продуктивности. При этом после упадка может наступить новый период роста и научной продуктивности. Одновременное появление целых групп выдающихся ученых не может быть объяснено особенностями биологической наследственности, поскольку наследственность подчиняется законам вероятности и потому на каждую единицу времени рождается равное число потенциально способных людей.
Особенностью исторической динамики науки является отсутствие параллелизма между вспышками научной продуктивности и вспышками в других элементах культуры (политика, искусство, религия и др.). Подъемы научной продуктивности либо совпадают с периодами кульминации национального искусства, либо несколько запаздывают в сравнении с ними. Есть случаи периодов кульминации различных форм культуры без роста науки. Например, Испания достигла кульминации в литературе, драматургии, живописи и скульптуре, но так и не узнала того, что называется ростом науки.
Нет синхронности и между периодами продуктивного развития философии и науки. Греческая наука в лишь в периоды 600-120 год до н. э. и 250-300 год существовала параллельно с продуктивной философией. Аналогично положение вещей в восточно- и западно-арабской науке периодов 800-1150 год, 975-1200 год, в западной науке начиная с 1440 года. Однако арабоязычная наука возникла фактически раньше арабоязычной философии и завершилась позже окончания продуктивного периода развития философии. Западная философия в период 1080-1380 год существовала практически при отсутствии науки. Период роста западноевропейской науки наступил ранее продуктивного периода западноевропейской фи-
191
лософии. Подобные несовпадения порождают проблему: в какой мере рост науки, как и рост одних форм культуры вообще, может быть объяснен влиянием прогресса в других областях культуры.
Набравшее силу развитие науки имеет тенденцию удерживаться на действительно высоком уровне в среднем немного менее двух столетий и лишь изредка дольше. Период кульминации в Греции —190 лет, первый период роста западной науки (1540-1700) — 160 лет, второй период роста западной науки (с 1750) длится уже более 250 лет. Было два промежутка времени, когда наука не прогрессировала нигде в мире: с 300 по 400 год и с 1310 по 1440 год. В тех регионах, где вообще когда-либо активно развивалась наука, периоды активности составляют менее трети от общего количества времени существования науки.
Еще одна особенность динамики науки в рамках цивилизации состоит в том, что практически всегда развитие науки начинается с математики. В некоторых культурах (Индия, Китай и Япония) оно так и не пошло дальше математики.
На стадии становления науки (в узком смысле слова) наука редко оказывается вполне автономной системой, развивающейся исключительно по своим внутренним законам. На данной стадии развития науки ее эволюция в значительной мере направляется философскими концепциями. Этим, в частности, объясняется плюрализм научных мнений, множественность концепций, отсутствие общепринятой теории, отсутствие профессионализации и специализации исследователей. На стадии «зрелой», дисциплинарно дифференцированной науки строго определяются предмет и методы научного познания, появляются организованные группы ученых, работающих в рамках общепризнанной теории. Эту стадиальную дифференциацию науки можно также отнести к общим закономерностям динамики науки.
8.4. Философские модели динамики науки
Философские модели в основном воспроизводят движение научного познания в соответствии с внутренней логикой, законами движения научного познания (внутренний детерминизм). Исследование динамики сводится к вычленению из исторической практики научного познания механизмов развития научного познания 192
и их описанию. На сегодняшний день не существует общепринятой универсальной философской модели динамики научного познания. Предлагаются модели движения научного познания на разных его стадиях и уровнях как без учета, так и с учетом влияния внешних по отношению к научной познавательной деятельности факторов. Однако все эти модели объединяются общим предметом рассмотрения (динамика науки) и общей проблематикой данной области философского анализа.
В целях общей ориентировки мы принимаем в качестве универсальной следующую схему движения научного познания по уровням: эмпирический — теоретический уровень. В тех же самых целях принимается схема движения по стадиям: эмпирическое описание предметной области познания -> простейшая систематизация фактов на основе их индуктивного обобщения в эмпирических научных понятиях -> теоретическое описание и объяснение явлений предметной области познания -> теоретическое предсказание явлений предметной области. Стадия описания является основной для эмпирического уровня познания и реализуется установлением фактов и их фиксацией в форме сингулярных эмпирических высказываний и их совокупностей (протоколов наблюдения).
Столкновение с непонятными эмпирическими ситуациями, с ситуациями отсутствия понимания детерминирует переход к теоретическому уровню познания. Начальной стадией такого перехода является формулировка научных понятий, выделяющих классы объектов по общим, основным и отличительным их признакам. Теоретические понятия отличаются от эмпирических тем, что фиксируют существенные, общие, отличительные признаки объектов.
Способом «подъема» от эмпирического материала к теоретическим понятиям являются приемы упрощающей эмпирической абстракции (выделение эмпирически существующих общих, основных и отличительных признаков при отвлечении от других признаков) и идеализации (наделение объектов эмпирически нереализуемыми признаками). В результате этих приемов рассмотрение эмпирически существующих явлений замещается рассмотрением умственных, существующих лишь в сознании субъекта познания объектов. Теперь областью научного познания становится не эмпирически реализованная область, постигаемая на основе эмпи-
193
рических приемов и методов, но область чисто умственных, идеализированных теоретических объектов, посгигаемых на основе интеллектуальной интуиции и логических рассуждений. При этом объекты на основе абстракции отождествления рассматриваются с точностью до сходства: любой элемент класса объектов рассматривается как тождественный любому другому элементу этого класса и является его эквивалентным заместителем.
Затем наступает этап систематизации теоретических понятий и установления их взаимосвязей. Сначала это осуществляется в форме гипотезы, а затем в форме, во многих отношениях примыкающей к гипотезе научной теории.
Для создания теории выделяются так называемые базисные понятия, на основе которых с помощью процедуры определения вводятся другие теоретические понятия. Посредством интеллектуальной интуиции и теоретических рассуждений устанавливаются различные отношения между умственными объектами и их характеристиками; эти отношения фиксируются в теоретических высказываниях. Структурными элементами теоретических высказываний являются теоретические понятия.
Среди теоретических высказываний выделяются базисные высказывания, из которых с помощью логического вывода получаются другие теоретические высказывания. Такие логические выводы входят в структуру теоретических рассуждений. Базисные понятия и высказывания образуют собственные основания научной теории. Собственные основания теории выполняют функцию начального теоретического описания предметной области теории. Научная теория в идеале представляет собой непротиворечивую, открытую систему теоретических понятий и высказываний, стремящуюся к целостному воспроизведению своей предметной области. Постепенно расширяющееся множество понятий, вводимых с помощью определений на основе базисных понятий теории, а также расширяющееся множество высказываний, выводимых из базисных высказываний теории, образуют тело теории.
Поскольку все характеристики и отношения объектов научной теории устанавливаются на основе абстракции отождествления, понятия и высказывания общей научной теории имеют строго универсальный характер, не являясь отражением какой-либо ограниченной пространственно-временной области познания. Строго 194
универсальные высказывания научной теории фиксируют универсальные характеристики и отношения, существующие в любой конкретной пространственно-временной области объектов. Среди такого рода высказываний особое место занимают строго универсальные высказывания, выражающие объективные, всеобщие, существенные, необходимые, повторяющиеся отношения в предметной области и называемые законами науки. Формулировка таких законов является важнейшей функцией теоретического уровня познания.
До тех пор, пока к универсальным понятиям и высказываниям теории не добавлены модели эмпирических объектов, теория остается общей, «чистой». При добавлении указанных моделей теория становится частной теорией, приложимой (посредством интерпретации ее понятий и высказываний) к эмпирически существующим предметным областям познания. Таким образом, существуют две линии работы на теоретическом уровне — развитие «чистой» теории и развитие (с помощью методов теоретического познания) частной теории. Построение реально работающих научных теорий происходит на основе эмпирического базиса, который подсказывает структуру и задачи будущей теории.
После формулировки законов науки появляется возможность выполнения функций теоретического объяснения и теоретического предсказания. Объяснение состоит в выведении фактофик-сирующих (сингулярных) высказываний из законов науки. Если из законов науки выводятся сингулярные высказывания, фиксирующие уже установленные факты, имеет место объяснение, если же из законов с помощью фактофиксирующих высказываний выводятся сингулярные высказывания о будущих фактах, то речь идет о предсказании. Разумеется, как объяснение, так и предсказание осуществляются на основе частных теорий.
Научные теории подлежат проверке на логическую непротиворечивость, согласованность с ранее принятыми теориями и опытными данными (для частных теорий). Формами опытной проверки теорий являются верификация и фальсификация. В основе опытной проверки теории лежит вывод из теории (с помощью эмпирической интерпретации теоретических понятий и высказываний) сингулярных высказываний. Верификация осуществляется по схеме вывода
195
т ^рт
Рэ
т, где рт— выведенное из теории Т высказывание, содержащее предсказание некоторого эмпирического факта;
р — высказывание, фиксирующее результаты эмпирического познания объектов и с известной мерой адекватности совпадающее по содержанию с рт.
8.4.1. Кумулятивистская модель динамики науки
В основе кумулятивистской модели динамики науки в конечном итоге лежит убеждение в существовании окончательных и в этом смысле вечных истин научного познания. Динамика науки в соответствии с указанным убеждением сводится к постепенному последовательному и непрерывному росту множества окончательных истин. Заблуждение, естественно, исключается из истории научного познания. Эмпирический вариант кумулятивизма рост научного знания сводит к увеличению его эмпирического содержания. Полученные наукой новые истины ничего не меняют в содержании старых научных представлений, поскольку очевидно, что ни одна окончательная истина не может противоречить никакой другой окончательной истине.
Теория, состоящая из окончательных истин, не может противоречить никакой другой теории, также состоящей из окончательных истин. Ясно, что кумулятивистская модель динамики науки несет с собой представление, согласно которому развитие научного познания исключает любой пересмотр, опровержение ранее разработанных научных положений. Развитие научного познания может состоять лишь в открытии новых объектов, новых свойств, новых отношений (новых предметных областей), абсолютно независимых от уже известных объектов, свойств и отношений. В таком ключе кумулятивисты рассматривают переход от классической физики, истины которой действительны в макромире, к современной микрофизике, истины которой действительны в мире элементарных частиц. Такой переход к новым научным истинам может подпадать под понятие «научная революция», поскольку новые истины в кор-
196
не отличаются от истин, верных для ранее изученных предметных областей и не применимых к новым предметным областям. Научная революция не исключает внешней интеграции научных представлений, истин, касающихся разных предметных областей.
Из изложения кумулятивистской модели видно, что ее конструкторами являются в первую очередь представители верифи-кационистского неопозитивизма. В адрес этой модели высказаны различные критические замечания: упрощенное понимание развития научного познания, абсолютизация момента непрерывности в развитии научного знания, исключение качественного изменения научных представлений (объектов одной и той же предметной области), отбрасывание ошибочных и устаревших научных представлений [66. С. 146], несоответствие реальной истории науки, демонстрирующей примеры пересмотра или даже отказа от старых научных воззрений [39. С. 113-114]. Кумулятивистскому пониманию научных истин противопоставляется трактовка научной истины как одностороннего, относительного и в этом смысле неточного знания объектов.
Критические замечания в адрес кумулятивизма, безусловно, справедливы, особенно в части абсолютизации кумулятивистами противоположности абстрактных, абсолютных, окончательных истин конкретным, относительным, «преходящим» научным представлениям. Однако критика кумулятивизма, по нашему мнению, должна быть конструктивной. Неконструктивная критика кумулятивизма — это простое отбрасывание кумулятивистской трактовки научного знания и его динамики как заблуждения, это простое противопоставление кумулятивистским концепциям иных концепций научной истины и динамики научного познания, это переход в иную плоскость рассмотрения. Между тем, это означает отказ от противопоставляемого кумулятивизму принципа преемственности и диалектического развития знания (в том числе философского). В своих абсолютизациях кумулятивизм неправ. Но в равной мере неправы его критики в своей абсолютизациии принципа отбрасывания научных заблуждений. Отбрасывание заблуждений, потеря навсегда определенных научных представлений и накопление научных истин взаимодополняемы в науке, в которой есть и то, и другое. Кумулятивизм, защищающий принцип непрерывного пополнения научных истин, в своем отрицании скачков и перерывов
197
в движении научного знания неправ, но в нем есть и доля истины, соответствующая практике научного познания. В подтверждение нашего мнения сошлемся на принцип дополнительности Бора, согласно которому эмпирические высказывания о взаимодополняющих величинах, характеризующих микрообъекты (в частности, координаты и скорости частицы) точными значениями величин, не могут быть интегрированы в едином описании состояния микрочастицы. Одно из этих высказываний характеризует микрочастицу в одной экспериментальной ситуации, другое — в другой, и нет экспериментально фиксируемых ситуаций, в которых оба высказывания фиксировали бы одновременно точные значения дополнительных величин. Подобные ситуации не относятся к физической реальности. Таким образом, допустимо считать, что где-то в науке применительно к определенной предметной области происходит накопление, дополнение истин, а где-то — отбрасывание заблуждений и уточнение представлений.
8.4.2. Парадигмальная модель динамики науки
Основным представителем рассматриваемой концепции является американский философ, социолог и историк науки Т. Кун. Развитие науки, согласно данной модели,— это соперничество множества несоизмеримых друг с другом парадигм, последовательная смена периодов «нормальной» и «революционной» науки. Куна заинтересовал повсеместный отказ ученых быть одновременно философами науки. Объяснение этому он нашел в расхождении целей исследовательской работы философа и узкого специалиста. Задачу философии по отношению к науке Кун увидел в выявлении полного ряда правил и предположений исследования. В таком выявлении представитель определенной науки в рамках своего научного творчества не нуждается. Дело в том, что специалист может выполнять свою конкретную работу за счет «подражания» уже имеющимся образцам решения разнообразных задач, обходящимся без явной формулировки всех правил и допущений. По мнению Куна, кризисные ситуации в науке, которые демонстрируются историей науки, обнаруживают неэффективность, ограниченность традиционных способов научной работы. В таких ситуациях философия является неза-198
менимым средством выражения существа традиционных способов научной работы (ее правил и допущений), ослабления их власти над научным разумом и поиска новых способов решения проблем. В качестве иллюстрации кризисов в науке избирается история появления физики Ньютона, теории относительности Эйнштейна, квантовой механики.
Научное развитие, согласно концепции историцизма , определяется переходом к лучшим в сравнении с прошлым научным теориям. Новые теории лучше приспособлены для научных открытий и решения разнообразных научных головоломок и дают лучшее понимание природы, предлагая модели, более соответствующие «реально существующим» в природе «сущностям». Революционный скачок от старых теорий к новым оценивается как повторяющийся факт, закономерность истории науки (кстати, от- I сюда и термин «историцизм»).
Концепция историцизма выявленную закономерность выражает формулой: «взаимная смена традиционных форм работы и выводящего за их пределы скачка». Традиционные формы работы — это «парадигмальная наука». Термином «парадигма» обозначает- 7 ся прежде всего некоторое конкретное решение научной задачи, ставшее общим образцом для других исследователей при решении близких, подобных задач. Кроме того, этим термином обозначается 1 фундаментальная научная теория, определенное «видение» предметной области исследования, «заселяющее» эту область определенными сущностями, видами взаимодействия между сущностями, а также между сущностями и самим исследователем. Парадигма как видение позволяет установить тип допустимых при рассмотрении предметной области исследовательских проблем, задач и способов их решения. В этом смысле она есть совокупность убеждений, ценностей, технических средств и т. д., которая характерна для членов данного научного сообщества. Во всех своих значениях термин «парадигма» так или иначе выражает определенный тип научной традиции. Научная работа в рамках заданной парадигмы образует «нормальную науку», а научная работа в эпоху исчерпания возможностей старой парадигмы и закладки основ новой па-радигмы — «революционную науку». Парадигма, таким образом, является в историцистской модели основной единицей измерения развития науки.
199
Наука на стадии «нормального» развития занята в основном решением головоломок. В ходе этого процесса выявляются аномалии — задачи, которые не способны решить даже самые талантливые представители существующей парадигмы. Историцисты в принципе отрицают существование универсальных парадигм, которые давали бы исчерпывающее воспроизведение природы; все они обречены [практикой своего собственного применения!) на столкновение с аномалиями. Появление аномалий, свидетельствующих о нарушении природой навеянных парадигмой ожиданий, вызывает «научную революцию», с которой связано появление более эффективных парадигм и новых теорий. Последовательный переход от одной парадигмы к другой через научную революцию ? является моделью развития зрелой науки. В период этого перехода (допарадигмального состояния) особенно обостряется конкуренция между различными группами научного сообщества по поводу правомерности проблем, методов и стандартов их решения. Нали-11 чие парадигмы, в рамках которой работают ученые, делает ученых 1 профессионалами, а область их исследования — наукой. При этом работа в рамках парадигмы связана с решением проблем, в очень малой степени нацеленных на крупные открытия, будь то открытие новых фактов или создание новых теорий. Задачей экспериментальной работы в рамках парадигмы является приведение теории во все более полное соответствие реальному миру. Завершение проблемы нормального исследования состоит в разработке нового способа предсказания, что требует решения всевозможных задач-головоломок. В историцистской модели «нормальная наука» представляет собой «в высшей степени кумулятивное предприятие» [36. С. 79].
Новые парадигмы, реконструирующие область науки на новых основаниях (новой понятийной сетке), отменяют, а не «снимают» старые парадигмы, так что развитие науки не сводится к простому суммированию старых и новых истин. В силу этого сменяющие друг друга парадигмы оказываются несоизмеримыми, т. к. дают несовместимые друг с другом видения, интерпретации предметной области (подобно смене гештальта в психологии). С этого момента прекращается кумулятивное накопление элементов научного знания.
В научном познании не обнаруживается непрерывного прогресса. В последовательной смене научных теорий нет онтологи-200
ческого прогресса. При этом новая научная теория дает лучшее представление (в сравнении со старой) о том, каков в действительности реальный мир. Однако выражением телеологического взгляда историцисты считают принятие в качестве надлежащей меры оценки научного достижения степень, с которой это достижение приближает науку к полному, объективному, истинному представлению о мире. Последнее представление науке просто не известно. В этих утверждениях историцистов их критики видят проявление релятивизма и субъективизма в трактовке научного познания.
Переход от одной парадигмы к другой историцистская концепция представляет как сложный социально-психологический процесс принятия новых научных ценностей под влиянием, например, изменений в системе специального образования, принятия новой парадигмы на основе согласия членов научного сообщества. Критики историцистской модели динамики науки считают, что эта модель абсолютизирует теоретическое единство членов научного сообщества, стоящих на платформе одной парадигмы.
8.4.3. Концепция динамики науки критического рационализма
Основателем рассматриваемой концепции является австро-английский философ К. Поппер. Один из ближайших последователей Поппера — британский философ Дж. У. Н. Уоткинс (р. в 1924). Испытал влияние методологических идей Поппера и британский философ и историк науки И. Лакатос. Близок к критическому рационализму израильский философ и историк науки Дж. Агасси (р. 1927).
По своему смыслу доктрина динамики науки критического рационализма, разработанная Поппером [56], прямо противоположна кумулятивистской концепции динамики науки. Динамика науки, согласно критическому рационализму, состоит не в непрерывном накоплении окончательных научных истин, но в непрерывном переходе от не оправдавших себя гипотез к более глубоким и содержательным гипотезам, к числу которых относятся и научные теории.
Основная идея концепции динамики науки критического рационализма выражается утверждением, что научные теории явля-
201
ются смелыми идеями, предвосхищениями природы, которые следует проверять опытом. Неопозитивисты полагали, что доказать научную теорию можно опытным подтверждением выведенных из теории высказываний о фактах (метод верификации). Однако Поппер утверждал, что индуктивный по своей природе опыт не доказывает теорию, он может лишь опровергать, фальсифицировать ее, предъявляя факты, противоречащие теории. Фальсифицированная теория, согласно Попперу, должна немедленно отбрасываться, что открывает путь для новых теорий, которые тоже, в свою очередь, фальсифицируются.
Методы социальных наук, по Попперу, должны быть теми же, что и методы естественных наук. Это метод проб и ошибок, метод гипотез, их критики и опытной проверки, метод дедуктивных причинных объяснений.
В вышедшей в 1963 году книге «Предположения и опровержения. Рост научного знания» смысл своего критического рационализма Поппер выразил формулой: научное познание заключается в решении проблем с помощью разума и опыта. Непрерывная цепочка фальсификации научных теорий, создаваемых для решения научных проблем, превращает динамику науки в переход от одной научной проблемы к другой, более содержательной, научной проблеме. Основу рациональной научной деятельности составляют аргументация, взаимная критика, свобода мысли. Достижение истины в науке проблематично, поскольку такое достижение означало бы обнаружение нефальсифиуируемой опытом теории. Однако в силу принципиальной незавершенности человеческого опыта на любой стадии его существования доказательство принципиальной нефальсифицируемости теории недостижимо. Рост научного знания — это не накопление истинных теорий и не движение к одной единственно истинной теории. Это бесконечный процесс перехода от одной проблемы к другой, в результате которого появляются более содержательные теории, дающие более глубокое понимание природы. Росту научного знания Поппер придавал биологический смысл, рассматривая этот рост как компонент биологической эволюции: как биологические виды выживают, жертвуя «неудачными» с точки зрения приспособления к среде новообразованиями, так и человек, чтобы не погибнуть самому, позволяет гибнуть своим неудачно адаптированным к опыту научным теориям. 202
К общефилософским расширениям теории роста относится концепция трех миров. Согласно этой концепции, существует три мира — мир физических объектов, мир зависящих от материи мозга состояний человеческого сознания, а также третий мир объективного логически цельного и связного содержания элементов мышления (научных идей, поэтических мыслей и образов произведений искусства и т. п.), являющийся своеобразным аналогом мира идей Платона. Научные понятия и теории, которые гипотетичны в отношении двух других миров, ученый, согласно Попперу, «черпает» из третьего мира, открывает их в третьем мире.
Критический рационализм разрабатывал, в отличие от позитивистского эмпиризма, не индуктивистскую, но гипотетико-де-дуктивную модель научного познания. Критики концепции динамики науки Поппера отмечают, что эта концепция идеализирует сообщество ученых и их деятельность. Источником идеализации является трактовка «большой науки» в качестве «открытого общества» исследователей, безоговорочно подчиняющих свою научную деятельность нормам бескомпромиссной критики и самокритики, полного игнорирования идеологических, групповых, личностных пристрастий ученых, влияния социальных условий научной деятельности и др.
Дж. Агасси [1. С. 121-160] обратил внимание на то, что первоначальная схема динамики науки Поппера отрицает факт относительной стабильности науки в ее движении. Это связано с отрицанием положительной роли эмпирической подкрепляемости научного знания. Под влиянием критики Поппер предложил новую схему динамики науки: «предположение (гипотеза, теория) — его подтверждение — его итоговая фальсификация». Модифицированная модель требовала от теории солидной эмпирической подкрепляемости, в которой усматривалось проявление реального роста науки и правдоподобности выдвигаемых предположений.
Если проверка новых, смелых и невероятных предсказаний теории не опровергает ее, то теория подкрепляется этими проверками. Теорию, как правило, можно проверить путем непосредственной проверки ее отдаленных следствий, которые трудно усмотреть интуитивно. Идея истины позволяет говорить об ошибках и рациональной критике. Задачей науки является поиск научных теорий, но никогда нельзя узнать, что они истинны. Истина не единствен-
203
ная цель науки. Цель науки — интересная, глубокая, новая картина природы. Наши теории мы должны рассматривать как серьезные попытки найти истину. Даже если теория является истинной, это невозможно узнать (верификация не доказывает теории!). Намек на истинность теории дает упорная ее неопровержимость самыми строгими эмпирическими проверками. Но даже в этом случае мы только догадываемся о возможности данной теории быть истинной. Кроме того, сопротивляться критике может и ложная теория. Обнаружение ложности научных предположений дает все большее знание истины и приближает к ней. Каждое опровержение следует рассматривать как большой успех науки. Даже самые лучшие теории будут со временем превзойдены и заменены еще лучшими теориями.
В науке отыскиваются теории, хотя и терпящие крушение, но все-таки идущие дальше своих предшественниц. Если прогресс науки является непрерывным и ее рациональность не уменьшается, то в науке нужны не только успешные опровержения, но и позитивные успехи (подкрепление теорий). Новые предсказания должны достаточно часто подкрепляться экспериментальными данными. Развитие науки остановилось бы, и она потеряла бы свой эмпирический характер, если бы перестала получать верификации новых предсказаний. Для функционирования науки существенны как успех в опровержении теорий, так и успешное сопротивление, по крайней мере, некоторых теорий самым решительным попыткам их опровержения.
Непрерывный рост является существенным для рационального и эмпирического характера научного знания. Способ роста делает науку рациональной и эмпирической. Наука прогрессирует от одной проблемы к другой, от менее глубокой к более глубокой проблеме. Наука начинается с проблем, которые возникают в результате разочарования исследователя в ожиданиях, обусловлены трудностями и противоречиями, связанными с теорией. Наука начинает с проблем, а не с наблюдений, хотя неожиданные наблюдения могут породить проблемы. Научное открытие происходит тогда, когда некоторые из наших ожиданий, опирающихся на теорию, не оправдываются. Наука и рост знания всегда начинаются с проблем и всегда кончаются все более глубокими проблемами. Научная теория является попыткой решения некоторой научной 204
проблемы. Прогресс в науке означает движение к более интересным, менее тривиальным теориям. Рост научного знания — это не накопление наблюдений, но повторяющееся ниспровержение научных теорий и их замена лучшими теориями. Критерии лучшей теории: она содержит большее количество эмпирической информации или обладает большим содержанием (логическое содержание теории, высказывания — это класс высказываний, логически следующих из теории, высказывания; эмпирическое содержание теории — это класс противоречащих теории, высказыванию базисных высказываний), является логически более строгой, обладает большей объяснительной и предсказательной силой (теория менее вероятна), более строго проверяется путем сравнения предсказаний фактов с наблюдениями.
Теория Т2 лучше теории Tt, если она дает более точные утверждения, выдерживающие более строгие проверки, учитывает и объясняет большее количество фактов, описывает и объясняет факты более подробно, выдерживает проверки, которые не выдерживает Т , предлагает новые экспериментальные проверки, не обсуждавшиеся до ее появления, объединяет или связывает ранее не связанные проблемы.
Последователями Поппера было уточнено и его понимание рациональности. Согласно Попперу, рациональность состоит в критическом споре, опирающемся на эмпирический материал. Агас-си счел необходимым добавить: научная рациональность состоит в решении и критическом обсуждении проблем объяснения, понимания мира, включающем выработку «метафизического плана мира».
Историцисты, критикуя концепцию Поппера, обращают внимание на то, что нет ни одного достигнутого решения научных проблем, которое было бы совершенно безупречным. Если каждую неудачную попытку установить соответствие научной теории природе рассматривать как основание для опровержения этой теории, то все теории в любой момент можно было бы опровергнуть, поскольку ни одна из них не соответствует всем известным фактам. Кроме того, теории соответствуют фактам в большей или меньшей степени. Если же основанием опровержения теории считать ее «серьезные неудачи», то требуется шкала измерения неудач, которая в критическом рационализме не разработана.
205
8.4.4. Концепция исследовательских программ как модель динамики науки
Английский логик, историк и философ науки И. Лакатос разработал концепцию развития науки, в основу которой положено понятие «научно-исследовательская программа» [37]. Концепция исследовательских программ, по мнению И. Лакатоса, предлагает новый способ рациональной реконструкции науки, противопоставляемый концепциям критического рационализма и конвенционализма. Эта концепция отвергает идею полного одномоментного отбрасывания научной теории под влиянием обнаруживаемого эмпирического материала. Развитие зрелой теоретической науки рассматривается как смена исследовательских программ, каждая из которых является цепочкой последовательно связанных друг с другом научных теорий. Фундаментальной единицей оценки берется не изолированная теория или совокупность теорий, а разработанная «исследовательская программа», которая включает в себя конвенционально принятое (и поэтому «неопровержимое») «жесткое ядро» и «защитный пояс» вспомогательных гипотез. Все теории, входящие в исследовательскую программу, содержат одно и то же «жесткое ядро» условно не опровергаемых специфических для программы фундаментальных допущений. Это «жесткое ядро» остается неизменным на протяжении действия программы. Вокруг него располагается «предохранительный пояс» вспомогательных гипотез. Все теории исследовательской программы, за исключением исходной, появляются в результате преобразования «защитного пояса» вспомогательных гипотез предшествующей теории (в частности, замены опровергнутых опытом гипотез из «предохранительного пояса» предшествующей теории новыми гипотезами). Можно с известной долей условности «жесткое ядро» рассматривать в качестве общей теории. Добавление к этой теории вспомогательных гипотез дает в итоге специальную теорию («ядро» + «предохранительный пояс»), сопоставимую в части «предохранительного пояса» с эмпирическим материалом. «Предохранительный пояс» гипотез имеет своим назначением уберечь «жесткое ядро» теории от фальсифицирующего влияния обнаруженных аномалий и эмпирических контрпримеров. Появление аномалий автоматически не ведет к отбрасыванию теории («ядра»), которая 206
имеет высокую степень автономности по отношению к эмпирическому материалу.
Программа должна включать рекомендации, касающиеся путей и направлений адаптации, модификации, замены вспомогательных гипотез и способствующие сохранению «жесткого ядра». Если теория как элемент исследовательской программы сталкивается с познавательными аномалиями, конфликтующими с ней эмпирическими контрпримерами, и адаптация, модификация или даже полная замена вспомогательных гипотез из «предохранительного пояса» новыми вспомогательными гипотезами без изменения «жесткого ядра» расширяет объяснительный потенциал теории, то имеет место стадия «положительной эвристики», прогрессивного развития программы.
Исходным пунктом динамики науки является не установление фальсифицируемой гипотезы, а выдвижение исследовательской программы. Простые «фальсификации» (то есть аномалии) должны быть зафиксированы, но вовсе не обязательно реагировать на них. При достаточной находчивости исследователя можно на протяжении длительного времени защищать любую теорию, даже если эта теория ложна. Ни один эксперимент не является решающим в то время, когда он проводится. Только если возможности обеспечения роста объяснительного потенциала теории, расширения эмпирического и теоретического содержания программы за счет адаптации, модификации и замены вспомогательных дополнительных гипотез «предохранительного пояса» исчерпаны (состояние насыщения «предохранительного пояса») и присоединяемые к нему новые гипотезы имеют характер ad hoc, программа вступает в стадию «отрицательной эвристики» и можно определить, какой ранее проведенный эксперимент оказался решающим для программы. Другими словами, этап регрессивного изменения программы наступает, когда с насыщением «предохранительного пояса» новыми гипотезами не обеспечивается дальнейшее реальное развитие объяснительного и предсказательного потенциала программы. В этом случае при обнаружении конкурирующей программы происходит отказ от программы, исчерпавшей свои реальные возможности. Одна программа вытесняет другую, поскольку больше предсказывает. Конкуренция двух исследовательских программ является длительным процессом, в течение которого
207
можно рационально работать с одной из них или (если удается) с обеими сразу. При этом не существует никакой гарантии триумфа той или иной программы. Не существует также и никакой гарантии ее крушения: «отстающая» программа еще может догнать конкурента.
Исследовательская программа считается прогрессирующей тогда, когда она с некоторым успехом может предсказывать новые факты («прогрессивный сдвиг проблемы»). Программа регрессирует, если она дает только запоздалые объяснения либо случайных открытий, либо фактов, предвосхищаемых и открываемых конкурирующей программой («регрессивный сдвиг проблемы»). Регрессирующая программа начинает включать в свой «защитный пояс» различные гипотезы ad hoc, не имеющие дополнительного эмпирического содержания по сравнению со своими предшественницами или имеющие лишь неподтвержденное дополнительное эмпирическое содержание. Если программа Рг постоянно производит «новые факты» (по вопросу о новизне, естественно, могут быть споры и в этом случае приходится обращаться к «здравому смыслу»), то они будут аномалиями для конкурирующей программы Р . Если Р2 объясняет эти новые факты только посредством гипотез ad hoc, то она регрессирует. Таким образом, чем больше прогрессирует программа Рг , тем больше трудностей это создает для прогресса программы Р2. При этом ни логическое доказательство противоречивости, ни утверждение об экспериментально обнаруженной аномалии не могут одним ударом уничтожить исследовательскую программу. Феномен иррациональной приверженности ученых к «опровергнутой» или противоречивой теории можно объяснить как рациональную защиту многообещающей исследовательской программы.
Научные теории меняются в рамках исследовательской программы. Некоторая теория может быть устранена в рамках исследовательской программы только лучшей теорией, обладающей большим подтверждаемым эмпирическим содержанием, чем ее предшественница. Научный прогресс выражается скорее в осуществлении верификации дополнительного содержания теории, чем в обнаружении фальсифицирующих примеров..Эмпирическая «фальсификация» и реальный «отказ» от теории являются независимыми событиями, и некоторые из наиболее интересных мо-
208
дификаций теории обусловлены «позитивной эвристикой» исследовательской программы, а не аномалиями.
Согласно модели динамики науки критического рационализма, после фальсификации теория устраняется из дальнейшего развития науки (из рациональной реконструкции этого развития). Исследовательская программа как модель динамики науки сохраняет фальсифицированную теорию во внутренней истории развития знания, какой бы разрушительной ни была ее фальсификация. Общее движение исследовательских программ трактуется вместе с тем как приближение к истинной картине мира. Отдельные исследовательские программы развиваются с разной скоростью, что объясняется внешней историей программы. В частности, редакторы научных журналов будут отказывать представителям регрессирующей программы в публикации их статей, а организации, субсидирующие науку, будут отказывать им в финансировании.
Объяснительный потенциал модели динамики науки Лакато-са ограничен. Концепция исследовательских программ, конечно, является огрубляющей реконструкцией истории науки. Многие этапы исторического развития науки не соответствуют схеме исследовательских программ. Сложность и многообразие научного познания лишают модель исследовательской программы универсальной методологической значимости. Эвристические возможности модели исследовательской программы также ограничены — длительные процессы исторического развития научных теорий, протекающие десятилетия и даже столетия (как, например, развитие ньютоновской физики), недоступны программированию даже для самых гениальных исследователей. Такие длительные процессы лишь post factum могут подводиться под схему исследовательской программы. Реальная исследовательская программа может быть лишь краткосрочной, в лучшем случае — среднесрочной. Исследовательская программа имеет характер заранее принятого плана, осуществляемого на основе более или менее «жестких» критериев, правил. Однако включение «здравого смысла» в работу программы показывает, что не во всех своих частях программа может работать по принципу жесткой детерминации действий.
209
8.4.5. Концепция микрореволюций как модель динамики науки
Оригинальную аналитическую концепцию динамики науки, альтернативную концепциям логического эмпиризма, разработал американский философ С. Тулмин [73. С. 170-189]. Отправными точками концепции С. Тулмина являются два философских постулата. Первый из них: философию науки следует понимать в смысле развития истории научных идей. Второй состоит в утверждении оценочной природы философских положений о приемлемости или неприемлемости, успешности или ошибочности и т. п. результатов деятельности ученых. Последний постулат, в сущности, означает приравнивание положений философии науки к моральным суждениям, оправдываемым конкретным контекстом их формулировки. Концепция микрореволюций основана на отрицании универсальных вневременных и внеисторических стандартов оценки значимости аргументов, встречающихся в работах исследователей, стандартов оценки соответствия между теориями и независимо от них полученными фактами. Философия науки ориентируется на учет исторической практики оценок и конкретно-исторический характер оценочных суждений относительно научных результатов. Гипотетико-дедуктивная трактовка научных теорий ограничивается математическими науками и отвергается применительно к естествознанию. Отношение общих принципов естествознания к частным положениям — это не отношение аксиом к выводимым из них следствиям, но отношение предпосылок к опирающимся на них вопросам. В естествознании специальные утверждения получают свое значение только при их соотнесении с принимаемыми общими теориями, значимость и приемлемость более узких понятий и концепций естествознания зависят от значимости и приемлемости более широких понятий и концепций. В качестве типичного примера структуры естественной науки приводятся классическая физика с ее абсолютными предпосылками в виде, например, отождествления «действия» и «силы» с изменениями линейной скорости, ньютоновская динамика с ее фундаментальной идеей инерции.
Решающие интеллектуальные переходы в науке в рассматриваемой концепции связываются с изменением базисных предполо-210
жений, основой которого является смена абсолютных предпосылок в конкретных исторических и социальных условиях научной деятельности. Поэтому задача философии науки не ограничивается выделением и сопоставлением различных совокупностей абсолютных предпосылок науки, лежащих в основе различных этапов развития науки, но включает в качестве наиболее важного момента выяснение обстоятельств и процессов, в результате которых одна такая совокупность абсолютных предпосылок сменяется другой, Изменение в «абсолютных предпосылках» считается наиболее радикальным изменением в науке, которое влечет отказ от ранее принятых убеждений и стандартов мышления и действия.
Смена абсолютных предпосылок объясняется различными «напряжениями», подобными социальным и культурным напряжениям (кризисам). Если указанные напряжения возрастают (по различным причинам] и становятся слишком сильными, структура разрушается и заменяется некоторой модификацией старой структуры, лишенной прежних разрушительных напряжений.
История науки, утверждает Тулмин, не дает ни одного примера, который подтверждал бы справедливость трактовки «научной революции» в естествознании как радикального перехода к принципиально новой парадигме, целиком несоизмеримой со старой парадигмой. Развитие научных структур в естествознании не является перестройкой всего здания соответствующего раздела науки, в результате которой не остается ни одного теоретического понятия, общего для старой и новой фундаментальной теории. Представители старой и новой теории (парадигмы) могут обсуждать друг с другом некоторые теоретические проблемы и не будут «видеть» мир совершенно по-разному (переход к новой парадигме не подобен смене гештальта). Радикальный переход имеет смысл для теоретических структур, элементами которых являются «совершенно окаменевшие» понятия. В действительности же теоретические схемы частично, неполно передаются старой парадигмой новой парадигме.
В концепции микрореволюций неприемлемой, упрощенной считается и куновская трактовка «нормального» развития науки, предполагающая, что в период такого развития науки нет радикальной трансформации концептуальных структур и ученые работают в рамках общей структуры фундаментальных понятий, редко
211
занимаясь теоретическими вопросами. История науки показывает, что некоторые элементы подлинно новой интерпретации возникают и в рамках «нормальной» науки, так что в ней в той же степени возможно непонимание между специалистами в силу различия в оценке приемлемости или неприемлемости вводимых новшеств.
Согласно концепции микрореволюций, в науке непрерывно происходят теоретические микрореволюции. Микрореволюция является единицей изменения как «нормального», так и революционного развития науки. Целесообразно выделить два типа микрореволюций — микрореволюция как специальное концептуальное «пробное» новшество, некоторое время ожидающее принятия или отбрасывания научным сообществом, и микрореволюция как принятое теоретическое новшество, эффективно модифицирующее существующую научную традицию. В первом типе микрореволюции проявляет себя практика научных нововведений, второй тип фиксирует факт отбора нововведения и модификации научной традиции с его помощью.
Таким образом, движение научного познания включает процесс избирательного закрепления предпочитаемых научным сообществом интеллектуальных вариантов, имеющего определенное сходство с дарвиновским отбором. Концепция микрореволюций описывает научную эволюцию именно в терминах дарвиновской эволюционной теории. В концепции микрореволюций выделяется три аспекта развития науки: количественный рост нововведений, возникающих в данной области в данное время; превалирующее направление создания нововведений; критерии выбора нововведений для включения в данную научную традицию. Согласно концепции микрореволюций, значительная часть нововведений существенно обусловлены внешними для науки факторами (различие между «внутренними» и «внешними» факторами может быть ясным и четким только для традиций, которые являются профессиональным делом узких групп людей, имеющих общие цели, способы поведения и стандарты суждения]. Более коренными и драматическими изменениями в понятиях являются те, источники которых лежат вне обсуждаемой традиции, но такие изменения по природе своей являются исключением, а не правилом. Критерии отбора определяются в основном (и в идеале) внутренними чисто профессиональными факторами, направление преимуществен-212
ного накопления концептуальных нововведений в той или иной науке обусловлено сложной смесью внутренних и внешних факторов. Следовательно, источники нововведений широко варьируются и могут быть очень далеки от тех проблем, которые требуют решения.
О достоинствах конкурирующих научных теорий, нововведений вообще можно судить по тем критериям отбора, которые действительно руководят выбором между имеющимися концептуальными нововведениями в каждый отдельный момент времени. Соответствующие критерии, используемые в некоторой данной специфической научной ситуации, зависят от контекста. В ходе истории эти критерии могут в определенной степени прогрессивно совершенствоваться. Новшества, выдвигаемые для обсуждения в рамках «компактной» традиции, в большинстве случаев тесно связаны с предыдущим развитием данной традиции. (В этом отношении интеллектуальная эволюция происходит менее «хаотично» и расточительно, чем органическая эволюция). Чем менее значительны «мутации», тем более тесно они связаны с предыдущим развитием соответствующей традиции.
Концептуальное изменение представляет собой результат выбора между альтернативными концептуальными вариантами. Эти варианты дают основу для понимания и анализа соответствующих критериев научных оценок, которые связаны с ситуацией и не привносятся в нее априори. В данном обстоятельстве усматриваются истоки реалистичности концепции микрореволюций. В концепции микрореволюций не возникает проблемы способов использования априорных логических стандартов для оценки реальной научной практики. Такие априорные стандарты отвергаются, поскольку опора на них может увести от достижимо «хорошего» к идеальному, но недостижимому «наилучшему» результату. Это делает формулировку фактически действующих в науке критериев интеллектуального выбора существенно дескриптивной. Философы не могут диктовать принципы теоретической работы ученым, гарантию научного прогресса дает лишь приспособление к общепринятым взглядам. Выбор между концептуальными вариантами ориентирован на используемые критерии отбора. Речь идет, таким образом, об опоре на прецеденты, а не на принципы. При этом обращение к прецеденту не обязательно приводит к модификации теории и
213
к лучшему результату. Аналитических гарантий лучшего результата не существует, в силу чего изучение отдельного концептуального выбора в науке на его историческом и общекультурном фоне не оправдывает автоматически ни самого этого выбора, ни критериев, которыми он детерминирован. Однако такое изучение позволяет раскрывать «все богатство рассуждений», приведших к соответствующему решению, и их следствия. Только на этой основе можно оценить важность и плодотворность научных рассуждений.
Итак, согласно концепции микрореволюций, динамика науки — это процесс реализации различных вариантов эволюции науки, лишенный признаков прогрессирования (прогрессивности). Главным элементом механизма вариативной эволюции научного знания является борьба за выживание, за существование между различными научными теориями. В этой борьбе выживают теории, наиболее приспособленные к социальной среде. Наука — это популяции различных форм научного знания — понятий, проблем, исследовательских процедур. Использование термина «популяция» свидетельствует о том, что концепция микрореволюций адаптирует дарвиновскую теорию эволюции к описанию изменений в науке. В биологии популяция — это совокупность особей одного вида, в той или иной мере изолированная от других таких же совокупностей, способная длительно существовать, самовоспроизводиться, трансформироваться вследствие преимущественного размножения тех или иных генетически различающихся групп. Это описание популяции в общем и целом концепция микрореволюций применяет по отношению к совокупностям научных понятий, проблем и т. п.
Концепция микрореволюций считает популяцию понятий базовой в науке. Эволюция науки происходит благодаря мутациям отдельных элементов популяции. К мутациям относятся, например, терминологические новшества, процедурные новшества, ассимиляция идей из других областей знания и т. п. Мутации в науке появляются в результате обнаружения явлений, не укладывающихся в «матрицу понимания» и создающих аномалии. Отбор полезных научных новшеств (мутаций) осуществляет интеллектуальная профессиональная научная элита, которая способствует закреплению возникших инноваций. В случае появления конкурирующих мутаций отбор осуществляется при прочих равных условиях на основе субъективных факторов — авторитета ученого, автори-214
тета референтной группы ученых, ценностных ориентации и т. п. На отбор мутаций влияют также объективные (научная политика государства и корпораций) и интеллектуальные (обширность объяснительного и предсказательного потенциала теорий с мутированными элементами) факторы. Интеллектуальные факторы относятся к решающим условиям эволюции науки, социальные — к необходимым условиям. Из сказанного видно, что концепция микрореволюций уподобляет отбор научных новшеств «фермерской», а не естественной селекции.
8.4.6. Модель динамики науки методологического анархизма
Согласно методологическому анархизму, наука является гораздо более «расплывчатой» и «иррациональной», чем ее рисуют методологические модели критического рационализма, историцизма и др. [78]. Методологический анархизм в принципе отрицает существование «научного метода». Всякая претензия на монопольное обладание единственно правильными методами и знаниями является выражением невежества. Отрицание указанной претензии методологический анархизм связывает с имеющим, по-видимому, социально-психологическую природу стремлением человека увеличить свободу, жить полной жизнью, которое ведет к отрицанию всяких универсальных стандартов и косных традиций. Об этом, по мнению методологических анархистов, свидетельствует и история науки, показывающая, что не существует правила, которое в то или иное время не было бы нарушено. Научное исследование всегда нарушает важнейшие методологические правила и не может осуществляться без этого. Такие нарушения необходимы для прогресса науки. Нет ни одного правила, сохраняющего свое значение при любых обстоятельствах, и нет ни одного побуждения, к которому можно апеллировать всегда. Большая наука есть интеллектуальное приключение, не знающее никаких ограничений и не признающее никаких правил, в том числе правила выбора теорий на основе принципа фальсификации.
Теории детерминируют представления о реальности. Научная теория несет с собой особый способ рассмотрения мира. Появление новой теории изменяет взгляд как на наблюдаемые, так и на нена-
215
блюдаемые свойства в силу изменения значений дескриптивных элементов старой теории. Методологический анархизм отвергает историцистское понимание перехода от старой теории к новой по принципу «переключения гештальта», поскольку этот принцип не обеспечивает перехода к лучшей теории. Отвергается также развиваемая концепцией исследовательских программ модель развития теорий в форме перехода к новым гипотезам, логически согласованным с ранее принимаемыми теориями. Подобный переход, согласно методологическому анархизму, сохраняет старую теорию. Развитие элементов науки часто начинается не с проблем, как думал Поппер, но с игровых ситуаций типа «а что, если попробовать так». Подобные случаи показывают, что модель динамики науки критического рационализма лишена необходимой универсальности. Методологические оценки должны учитывать эволюцию теории в течение длительного периода времени, а не ее состояние в некоторый отдельный момент (момент фальсификации). Здесь методологический анархизм присоединяется к идее исследовательских программ Лакатоса.
Опыт, рациональное рассуждение, теория социальных (экономических) преобразований не способны сделать понятными детали развития науки. Социально-экономический анализ выявляет силы, воздействующие на научные традиции, но не рассматривает понятийную структуру традиций и ее изменение. Рациональная теория науки, напротив, тщательно исследует понятийные структуры науки, но не занимается исследованием неидеальных сил, общественных движений, препятствий, мешающих имманентному развитию понятийных структур. В действительности, согласно методологическому анархизму, существуют лишь «островки» развития науки, где неограниченно господствует концептуальный фактор. Разум вообще не может быть универсальным, и исключить неразумность в научном познании нельзя. Возможности прогрессивного развития науки уменьшаются, если исследователи решают вести себя рационально. Ни правила, ни принципы научного познания, ни даже сами факты не являются неприкосновенными. Отклонения и ошибки — это предпосылки прогресса. Без частого отказа от разума нет прогресса науки.
Большая наука является интеллектуальным приключением, которое не знает ограничений и не признает никаких правил, даже 216
правил логики. Даже та наука, которая опирается на закон и порядок, станет успешно развиваться лишь в том случае, если в ней хотя бы иногда будут происходить анархистские движения. В целом результаты научного познания, согласно модели динамики методологического анархизма, детерминируются сложным комплексом факторов, частями которого являются концептуальные и социальные факторы.
Познание не движется от наблюдения к теории. Оно всегда включает оба элемента. Схема «а что, если попробовать так» допускает, в частности, принятие более или менее произвольных гипотез и аппроксимаций ad hoc после обнаружения расхождений данной концепции с фактами. Такие гипотезы и аппроксимации временно образуют сферу контакта между «фактами» и теми частями новой концепции, которые кажутся способными объяснить «факты» в будущем. Именно такие гипотезы и аппроксимации детерминируют направление будущих исследований.
Наука представляет собой, по сути, анархистское предприятие. Единственным принципом прогресса науки является принцип «допустимо все»: методологические правила, гипотезы ad hoc, угрозы, ложь, пропаганда, эмоции, апелляция к разного рода предрассудкам. Познание не является рядом непротиворечивых теорий, приближающихся к некоторой идеальной концепции. Познание — это увеличивающийся океан взаимно несовместимых, быть может, даже несоизмеримых альтернатив, в котором каждая отдельная теория, сказка или миф являются частями одной совокупности, побуждающими друг друга к более тщательной разработке. Благодаря конкуренции альтернатив они вносят свой вклад в развитие сознания человека. При этом ничто не устанавливается навечно и ничто не опускается.
Сфера развития науки — это не сфера деятельности разума, а сфера борьбы без правил между различными группами исследователей, руководствующихся какой-либо «идеологией» и практикующих принцип «допустимо все». Группировки, концепции которых подорваны опытом, пытаются обеспечить себе «передышку» для будущего возможного улучшения своих концепций по существу с помощью различного рода уловок и иррациональных средств. Введение гипотез ad hoc выполняет некоторую позитивную функцию — дает новым теориям необходимую передышку и
217
указывает направление дальнейшего исследования. Требование логической согласованности гипотез с ранее признанными теориями нацелено на сохранение более старой, а не на формирование лучшей теории.
Нет таких теорий и концепций, которые нельзя со временем улучшить. Поэтому ни кричащие противоречия, ни очевидный недостаток эмпирического содержания, ни обширный конфликт с экспериментальными результатами не должны заставлять исследователей отказываться от разработки своей концепции. В науке позволительно выбирать даже фальсифицированные теории. Эволюцию теории, концепции следует оценивать на большом отрезке времени, а не по фальсифицирующим результатам в некоторый отдельный момент времени. Ни одна теория не согласуется со всеми известными в своей области фактами. Столкновение теории с фактами может быть показателем прогресса.
Нет научного прогресса без борьбы альтернативных теорий. Существуют взаимно несоизмеримые научные теории. Несоизмеримые теории могут быть отвергнуты при открытии их внутренних противоречий, однако при отсутствии соизмеримых альтернатив эти опровержения совершенно беспомощны. Нельзя сравнивать содержание и оценивать правдоподобность таких теорий. Для опровержения некоторой теории нужна, по крайней мере, еще одна теория. Находясь внутри теории, мы не способны ее критиковать. Существуют факты, которые вообще нельзя обнаружить без помощи альтернатив проверяемой теории. Методологической единицей, на которую необходимо ссылаться при обсуждении вопросов проверки и эмпирического содержания, является все множество частично пересекающихся, фактуально адекватных, но взаимно несовместимых теорий. Здесь, пожалуй, один из самых глубоких изъянов методологического анархизмва — никто не знает метода получения всех несовместимых, альтернативных теорий. Советы методологического анархизма не работают. Тем не менее, методологический анархизм продолжает настаивать на том, что опровергающий характер решающих фактов можно обосновать только с помощью других теорий, которые хотя и являются фактуально адекватными, но не согласуются с проверяемой теорией. Отказ от рассмотрения альтернатив означает устранение потенциально опровергающих фактов. Для критики нужно множество альтер-218
натив. Все альтернативные теории вносят свой вклад в развитие науки. Борьба альтернативных теорий стимулирует все теории к более тщательной разработке. История науки включает факты, выведенные заключения, идеи, интерпретации фактов, проблемы, создаваемые соперничающими интерпретациями. Прогресс познания — результат взаимодействия различных теорий. Это означает, что элементы исследовательской программы Лакатоса должны не
развертываться во времени, но существовать параллельно.
* * *
Наука — одна из форм мышления, разработанных людьми, и не обязательно самая лучшая. Существует много способов бытия-в-мире (миф, религия, философия, наука и т. д.), и каждый из них имеет свои преимущества и недостатки. Все они нужны, чтобы сделать нас людьми в полном смысле слова и решить проблемы нашего совместного существования в этом мире. Наука обладает не большим авторитетом, чем любая другая форма жизни — религия, миф и т. п. Вненаучные идеологии могут помочь обнаружить важнейшие недостатки науки, если дать им равные шансы в конкурентной борьбе. Разделение науки и не-науки искусственно, оно вредно для развития познания. Утверждение, что вне науки не существует познания, всего лишь басня. Наука, претендующая на обладание единственно правильным методом и единственно приемлемыми результатами, представляет собой идеологию и должна быть, подобно религии, отделена от государства. Способ принятия или отвержения научных идей должен быть демократической процедурой принятия решений, в котором так или иначе должны участвовать все граждане государства.
Относительно множественности конкурирующих философских концепций динамики науки можно сказать то же, что выше было сказано о плюрализме общих философских учений: поле проблем философии науки полезно пройти с различных точек. Возможность выбора таких точек остается еще открытой. Важно то, что различные модели имеют дело практически с одной и той же проблематикой. Ни одна из них не дает исчерпывающего решения проблем. Каждое предлагаемое решение этой проблематики имеет свои достоинства и недостатки. Взаимная критика движет философов науки к более точному пониманию главного объекта их интересов — науки.
219
1Ш1111111111Ш11М111!11ШШ1111111111111ШШ1ШШШ11ШШШ1Ш1111Ш111ШШШШ
РЕКОМЕНДУЕМАЯ ЛИТЕРАТУРА
1ШШ11Ш1НШШ1111||1Ш11!ШШ1Ш1Ш1ШШШШШ11Ш11ШШ1Ш1Ш11ШШН1Ш1ШП1Ш1ШШШ11Ш1Ш11Ш1ШШ111
1. Агасси, Дж. Наука в движении / Дж. Агасси // Структура и развитие науки : из Бостон, исследований по философии науки. М.: Прогресс, 1978.486 с.
2. Агацци, Э. Моральное измерение науки и техники / Э. Агац-ци; пер. с англ. И. Борисовой; науч. ред. В. А. Лекторский. М.: МФЯФ, 1998.344 с.
3. Адамар, Ж. Исследование психологии процесса изобретения в области математики / Ж. Адамар. М.: Совет, радио, 1970.152 с.
4. Анохин, П. К. Психическая форма отражения действительности / П. К.Анохин //Ленинская теория отражения и современность. София: Наука и искусство, 1969.
5. Аристотель. Метафизика // Аристотель. Сочинения: в 4 т. Т. 1. М., 1975.
6. Белов, В. А. Ценностное измерение науки / В. А. Белов. М., 2001.
7. Беркли, Дж. Сочинения / Дж. Беркли. М.: Мысль, 1978.556 с.
8. Берков, В. Ф. Структура и генезис научной проблемы /
В. Ф. Берков. Минск: Изд-во Белорус, гос. ун-та, 1983.240 с.
9. Бернал, Дж.. Наука в истории общества / Дж. Бернал ; пер.
с англ. А. М. Вязьминой, Н. М. Макаровой, Е. Г. Панфилова; общ. ред.
Б. М. Кедрова, И. В. Кузнецова. М.: Иностр. лит., 1956.735 с.
10. Бор, Н. Атомная физика и человеческое познание / Н. Бор. М., 1961.
11. Бройль, Л. де. По тропам науки / Л. де Бройль. М., 1962.
12. Бунге, М. Интуиция и наука / М. Бунге; пер. с англ. Е. И. Паль-ского; под ред. В. Г. Виноградова. М.: Прогресс, 1967.
13. Бунге, М. Философия физики / М. Бунге. М.: Прогресс, 1975. 347 с.
14. Вернадский, В. И. О науке // В. И. Вернадский. Т. 1. Научное знание. Научное творчество. Научная мысль. Дубна, 1997.
15. Войшвилло, Е. К. Логика : учеб. для студентов высш. учеб. заведений / Е. К. Войшвилло, М. Г. Дегтярев. М.: ВЛАДОС-ПРЕСС, 2001.528 с.
220
16. Гайденко, П. П. Научная рациональность и философский разум / П. П. Гайденко. М., 2003.
17. Гайденко, П. П. Эволюция понятия науки / П. П. Гайденко. М., 1998.
18. Гегель, Г. В. Ф. Сочинения / Г. В. Ф. Гегель. М.: Мысль, 1959.
19. Гейзенберг, В. Шаги за горизонт. Часть и целое : избр. философ, работы / В. Гейзенберг ; пер. А. В. Ахутина, В. В. Бибихина. СПб.: Наука, 2005. 572 с.
20. Гейтинг, А. Интуиционизм / А. Гейтинг. М.: Мир, 1965.200 с.
21. Гельмгольц, Г. О восприятиях вообще / Г. Гельмгольц // Хрестоматия по ощущению и восприятию / под ред. Ю. Б. Гипенрейтер, М. Б. Михалевской. М.: Изд-во Моск. гос. ун-та, 1975.400 с.
22. Границы науки. М., 2000.
23. Добров, Г. М. Наука о науке: введение в общее наукознание / Г. М. Добров. Киев : Наукова думка, 1966.271 с.
24. Жуковский, Н. Е. Теоретическая механика / Н. Е. Жуковский. М.; Л., 1952.
25. Знание за пределами науки. М., 1996.
26. Зотов, А. Ф. Феномен философии: о чем говорит плюра
лизм философских учений? /А. Ф. Зотов // Вопр. философии. 1991.
№12.
27 Ильин, В. В. Философия науки / В. В. Ильин. М., 2003.
28.Ильин, В. В. Критерии научности знания / В. В. Ильин. М., 1989.
29. Ильин, В. В. Природа науки / В. В. Ильин, А. Т. Калинкин. М.,
1985.
30. Капица, П. Л. Эксперимент. Теория. Практика / П. Л. Капица. М., 1987.
31. Кант, И. Сочинения. Т. 2 / И. Кант. М.: ГСЭИ, 1940.
32. Карнап, Р. Философские основания физики: введение в философию науки / Р. Карнап; пер. с англ. и комм. Г. И. Рузавина, общ. ред. И. Б. Новика. М.: Прогресс, 1971.390 с.
33. Клини, С. Введение в метаматематику / С. Клини. М.: Иностр.
лит., 1957.
34. Кохановский, В. П. Основы философии науки: учеб. пособие
для аспирантов / В. П. Кохановский [и др.]. Ростов н/Д : Феникс,
2004.608 с.
221
35. Крёбер, А. Л. Избранное : природа культуры / А. Л. Крёбер; пер. с англ. Г. В. Вдовиной. М.: Рос. полит, энцикл. (РОССПЭН), 2004. 1008 с.
36.Кун, Т. Структура научных революций / Т. Кун; пер. с англ. И. 3. Налетова; общ. ред. С. Р. Микулинского и Л. А. Марковой. М.: Прогресс, 1977.300 с.
37. Лакатос, И. Методология исследовательских программ / И. Лакатос. М, 2003.
38.Лакатос, И. История науки и ее рациональные реконструкции / И. Лакатос // Структура и развитие науки: из Бостон, исследований по философии науки; пер. с англ. А. Л. Никифорова; науч. ред. Л. В. Блинников. М.: Прогресс, 1978.487 с.
39. Лебедев, С. А. Философия науки : словарь основных терминов / С. А. Лебедев. М.: Акад. проект, 2004.320 с.
40.Лейси, X. Свободна ли наука от ценностей? Ценности и научное понимание / X. Лейси; пер. с англ. Л. В. Сурковой, В. А. Яковлева, А. И. Панченко; под ред. В. А. Яковлева. М.: Логос, 2001.360 с.
41.Ленгмюр, И. Наука о явлениях, которых на самом деле нет / И. Ленгмюр // Наука и жизнь. 1968. № 12; 1969, № 2.
42.ЛенинД И. Поли. собр. соч. Т. 18, 29 / В. И. Ленин.
43.Лешкевич, Т. Г. Философия науки: традиции и инновации : учеб. пособие для вузов / Т. Г. Лешкевич. М.: Приор, 2001.428 с.
44.Логика и методология науки. М.: Наука, 1967. 340 с.
45.Лосский, Н. О. Обоснование интуитивизма / Н. О. Лосский. СПб.: Типография М. М. Стасюлевича, 1906.
46.Лосский, Н. 0. Основные вопросы гносеологии / Н. 0. Лосский. Петроград, 1919.
47. Малкей, М. Наука и социология знания / М. Малкей; пер. с англ.
А. Л. Великович; ред. Л. В. Блинников. М.: Прогресс, 1983.252 с.
48.Марков, А. А. Комментарии / А. А. Марков // А. Гейтинг. Интуиционизм. М.: Мир, 1965.200 с.
49.Маркс, К. Сочинения. Т. 3 / К. Маркс, Ф. Энгельс.
50.Меерзон, Л. С. Проблемы научного факта : курс лекций / Л. С. Меерзон. Л.: Изд-во Ленингр. гос. пед. ин-та им. А. И. Герцена, 1972.188 с.
51. Наука в культуре. М., 1998.
52. Никитин, Е. П. Объяснение — функция науки / Е. П. Никитин. М.: Наука, 1970. 280 с.
222
53. Никифоров, А. Л. Философия науки: история и теория: учеб. пособие / А. Л. Никифоров. М.: Идея-Пресс, 2006. 264 с.
54. Переверзев, В. Н. Формализация / В. Н. Переверзев // Логич. слов. ДЕФОРТ. М.: Мысль, 1994.
55. Полани, М. Личностное знание / М. Полани. М., 1985.
56. Поппер, К. Логика и рост научного знания / К. Поппер; пер. с англ. Л. В. Блинникова [и др.]; общ. ред. В. Н. Садовского. М.: Прогресс, 1983.605 с.
57. Пригожий, И. Порядок из хаоса / И. Пригожий, И. Стенгерс. М., 1986.
58.Пуанкаре, А. Математическое творчество / А. Пуанкаре // Адамар, Ж. Исследование психологии процесса изобретения в области математики / Ж. Адамар. М.: Совет, радио, 1970.152 с.
59. Пуанкаре, А. О науке : пер. с франц. / А. Пуанкаре; под ред. Л. С. Понтрягина. 2-е изд., стер. М.: Наука, 1990.736 с.
60. Ракитов, А. Предвидение научное / А. Ракитов // Филос. энцикл. Т. 4 / гл. ред. Ф. В. Константинов. М.: Сов. энцикл., 1967.597 с.
61. Риккерт, Г. Науки о природе и науки о культуре / Г. Риккерт. М., 1998.
62. Рузавин, Г. И. Теория отражения и некоторые гносеологические проблемы математики / Г. И. Рузавин // Ленинская теория отражения и современность. София : Наука и искусство, 1969.
63. Самсонов, В. Ф. Философский анализ гипотезы Куайна о неопределенности перевода / В. Ф. Самсонов. Челябинск: Челяб. Дом печати, 2006.188 с.
64.Семенов, Н. Н. Наука и общество / Н. Н. Семенов. М., 1981.
65. Синергетическая парадигма. Нелинейное мышление в науке и искусстве. М., 2000.
66. Современная западная философия: словарь / сост. В. С. Малахов, В. П. Филатов. М.: ИПЛ, 1991.414 с.
67. Соломатин, В. А. История науки : учеб. пособие / В. А. Соло-матин. М.: ПЕРСЭ, 2003. 352 с.
68.Степин, В. С. Теоретическое знание: структура, историческая эволюция / В. С. Степин. М.: Наука, 2000.
69. Степин, В. С. Философия науки: общие проблемы / В. С. Степин. М.: Наука, 2004.
70. Степин, В. С. Философия науки и техники / В. С. Степин, В. Г. Горохов, М. А. Розов. М., 1996.
223
Дата: 2019-02-19, просмотров: 244.
