Поможем в ✍️ написании учебной работы

Имя

Поможем с курсовой, контрольной, дипломной, рефератом, отчетом по практике, научно-исследовательской и любой другой работой

Выберите тип работыЧасть дипломаДипломная работаКурсовая работаКонтрольная работаРешение задачРефератНаучно - исследовательская работаОтчет по практикеОтветы на билетыТест/экзамен onlineМонографияЭссеДокладКомпьютерный набор текстаКомпьютерный чертежРецензияПереводРепетиторБизнес-планКонспектыПроверка качестваЭкзамен на сайтеАспирантский рефератМагистерская работаНаучная статьяНаучный трудТехническая редакция текстаЧертеж от рукиДиаграммы, таблицыПрезентация к защитеТезисный планРечь к дипломуДоработка заказа клиентаОтзыв на дипломПубликация статьи в ВАКПубликация статьи в ScopusДипломная работа MBAПовышение оригинальностиКопирайтингДругое

Нажимая кнопку "Продолжить", я принимаю политику конфиденциальности

2.4.1. Бихевиоризм

Примерно через 50 лет после того как выдающийся психолог В. Вундт выдвинул инициативу создания психологии как науки, Джон Уотсон повторно выступил с аналогичной инициативой, сформулировать которую его подтолкнула неудовлетворенность состоянием научной психологии в начале ХХ столетия. В своей программной статье «Психология, как ее видит бихевиорист» (1913) он констатировал, что научной психологии за полвека не удалось занять достойное место среди других научных дисциплин. Причиной этому, по мнению Дж. Уотсона, стало ложное истолкование учеными-психологами предмета психологической науки: обозначив сознание главным предметом своего изучения и признав интроспекцию основным методом постижения сознания, они повели научную психологию по неверному пути. Их усилия привели к тому, что психика стала отождествляться с сознанием, а язык, с помощью которого ученые вели разговор о психике, сделался орудием раскрытия происходящего в сознании. По мнению Уотсона, такая психология по своим идейным установкам мало отличается от средневекового видения душевной жизни человека. Такую психологию трудно назвать сугубо научной, так как она не освободилась от средневековых предрассудков. Для выхода из тупика, утверждал Уотсон, научной психологии необходимо радикально пересмотреть и предмет своей науки, и язык, с помощью которого об этом предмете можно всерьез и обоснованно рассуждать. Впоследствии историки психологии оценили упомянутую выше статью Дж. Уотсона как предтечу бихевиористской революции.

Через короткое время после выхода статьи Дж. Уотсона термином «бихевиоризм» (от англ. behavior - поведение) стали обозначать психологическое направление, противопоставившее себя всей предшествующей психологии, которая постепенно продвигалась от изучения души к изучению сознания и психических явлений. Бихевиоризм придал новый мощный импульс развитию психологической науки. Бихевиористы отказались от предположения о том, что феномены, которые не выражаются в терминах сознания, не являются психологическими как таковые. Согласно «манифесту Уотсона» (так впоследствии называли его статью), попытка оторвать друг от друга тело и душу, предпринятая предшествующей психологической мыслью, глубоко ошибочна. Она ведет к тому, что человек начинает рассматриваться в отрыве от среды, а формирование приспособительных действий, укореняющих его в этой среде,

начинает толковаться как предмет, недостойный изучения с помощью научной психологии. Такой подход недвусмысленно ориентируется на дуалистическое восприятие реальности и возводит непреодолимую пропасть между сознанием и телом. Преодолеть эту пропасть можно, только отказавшись от членящего человека надвое дуалистического подхода, от царящего в психологии интроспективного метода и приняв за основу очевидную связь между внешним и внутренним, телесным и духовным.

Сегодня бихевиоризм - одно из самых представительных направлений психологической науки. Бихевиористы считают, что психология как область знания должна быть построена по аналогии с естественнонаучными дисциплинами. Психология должна быть такой дисциплиной, которую можно изучать объективно с использованием экспериментальных средств. По мнению ведущих представителей бихевиоризма (Джон Уотсон, Баррес Фредерик Скиннер, Альберт Бандура), таким предметом изучения может быть только поведение человека, так как только его можно объективно познавать.

Вот как о предмете психологии рассуждает Дж. Уотсон. Размышляя о предмете научной психологии, Дж. Уотсон писал, что психология как наука должна ставить перед собой задачу определить факторы, «участвующие в развитии поведения человека от его детства до старости, и найти законы для направления этого поведения. Для разрешения таких сложных задач. необходимо изучить простые и сложные обстоятельства, вызывающие действия человека; с какого времени своей жизни он может реагировать на различные простые и сложные чувственные стимулы; в каком возрасте он обычно приобретает различные инстинкты, и каковы те условия, которые их вызывают? Каков шаблон его инстинктивных действий, т.е. производит ли человеческое существо независимо от обучения какие-либо сложные действия инстинктивно, как это делают низшие животные? Если это так, каков полный запас инстинктов человека? Когда проявляется эмоциональная деятельность, какие положения ее вызывают и какие особые действия наблюдаются при эмоциональном поведении? Как рано можем мы наблюдать у детей образование навыков? Какие особые методы можем мы развивать, чтобы быстро и прочно внедрить и сохранить телесные и разговорные навыки, требуемые обществом»¹.

Бихевиористы считают, что можно поставить знак равенства между понятиями «человек» и «его поведение» в том смысле, что сущность человека сводится к калейдоскопу обнаруживаемых им поведенческих сте-

¹ Уотсон Дж. Психология как наука о поведении // Основные направления психологии в классических трудах. Бихевиоризм. - М.: АСТ-ЛТД, 1998. - С. 267.

реотипов. На вопрос «Что такое человек?» бихевиористы отвечают, что человек - это его поведение. Душа человека, его субъективность не могут быть изучены объективно, и именно поэтому исследователь и должен отказаться от всяческих попыток прозондировать эту сверхчувственную реальность. О душе и субъективности человека, по мнению бихевиори-стов, вполне могут говорить теологи, философы, искусствоведы, историки, т.е. те исследователи, которые находятся в сфере не естественнонаучного познания, а гуманитарного постижения мира. Разница между людьми - это разница, демонстрируемая ими в их поведении. Бихеви-ористы утверждают, что человек - это существо динамично изменяющееся. Процесс изменения длится от рождения до смерти человека. У новорожденного одни поведенческие стереотипы, у подростка другие, а у пожилого человека иные. По мнению бихевиористов, человек - это существо, способное овладеть теми или иными стратегиями поведения. Именно поэтому психология должна вскрыть закономерности научения человека тем или иным поведенческим стереотипам.

Научное кредо бихевиоризма ярко представлено в статье Дж. Уотсо-на «Бихевиоризм». В ней американский ученый раскрывает сущность этого нового направления психологической мысли. Он пишет: «С точки зрения бихевиоризма подлинным предметом психологии (человека) является поведение человека от рождения и до смерти. Явления поведения могут быть наблюдаемы точно так же, как и объекты других естественных наук. В психологии поведения могут быть использованы те же общие методы, которыми пользуются в естественных науках. И поскольку при объективном изучении человека бихевиорист не наблюдает ничего такого, что он мог бы назвать сознанием, чувствованием, ощущением, воображением, волей, постольку он больше не считает, что эти термины указывают на подлинные феномены психологии. Он приходит к заключению, что все эти термины могут быть исключены из описания деятельности человека, этими терминами старая психология продолжала пользоваться потому, что эта старая психология, начавшаяся с Вундта, выросла из философии, а философия, в свою очередь, из религии. Другими словами, этими терминами пользовались потому, что вся психология ко времени возникновения бихевиоризма была виталистической. (Витализм (от лат. vitalis - жизненный, животворный, живой) - учение, согласно которому жизнь представляет собой уникальное явление, не объясняемое исключительно законами физики, биологии и химии, поскольку с точки зрения этого учения всему живому присуще особое нематериальное «одушевляющее» начало. Согласно виталистическим представлениям, именно эта нематериальная сила - «одушевляющее» начало - рождает в человеке внутренний мир, память, интеллект, воображение, волю и т.д.)

Сознание и его подразделение являются поэтому не более как терминами, дающими психологии возможность сохранить - в замаскированной, правда, форме - старое религиозное понятие «души». Наблюдения над поведением могут быть представлены в форме стимулов (S) и реакцией (R). Простая схема S-R вполне пригодна в данном случае. Задача психологии поведения является разрешенной в том случае, если известны стимул и реакция»¹.

В рамках бихевиоризма были разработаны и обоснованы три типа научения человека поведенческим реакциям. Дж. Уотсон разработал так называемое классическое обусловливание, Б.Ф. Скиннер - оперантное обусловливание, А. Бандура - научение посредством наблюдения.

Джон Уотсон (Watson John Broadus) считал, что человек - это сугубо реактивное существо. Он полагал, что вполне возможно описывать поведение человека формулой «стимул-реакция» (S-R). Согласно этой формуле,

воздействие на человека определенным стимулом (S) вызывает у него соответствующую реакцию (R). Уотсон не сомневался в том, что процессом формирования устойчивого реактивного поведения можно управлять. Эффективное управление возможно только на выверенных научных основаниях. Таким основанием для Уот-сона стала разработанная им психологическая теория классического обусловливания. Суть этой теории состоит в том, что устойчивый рисунок поведения может быть сформирован при опоре на врожденные безусловные реакции организма. К таким безусловным реакциям Уотсон относил, например, реакцию страха.

Джон Уотсон

В своих экспериментальных изысканиях, посвященных выявлению закономерностей формирования поведенческих стереотипов, он пытался доказать, что безусловные реакции могут быть вызваны не только специфическим, но и нейтральным раздражителем. В частности, Дж. Уотсон экспериментальным путем убедительно продемонстрировал, как можно сформировать реакцию страха и на нейтральный стимул (стимул, в обычных условиях не вызывающий страха). В ходе опытов, поставленных Уотсоном и его коллегами, детям показывали кролика (нейтраль-

¹ Уотсон Дж. Бихевиоризм // Хрестоматия по истории психологии / под ред. П.Я. Гальперина, А.Н. Ждан. - М.: Изд-во Моск. ун-та, 1980. - С. 35-36.

ный раздражитель), с которым дети выражали готовность вступить в игру, взять его на руки, погладить. В момент, когда дети дотрагивались до кролика, они получали слабый удар электрическим током, который вызывал вполне понятную реакцию испуга у детей. Дети пугались, а некоторые начинали плакать. Этот опыт многократно повторялся и в конце концов одно появление кролика перед глазами ребенка вызывало у него отчетливый страх. После того как реакция страха у детей оказывалась жестко закрепленной, Уотсон с коллегами приступали ко второму этапу экспериментальной работы, в котором планировалось изменить зафиксированную у ребенка реакцию страха на реакцию интереса к кролику. Для этого ребенку предлагали вкусную еду и одновременно издалека показывали кролика. Вначале, заметив кролика, дети прекращали есть, некоторые начинали плакать. Но так как кролик не приближался, а еда была очень привлекательной, ребенок приходил в себя, успокаивался и продолжал есть. Постепенно кролика приближали к ребенку, поддерживая у него интерес к еде (добавляя ему в тарелку вкусных продуктов). В эксперименте обнаруживалось угасание страха перед кроликом. В конце концов кролика размещали на столе возле тарелки ребенка и тот спокойно реагировал на животное, которого совсем недавно боялся. Проведя множество таких опытов, Уотсон пришел к окончательному для себя выводу о том, что эмоциональным поведением можно управлять. Следует отметить, что принцип управления поведением, разработанный Дж. Уотсоном, впоследствии приобрел большую популярность в американской психологии.

Стиль научных психологических рассуждений Дж. Уотсона хорошо демонстрируют его тексты. Вот как, например, ученый в терминах бихевиоризма размышляет о феномене памяти: «Термин «память» в психологии, если его правильно определить, может оказаться полезным и объять большую серию фактов. Рассмотрим случай видимых двигательных навыков. Пусть некий индивидуум через короткое, но различное число часов практики научается писать на пишущей машинке тридцать слов в минуту; отправлять десять слов в минуту по беспроволочному телеграфу; играть в гольф восемнадцать ямок в восемнадцать ударов сверх минимума. Учащийся затем прерывает практику на некоторое время либо из соображений эксперимента, либо по причине изменения обстоятельств. По истечении этого промежутка он вновь начинает практику...

В нашем понимании память - это общий термин для выражения того факта, что после некоего периода неупражнения в известных навыках функция не исчезает, а сохраняется как часть организации индивида, хотя она может вследствие неупражнения претерпевать большие или меньшие нарушения. Если после такого периода вновь дается старый

стимул или старая ситуация, то: 1) либо старая реакция возникает определенно и резко; 2) либо она возникает, но с нежелательными добавлениями (ошибками); 3) либо она возникает (если вообще возникает) со столь большими неправильностями, что организация мало заметна -возобновленное заучивание так же трудно, как и первоначальное.

Это определение памяти пригодно для таких внешних навыков или функций, как рубка топором, или игра в теннис, или плавание; для такой сложной видимой или скрытой деятельности, как прием телеграфной депеши, или печатание на машинке, или декламация стихотворения, заученного в детстве; для таких чисто скрытых навыков, которые участвуют в немой арифметике («в уме») или в произнесении ряда бессмысленных слов, заученных двадцать четыре часа тому назад повторным молчаливым прочтением; или, наконец, для таких, как называние предмета, лица, места или даты после большого промежутка времени»¹.

Оперантное обусловливание разработал Баррес Фредерик Скин-нер (Skinner Burrhus Frederick). Скиннер был убежден в том, что психологии не следует тратить силы на разработку дедуктивных² теорий,

которые хороши там, где предмет исследования скрыт от глаз ученого. В психологии есть явления, которые могут быть открыты взору исследователя. Это явления, связанные с формированием поведенческого рисунка, они-то и могут восприниматься ученым непосредственно. Именно потому психология имеет веские основания становиться по-настоящему экспериментальной наукой, формирующей свои умозаключения на индуктив-ной³ основе.

Скиннер считал, что у психологии как науки есть все необходимые шансы для того, чтобы стать научной дисциплиной, экспериментально изучающей факторы, обусловливающие формирование того или иного рисунка поведения. В свою

Баррес Фредерик Скиннер

² Дедукция - способ рассуждений, в ходе которых осуществляется переход от знания общего к знанию частному или единичному.

³ Индукция - способ рассуждений, в ходе которых осуществляется переход от знания частного, единичного к знанию обобщенному.

очередь, экспериментальная работа предполагает наличие специальных установок, приборов и т.д., позволяющих получать массивы конкретных данных для последующего их анализа и интерпретации. Только с помощью таких установок и приборов, был уверен Скиннер, психология сумеет открыть тайны человеческого поведения. Скиннеру удалось создать одну из таких экспериментальных установок, с помощью которой многие загадки формирования поведения получили нетривиальную расшифровку. Эта установка, названная впоследствии «скиннеровским ящиком»¹, дала толчок разработке оригинальной теории поведения, ставшей одной из наиболее популярных в ХХ столетии.

Вот как описывает нетривиальные эксперименты Скиннера современный психолог и журналист Л. Слейтер: «...случилось так, что уезжающий коллега отдал своих крыс Скиннеру. Тот посадил животных в свои ящики. Тогда всё и началось. Через много времени - на это ушли годы -Скиннер обнаружил, что крысы, мозг которых не больше фасолины, быстро научаются нажимать на рычаг, если за это они поощряются пищей. Таким образом, если Павлов сосредоточил внимание на реакции животного в ответ на предупреждающий стимул - звонок, Скиннер изучал поведение животных, возникающее как следствие предварительно совершаемого действия и только потом поощряемое получением пищи. Это был тонкий и не такой уж бросающийся в глаза нюанс по сравнению с павловскими экспериментами, прямое продолжение исследований Торндайка², которые уже показали, что кошки в решетчатых клетках, получавшие поощрение при случайном нажатии на педаль, могли научиться делать это целенаправленно. Однако Скиннер пошел дальше этих ученых. Продемонстрировав, что его грызуны способны, случайно нажав на рычаг и получив за это шарик корма, превратить случайность в намеренное действие, основанное на прежнем опыте, он начал менять регулярность выдачи поощрения; в результате Скиннер открыл воспроизводимые универсальные законы поведения, не опровергнутые и по сей день.

Например, после того как крыса постоянно получала поощрение за каждое нажатие рычага, вводилась так называемая схема подкрепления с фиксированными интервалами. Согласно этому сценарию, животное

¹ «Скиннеровский ящик» - клетка, предназначенная для экспериментов над грызунами и птицами, главным элементом которой являлся рычаг, нажав на который крыса (или птица) получала пищу.

² Торндайк Эдуард (1874-1949) - американский психолог, специалист в области сравнительной психологии и проблем обучения. Разработал методику исследования поведения животных при помощи «проблемных клеток» - клеток с секретом, «открыть» который должно само животное. Сформулировал закон «проб и ошибок».

получало лакомство только после трех нажатий на рычаг. или пяти. или двадцати. Представьте себя на месте крысы. Сначала стоит нажать на рычаг - и пожалуйста, пища перед вами; потом, нажав на рычаг, вы пищи не получаете; вы нажимаете еще раз - все равно никакой пищи; наконец, после третьего нажатия по лотку скатывается желанный шарик корма. Съев его, вы уходите, но потом возвращаетесь за новой порцией. На этот раз вы уже не берете на себя труд нажать на рычаг один раз, а сразу своей розовой лапкой нажимаете его трижды. Вероятность получения подкрепления меняет характер реакции животного.

Скиннер также экспериментировал со схемами, когда подкрепление происходило через равные промежутки времени или вообще отсутствовало. В последнем случае Скиннер вообще переставал поощрять крысу; обнаружилось, что после прекращения подкрепления через некоторое время животное переставало нажимать на рычаг, даже если слышало, как всюду вокруг по лоткам катятся шарики корма. Подсоединив к клетке записывающее устройство, Скиннер смог наглядно зафиксировать, сколько времени требуется крысе на то, чтобы научиться правильному отклику, когда каждое нажатие рычага поощряется, и через сколько времени после резкого прекращения подкрепления реакция угасает. Возможность точно измерять интервалы времени в случаях применения различных схем дала Скиннеру количественные данные, позволившие понять, как организмы учатся и как можно контролировать и предсказывать исход обучения. С достижением предсказуемости и контролируемости процесса родилась истинная наука о поведении, с кривыми распределения, графиками, отрезными точками и прочей математикой, и Скиннер был первым, кто использовал эти методы с такой подробностью и разнообразием»¹.

Скиннер ратовал за психологию, идущую естественно-научным путем. Он продолжил борьбу бихевиоризма с идеей о «внутреннем человеке», которая получила постоянную прописку в так называемой психологии сознания. Этот «внутренний человек», чаще именуемый душой, обосновался в психологии и приковал к себе внимание большинства ученых. Углубляясь в процесс познания души, психологи, считал Скин-нер, тиражировали различные понимания этой нематериальной сущности, оставаясь в плену ложного понимания задач психологической науки. Скиннер нисколько не сомневался в том, что Уотсон дал верное направление научному психологическому мышлению, в основе которого лежит изучение поведения. Сам он считал себя последователем этой же

¹ Слейтер Л. Открыть ящик Скиннера. - М.: АСТ: АСТ МОСКВА: ХРАНИТЕЛЬ, 2007. - С. 18-20.

линии психологии. Скиннер был хорошо знаком с трудами Уотсона. Он имел детальное представление о разработанном Уотсоном методе формирования поведенческого рисунка человека.

Однако многочисленные эксперименты однозначно свидетельствовали о том, что классическое обусловливание - недостаточно эффективный метод обучения людей, так как в ситуации отсутствия стимулов происходит быстрое угасание сформированной условной реакции. Скиннер, долго исследовавший проблему формирования поведенческих стереотипов, пришел к выводу, что гораздо эффективнее действовать по другому сценарию. Не нужно, как это делал Уотсон, рассматривать человека как пассивный объект, который приобретает определенные поведенческие черты под влиянием конкретных стимулов. Человека нужно понимать как активное существо, использующее все возможности для успешной адаптации к среде. Эту активность человека и следует, настаивал Скин-нер, рассматривать как отправную точку для формирования устойчивого и прогнозируемого поведения.

Целесообразно, утверждал Скиннер, стимулировать такую активность человека, такой вид его поведения, который является оправданным в конкретной ситуации. С помощью подкрепления можно добиться того, что поведение человека становится стабильным и устойчивым в определенном социокультурном контексте. (Пример: ребенок 6 лет может заинтересоваться книгой. Если оставить его наедине с книгой, то возможна ситуация, когда интерес его к книге начнет угасать. Но ведь знакомство с книгой - это социально одобряемое действие, именно поэтому оно желательно. Именно поэтому следует подкреплять стремление ребенка приобщиться к книге, чтобы сделать это поведение стабильным. Подкреплением могут стать, например, одобрительное слово, улыбка матери, вовремя предложенное лакомство и т.д.) Оперантное обусловливание - это подкрепление одобряемого поведения, а не безусловного рефлекса, как у Уотсона.

Оперантное обусловливание как метод предполагает и «негативное подкрепление» социально нежелательного действия. Например, если ребенок не выучил урок и не смог ответить на вопрос учителя, он получает негативное подкрепление в виде неудовлетворительной оценки, наказания со стороны родителей, насмешливого отношения одноклассников. Такое негативное подкрепление нежелательного поступка должно стимулировать отказ ученика от повторения подобного поведения. Следует отметить, что сам Скиннер был сторонником позитивного, а не негативного подкрепления, считая, что наказание может лишь временно подавлять нежелательное или неадекватное поведение. Основным аргументом Скиннера было то, что поведение, за которое ребенок получил

наказание, вполне может появиться там, где отсутствует тот, кто может за него наказать.

Разработанный Скиннером метод оперантного обусловливания лег в основу технологии программного обучения (пошаговое изучение материала, регулирование уровня сложности заданий, немедленное подтверждение педагогом правильности ответа ученика, индивидуальный темп обучения и т.д.). Эта технология позволила в значительной степени повысить качество обучения плохо успевающих детей и детей с задержкой умственного развития, так как она предоставляет педагогу возможность тщательно контролировать течение образовательного процесса и оперативно влиять на его ход в том случае, когда учащийся не справляется с поставленными задачами, совершает те или иные учебные ошибки.

Научение посредством наблюдения разработал Альберт Бандура (Bandura Albert). Альберт Бандура, выстраивая свой метод, опирался на положение о том, что человек - это существо подражательное. Человек видит как позитивные, так и негативные образцы поведения других людей и естественным образом будет пытаться их копировать. Если позитивно подкреплять социально одобряемые стереотипы, которым подражает человек, вероятность их копирования многократно возрастает.

К этому выводу Бандура пришел в процессе проведения большой серии экспериментов. Например, одной группе детей было предложено наблюдать за моделью поведения взрослого человека, ведущего себя агрессивно по отношению к большой кукле, а другой группе - наблюдать за неагрессивным поведением человека, спокойно сидящего в помещении и не обращающего на куклу никакого внимания. После этих наблюдений дети получили возможность пройти в помещение, где находилась эта кукла. Было установлено, что дети из обеих групп копировали (имитировали) поведение тех взрослых, за поведением которых наблюдали. Дети, наблюдавшие за агрессивным поведением, вели себя более агрессивно по отношению к кукле, чем дети из контрольной группы, не имевшие опыта наблюдения за поведением взрослого. Дети же, которые были свидетелями неагрессивного поведения взрослого, осуществляли меньше агрессивных реакций, чем дети, входившие в контрольную группу. Этот и многие другие эксперименты убедительно подтвердили то, что люди склонны приобретать те или иные поведенческие навыки, просто наблюдая за поведением других людей.

Альберт Бандура

А. Бандура экспериментально доказал, что формирование рисунка индивидуального поведения обусловливает не только подкрепление (позитивное и негативное) собственного поведения человека, но и его прямое наблюдение за поведением другого. Наблюдение за поведением другого А. Бандура назвал викарным подкреплением. Впоследствии было установлено, что сила влияния наблюдаемого поведения зависит от многих факторов: пола, возраста, социального статуса человека, за которым наблюдают.

А. Бандура внес существенный вклад в развитие теории научения. Его эксперименты подтвердили то, что социальное окружение трансформирует поведение человека, приближая его к тем стандартам, которые наличествуют в обществе. Этот базовый феномен социального бытия человека с необходимостью должен, утверждал Бандура, использоваться в процессе научения людей социально одобряемым стереотипам поведения.

2.4.2. Психоанализ

В начале ХХ столетия большинство психологов придерживались мнения о том, что психика и сознание - тождественные понятия. Такие представления своими корнями уходят в эпоху Нового времени. Именно тогда Рене Декартом была провозглашена знаменитая формула: «Мыслю, следовательно, существую». Их этой формулы и вытекало отождествление мышления и существования. Эта констатация стала разделяться многими учеными-человековедами. Следует отметить то, что в этой формулировке не отводится никакого места бессознательным проявлениям человеческой души.

Радикальное несогласие с такой позицией было высказано в одном из самых ярких направлений психологической мысли - психоанализе, возникшем в начале ХХ века и продолжающем активно развиваться вплоть до сегодняшнего дня.

С легкой руки психоаналитиков понятие «бессознательное» прочно укоренилось в словаре психологической науки. Следует отметить, что вопросы, связанные с бессознательными движениями души, возникали и до психоанализа, но они преимущественно рассматривались в философском ключе. Эти вопросы нашли свое отражение, в частности, в трудах таких философов, как Лейбниц, Кант, Гегель, Шопенгауэр, Ницше, Эдуард фон Гартман. Но несомненной заслугой психоанализа стало то, что в его научных разработках понятие «бессознательное» получило сугубо психологическую трактовку.

Именно психоаналитики поставили вопрос о психологии бессознательного и начали исследовать бессознательные душевные движения. Одним из первых, кто взялся за исследование этой крайне сложной проблемы, стал Зигмунд Фрейд, которому суждено было остаться в истории науки родоначальником и основателем психоанализа. В начале своего творческого пути З. Фрейд изучал возможности гипнотического воздействия на больного с целью его излечения. Им было установлено, что использование гипноза позволяет достичь некоторых положительных результатов при лечении ряда больных, страдающих невротическими расстройствами. Фрейд внимательно наблюдал и за тем, как его коллеги используют гипноз для аналогичных лечебных целей. В частности, он внимательно следил за тем, как его старший коллега Й. Брейер пользуется гипнотическим методом для выявления причин возникновения невротических симптомов. Один из эпизодов лечебной практики Й. Брейера, известный в литературе как «случай Анны О.» (Й. Брейер лечил пациентку, страдающую истерией), произвел на З. Фрейда колоссальное впечатление. Поразительным для Фрейда стало то, что после рассказа пациентки, пребывающей в гипнотическом состоянии, о событии, запустившем механизм формирования невротического симптома, тот внезапно исчез. «Она рассказала о лете, когда стояла необыкновенная жара, она ужасно страдала от жажды, и всё из-за того, что безо всякого видимого повода вдруг возникли проблемы с утолением жажды: как только ее губы соприкасались со столь желанным для нее стаканом, она резко отталкивала его от себя, словно бы страдала гидрофобией... Утолить мучавшую ее жажду в какой-то степени удавалось фруктами, арбузами и т.п. Это продолжалось около шести недель. Как-то в гипнозе она стала говорить о своей англичанке-компаньонке, которую явно недолюбливала. С выраженным отвращением пациентка рассказывала, как вошла в комнату англичанки, увидела ее маленькую собачку, отвратительнейшая собачка пила из стакана. Тогда она ничего не сказала, так как не хотела показаться невежливой. Какое-то время после рассказанной ею истории пациентка предавалась бушевавшей в ней злобе, затем она попросила попить, без всяких препятствий выпила несколько стаканов воды и вышла из гипноза, держа стакан возле губ. Вот так навсегда исчез ее симптом. Подобным же образом исчезали и другие ее закоренелые причуды, достаточно было

Зигмунд Фрейд

всего-навсего рассказать о событии, которое действительно послужило для них поводом»¹.

Случай исцеления Анны О., находившейся в гипнотическом состоянии, т.е. вне бодрствующего сознания, и ряд аналогичных случаев подтвердили Фрейду его догадку о наличии в человеческой душе бессознательных процессов. Деление человеческой души на сознательную и бессознательную части по существу и стало предпосылкой рождения психоанализа.

По мысли Фрейда, душевные процессы изначально коренятся в бессознательной части психики и лишь затем некоторые из них становятся достоянием сознательной части внутренней жизни человека. Фрейд сравнивал бессознательное с большой передней, в которой происходят душевные движения, а сознание - с маленькой комнатой, которая примыкает к большой передней. Между передней и маленькой комнатой расположен цензор-привратник, который видит, что происходит в передней, и решает, что из этого можно пропустить в комнату. Только в том случае, когда цензор-привратник пропускает информацию в маленькую комнату, она может стать доступной сознанию.

З. Фрейд выделяет в структуре человеческой психики три базовых компонента: «Оно», «Я» и «Сверх-Я». «Оно» - это бессознательное (резервуар влечений), место, в котором коренятся инстинктивные потребности, сексуальные и агрессивные стремления. Бессознательное живет по принципу получения наибольшего удовольствия.

Над «Оно» надстраивается «Я», олицетворяющее собой здравое, соответствующее требованиям рассудка отношение человека к жизни. «Я» -это сфера сознательного. Наличие этой сферы позволяет человеку соизмерять потребности бессознательного с внешней реальностью и принимать такие компромиссные решения, которые, с одной стороны, не ставят препятствий для удовлетворения влечений, а с другой - не идут вразрез с ситуацией конкретного человеческого бытия. «Я» не руководствуется принципом удовольствия, главенствующего в «Оно». В «Я» доминирует рассудительность, с помощью которой человек пытается поставить бессознательное под контроль разума.

Следующей частью психики, возвышающейся над бессознательным и сознанием, над «Оно» и «Я», выступает «Сверх-Я». Эта инстанция начинает формироваться у человека в детском возрасте, когда ребенок вынужден слушать своих родителей и подчиняться им. Постепенно внешний контроль со стороны родителей замещается внутренним контролем,

¹ Фрейд З. Знаменитые случаи из практики. - М.: Когито-Центр, 2007. - С. 27.

функции которого берет на себя «Сверх-Я». «Сверх-Я» заставляет человека переживать, страдать, мучаться, если он совершает недостойные деяния. «Сверх-Я» взрослого человека (его совесть) - это та часть психики, которая диктует ему, какими нормами и правилами он должен руководствоваться в жизни.

Основная идея психоаналитически ориентированных психологов (3игмунд Фрейд, Альфред Адлер, Карл Густав Юнг, Анна Фрейд, Эрик Эриксон, Эрих Фромм, Карен Хорни, Отто Ранк и др.): человек - существо иррациональное, т.е. его жизнью управляют не рациональные мотивы, а иррациональные порывы. Познать человека с точки зрения психоанализа означает познать ведущие иррациональные силы, заставляющие его поступать определенным образом. Психоаналитики вводят в оборот понятия, которые описывают и объясняют действие самых глубинных психических структур человека: бессознательное, архетипы, защитные механизмы и т.д.

Проникновение в мир бессознательного предполагает отказ от традиционных способов постижения психики человека. Психоаналитики культивируют такие способы зондирования психической реальности, как толкование сновидений, работа с ассоциациями, с обыденными ошибками, оговорками и т.д. Особый интерес у психоаналитиков вызывают те явления человеческого бытия, которые меньше всего регулируются его разумом, рациональными способностями. Мы не можем управлять снами, а лишь частично управляем эмоциями. Мы не властны над своими фантазиями и воображением и т.д. Именно эти феномены становятся предметом пристального изучения психоаналитиков.

Психоаналитики за годы углубленного изучения этих феноменов отработали отточенные техники их постижения. С помощью этих техник психоаналитикам удается заглянуть в область бессознательного, увидеть то, что сокрыто в глубинах человеческой психики. Психоаналитические методы познания психических глубин настолько непохожи на те, которые используются в иных психологических направлениях, что невольно привлекают пристальное внимание не только специалистов-психологов, но и писателей, художников, музыкантов и т.д. Вот, например, как описывает попытку Фрейда проникнуть в потаенные глубины человеческой психики с помощью метода интерпретации ошибочных действий и метода толкования сновидений выдающийся австрийский писатель Стефан Цвейг:

«.Фрейд отказывается от насильственного вторжения в бессознательное как от способа неэтического и малопродуктивного; подобно тому как судопроизводство, на более гуманной ступени, добровольно

отказывается от пытки, заменяя ее более сложным искусством допроса и косвенных улик, так и психоанализ вступает в эпоху комбинирования и догадок из эпохи насильственно добытых признаний. Всякая дичь, как бы ни была она проворна и легка на ходу, оставляет следы. И в точности так же, как охотник по самым слабым отпечаткам ног угадывает поступь и породу зверя, как археолог по осколку вазы устанавливает принадлежность к той или иной эпохе целого города, погребенного под землею, практикует в этой последующей стадии развития и психоанализ свое искусство тайного розыска, пользуясь малейшими указаниями, при посредстве которых бессознательное проявляет себя в данный момент в пределах сознательной жизни. Уже при первых своих наблюдениях в направлении этих указаний Фрейд обнаружил поразительные следы, а именно так называемые ошибочные действия. Под ошибочными действиями (для каждого нового понятия Фрейд неизменно находит особо меткое слово) глубинная психология понимает совокупность всех тех своеобразных явлений, которые человеческая речь, величайшая и старейшая представительница психологического опыта, давно уже объединила в одну целостную группу и обозначила одинаковым начальным слогом «о», как-то: о-говориться, о-писаться, о-ступиться, о-слышаться. Пустяк, без сомнения: человек оговаривается, произносит одно слово вместо другого, принимает один предмет за другой, описывается, пишет вместо одного другое слово, - с каждым случается такая ошибка десять раз на дню. Но откуда берутся эти опечатки в книге жизни? В чем причина того, что материя противится нашей воле? Ни в чем - случай или усталость, отвечала старая психология, поскольку она вообще удостаивала своим вниманием столь незначительные изъяны повседневной жизни. Отсутствие всякой мысли, рассеянность, невнимательность. Но Фрейд берется за дело вплотную: что значит отсутствие мысли, как не то, что наши мысли не там, где надлежало бы им, в согласии с нашей волей, быть? И если, в результате, не осуществляется диктуемое волею намерение, то откуда выскакивает другое, волей не продиктованное? Почему вместо того слова, которое мы хотим произнести, мы произносим другое? Так как при ошибочных действиях вместо действия преднамеренного совершается другое, то кто-то должен был вмешаться и это действие воспроизвести. Кто-то такой должен быть, кто добывает это неправильное слово вместо правильного, кто прячет предмет, который мы ищем, кто коварно подсовывает вместо сознательно разыскиваемого другой предмет. И вот Фрейд приходит к убеждению (и эта идея становится первенствующей в его методике), что на всем пространстве психики нет ничего бессмысленного, случайного. Для него всякий душевный процесс

имеет определенный смысл, всякий поступок - своего вдохновителя; и так как в этих ошибочных действиях сознательная сфера человека не участвует, но оттесняется, то что же такое эта оттесняющая сила, как не бессознательное, столь долго и безуспешно разыскиваемое? Таким образом ошибочное действие означает для Фрейда не отсутствие мысли, но проникновение вовне некоей оттесненной мысли. Что-то такое высказывает себя в о-говорке, в о-писке, чему не давала выхода в речь наша сознательная воля. И это что-то говорит неведомым и подлежащим еще изучению языком бессознательного.

Этим самым объяснено нечто основное: во-первых, в каждом ошибочном действии, во всем якобы неправильно проделанном выражается какое-то тайное намерение. И во-вторых, в области сознательной воли должно было быть налицо сопротивление этому проявлению бессознательного. Когда, например (я беру примеры самого Фрейда), профессор говорит на конгрессе о работе своего товарища: «Мы не в состоянии дать достаточно низкой оценки этому открытию», то сознательным его намерением было, правда, сказать «высокой», но в глубине своей души он думал «низкой». Это ошибочное действие выдает его истинную установку, оно, к его собственному ужасу, выбалтывает его тайну, состоящую в том, что он охотнее недооценил бы работу своего товарища, чем переоценил ее. Или если некая искушенная в туризме дама жалуется во время экскурсии, что у ней намокли от жары блуза и рубашка, и потом продолжает: «Если бы только скорее добраться до панталон и сбросить все!» - то кто же не поймет того, что поначалу она хотела высказаться полнее и сообщить наивно, что у нее намокли блуза, рубашка и панталоны. Понятие «панталоны» было близко к тому, чтобы соскочить с языка, но в последний момент является сознание непристойности положения; это сознание преграждает путь слову и оттесняет его; но подавленное намерение не до конца вытеснено, и вот роковое слово выскакивает, пользуясь мигом растерянности, в следующей фразе, в качестве «ошибочного действия». При обмолвке высказывают то, чего собственно не хотели сказать, но что думали в действительности. Забывают то, что в глубине души хотели забыть. Теряют то, что хотели потерять. Ошибочное действие почти всегда означает признание и улику против самого себя...

Наука уже давно постигла, что значит сон в хозяйственном обиходе мироздания; он восстанавливает истощившиеся за день силы, возобновляет израсходованную нервную энергию, устанавливает перерыв и отдых в сознательной работе мозга. В соответствии с этим казалось бы, что совершеннейшею с гигиенической точки зрения формою сна должна быть, собственно, абсолютная, черная пустота, родственное смерти по-

гружение в небытие, приостановка работы мозга, утрата зрения, понимания, мыслительной способности. Почему же природа не наделила человека такою, с виду наиболее целесообразной формой отдохновения? Почему при неизменной осмысленности всех ее явлений она оживила черную завесу сна колдовской игрою видений? Почему каждонощно тревожит она эту пустоту, этот путь в нирвану столь соблазнительным для души мельканием мнимой яви? К чему сновидения? Разве они не связывают, не смущают, не расстраивают, не противодействуют столь мудро задуманному отдохновению? С виду бессмысленные, разве они не опорочивают идею целесообразности и планомерности природных явлений? На этот вполне естественный вопрос биология ничего до сих пор не могла ответить. И лишь Фрейд устанавливает впервые, что сновидения необходимы для утверждения душевного нашего равновесия. Сновидение - это клапан для нашего чувства. Ибо в слабое и бренное наше тело вложено слишком много могучих страстей, непомерное жизнелюбие и непомерная жажда утех, и как мало желаний, из миллиарда имеющихся налицо, может удовлетворить рядовой человек в пределах мещански размеренного дня! Едва ли тысячная часть наших вожделений воплощается в жизнь; и вот неутоленная и неутомимая, в бесконечность простирающаяся жажда томит каждого, вплоть до мелкого рантье, поденщика и призреваемого в богадельне. Каждого из нас обуревают темные влечения, бессильное властолюбие, подавленные и трусливо притаившиеся анархические помыслы, извращенное тщеславие, позывы к жизни, зависть. Из несчетного числа проходящих мимо нас женщин каждая в отдельности вызывает в нас мгновенную страсть, и все эти неизжитые порывы, позывы к обладанию змеиным, ядовитым клубком скопляются в подсознании, с раннего утра и до поздней ночи. Если бы ночные видения не давали исхода всем этим подавленным желаниям, могла ли бы душа не разлететься под таким атмосферным давлением или не прорвать себе выхода в преступление и убийство? Выпуская наши вожделения, непрестанно утесняемые в пределах дня, на свободу, в безобидные области сновидений, мы снимаем тяжкое бремя с нашего чувства, мы освобождаем, путем такого самоотвлечения, нашу душу от яда угнетенности, подобно тому как наше тело освобождается во сне от яда усталости. В этом нам одним доступном воображаемом мире мы изживаем все наши социально-преступные помыслы в форме безответственных, мнимых действий, вместо того чтобы изживать их как действия, влекущие кару. Сновидение означает суррогат, замену действия; оно избавляет нас нередко от необходимости действовать, и в высшей степени поучительно изречение Платона: «Хорошие люди - это такие, которые довольствуют-

ся снами, в то время как другие действуют». Не в качестве помехи жизни, помехи сна, а в качестве стража сна посещает нас сновидение; в спасительной его фантастике душа освобождается, галлюцинируя, от избытка своей напряженности («Что скопилось в сердце, расчихал во сне», - гласит выразительная китайская поговорка), так что по утрам наше посвежевшее тело обретает в себе, вместо переполненной души, душу очистившуюся и легко дышащую.

Это облегчающее, катартическое действие сновидения является, по Фрейду, тем самым его смыслом, которого так долго искали и который так упорно отрицался.»¹.

Психоанализ как направление психологической мысли представлен трудами, которые объединяет общая тематика, связанная с попытками проникновения в загадочный мир бессознательного. Многосложность предмета познания невольно породила и многообразие трактовок бессознательного, используемых в психоаналитических исследованиях. Трактовка бессознательного Фрейдом, основателем психоанализа, за время существования и развития психоаналитического движения претерпела существенные изменения. Понятие бессознательного стало трактоваться представителями разных версий психоанализа по-разному. Бессознательное Адлера, бессознательное Юнга, Фромма, Хорни, Салливана непохожи друг на друга. Вместе с тем все психоаналитики едины в том, что психология не должна замыкаться на изучении поведения и когнитивных структур человека, что человек с его эмоциями и чувствами, волей, мотивацией, интересами, познавательными возможностями - существо, подвергающееся детерминации со стороны многих сил, в том числе и тех, о которых он сам имеет лишь смутное представление или не имеет его вообще. Одной из таких значимых сил выступает сила, гнездящаяся в бессознательных структурах психики и во многом определяющая и рисунок поведения, и рисунок мышления человека.

Психоаналитики не отрицают, что человек - это продукт культуры своего времени, продукт общества; они утверждают, что, помимо этого, человек еще и продукт глубинных слоев своей психики, функционирующей отнюдь не только на рациональной основе. Психоаналитики подчеркивают, что только познание этих глубинных слоев психики дает человеку возможность ставить перед собой задачи реального управления собой и организации своего бытия.

¹ Цвейг С. Зигмунд Фрейд // Врачевание и психика. - М.: Политиздат, 1992. - С. 259-260, 268-270.

2.4.3. Когнитивная психология

Человечество во все времена проявляло особый интерес к проблеме познания. Этот интерес зафиксирован во всех текстах, дошедших до нас из глубин истории. В древности о проблеме познания рассуждали преимущественно философы. Возможность человека познавать окружающий мир и самого себя виделась им знаковым отличием людей от всех других живых существ. В Новое время сложились две версии понимания процесса познания человеком реальности. Первая, именуемая эмпиризмом, исходила из того, что все человеческое знание о действительности возникает из опыта (Бэкон, Локк, Беркли и др.). Вторая, названная рационализмом, настаивала на том, что человек приходит в этот мир с запасом врожденных идей, позволяющих ему понимать и познавать все то, с чем он сталкивается в своей жизни (Декарт, Спиноза, Лейбниц и др.). Несмотря на то что о познании вели дискуссию преимущественно философы, занимающие либо эмпирическую, либо рационалистическую позицию, диалог между ними нашел прямое отражение и в психологических размышлениях о характере и содержании человеческого познания.

Эмпиризм и рационализм как идейные позиции на долгий срок окрасили психологические трактовки процесса познания. Вплоть до XIX века не предпринималось попыток научного исследования феномена обретения человеком знаний об окружающем мире и о себе, и только с появлением в 1879 г. лаборатории Вундта такая работа начала осуществляться. Именно там стали проводиться эксперименты, ориентированные на изучение специфики функционирования сознания человека. С легкой руки представителей этой лаборатории в психологии укоренилась научная линия, в центре внимания которой находились феномены сознания. В дальнейшем психологи, представлявшие эту научную линию, ставили перед собой задачу исследования структуры и функций сознания. С особой интенсивностью вопросы, связанные с феноменом сознания, стали разрабатываться в ХХ столетии. В 50-70-х годах ХХ века когнитивная психология сформировалась как самостоятельное направление психологической мысли. В фокусе внимания когнитивных психологов оказались такие проявления психической активности человека, как восприятие, внимание, память, интеллектуальная деятельность, воображение, мотивация, усвоение и использование языка и многие другие.

Когнитивизм (Жан Пиаже, Анри Валлон, Лоуренс Кольберг, Джером Брунер, Леон Фестингер и др.) наследует давние традиции рассмотрения человека как существа разумного. Для когнитивиста ясно, что

мышление человека, его познавательная сфера - самый главный атрибут, отличающий его от всех живых существ, живущих на Земле. Ни у одного из них познавательная сфера не развита так же хорошо. Именно поэтому основной упор в исследованиях ког-нитивистов делался на рассмотрении человеческого мышления. Мышление человека, оперирующего информацией, исследуется когнитивной психологией в самых различных ракурсах. В поле внимания представителей когнитивной психологии попадают особенности восприятия человеком информации, ее запоминание, воспроизведение, переработка и трансформация. Исследуется значение вербальной и невербальной информации для организации поведения и мышления субъекта. Феномены воображения, интеллектуальной деятельности, творчества занимают важное место в работах когнитивных психологов. Алгоритмы символической деятельности, семантического конструирования, мыслительные стили и многие другие феномены интеллектуальной жизни человека изучаются когнитивными психологами с разных сторон. Стадиальность и этапность развития когнитивной сферы человека, детерминанты ее развития, влияние социокультурной среды на становление интеллекта, роль наследственности, обучения и воспитания в развитии познавательной сферы составляют еще один блок проблем, рассматриваемых когнитивными психологами.

Когнитивистов объединяет интерес к феномену рациональности, поиску субстанциальных основ человеческого мышления. В частности, их объединяет общее понимание универсальной стадиальности формирования познавательной сферы человека. По их мнению, мышление человека формируется поэтапно. Например, Жан Пиаже (Piaget Jean) выделяет четыре стадии последовательного формирования человеческого мышления.

• Стадия сенсомоторного интеллекта (0-2 года). Основным достижением ребенка в этот период является открытие им постоянства объекта. Дети начинают понимать, что объект продолжает существовать даже тогда, когда они его не видят, начинают узна-

Жан Пиаже

вать о том, что существует связь между совершенными ими действиями и их последствиями.

• Стадия предоперационального мышления (2 года - 7 лет).

Она характеризуется появлением процесса усвоения речи. Дети начинают с помощью слов и символов осваивать мир, в котором они живут, пытаются ориентироваться в пространстве своего бытия.

• Стадия конкретных операций с предметами (7-11 лет). На

этой стадии детям свойственно конкретное размышление об объектах и событиях. Ребенок этого возраста постигает, что такое сохранение количества, объема, веса. Он выучивается классифицировать предметы по одному или нескольким признакам. У ребенка формируется способность внутренне осуществлять те операции, которые он до этого проделывал внешним образом.

• Стадия формальных операций (11-14 лет). В этот период у детей формируется способность мыслить отвлеченно, абстрактно, логически. Определенную роль в их мышлении начинают играть гипотезы и дедуктивные заключения. К концу этого периода мышление ребенка становится сходным с мышлением взрослого человека.

Ж. Пиаже в своих трудах обосновал положение о том, что человек в своем развитии проходит через ряд универсальных для всех стадий, поэтому интеллектуальный уровень каждого человека следует оценивать в соответствии с закономерностями возрастной стадии. Пиаже был великим экспериментатором и тонким интерпретатором тех данных, которые он получал в ходе своих нетривиальных экспериментов: отточенных в психологическом и логическом отношении бесед с детьми разного возраста. Пиаже ставил перед собой колоссальную по сложности задачу - соединить в своих исследованиях данные философской теории познания, эволюционной биологии и психологии развития для проникновения в тайну сознания. И отнюдь не случайно свою исследовательскую стратегию он назвал генетической эпистемологией. Пиаже суждено было стать одним из тех, кто оказал мощнейшее влияние на развитие психологической мысли ХХ столетия.

На развитие когнитивной психологии во второй половине ХХ столетия существенно повлияло становление новой области научного знания -психолингвистики. Одним из тех, кто придал мощный импульс развитию когнитивной психологии, стал лингвист Ноам Хомский. В своих многочисленных книгах он последовательно критиковал лингвистов за то, что они уделяют недостаточно внимания исследованиям проблемы взаимосвязи и взаимоотношения языка и мышления. По мнению Хомского, они оставляют в тени вопросы, связанные с универсальными свойствами языков мира, а значит, и игнорируют самого говорящего че-

ловека. Хомский в своих исследованиях пытался найти те универсальные грамматические структуры, на базе которых были созданы все современные языки. Такой исследовательский подход не мог не попасть в поле зрения когнитивных психологов, так как в нем утверждалось, что существуют врожденные ментальные принципы, изначально содержащиеся в человеческом разуме, обусловливающие рождение всех языков. Когнитивные психологи, получив «психолингвистическую прививку», начали исследовать то, как владение языком связано с интеллектуальным развитием, творческими способностями, другими проявлениями человеческого разума.

Еще одним фактором, ускорившим развитие когнитивной психологии, послужило тотальное наступление так называемых «компьютерных наук». Для психологии знаковой стала публикация в 1943 г. статьи Уоррена Маккалока «Логическое исчисление идей, относящихся к нервной активности», в которой доказывалось сходство между тем, как на бинарной основе делаются логические выводы, и тем, как функционируют нейронные сети в головном мозге человека. С момента появления этой и ряда аналогичных статей в когнитивной психологии распространилась идея о том, что принципы работы головного мозга напоминают принципы деятельности компьютера. Эта идея всерьез укрепила свои позиции в психологии с появлением кибернетики - науки об общих закономерностях процессов управления и передачи информации в машинах и живых организмах (берет свое начало в трудах Норберта Винера).

Пристальное внимание к разработке теории информации, нашедшей свое воплощение в компьютере, получило свое отражение в психологии. Употребление слова «когнитивный» в психологии в начале второй половины ХХ века стало преимущественно фиксировать внимание исследователя на получении человеком информации, на ее переработке и хранении, т.е. проблеме, напрямую связанной с человеческой ментальностью, с человеческими способностями. Это дало повод многим ученым интерпретировать произошедшее как когнитивный поворот в психологии.

В психологической среде начала второй половины ХХ века всерьез разгорелась дискуссия о целесообразности проведения аналогии между людьми и компьютерами. Эта дискуссия, длящаяся до сегодняшнего дня, стимулировала когнитивные разработки моделей искусственного интеллекта.

В конце ХХ столетия когнитивная психология, учитывая все полученные в контексте истории уроки, стала выстраивать себя по мерке не только естественных наук, на которые долгое время равнялась, но и гуманитарных дисциплин, внимательно относящихся к вопросам переживания человеком ценностей и смыслов.

2.4.4. Гештальтпсихология

Гештальтпсихология возникла в начале ХХ века в Германии (Макс Вертгеймер, Вольфганг Кёллер, Курт Коффка, Курт Левин и др.). Она появилась примерно в то же время, когда в Соединенных Штатах Америки бихевиористами был поднят «бунт» против психологии сознания. Как известно, бихевиористы выступили с жестким требованием устранения из психологии исследований, направленных на выявление структуры и содержания человеческого сознания. Такую исследовательскую работу они сочли ложно ориентированной, а саму проблему сознания объявили псевдопроблемой.

Позиция гештальтпсихологов была принципиально иной. В отличие от американских коллег представители континентальной психологии оставались продолжателями линии психологических исследований, ориентированных на снятие покровов с феномена сознания. С бихевио-ристами они сходились лишь в том, что та психология сознания, которая рассматривает сознание человека с позиций «атомизма», находя в нем отдельные самостоятельные элементы и пытаясь из этих элементов сложить единое целое человеческой психики, уже давно не отвечает духу науки начала ХХ столетия. На фоне грандиозных открытий естественных наук метод самонаблюдения - интроспекция, используемый в качестве основного в психологии сознания, по мнению гештальтпсихологов, выглядел анахронизмом. Мало того, сама методологическая установка, направляющая психолога-исследователя на поиск атомарных частей сознания, из которых как из кирпичиков сложено сознание, по убеждению гештальтпсихологов, являлась неправильной по сути.

Оценивая путь психологии сознания как принципиально тупиковый, гештальтпсихологи предложили свой проект выхода из кризиса психологии сознания. В отличие от бихевиористов, бравших за образец научности биологию, гештальтпсихологи в качестве опоры избрали физическую модель научности. Фундаментальные физические открытия, апофеозом которых явились общая и специальная теории относительности, квантовая механика, обусловили пересмотр бытовавших в то время в физике механистических трактовок понимания причинности. Это понимание дало физике веские основания для существенно иного представления картины физического мира. Континентальные психологи, хорошо знакомые с происходящим в физической науке, пришли к выводу о том, что и «жизнь» сознания следует понимать по-другому. Не нужно отказываться от попыток проникновения в таинственную сферу сознания, а нужно использовать для этого подходящие

и отвечающие требованиям времени методологические стандарты и инструменты.

Базовым методологическим положением для гештальтпсихологов выступило утверждение о том, что структуры сознания не элементарны, как это считали представители психологии сознания, а являют собой организованные совокупности, или гештальты. И потому в качестве названия для нового психологического подхода было использовано это немецкое слово «гештальт», в переводе означающее «форма», «конфигурация».

В поле зрения гештальтпсихологов попал весьма интересный феномен. Они обратили внимание на то, что одно и то же явление вызывает у разных людей разное, порой диаметрально противоположное его восприятие. Мало того, у одного и того же человека одно и то же явление последовательно может вызывать разное восприятие. После проведенных опытов гештальтпсихологи пришли к выводу, что восприятие предмета - это многосложный процесс, который определяется той психической структурой, которая складывается в познавательной сфере в момент восприятия того или иного явления. Эта целостная структура и обусловливает то, в каком виде даются нам вещи, предметы, феномены. Если мы хотим разобраться в том, что есть человеческое сознание, мы должны, по мнению гештальтпсихологов, изучить закономерности формирования целостных психических структур восприятия. Не случайно лозунгом гештальтпсихологии стало утверждение о том, что целое не равняется сумме частей, т.е. любой психический феномен представляет собой нечто большее, чем простая сумма составляющих его частей. Утверждая это, гештальтпсихологи подчеркивают, что любое целое, помимо образующих его частей, предполагает взаимосвязь между этими частями и самим целым, поэтому исследование, ориентированное лишь на изучение отдельных частей (сторон) психического феномена, нельзя считать конструктивным и полноценным.

Возникновение гештальтпсихологии обычно связывают с изучением так называемого стробоскопического движения, наблюдение за которым привело к открытию любопытнейшего феномена кажущегося движения, названного фи-феноменом. Простейший пример кажущегося движения: если включать два стационарных источника света попеременно с определенным интервалом, то наблюдателю будет казаться, что существует одно световое пятно, движущееся попеременно из стороны в сторону. Специфической чертой фи-феномена является то, что человек воспринимает два попеременно загорающихся неподвижных объекта как один движущийся. Гештальтпсихологами было открыто еще много любопыт-

ных закономерностей, описывающих и объясняющих то, как возникают и функционируют целостные структуры восприятия предметов. Среди закономерностей, обнаруженных гештальтпсихологами, обращают на себя внимание тяготение частей к образованию симметричного целого, группировка этих частей в направлении максимальной простоты, близости и равновесия и др. Так, музыка воспринимается как непрерывная мелодия, а не как отдельные звуки, художественный портрет - целостно, а не как совокупность разноцветных мазков, три определенным образом расположенные точки - как треугольник.

Описывая ситуацию появления гештальтпсихологии, М. Вертгеймер, один из лидеров нового психологического направления, писал: «Долгое время казалось само собой разумеющимся - и для европейской теории сознания, и для всей науки было в высшей степени характерно - то положение, что наука может строиться только следующим образом: если я имею что-то, что должно быть исследовано научно, т.е. понято научно, тогда сначала я должен понять это как составное, как какой-то комплекс, который необходимо расчленить на составляющие элементы, изучить закономерные отношения, существующие между ними, и лишь затем я прихожу к решению проблемы: путем составления имеющихся элементов с помощью закономерного отношения, существующего между отдельными частями, я восстанавливаю комплекс.

То, что я говорю, не ново, в последнем десятилетии это стало вновь проблемой для большинства ученых. Кратко ее можно было бы обозначить так: основная исходная предпосылка оказывается иной - нужно отправляться не от элементов и частных отношений между ними, не от анализа к последующему синтезу через связывание элементов в большие комплексы.

Гештальттеория полагает, что имеются связи другого, формально другого типа. Не только в науках о духе. Основную проблему гештальт-теории можно было бы сформулировать так: существуют связи, при которых то, что происходит в целом, не выводится из элементов, существующих якобы в виде отдельных кусков, связываемых потом вместе, а напротив, то, что проявляется в отдельной части этого целого, определяется внутренним структурным законом всего этого целого.

Я назвал здесь формулу. Гештальттеория есть именно это, не больше и не меньше»¹.

¹ Вертгеймер М. О гештальттеории // Хрестоматия по истории психологии. - М.: Изд-во Моск. ун-та, 1980. - С. 86.

Сосредоточив свое внимание преимущественно на исследовании закономерностей человеческого восприятия, гештальтпсихологи обнаружили невероятно много фактов, свидетельствующих о специфичности функционирования человеческой психики. Эти исследования во многом подтвердили провозглашенный ими тезис: «Целое не равно сумме составляющих его частей».

Повествуя о становлении гештальтпсихологии, Вертгеймер сообщал, что «гештальттеория появилась не вдруг, она конвергировала, «подтянула» к себе материал из всех наук, а также от различных философских точек зрения... В психологии было так: исходили из живого переживания и далее смотрели, что знает о нем наука, что проясняет в нем наука? Затем нашли, что имеются элементы, ощущения, представления, неизвестные чувства, воля, а также законы для них, - переживание должно составляться только из них. В процессе работы психолога над проблемами, которые вытекают из этого основного положения, возникли трудности, которые благодаря счастливой интуиции одного психолога - я имею в виду Эренфельса¹ - особенно остро выступили на передний план. Это была проблема, кажущаяся простой, проблема, которая сначала кажется непонятной для тех, кто подходит к науке от самой жизни, так как они не понимают, как можно так ее ставить. Положение вещей было следующим: мы в состоянии воспринять мелодию, вновь узнать ее. То же самое по отношению к оптической фигуре. Неудивительно, что, когда мы слышим мелодию во второй раз, мы благодаря памяти узнаем ее. Однако от одного очень простого вопроса положение вещей вдруг стало полно непонятного: Эренфельс пришел к заключению, присоединяясь здесь к Маху и к другим, что мелодия узнается также и тогда, когда она транспонируется на другие элементы. Состав элементов изменился, а я все-таки узнаю мелодию как ту же самую, я ведь не знаю вовсе о том, что мне представляются другие элементы; например, при транспонировании C-dur в Cis-dur совсем не замечают, что по набору элементов это что-то другое, чем то, которое было. В чем дело? На этот счет имелись различные мнения. Пытались спасти ситуацию с помощью разных тезисов: Эрен-фельс - глубоким, другие психологи - иными, менее глубокими способами. Из чего, строго говоря, исходил Эренфельс? Если мелодия состоит из шести тонов, и я повторяю ее, в то время как она исполняется в другой тональности, и она все же узнается, что вообще остается? Эти шесть элементов являются сначала некоторой суммой, но: наряду с этими ше-

¹ Христиан фон Эренфельс (Ehrenfels) (1859-1932) - австрийский философ и психолог, представитель гештальтпсихологии.

стью элементами предполагается седьмой, это Gestaltqualitat - качество формы. Седьмой элемент и есть тот, который делает возможным узнавание мелодии»¹. М. Вертгеймер, рассказывая о пути становления гештальтпсихологии и о нетривиальных наблюдениях Эренфельса, говорит о том, что в науке «нередко имеют место такие ситуации, которые в будущем приводят к большим результатам»². Именно к таким весомым результатам в психологической науке и привели гениальные догадки тех, кто в начале ХХ столетия высказал идею о том, что психические феномены как целостные образования (гештальты) не равны сумме составляющих их частей.

В процессе становления гештальтпсихологии ею было сделано немало открытий, подтверждающих специфичность восприятия человеком мира, переработки получаемой им информации, формирования его поведенческого рисунка.

Так, в лаборатории Курта Коффки было изучено то, как формируется у ребенка образ внешнего мира. В ходе этого изучения было установлено, что в самом начале у него имеется лишь смутный и весьма далекий от адекватного образ внешнего для него мира. Показано было и то, что

этот образ постепенно усложняется, дифференцируется и приобретает все более реалистические черты. Так, для новорожденного внешний мир - это размытый образ человека, взаимодействующего с ним. Лицо этого человека, его голос, запах и становятся для младенца целостным образом (гештальтом) внешнего мира. В случае изменения этим человеком своей прически, голоса, привычной одежды ребенок в возрасте 1-2 мес может его не узнать. Через некоторое время образ заботливого взрослого начинает приобретать более детализированный характер, ребенок начинает различать глаза, нос, рот, выражение лица

Макс Вертгеймер

Курт Коффка

¹ Вертгеймер М. О гештальттеории // Хрестоматия по истории психологии. - М.: Изд-во Моск. ун-та, 1980. - С. 87-88.

² Там же. - С. 88.

и т.д. Восприятие внешнего мира ребенком (его гештальт) становится существенно более наполненным.

Нашел свое подтверждение основной тезис гештальтпсихологии и в экспериментах Вольфганга Кёллера. В одном из своих экспериментов он предлагал детям достать игрушечную машинку, находящуюся на высоком шкафу. Для того чтобы ее достать, дети имели возможность воспользоваться лестницей, ящиком, стулом. После серии испытаний выяснилось, что если в комнате находилась лестница, то дети оперативно решали поставленную перед ними задачу. Гораздо труднее эта задача решалась ими в случае, когда необходимо было воспользоваться ящиком. Наибольшую сложность у детей вызывала ситуация, когда в комнате не было ничего, кроме стула. В. Кёллер следующим образом интерпретировал результаты этого эксперимента. Изначально дети воспринимают лестницу как инструмент, функционально предназначенный для подъема вверх. Использование лестницы - естественный шаг для ребенка. Ящик обычно не связывается ребенком с функцией, присущей лестнице. Поэтому применение ящика уже не так естественно и органично для ребенка. Стул еще менее, чем ящик, воспринимается детьми как инструмент подъема вверх. В сознании ребенка стул включен в целостный образ «стол - стул». Этот целостный образ (гештальт) мешает ребенку принять решение об использовании в конкретной ситуации стула в качестве лестницы. Для того чтобы сообразить, как можно использовать стул для подъема вверх, ребенок должен «разрушить» в своем сознании гештальт «стол - стул» и создать новый - «стул-шкаф». По мнению Кёллера, проблема сложности решения задачи с помощью стула именно в этом и состоит.

Переход от одного гештальта к другому, по мнению В. Кёллера, знаменует собой акт творчества. Процесс переструктурирования имеющихся в сознании образов у гештальтпсихологов получил название «инсайт» (от англ. insight - усмотрение, озарение, внезапная догадка). Инсайт, в понимании гештальтпсихологов, - это психологическое явление, суть которого состоит в непосредственном постижении, во внезапном нахождении человеком решения стоящей перед ним проблемы или задачи. Гештальтпсихологи склонны рассматривать инсайт как универсальную характеристику любого акта творчества, приводящего к появлению нового: новых интеллектуальных конструкций, новых продуктов воображения, новых форм поведения и т.д.

Теоретические идеи, выдвинутые гештальтпсихологией, и сделанные на их основе прикладные выводы способствовали углубленному изучению феномена психической жизни людей. Гештальтпсихологи внесли существенный вклад в познание особенностей функционирования психики, тем самым обогатив психологическую науку ХХ столетия и придав ей

новый вектор поиска ответов на злободневные вопросы науки, занимающейся «расколдовыванием» феномена субъективного мира человека.

2.4.5. Гуманистическая психология

Гуманистическая психология стала еще одним самостоятельным направлением психологической мысли. Официально начало становления гуманистической психологии приходится на 60-е годы ХХ века. Именно тогда начал выпускаться журнал с непривычным для того времени названием «Журнал гуманистической психологии», а также была создана Ассоциация приверженцев гуманистической психологии. В эти же годы были проведены первые научные конференции, на которых многие психологические вопросы были рассмотрены с позиций набирающей силу гуманистической психологии.

Представители гуманистического (феноменологического) подхода (Гордон Оллпорт, Генри Мюррей, Абрахам Маслоу, Карл Роджерс, Шарлота Бюллер, Ролло Мэй, Виктор Франкл и др.) исходят из идеи о том, что каждый человек является единичным, конкретным, уникальным и неповторимым и поэтому абстрактное изучение человека ничего не может дать исследователю. Для того чтобы постичь человека, нужно постичь то уникальное, что есть в нем. Так как в разных людях различны задатки, способности, возможности, то универсальные способы постижения его сущности не могут устроить психолога. Человек приходит в этот мир не чистой доской (tabula rasa), он приносит в этот мир уникальный набор способностей и интересов. Человеческая жизнь не что иное, как развертывание, развитие того, что есть в человеке, того, с чем пришел он в этот мир. Именно поэтому такие категории, как саморазвитие, самоактуализация, являются основными для психологов-гуманистов. С помощью этих категорий, понятий они стараются описать, объяснить траектории уникальной и неповторимой жизни каждого человека. Психологов-гуманистов отличает особое внимание к внутреннему миру человека, пони-

Карл Роджерс

Гордон Оллпорт

маемому как целостность, которая не сводима к сумме составляющих ее частей: вниманию, памяти, мышлению.

Гуманистическая психология в отличие от бихевиоризма и психоанализа сосредоточена на изучении того, как человек лично переживает те или иные события, с ним происходящие. Представители гуманистической психологии не склонны интерпретировать человеческое поведение как следствие влияния внешних факторов. Не склонны они и полагать, что человеческое поведение является итогом последовательной обработки индивидом информации и принятия соответствующего решения, как это делают когнитивисты. Не устраивает их и позиция психоаналитиков, утверждающих, что преимущественно бессознательные импульсы обусловливают поведение человека.

Представители гуманистической психологии ставят перед собой специфические задачи - описать внутреннюю жизнь и переживания человека. Сосредоточение внимания на субъективных феноменах бытия человека и дало повод назвать психологов, отстаивающих такую точку зрения, гуманистически ориентированными психологами. Анализируя внутреннее бытие человека, гуманистически ориентированные психологи опираются на различные методы и способы. Такие феномены субъективной жизни, как переживание страха, одиночества, любви, ненависти, единства с другими людьми и т.д., не поддаются, считают гуманистические психологи, расшифровке сугубо научными, т.е. нацеленными не на единичное, уникальное и неповторимое, а на типичное, стандартное, универсальное, методами.

Важным для них, например, является метод художественного постижения психических феноменов (опора на литературные, художественные и другие источники). Это отнюдь не означает, что научные методы не находят себе места в исследовательской практике психологов этого направления. По их мысли, психические феномены настолько сложны, что только с помощью различных методов - и научных, и художественных - можно понять их потаенную сущность и смысл.

Гуманисты-психологи вводят в контекст научного языка такие понятия, как образ Я, самооценка, идеальное Я, реальное Я, Я в глазах других людей, т.е. те категории, которые позволяют целостно описывать бытие человека как развивающейся личности.

В целом гуманистическая психология противостоит психологии, расщепляющей человека на отдельные части и функции. Для гуманистов-психологов очень важными являются понятия «смысл жизни», «ценности», «моральный выбор». Это обстоятельство и определило то, почему этих мыслителей стали называть гуманистически ориентированными психологами.

Абрахам Маслоу

У гуманистических психологов своеобразны стиль и почерк психологических рассуждений. Это в полной мере демонстрируют тексты ведущих представителей гуманистической психологии. Приводимый ниже фрагмент из книги А. Маслоу «Новые рубежи человеческой природы», который посвящен центральной проблеме становления человеческой индивидуальности - самоактуализации человека, наглядно демонстрирует способ постижения гуманистическими психологами реалий человеческого существования.

«ПОВЕДЕНИЕ, ВЕДУЩЕЕ К САМОАКТУАЛИЗАЦИИ

Что делает человек, когда он самоактуализируется? Стискивает зубы и скрежещет ими? Что означает самоактуализация в терминах реального поведения, реальной процедуры? Я опишу восемь путей самоактуализации.

Во-первых, самоактуализация предполагает, что человек отдается своим переживаниям полностью, живо, самозабвенно, целиком сосредоточиваясь на них, не боясь быть полностью поглощенным ими, без подросткового смущения. В момент такого переживания человек целиком и полностью раскрывает свою человеческую сущность. Это и есть момент самоактуализации. Мы все время от времени переживаем такие моменты... Со стороны видно, что это могут быть сладостные мгновения. У парней, стремящихся выглядеть «крутыми», циничными и искушенными, мы можем наблюдать восстановление какой-то детской невинности, неиспорченности. Таково, во всяком случае, выражение их лиц, когда они полностью поглощены тем, что переживают в данный момент. Ключевое слово здесь «самозабвенно»: ведь наши подростки страдают от дефицита самозабвения, от того, что их сознание слишком обращено на них самих.

Во-вторых, жизнь можно рассматривать как процесс последовательных выборов. В каждой точке есть выбор прогрессивный и есть регрессивный. Можно двинуться в сторону защиты, безопасности, боязни; но по другую сторону есть выбор, ведущий к личностному росту. Сделать в течение дня дюжину таких выборов вместо выборов, продиктованных страхом, - значит совершить столько же шагов в направ-

лении самоактуализации. Самоактуализация - это продолжающийся процесс. Она предполагает осуществление многочисленных выборов: солгать или быть честным, украсть или не украсть - в каждом конкретном случае, причем каждый раз, должен быть сделан выбор, ведущий к росту. Это и есть движение к самоактуализации.

В-третьих, чтобы имело смысл говорить о самоактуализации, должна существовать та самость, которая актуализируется. Человек -не tabula rasa, не кусок глины или пластилина. Он - нечто уже существующее, хотя бы как недостаточно оформившаяся структура. Человек - это, как минимум, его темперамент, его биохимические балансы и т.п. Существует Я (self), и прислушаться к голосу внутренних импульсов значит дать ему проявиться. Большую часть времени большинство из нас (особенно это касается детей и молодых людей) слушает не свой голос, а встроенный внутрь нас голос мамы, или папы, или старших, или истеблишмента, авторитета, традиции.

В-четвертых, испытывая сомнение, будьте по возможности честны. Я прикрываюсь фразой «испытывая сомнение», чтобы избежать длинных рассуждений о дипломатичности. Часто мы нечестны, когда испытываем сомнения. Наши клиенты нечестны значительную часть времени. Они играют в игры и становятся в позы. Они не принимают с легкостью предложение быть честными. Смотреть внутрь себя в поисках многих ответов предполагает принятие на себя ответственности. Это крупный шаг в направлении самоактуализации... Каждый раз, когда человек принимает на себя ответственность, он актуализирует себя.

В-пятых, мы говорим о самозабвенном переживании, о выборе роста вместо выбора страха, о том, как важно прислушиваться к внутреннему голосу, о том, чтобы быть честным и брать на себя ответственность. Все это шаги к самоактуализации, и каждый из них обеспечивает лучший жизненный выбор. Осуществляющий их человек каждый раз, когда он попадает в точку выбора, обнаруживает, что эти выборы оказываются для него все более органичными. Он приходит к пониманию того, в чем его судьба, кто будет его женой (или мужем), какова будет его миссия в жизни. Человек не способен совершить мудрый жизненный выбор, если не отваживается послушать самого себя, свое Я в каждый момент жизни и, если надо, спокойно сказать: «Нет, то-то и то-то мне не нравится».

...Чтобы высказываться честно, надо отважиться быть не таким, как другие, не желать нравиться другим, не быть конформистом. Если клиентов, молодых или старых, не удается научить тому, что они должны быть готовы не нравиться другим людям, то консультанту

впору отказаться от дальнейшей работы. Быть смелым, не бояться - вот другая формулировка той же мысли.

В-шестых, самоактуализация - это не только конечное состояние, но также и сам процесс воплощения присущих индивиду возможностей в действительность, взятый в любое время, в любой степени. Например, проверяя свой интеллект, человек улучшает его. Самоактуализация подобна использованию своего интеллекта. Она не обязательно предполагает осуществление чего-то особенного, но для осуществления своих возможностей человек часто должен пройти через трудный подготовительный период. К примеру, музыкант выполняет на клавиатуре рояля утомительные упражнения для разработки пальцев. Самоактуализация требует работы, направленной на то, чтобы хорошо делать то, что человек хочет делать. Стать второразрядным врачом - это не путь к самоактуализации. Самоактуализирующийся человек стремится быть в своем деле среди лучших или во всяком случае настолько хорошим, насколько он может.

В-седьмых, важными рубежами на пути к самоактуализации служат так называемые пиковые переживания... Это моменты экстаза, которые нельзя купить, нельзя гарантировать, нельзя даже искать. Надо быть, как писал К.С. Льюис, «удивленным радостью». Можно создать условия, при которых пиковые переживания будут более вероятны или, напротив, менее вероятны. Преодолеть иллюзии, избавиться от ложных представлений, понять, к чему ты не пригоден и какие возможности у тебя отсутствуют, - это тоже элемент открытия того, что ты на самом деле собой представляешь.

Почти у каждого бывают пиковые переживания, но не каждый знает об этом. Некоторые отмахиваются от этого маленького мистического опыта... Если я люблю Бетховена и слышу нечто в его квартете, чего не слышишь ты, как мне научить тебя слышать это? Я слышу нечто очень красивое, а ты выглядишь озадаченным: ты слышишь просто звуки. Что мне делать, чтобы ты услышал красоту? В этом главная наша проблема в области обучения, а не в том, чтобы заставить выучить азбуку, демонстрировать на доске арифметические выкладки или вскрытие лягушки. Все эти вещи внешние для обоих участников процесса обучения; оба одновременно смотрят на них, хотя указка в руках у одного. Этот вид обучения легок; другой намного труднее...

В-восьмых, уяснение индивидом, кто он такой, что ему нравится и что не нравится, что хорошо для него и что плохо, куда он движется и в чем его миссия, - одним словом, раскрытие индивидом своих собственных характеристик - предполагает и высвечивание психопатологии. Это

означает выявление психологических защит и - когда они определены -предполагает достаточно мужества, чтобы отказаться от них. Такой отказ болезнен: ведь защиты воздвигаются против чего-то неприятного. Но отказ от защит ценен. Если психоаналитическая литература чему-либо научила нас, так это тому, что она не служит хорошим способом решения проблем.

Десакрализация. Поговорим об одном защитном механизме, не упоминаемом в учебниках психологии, хотя это очень важный защитный механизм для некоторой части нынешней молодежи. Я имею в виду механизм десакрализации. Юноши и девушки, о которых я говорю, не верят в существование подлинных ценностей и добродетелей. Они чувствуют себя обманутыми, а свою жизнь - разлаженной. Большинство из них - дети вялых родителей, которых они не очень уважают, у которых полная путаница с ценностями, и которые зачастую просто боятся своих детей, никогда не наказывают их и не останавливают, когда те могут совершить дурные поступки. А дети в свою очередь презирают родителей - часто вполне заслуженно. Хуже, что у них формируется глобальное обобщение: они не хотят слушать никого из взрослых, в особенности употребляющих те же слова, которые они слышали из лицемерных уст. Ведь их отцы не раз говорили о том, что нужно быть честным и смелым, а вели себя прямо противоположным образом.

Юноши и девушки научились видеть в человеческой личности объект и отказываются видеть ее потенциальные возможности, ее символическое значение, отказываются рассматривать человека под знаком вечности. Возьмем десакрализацию секса нашей молодежью. В сексе, дескать, нет ничего особенного, это естественная вещь. И его сделали настолько обыденным, что во многих случаях он потерял свои поэтические качества, а это значит - потерял практически все.

Самоактуализация предполагает отказ от защитного механизма десакрализации и обучение ресакрализации.

Ресакрализация. Ресакрализация означает стремление вновь и вновь видеть каждого человека «с точки зрения вечности», как говорит Спиноза, подходить к нему с позиций объединяющего восприятия, которое было характерно для средневекового христианства. Это означает способность видеть священное, вечное, символическое. Надо, например, видеть Женщину с большой буквы и все ее качества при встрече с каждой конкретной женщиной. Другой пример: студент-медик рассекает мозг. Очевидно, что-то теряется, если, не испытывая никакого трепета и не обладая объединяющим восприятием, он видит

мозг только как конкретную вещь. Ресакрализация позволяет одновременно увидеть мозг как сакральный, то есть священный, объект, увидеть его символическое значение, его поэтические смыслы.

Сводя все сказанное воедино, мы видим, что самоактуализация -дело не одного момента. Нельзя в четверг в четыре часа под звуки трубы вступить в пантеон и остаться там навечно. Самоактуализация достигается путем небольших, последовательно накапливаемых достижений. Слишком часто наши клиенты склонны ожидать некоего вдохновения, которое явится и позволит им сказать: «В 3.23 в этот четверг я достиг самоактуализации!» В действительности же люди, отобранные как самоактуализирующиеся субъекты, удовлетворяющие соответствующим критериям, движутся малыми шагами. Они прислушиваются к своему собственному голосу; они берут на себя ответственность; они честны; наконец, они упорно трудятся. Они выясняют для себя, кто они такие и что они такое, причем не только в плане жизненного предназначения, но и чем такая-то обувь беспокоит их ноги, нравятся ли им баклажаны и могут ли они бодрствовать всю ночь, после того как выпьют слишком много пива. Все это входит в истинное Я человека. Поэтому важно знать свои биологические, врожденные особенности, которые невозможно или трудно изменить»¹.

2.4.6. Деятельностный подход

Исторические события в России, связанные с радикальным изменением социально-экономических условий жизни страны, начавшимся в 1917 г., не могли не затронуть и сферу отечественной научной, в том числе психологической мысли. В новых социально-экономических условиях начала активно складываться, формироваться научная психология, получившая впоследствии название советской. Главной отличительной чертой советской психологической мысли выступила ориентация на марксистское мировоззрение. По существу, отечественная психология стала решать задачу построения «системы марксистской психологии»².

Марксизм - одно из масштабных направлений философии, получившее самое широкое распространение в научной среде уже в первые годы существования советского государства. Именно тогда отечественная психология наряду с другими гуманитарными дисциплинами приступи-

¹ Маслоу А. Новые рубежи человеческой природы. - М.: Смысл, 1999. - С. 51-55.

² Корнилов К.Н. Психология и марксизм: сборник. - Л., 1925. - С. 9.

ла к реализации многотрудного проекта выстраивания психологической науки на марксистских основаниях¹. Центром такой работы стал Московский психологический институт, который в 1923 г. возглавил К.Н. Корнилов. К этой работе подключились ведущие специалисты, которые прилагали немало сил для того, чтобы не допустить в психологическую науку конъюнктурного, поверхностного использования марксистских идей. Отечественные психологи, искренне разделявшие марксистские позиции, предпринимали неординарные попытки изменить лик психологии, ранее не учитывавшей открытия и завоевания учения К. Маркса и Ф. Энгельса. Следствием творческих инициатив отечественных психологов и выступили детально обоснованные, прошедшие широкую экспериментальную проверку культурно-историческая теория Л.С. Выготского, субъективно-деятельностная психология С.Л. Рубинштейна, психология деятельности А.Н. Леонтьева, психология установки Д.Н. Узнадзе и др. Следует отметить, что в 20-е годы ХХ века (начало послеоктябрьского периода развития отечественной психологии) в стране активно издавались труды крупнейших зарубежных ученых-психологов. Хорошее знание этих трудов советскими психологами помогало им выверенно решать проблемы, касающиеся построения новой психологии.

Л.С. Выготский

С.Л. Рубинштейн

А.Н. Леонтьев

¹ К. Маркс исходил из того, что человеческую деятельность следует рассматривать как практику, в контексте которой человек создает предметный мир и изменяется сам. В этом предметном мире, согласно представлениям Маркса, человек получает возможность самоизменения, а не только возможность «глядя» на созданные людьми предметы всматриваться в своеобразное зеркало, в котором отражается человеческая сущность. Излагая это понимание, Маркс писал о том, что практика должна быть понята как «совпадение изменения обстоятельств и человеческой деятельности, или самоизменения...» (Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения. - М., 1974. - Т. 42. - С. 262.)

Первые шаги отечественной психологии послеоктябрьского периода были связаны с осмыслением трудов И.М. Сеченова - одного из основателей науки о поведении, И.П. Павлова - создателя учения об условно-рефлекторной деятельности, В.М. Бехтерева - разработчика основ объективной психологии, А.А. Ухтомского - ученого, введшего в науку понятие «доминанта», Н.А. Бернштейна, предложившего стройную теоретическую программу изучения человеческих движений в процессе

труда.

Дальнейшее развитие советской психологии происходило в направлении выдвижения на первые позиции в теоретических исследованиях категории «деятельность»¹. Категория «деятельность» описывает специфический, присущий только человеку способ отношения к миру. Деятельность, в марксистской трактовке, означает активное взаимодействие человека с окружающим миром, в ходе которого он воздействует на объекты внешнего мира, изменяя их так, чтобы они позволяли ему удовлетворять свои потребности. Деятельность, в марксистской трактовке, означает также и то, что человек, целенаправленно изменяющий окружающий мир, изменяет в контексте этого процесса и самого себя.

В соответствии с многообразием человеческих потребностей деятельность в гуманитарных науках традиционно подразделяют на материальную (для удовлетворения потребности в еде, одежде и т.д.), общественную (для удовлетворения потребности в общении, взаимодействии, в социальной жизни в целом), духовную (для удовлетворения потребности в познании, в эстетических, этических, религиозных и иных переживаниях).

В отечественной гуманитарной науке акцентируется внимание на том, что все формы человеческой деятельности носят исторический характер. Все они исторически связаны со сложившейся спецификой разделения труда. Говоря о деятельности, отечественные ученые подчеркивают, что любая деятельность включает в себя цель, средства достижения цели, получаемый результат и сам процесс деятельности. Подчеркивается отечественными учеными и то, что неотъемлемой характеристикой дея-

¹ Следует отметить, что в отечественной психологии существовали и другие форматы построения психологии как науки. Один из таких перспективных форматов был предложен крупным советским психологом Б.Г. Ананьевым. Этот ученый, во многом разделявший идеи В.М. Бехтерева, ратовал за создание единой концепции человекознания, которая бы интегрировала достижения всех наук о человеке. В полном соответствии с такой идейной установкой Б.Г. Ананьев и осуществлял свои исследовательские инициативы. Его основной труд носит название «Человек как предмет познания» (1969). В этой работе Б.Г. Ананьев рассматривает индивидуальность человека как органическое сочетание его природных свойств как индивида, его бытия как субъекта деятельности и его особенностей как личности.

тельности выступает ее осознанность. Формулируя таким образом понятие «деятельность», отечественные ученые отводят ей роль ведущей, движущей силы, способной трансформировать как индивидуальную, так и общественную жизнь человека. При таком понимании деятельность не может не трактоваться как основание человеческого существования.

Понятие «деятельность» в отечественной гуманитарной науке несет на себе двойную нагрузку: во-первых, оно выступает как мировоззренческий объяснительный принцип, согласно которому раскрываются закономерности происходящих в человеке и обществе изменений; во-вторых, оно служит методологическим основанием самих социальных наук, в которых деятельность человека является главным предметом изучения.

В отечественной психологии, как и в других социальных науках, деятельность - основополагающий предмет исследования. Использование понятия «деятельность» и опора на принцип «единства сознания и деятельности» открыли психологам вход в мир субъективной жизни человека. Исходя из «принципа детерминизма» (причинной обусловленности явлений) психологи интерпретируют те следствия и изменения во внутреннем мире человека, к которым приводит осуществление им того или иного вида деятельности. Прилагая к исследованию человеческой субъективности «принцип развития», психологи начинают «видеть» происходящее во внутреннем мире человека как находящееся в постоянном движении, в динамике. Базируясь на «принципе отражения¹», психологи имеют возможность рассматривать психику как «орган», выполняющий функцию представления внешнего (объективного) мира внутреннему (субъективному) взору человека. Отталкиваясь от «принципа системности», психологи демонстрируют, что психика человека есть целое, состоящее из взаимодействующих частей.

Деятельностный подход, разрабатываемый отечественной психологией уже почти столетие, позволил многие феномены психической жизни человека увидеть под другим углом зрения, объяснить его иначе, чем это делалось в рамках других психологических подходов. Психологические исследования, выполненные в рамках этого подхода, привлекли к себе пристальное внимание зарубежной психологической общественности и существенно обогатили мировую психологическую науку. Одним

¹ «Отражение - всеобщее свойство материи, заключающееся в способности объектов воспроизводить с различной степенью адекватности признаки, структурные характеристики и отношения других объектов... Психологическое отражение выступает как создание образов не только чувственного, но и логического мышления (понятия, гипотезы и др.), и творческой фантазии, получающих свое воплощение в продуктах культуры». (Психология: словарь. - М.: Политиздат, 1990. - С. 258 - 259.)

из подтверждений сказанному явилось создание в середине 80-х годов ХХ века Международной ассоциации по изучению психологической теории деятельности. Уже проведенные этой ассоциацией заседания (конгрессы) были посвящены рассмотрению научного наследия Л.С. Выготского, П.Я. Гальперина, А.Р. Лурия. На них рассматривались многие вопросы, связанные с теоретическими и прикладными аспектами психологической теории деятельности.

Приведенное выше изложение общих очертаний (стержневых установок) психологической теории деятельности, ставшей краеугольной основой современной отечественной психологии, дает возможность в более конкретной форме представить своеобразие деятельностной психологии.

Отечественная психологическая школа, опирающаяся на теоретические воззрения Л.С. Выготского, А.Н. Леонтьева, С.Л. Рубинштейна, Д.Б. Эльконина, В.В. Давыдова, Л.И. Божович, Л.В. Занкова, А.В. Запорожца, А.Р. Лурия, П.Я. Гальперина, В.П. Зинченко, Н.Ф. Талызиной и др., исходит из представления о человеке как о существе деятельном, действующем (homo faber - человек производящий). По мнению этих ученых, психика человека неразрывно связана с его деятельностью. Говоря о деятельности, отечественные ученые подчеркивают, что именно она характеризует особенности взаимодействия человека с окружающим миром, что именно она обеспечивает человеку высокий уровень решения жизненно важных задач. Отталкиваясь от такого понимания деятельности и от такого понимания функций психики, психологи деятельностной школы приходят к выводу о том, что раздельное рассмотрение деятельной стороны бытия человека и бытия его психики непродуктивно, так как принципиально не соответствует исходному положению вещей. Психику, согласно их позиции, ни при каких обстоятельствах нельзя понимать как некое вместилище субъективных переживаний, лишь косвенно связанных с деятельной основой жизни человека. Человека следует рассматривать, по их глубокому убеждению, как активное существо, обеспечивающее себе в контексте деятельности возможность бытия и развития. Такой взгляд диктует и весьма нетривиальное понимание психики человека. Психика при такой постановке вопроса понимается как совокупность психических действий, входящих в общий строй жизнеобеспечивающей деятельности человека¹, т.е. пси-

¹ В статье «Психика» отечественного Психологического словаря подчеркивается, что сущность психики заключается «...в активном отражении субъектом объективного мира, в построении субъектом неотчуждаемой от него картины этого мира и саморегуляции на этой основе своего поведения и деятельности». (Психика // Психология: словарь / под общ. ред. А.В. Петровского, М.Г. Ярошевского.- М.: Политиздат, 1990.- С. 299.)

хика - это не автономные ощущения, восприятия и переживания, это не просто сумма образов, составляющих субъективную картину мира, психика - это система действий, без которых человеческое бытие теряет свою сущностную специфику. В целом деятельностный подход к психике ориентирован не на исследование отдельных изолированных психических функций, процессов, состояний, свойств (внимание, память, эмоции, воля и т.д.), а на изучение системы деятельностного проявления психического. В рамках деятельностного подхода основной единицей изучения становится психическое действие. Л.С. Выготский настаивал, в частности, на том, что в процессе изучения психики следует концентрировать внимание не на простейших ее проявлениях, а на специфических, которые отражают существо проявления психического в человеческой жизнедеятельности. Он писал: «Если мы хотим объяснить, например, почему вода тушит огонь, то мы не должны разлагать воду на элементы - водород и сам горит, а кислород поддерживает горение. Только в том случае, если мы сумеем анализ, разлагающий единство на элементы, заменить анализом, расчленяющим сложные единства на относительно простые единицы, далее неразложимые и представляющие в наипростейшем виде единства, присущие целому, - только в этом случае мы можем надеяться на то, что наш анализ приведет нас к удовлетворительному решению задачи»¹. С.Л. Рубинштейн, рассуждая о предмете психологии, заявлял, что для понимания многообразных психических явлений в их сущностных взаимосвязях «нужно прежде всего найти ту «клеточку».., в которой можно вскрыть зачатки всех элементов психологии в их единстве». И такой «клеточкой», по его мнению, «.является любое действие как. единица деятельности»².

Отечественные психологи ставят во главу угла своих исследований фактор социальной природы человека. По их мысли, социальный образ бытия людей привел к тому, что развитие человечества стало определяться не сугубо биологическими, а социальными закономерностями. К примеру, накопленный людьми социокультурный опыт организации своей жизни передается не с помощью механизмов наследственности, а закрепляется специфическими способами - в продуктах материальной и духовной культуры. Из этого следует, что усвоение социокультурного опыта, зафиксированного в продуктах материальной и духовной культуры, и составляет основу приобретения человеком своей человеческой сущности. Поэтому основной задачей психологии, по утверждению оте-

¹ Выготский Л.С. Проблема умственной отсталости // Собр. соч. - М., 1982. - Т. 5. -С. 248.

² Рубинштейн С.Л. Основы общей психологии: в 2 т. - М., 1989. - Т.1. - С. 192-193.

чественных ученых, должна выступать задача расшифровки кода обретения человеком своего человеческого измерения в контексте усвоения им накопленного людьми социокультурного опыта. Усвоение социокультурного опыта возможно, по мысли отечественных ученых, только в процессе деятельного взаимодействия с миром, в процессе осуществления различных видов деятельности. В общих чертах этот процесс рождения человеческого в человеке выглядит следующим образом. Поведение человека, по их мнению, не есть поведение животного, так как человек пользуется орудиями труда и является существом социальным. Совершая поступок, он пользуется орудиями и всегда ориентируется на другого человека. Поэтому нельзя понимать человека так, как это делают бихевиористы, т.е. как существо сугубо поведенческое.

Внутренний мир человека формируется в процессе осуществления конкретной деятельности. Человек осуществляет деятельность сначала внешним образом, затем все, что он проделал вне себя, в идеальном виде оказывается внутри него в свернутом нематериальном виде. Согласно деятельностному подходу, если хочешь исследовать психику человека, понять человека, надо познать, какие виды деятельности он осуществлял, т.е. какие виды деятельности и каким образом сформировали его субъективный мир. Не случайно такое видение называют историко-генетическим.

Деятельностные психологи выделяют ведущие виды деятельности. Ведущая деятельность - «деятельность, с которой на данном этапе онтогенеза связано возникновение важнейших психических новообразований»¹. Эти ведущие виды деятельности закладывают остов человеческой сущности. Игра (ролевая, сюжетно-ролевая), обучение, общение, профессиональная деятельность - вот те доминантные виды деятельности, которые становятся предметом самого пристального внимания психологов, пытающихся описать и объяснить закономерности функционирования психики человека.

2.4.7. Психология и медицина в начале третьего тысячелетия

Начиная со второй половины ХХ столетия идеалы и нормы исследовательской деятельности в науке (в том числе и в психологии и медицине) стали существенно меняться. Путь изменения идеалов и норм нау-

¹ Ведущая деятельность // Психология: словарь / под общ. ред. А.В. Петровского, М.Г. Ярошевского. - М.: Политиздат, 1990. - С. 48. Понятие ведущей деятельности было выдвинуто А.Н. Леонтьевым. Впоследствии оно было использовано Д.Б. Элькониным для разработки периодизации развития человеческой психики.

ки условно можно представить как состоящий из трех этапов. На первом этапе, в эпоху Нового времени, образцом научного считалось такое знание, которое максимально исключало все, что относится к субъекту познания и процедурам его познавательной деятельности. В качестве идеала научности выдвигалось требование выяснения абсолютно истинной картины природы того или иного явления. В то время предполагалось, что человеческий разум может позволить увидеть изучаемое явление непредвзято, со стороны. Считалось, что человеческий разум способен «сфотографировать» действительность, познать ее такой, какая она есть сама по себе. Такой взгляд на возможности разума был свойствен науке до конца XIX века.

Позднее, вплоть до середины ХХ столетия, в науке стала доминировать иная трактовка специфики человеческого познания. Появление новой трактовки было отнюдь не случайным. Она оказалась жестко связанной с колоссальным научным прогрессом, пришедшимся на этот исторический период (открытие делимости атома, появление квантовой физики, квантовой химии, становление генетики и др.). В это время стало очевидным то, что претензии на построение единственно правильной теории, базирующейся на «фотографирующей» способности человеческого разума, несостоятельны. На авансцену науки вышли такие научные конструкты, которые противостояли друг другу и предлагали порой взаимоисключающие объяснения действительности. Именно в это время стало понятно, что результат познания напрямую зависит от метода исследовательской деятельности и что давать характеристику тому или иному объекту, который существует сам по себе, без указания на то, с помощью каких средств он изучался, принципиально неверно. Как это ни покажется странным, но первая половина ХХ века подтвердила то, что невозможно отделить результат познания от метода познавательной деятельности. Результат познания стал в гораздо большей степени, чем это было в эпоху Нового времени, зависеть от самого ученого, использующего определенный исследовательский инструментарий.

С середины ХХ столетия вплоть до настоящего времени в науке стало утверждаться еще более радикальное понимание взаимосвязи результатов познания с субъективностью исследователя. Стремительно стали уходить в прошлое попытки говорить о действительности с позиций мо-нологизма, представить реальность с помощью элементарных линейных схем. В науке утвердились конкурирующие исследовательские подходы. Особенностью современной науки стала ориентация на комплексные и междисциплинарные исследовательские программы, в реализации которых принимают участие специалисты разных областей знания. В рамках этих комплексных и междисциплинарных исследований ученые сталки-

ваются с проблемой изучения таких феноменов, которые отдельными дисциплинами познавались лишь фрагментарно. В соответствии с этим меняются и исследовательское поведение ученых, способы и стандарты оценки результатов их научной деятельности. Эти способы и стандарты стали включать понимание того, что результаты познавательной деятельности во многом зависят не только от методов исследования, но и от большого ряда социокультурных факторов, моральных норм и личных склонностей исследователя. В целом для науки стала характерной позиция, утверждающая существование неразрывной связи обретаемых наукой знаний об объекте не только с особенностью средств и операций по их получению, но и с ценностно-целевыми установками самого исследователя. Таковы бытующие сегодня в науке представления об идеалах и нормах научного познания.

И медицина, и психология в своей познавательной деятельности следуют сегодня такому видению. Опора на него сближает эти научные дисциплины. Широкое распространение медико-психологических исследований в настоящее время направляет эти дисциплины на поиск общего языка взаимодействия, разработку исследовательского инструментария, учитывающего достижения одной и другой наук, занимающихся изучением человека. В контексте этих исследований человек предстает как целостное существо, наделенное телесностью и субъективностью, познание которого должно выстраиваться на установке о его неустранимом единстве. Психология и медицина становятся взаимодополняющими науками, способными проникнуть в тайну бытия самого сложного и загадочного существа Вселенной.

 

 

23